Легенда о Белой Деве

– Сама посуди. – Олеся сложила руки на груди. – Врывается к тебе в дом какой-то обормот, швыряется тобой в стенки при помощи своей особой уличной магии, утаскивает в другой мир твою сестру, при этом всеми силами стремясь оставить тебя, где была… Ты бы не взяла с собой тайком единственное доступное оружие? – Олеся твёрдо посмотрела в глаза Шаэлы. – Я вот взяла.

Шаэла некоторое время удерживала взгляд Олеси, потом вздохнула и отвернулась.

– Я верю тебе, – произнесла она, – однако Баргус ни о чём не узнает при одном условии: револьвер остаётся у меня.

– С чего ты взяла, что меня колышет, что Баргус узна… – Олеся сама себя оборвала на полуслове. Она осознала, что в данном вопросе здоровяк может и силу применить, и тогда не ей с ним спорить. К тому же, Гилмор, скорее всего, будет не на её стороне. В общем, в итоге револьвер всё равно отберут – так лучше не наживать себе врагов и отдать его по-хорошему. Тем более, что все пули она всё равно отстреляла, а новых в этом мире, похоже, не добыть. – Я согласна. Оставляй себе.

Шаэла удовлетворённо кивнула. Револьвер снова исчез в складках её одеяний.

– Твоё состояние меня устраивает, – сменила она тему. – Я бы не рекомендовала тебе сразу идти в бой, но погулять и пообщаться с кандидатами тебе уже можно. Словами! – грозно подчеркнула она, увидев, как Олеся с безумной улыбкой хрустнула пальцами.

– Так точно! – слегка разочарованно произнесла Олеся, картинно отсалютовала и вышла из шатра. На улице её терпеливо дожидалась Альбина.

– Итак, дубль два, – деловито произнесла она, а потом сорвалась с места и с объятиями накинулась на Олесю: – Сестрё-ё-ёнка!

– О да, – Олеся обняла её, попутно пытаясь отбиться от белокурого сестринского локона, отчаянно лезущего ей в нос. – Я снова здесь, я снова с вами. Как ты тут, не скучала, никто тебя не обижал?

– Обидишь меня, – фыркнула Альбина. – От меня и Гилмор далеко не отходил, да и на тебя здесь достаточно насмотрелись, чтобы понимать, что ты проснёшься и всем объяснишь, что со мной надо дружить. – Она наконец-то отпустила Олесю. – Ребята тут на самом деле дружелюбные, несмотря на всю свою общую суровость. Они хорошо меня приняли, Ларма даже приютили в своей палатке, а Шаэла… – Альбина закатила глаза. – Божечки-кошечки, Шаэла – это просто кладезь знаний об этом мире.

– Погоди, – притормозила сестру Олеся. – Шаэла – знаю. Ларма?..

– Лала и Ирма, – объяснила Альбина и улыбнулась. – Они прямо как мы с тобой: сестрёнки Аля и Оля и сестрёнки Ларма.

– А ты научилась их различать? – Олеся припомнила, что девушки были близняшками.

– Существует гипотеза, что это возможно, если как следует изучить их методами вербального взаимодействия, – с важностью произнесла Альбина, – проще говоря – пообщавшись, но мне не довелось. Они – да и остальные ребята – всё больше тренировались. А Баргус… – Альбина загадочным взглядом посмотрела на сестру, – он очень добрый и внимательный.

– Так. – Олеся подозрительно прищурилась.

– Что?

– Опять этот взгляд.

– Какой такой взгляд? – невинно захлопала ресницами Альбина. – Почему опять?

– Даже не надейся. – Олеся скрестила руки на груди.

– Да о чём ты?

– Не пытайся меня обмануть. Я знаю этот «я-подгоню-сестре-мужика-и-она-отвлечётся-от-истребления-моих-хахалей»-взгляд. – Олеся со всей возможной суровостью посмотрела на Альбину и отчеканила: – Даже. Не. Мечтай.

Альбина лишь всплеснула руками, фыркнула и отвернулась. Олеся встала перед ней, но та отвернулась снова.

– Ну сестрён. – Олеся положила Альбине руку на плечо. Та не повернулась, но и стряхивать руку не стала. – Я просто за тебя переживаю. В конце концов, мы ничего об этих людях не знаем.

– А что? – Альбина резко развернулась и посмотрела прямо в глаза сестре. – Что тебе нужно знать? Гилмор благородный и заботливый. Причём не только по отношению ко мне: если помнишь, он на руках нёс тебя всю дорогу от ущелья до лагеря!

В глазах Альбины блеснули слёзы. Олеся не поняла, трюк это или сестра и правда расстроена, и на всякий случай отвела взгляд.

– Почему? – Альбина положила руки на плечи сестре и заставила её на себя посмотреть. – За что ты так его невзлюбила?

– Он… – Олесе сложно было сформулировать. Хотелось отшутиться, но риск огрести за шуточку был слишком велик, поэтому пришлось говорить серьёзно. – Он как будто какой-то неискренний. Он… он вроде ухлёстывает за тобой, а глаза у него при этом не горят, как у всех тех ребятишек, что обычно вокруг тебя вертятся.

– Потому что Гилмор не такой, – отрезала Альбина. – Всем тем «ребятишкам», как ты выразилась, всем этим прохвостам нужно было овладеть красивой куклой и хвастаться перед друзьями. А Гилмор по-настоящему меня ценит.

Олеся и хотела бы указать на то, что мотивы Гилмора им неизвестны, но второй раз за такой короткий промежуток времени воздержаться от того, чтобы поддеть сестру, было невозможным – тем более, та сама вложила оружие в её руки. Лицо её приобрело максимально ехидное выражение, настолько ехидное, что Альбине даже стало не по себе. Из уст Олеси меж тем само собой прорвалось мерзкое хихиканье.

– Так ты наконец-то признаёшь, – съязвила она, – что все твои хахали были прохвостами?

Альбина ошарашено застыла. Она честно пыталась нахмуриться и придумать достойный ответ, но смешок вырвался сам собой.

– Да ну тебя. – Она шутливо ткнула сестру кулачком в плечо.

– Ой-ёй! – неожиданно заверещала Олеся, хватаясь за ударенное место. – Болит же всё!

– Ох, – замахала руками Альбина, – прости меня, пожалуйста!

Сёстры посмотрели друг на друга и наконец-то искренне расхохотались.

– Не вполне типичные споры двух сестёр из-за мужиков, – сказала Альбина, осторожно приобнимая сестру за плечи. Та в ответ приобняла её за талию.

– Не хватало мне за твоих мужиков типично спорить, – фыркнула Олеся.

– Лучше из-за них вообще не спорить, – заключила Альбина. – Пошли к костру, слопаешь уже что-нибудь, а то мой мир пытается схлопнуться в сингулярность каждый раз, когда ты бледнее меня.

– Так не допустим же этого! – с наигранным пафосом произнесла Олеся под бравый аккомпанемент собственного желудка, бурно среагировавшего на слово «слопаешь».

И сёстры решительно направились к костру.

***

Гилмор шёл по ущелью, где недавно разгорелась неожиданная битва Олеси и рагусов, вслед за Баргусом. Он с удовольствием вдыхал и выдыхал морозный воздух Пустошей. Сам удивлялся: уже несколько дней он просто ходил и не мог надышаться, а ведь раньше не думал, что может так скучать по родному миру. Сначала он разыскал Альбину и Олесю в их мире, через десяток недель умер их отец, потом эти ритуальные сорок дней, а затем ещё пару недель девушки делали какие-то дела, прикрывая своё отсутствие. Гилмор едва выдержал: в их мире только первые несколько дней прошли хорошо, а потом он начал чувствовать, насколько у них грязный воздух, шумные и пыльные улицы. Тот мир как будто по сути своей был злым, и Гилмор был рад наконец-то оказаться дома, где ему сейчас было уютно как никогда раньше.

– Логово матриарха рагусов уже близко, – произнёс Баргус, прерывая его размышления. – Думаю, остатки роя уже вернулись домой, и можно снова разворошить улей.

– Ты хочешь натравить на своих подопечных матриарха?

– Не хочу. Поэтому ворошить мы будем аккуратно.

Гилмор не смог сдержать ироничный смешок, оглядывая огромный боевой топор, которым был вооружён Баргус. Оглядывать было что: длинное древко, почти в рост самого немаленького воина, широченное лезвие и длинные шипы во все стороны от него. Гилмор вообще не понимал, как с такой штуковиной можно пройти по узкому ущелью и ничего не разнести, однако же воину это каким-то образом удавалось. Баргус перехватил его взгляд:

– А ты думал, зачем я взял с собой тебя?

– Когда ж тебе ещё выпадет шанс личной аудиенции с представителем королевской династии? – парировал Гилмор.

– И то правда, – хмыкнул Баргус.

Они шли дальше, пока не добрались до широкой расселины в земле.

– Вот здесь, – кивнул Баргус, словно соглашаясь с собственными мыслями, присел на корточки и перевёл взгляд на своего спутника: – Чувствуешь что-нибудь?

Гилмор прислушался сначала к фону мания, потом к собственным телесным ощущениям.

– Их там мало, – вынес он вердикт. – Твоим ребятишкам на испытание не хватит.

– Я тоже так подумал, – кивнул Баргус.

– Нужно искать кого-то ещё?

– Есть альтернатива. – Баргус достал из внутреннего кармана жилета небольшой свёрток и, не разворачивая, бросил его в разлом. Ответил на вопросительный взгляд Гилмора: – Приманка для рагусов. Заставит их собраться поближе к поверхности, а уж оттуда мы их выгоним.

– Ты и это предусмотрел? – уважительно произнёс Гилмор.

– Мы – Сито, – с гордостью в голосе кивнул Баргус. – Отсеивая всё лишнее, мы освобождаем свои мысли…. да и в целом свои жизни для того, что действительно важно.

Гилмор неопределённо качнул головой.

– Итак, – Баргус поднялся на ноги и отряхнул ладони, – тебе, наверное, интересно, зачем я всё-таки позвал тебя с собой, раз весь такой предусмотрительный справился сам?

– Наверняка с какой-то высшей целью, – не смог сдержать иронию Гилмор. – Люди клана Сито ведь отсеивают всё, что просто так.

– Ты прав, – добродушно усмехнулся Баргус. – Мне нужно, чтобы ты показал мне, где ты убил шатуна: вдруг, там же мы найдём ещё кого-нибудь интересного.

– Пойдём, – кивнул Гилмор и, вспомнив свой бой, поёжился. – Хотя я бы на это не рассчитывал.

– Ошибаюсь ли я, предполагая, что из следов битвы ты сможешь создать манадемона?

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Почему?

– Идём, покажу.

Они направились к месту, где Гилмор нашёл и убил шатуна. Дойдя до пещеры, Баргус заглянул внутрь и присвистнул.

– Я смотрю, Принц-Чародей не чурается… – Он не смог подобрать нужного слова, чтобы описать то, что увидел.

– С удовольствием бы чурался, не будь Таким-Себе-Чародеем, – проворчал Гилмор.

Баргус покосился на своего спутника. Взаимодействовали они нечасто: воины и маги встречались в основном по дипломатическим вопросам, а Гилмор, хоть и был принцем, даже на таких встречах почти не появлялся. Однако слухами мир полнится, и Баргус кое о чём догадывался, но не ожидал услышать от старшего сына крови Риордан признание собственного чародейского бессилия. «Кому-то – магия, кому-то – мозги, – про себя вздохнул воин. – Судьба жестоко отомстила семье узурпатора». Мысли Баргуса невольно перескочили на Альбину и Олесю. «Надеюсь, этим девчонкам досталось не поровну только цвета и роста. И воинских талантов». Баргус в который уже раз восхищённо покачал головой. «Скорей бы уже увидеть её в деле».

Гилмор подошёл ко входу в пещеру.

– Нужно было сразу за собой убрать, – с досадой произнёс он, – но когда я сообразил, что шатуны в Ледяных Пустошах сами по себе не бродят, расправился с ним и сразу рванул к девчонкам.

– Ты ведь не знал, что мои ребята бродят где-то поблизости и придут им на помощь, – кивнул Баргус и вдруг пристально посмотрел на Гилмора. – Или знал?

– Я не шпион, – скривился тот, но не отвёл взгляд. – Последний раз окрашивание меток юнцов ваших воинствующих Кланов могло заинтересовать кого-то вне Пути разве что во времена девчонки Рэйхарт.

Баргус помрачнел. Гилмор почувствовал укол совести: Алисия Рэйхарт была Баргусу словно младшая сестра, и произошедшее с ней беспокойно и болезненно отзывалось даже в сердце Гилмора. Он склонил голову.

– Ничего, – Баргус дёрнул головой, будто отгоняя назойливое насекомое, звенящее над ухом. – Я, полагаю, тоже задел тебя своими подозрениями.

– Времена неспокойные, – пожал плечами Гилмор. «Мне порой кажется, что мне собственная мать не доверяет».

– Кстати о неспокойных временах. – Баргус вновь посмотрел на Гилмора. – Как много времени заняло твоё путешествие в другой мир?

– Хм… – Гилмор задумался. – Я пробыл там пятнадцать-двадцать недель, полагаю.

– Тогда ты, должно быть, ещё не знаешь, что твоя Белая Дева – не единственная.

– Почему? – удивился Гилмор. – Я отправился в другой мир как раз после того, как до меня дошли слухи о самозванке, выдающей себя за спасительницу.

– А ты не допускал, что она не самозванка? – прищурился Баргус. – Говорят, она источает тёплый свет, касается самой души, творит разные чудеса. Возможно, это Альбина лишь выдаёт себя за Белую Деву.

– Альбина ни за кого себя не выдаёт, – отрезал Гилмор. – «Белая, словно снег» – это про бледную кожу и светлые волосы. «Снаружи холодная» – это её вечно холодные руки. «Любой ценой готова защитить» – уж не знаю, сколько в ней героизма, но меня она от нападок Олеси постоянно защищает. И, главное – «дева из другого мира» – тут, думаю, комментарии не нужны. – Гилмор многозначительно посмотрел на Баргуса. – Местная самозванка, может, и не от мира сего, но на настоящую Белую Деву всё равно не тянет. Я чувствую, что Белая Дева пришла со мной.

– Пусть так, – пожал плечами Баргус.

– Так вот, – сменил тему Гилмор, – ты посмотрел на… кхм… следы битвы. Ты всё ещё уверен в том, что хочешь натравить на своих ребятишек демона, которого можно из этого слепить?

– Я буду наблюдать за испытанием, – пожал плечами воин, – да и ты, думаю, не упустишь случай составить мне компанию.

– Ого, – присвистнул Гилмор, – неожиданный приступ доверия к кому-то извне Клана?

– В качестве извинений за беспочвенные подозрения, – ухмыльнулся Баргус. – К тому же, формальности формальностями, но я неправильный вояка, я считаю, что одна из проблем человечества в том, что мы не делимся друг с другом опытом.

– И то верно. – Гилмор поклонился. – С удовольствием стану наблюдателем за Испытанием Сито.

– Вот и славно. – Баргус хлопнул его по плечу. – С такой страховкой можно дать молодняку задание посложнее.

– Мне кажется, или ты всё это затеял только затем, чтобы под шумок и общее нарушение правил к Испытанию присоединилась Олеся?

Баргус расплылся в широченной улыбке. Гилмор вздохнул:

– Она же только что встала с больничной койки.

– Спорим, – улыбка Баргуса вопреки всем представлениям о том, что вообще возможно в этом мире, стала ещё шире, – когда мы вернёмся в лагерь, мы застанем её за тренировкой с Лармой или Криксом?

– Ну уж нет. – Гилмор устало потёр лоб костяшками пальцев. – Разве что имеет смысл спорить, с кем именно она тренируется. Не упустит же она шанса узнать новый способ меня избить. – Принц внимательно посмотрел на воина. – Не могу не удивляться тому факту, что тебе хватило короткого диалога, чтобы с такой уверенностью судить об Олесе.

– Клан Сито. – Баргус легонько постучал себя кончиком указательного пальца по лбу, по тому самому месту, где была вытатуирована метка клана. – Отсеиваем лишнее, зрим в корень.

Гилмор закатил глаза:

– Хватит с меня вашей философии. Попрошу освободить пещеру: буду делать вам демона.

***

Альбина не уставала дивиться сестре. Она оценила бы внешний вид Олеси как полупрозрачный с зеленцой, что совершенно не мешало той присоединиться к тренировке юных воинов. Конечно же, в спаррингах Олеся не участвовала, но наблюдала за разминочными упражнениями и какие-то пыталась в своём темпе повторить. «Ну а что, лучший способ прийти в себя – хорошенько размяться на свежем воздухе», – ответила она на укоризненный взгляд младшей сестры.

Альбина вздохнула. Недаром никто поначалу не верил, что они действительно сёстры. Мало того, что каждая из них была вылитой копией своей матери без примесей хоть каких-то черт отца – от него разве что мозги достались Альбине, нос – Олесе, да, говорят, кудрями они пошли в отцовскую родню. Мало того, что мягкий, любознательный, кокетливый и даже немного увёртливый нрав Альбины невероятно контрастировал с боевой и бескомпромиссной натурой Олеси. В довесок у сестёр ещё и ни одного общего увлечения за всю жизнь не набралось. В то время, как Олеся почти что целиком отдавалась различным видом физической активности, Альбина проводила время за книгами или холстом, разве что в хорошую погоду выбиралась с ними на лавочки вблизи площадок, где тренировалось её сестра. Только Альбинино увлечение медициной и механизмами работы человеческого тела в итоге сошлось с Олесиным увлечением боевыми искусствами, да из подкачанной и выносливой Олеси получалась хорошая модель для рисования с натуры.

От размышлений Альбину отвлекли голоса вернувшихся Гилмора и Баргуса, раздавшиеся за её спиной.

– Смотри-ка, – сказал воин, отыскав глазами Олесю, – всё-таки ни с кем не дерётся.

– Ну хоть здравый смысл в ней присутствует, – фыркнул Гилмор.

– Заглядывает иногда, – улыбнулась Альбина.

– Ух ты ж лосики-карасики! – вскрикнула Олеся.

Альбина резко обернулась к сестре.

Олеся стояла, зажимая предплечье. Рядом с ней стояла то ли Лала, то ли Ирма – кто их различит, этих близняшек – и что-то объясняла, но Олеся лишь непонимающе на неё глядела. Баргус подошёл к девушкам:

– Что случилось?

– Поранилась, – с деланным равнодушием пожала плечами Олеся. Было видно, что ей неловко.

– Лала?

– Рассечение внутренней стороны предплечья, – отрапортовала та. – Есть вероятность повреждения крупных кровеносных сосудов.

– Ох божечки. – Альбина в один прыжок оказалась рядом с сестрой, дёрнулась в сторону шатра Шаэлы, снова подскочила к сестре. Лала лишь уворачивалась от этих хаотичных движений, удивлённо покачивая головой: явно не ожидала от названной принцессы такой прыти. Альбина меж тем не переставала причитать: – Нужно остановить кровотечение. Есть тут, чем обработать рану от заражения? Покажи-ка руку, возможно, понадобится наложить швы.

– Подожди-подожди, – вклинился Баргус. Альбина не замолчала совсем, но громкость поубавила. – Ты разве не можешь, – посмотрел Баргус на Олесю, – сама остановить кровотечение?

– Ну… – Олеся с сомнением посмотрела на свою руку. – Жгут я сама себе на предплечье не наложу, а от простого давления, боюсь, толку будет мало.

– Э… – Баргус склонил голову набок, удивлённо глядя на девушку, – а зачем жгут?

– А что, – огрызнулась она в ответ, – можно просто сказать: «кровь, остановись» – и она остановится?

– Ну… вроде того. – Баргус достал кинжал, сделал глубокий порез на своём предплечье, подождал, пока из него засочится кровь, а потом совершил какое-то неуловимое движение – Олеся даже не смогла понять, какие части тела были в нём задействованы – и порез сам собой затянулся. Баргус стёр оставшуюся на коже кровь.

Альбина даже перестала причитать. Сёстры круглыми глазами уставились на руку воина. Он лишь усмехнулся.

– Удобно, – произнесла, наконец, Альбина. И совсем тихо, с горечью в голосе добавила: – Жаль, мама так не умела.

Олеся бросила быстрый взгляд на сестру и тут же отвела глаза, скосив их на Гилмора. Тот перехватил её взгляд и в свою очередь встретился глазами с Баргусом. Воин покосился на Лалу и едва заметно кивнул. И в тот момент, когда уже казалось, что в гляделки они выиграли, раздался голос не пойми откуда взявшегося Крикса:

– А что случилось с твоей мамой?

Олеся, Гилмор и Баргус одновременно бросили на него испепеляющие взгляды, но что толку: слово уже было сказано. Альбина вздохнула.

– Когда мама рожала меня, – произнесла она, – у неё открылось кровотечение, которое не удалось остановить. Меня спасли, но она не выжила.

– Как же так? – помрачнел Крикс.

– Медицина несовершенна, – пожала плечами Альбина. – Мама с самого начала знала, что у неё невысокие шансы пережить роды. Врачи убеждали её делать аборт с того момента, как она на второй же месяц попала в больницу на сохранение, и продолжали убеждать, пока не вышли все сроки. Но мама так хотела меня, что решила поставить на кон свою жизнь. И проиграла. – Альбина грустно улыбнулась. – Всё, что мама успела сделать – это подержать меня на руках и дать мне имя. И передать наследственный дар проблем со здоровьем.

– А в обмен на мучения – ангельскую внешность, – вклинилась Олеся, – так что кто бы жаловался. – Она подошла к сестре со спины, положила ладони ей на голову и взъерошила длинные белокурые волосы.

– Ну что ты… – Альбина с наигранной досадой стряхнула её руки и поправила локоны.

Баргус кашлянул.

– А ты, значит, – он посмотрел на Олесю, – пошла в отца?

– Нет, – качнула головой та, – тоже копия мамы.

– Э-э… – Стройный хор недоумённых голосов. Четыре пары глаз, удивлённо воззрившихся на сестёр.

– У нас разные матери, – поспешила объяснить Альбина.

– То есть, вы не родные сёстры? – уточнил Гилмор и насмешливо посмотрел на Олесю.

– Технически – единокровные, – быстро произнесла Альбина, зажимая сестре рот ладонью, пока та не отсыпала очередную колкость. – Отец общий, матери разные.

– Ого,– присвистнул Баргус, – в вашем мире распространено многожёнство?

– Нет, – покачала головой Альбина. – Ну, в смысле, да, но не повсеместно. Именно в нашей стране – нет. Второй раз можно жениться только после расторжения первого брака. И то же самое с многомужеством.

– То есть, твоя мама умерла, и ваш отец женился на маме Олеси? – Баргус перевёл взгляд с одной сестры на другую. – Погодите, Олеся же старше?

– Ага, – кивнула Олеся. – Наш отец везунчик: моя мама тоже умерла. Отец встретил Маргариту через пару лет после этого. Но браки не всегда заканчиваются скорой смертью жены, – добавила она. – Папа шутил, что на нём какое-то проклятие, а обычно люди просто расходятся по каким-то причинам.

– Что же за причины такие могут быть, – покачал головой Баргус, – чтобы люди, поклявшиеся быть вместе в горе и в радости до конца своих дней, просто взяли и разошлись?

Сёстры переглянулись. Отчего-то обеим стало неловко.

– Кроме смерти есть множество причин, по которым любящие друг друга люди бывают вынуждены оставить друг друга, – взяла слово Олеся. – Но чаще всего люди в какой-то момент понимают, что просто выбрали не того человека. Так сказать, любовь проходит, вянут помидоры.

– С первого раза, понятно, можно не угадать, – покачал головой Крикс. – Но зачем же сразу жениться?

– Можно же сначала как следует друг друга узнать, проверить временем, – поддержала его Лала. – Никто же не торопит. Даже в худшем случае к пятидесяти-семидесяти годам можно пройти через ряд юношеских отношений, разобраться, с каким человеком стоит провести и десятилетие, а к началу второй сотни уже связать жизнь с тем самым, единственным.

Олеся и Альбина синхронно закашлялись. Первой прокашлялась старшая:

– Ну тут такое… – выдавила она и оглядела собравшихся. – Вам сколько лет, господа и дамы?

– Тридцать два, – ответила Лала.

– Тридцать пять, – сказал Крикс.

– Двести шестьдесят девять недавно стукнуло, – отсалютовал Баргус.

– Около того, – пожал плечами Гилмор.

Альбина снова закашлялась. Олеся же ничего не стала говорить, просто громко заржала, хлопая покрасневшую сестру по спине, пока воины и Гилмор непонимающе за ними наблюдали.

– В сто пятьдесят уже положено иметь семью и детей? – спросила, отдышавшись, Альбина.

– Обычно как-то так и бывает, – кивнул Баргус и, не поднимая взгляда, добавил: – Но кто-то ждёт свою судьбу дольше. А у нас, воинов Кланов, свои порядки. Нормальные люди, не обременённые воинской клятвой, а также чародейскими способностями или королевской кровью, – он похлопал Гилмора по плечу, – начинают интересоваться противоположным полом, бегать по свиданиям и заниматься прочими романтическими вещами лет эдак в двадцать. В этом возрасте воины Кланов углубляются в медитации, чтобы ускорить окончательное формирование своего тела и наконец-то начать настоящие тренировки. А когда начинаются тренировки – там уже не до романтики, там заметить бы, как годы летят. Не то чтобы нам запрещалось вступать в романтические отношения, но они у нас лет до тридцати, мягко скажем, не в приоритете.

– А всё-таки, – не смог и дальше игнорировать странную реакцию сестёр Гилмор, – к чему эти расспросы?

– Лучше присядьте, ребятки. – Олеся хохотнула. – У нас до начала второй сотни вообще мало кто дотягивает. Обычно лет в семьдесят-восемьдесят всё заканчивается, а зачастую и ещё раньше. А вот эти самые ваши пятьдесят – это примерно то время, когда утрачивается способность к деторождению, например.

– Так что, – подытожила Альбина, – у нас банально нет времени на детальное исследование потенциальных партнёров. С кем сошлись, с тем и пытаемся что-то строить. Отсюда и ошибки.

Крикс тихо присвистнул. Гилмор покачал головой.

– Как вы вообще умудряетесь выживать в таких условиях? И ведь ваша цивилизация как минимум не уступает нашей.

– Уот так уот. – Олеся хлопнула в ладоши и развела руки в стороны. – Быстро учимся и приспосабливаемся, постоянно в движении, вот это всё.

– Поэтому, – тихо спросила Лала, – вы смогли так легко оставить свою семью и прийти сюда?