Места силы. Шаманские экскурсы. Том 5. Толстой. Боги. Узел русской жизни

Разумеется, есть, а иначе какие могут быть я, вы, Наташа… Но об этом, о самости, которая являет себя в обыденной жизни как чжень (или все-таки скажем по-русски – держь), мы будем говорить в специальном экскурсе. А сейчас лишь заметим, что одержимость бывает разная. Одно дело, когда мной что-то делается, и совсем другое – когда что-то делается со мной. В обоих случаях дело делается само. Но в первом случае я активный участник. Я сам варю рис, сам пишу, сам скачу, хотя и понимаю (а могу и не понимать), что несусь на гребне волны, использую энергейю потока, согласен с ним, печенкою чую, что архе потока благоприятствует мне. И совсем другое дело, если со мной что-то делается. Тут я совершенно страдателен, я жертва, я пища. Я лишь объект чужого действия (возможно, впрочем, полезного мне). Дело делается против моей воли. Я хочу, но не могу действовать сам.

Обычно люди не знают, что именно и куда их несет, не видят потоков, просто барахтаются в них, пытаясь выплыть в нужном им направлении, часто – против течения. И таким образом попусту теряют силы. А потом говорят: кто-то хапнул мою энергию. На самом-то деле не хапнул энергию (физическую), а подменил архе, то есть – смысл (энергейю) и цель (энтелехейю) потока. Давайте посмотрим, как это бывает. Вот Николай Ростов был с детства влюблен в бесприданницу Соню. Влюбленность – это, конечно, одержимость, тянущая к некоей цели (я об этом не раз говорил9). Но в том-то и фокус, что Соня – отнюдь не та цель, к которой должен стремиться Николушка. И дело даже не в том, что родители не хотят этого брака. Дело в том, что какая-то сила в душе Николая уже решила, что Соня – ложная цель, хотя сам он об этом решении еще даже не подозревает. В принципе, это напоминает ситуацию перед началом атаки: что-то уже началось, но еще не проявилось в конкретных зримых всем действиях.

И все же мы можем увидеть, как преследование ложной цели ведет к лишению средств (энергии) для ее достижения. В случае Ростова – буквально денежных средств. Смотрите: что-то, какая-то сила заставляет бретера и игрока Долохова влюбиться в Соню. Знакомит их, конечно, Николай, что и позволяет считать, что инициатива дальнейшего – если и не исходит от него самого, то – проходит через него. Долохов делает Соне предложение и получает отказ. А на третий день после этого приглашает Ростова на прощальную пирушку. Теперь следим за руками. Долохов мечет банк и предлагает Николаю поставить. Тот по природе своей не игрок, к тому же слышал, что Долохов не чист на руку. Чуя подвох, гусар мнется. Долохов: «Да и лучше не играй». Но далее:

«Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.

– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру».

Дальнейшее напоминает охоту или атаку. Но только Николай здесь играет роль жертвы. Он как бы загипнотизирован, попал в поле действие чужой воли, движется в потоке, который направляет Долохов (или кто-то, стоящий за ним).

«Все карты Ростова бились, и на него было написано до восьмисот рублей. Он надписал было над одной картой восемьсот рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.

– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.

Ростов повиновался, оставил написанные восемьсот и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил».

По сути это зловещий сон. Человек сам не свой, он осознает происходящее, но абсолютно лишен своей воли. Вся воля здесь – Долохова. Николаю кажется, что он сам делает ставки, но это не так. Ставки делаются не им. Эта игра – ясный пример того, как посторонняя сила, чужое «я», овладев человеком, цепко держит его и тащит, может быть, на убой. Знакомо вам это? Конечно, знакомо. Тебя влечет какой-то поток, ты чувствуешь, что попал, но ничего не можешь поделать. Не можешь проснуться. С тобой вот именно что-то делается, ты не принадлежишь сам себе, ты вроде бы – ты, но – нет, ты игрушка в чьих-то руках.

Эта игра остановится только в момент, когда ее решит остановить Долохов. А он решил остановить ее после того, как Николай проиграет 43 тысячи (43 – это сумма лет Долохова и Сони). Ростов не может знать этого. Он вообще не понимает, что с ним происходит. Но он улавливает детали своего сновидения: «Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из-под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти». Шаман истолкует эти детали как симптомы манипулирования. И отметит, что при полной невозможности вернуть свою волю, взять себя в свои руки, проснуться, при всей страдательной сяйности Николая, в его кошмаре все же присутствует некое «я»: «Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? /…/ Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно, все это ничем не кончится».

Типичная ошибка человека, попавшего в поле чужой энергейи (семантики). Пробуждение от этого сна наяву будет ужасным. За привязанность к Соне придется платить. «Когда прикажете получить деньги, граф?» – спрашивает Долохов.

«Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.

– Я не могу вдруг заплатить все, ты возьмешь вексель, – сказал он.

– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.

«О, это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов».

Николай ничего и слышать не хочет о своих отношениях с Соней: «Моя кузина тут ни причем». Однако именно детская влюбленность в нее привела к тому, что он так проигрался. Теперь его жизнь переменится. Да, Ростов еще долго будет считать, что лучшей жены, чем кузина, ему не найти, но процесс отторжения Сони как цели, к которой надо стремиться, уже вовсю разворачивается. Он четко проявился в ходе этой злосчастной игры. А завершится этот процесс примерно к началу войны 1812 года. Новая жизнь Николая начнется ровно в момент, когда под Островне он вдруг потеряет свое социальное «я» (персону), а придя в себя, будет мучиться, не понимая, что с ним приключилось.

Собственно, он и не может понимать таких вещей, у его персоны нет для этого инструментария. Но ведь в Николае сидит много всякого, он может переживать мистические приходы и претерпевать перемены, которые те с собою несут. Потеря себя стала стартом процесса, который поведет его к новой цели. Причем перемены (в смысле «И цзин») начинаются сразу же после атаки. В конце главки, в которой рассказано о том, как Ростов не выдержал, Толстой как бы между делом замечает: «Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все-таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения».

В общем, раз и попёрло! Успех по службе, однако, совсем не та цель, к которой понесся Ростов, когда, не выдержав, толкнул своего коня. Какова ж тогда цель? Ну, конечно, княжна Марья Болконская, с которой он пока еще не знаком, но на которой женится в эпилоге романа.

А теперь, продолжая читать книгу перемен Льва Толстого, посмотрим, какой из гексаграмм «И цзин» соответствует процесс, начавшийся с атаки, разобранной в этом экскурсе.

Шаманские экскурсы. Ростов. Кунь

Если бы где-то в начале июня 1812 года (когда Наполеон готовился перейти русскую границу) кто-нибудь погадал Николаю Ростову по «Книге перемен», то, можете не сомневаться, ему бы выпала гексаграмма Кунь (Исполнение, Восприимчивость, Земля). Конечно, гадать литературным героям нет смысла. Но я и не говорю о гадании как таковом. Я говорю лишь о том, что в семантическом поле романа Николай движется по траектории, соответствующей развертыванию архе гексаграммы Кунь, в чем мы сейчас и убедимся.

Кунь – это вторая в порядке Вэнь-Вана гексаграмма «Книги перемен»10, она целиком состоит из одних лишь разорванных яо (линий), Шестерок, черт Инь (то есть – женских, слабых, податливых, мягких, теневых). Текст ко всей гексаграмме (гуа цы) в переводе Юлиана Щуцкого выглядит так (я беру его филологический перевод):

«Исполнение. Изначальное свершение; благоприятна стойкость кобылицы. Княжичу есть, куда выступить. Выдвинется <он> – заблудится, последует – обретет господина. Благоприятно: на юго-западе обрести друзей, на северо-востоке – утратить друзей. <Пребудешь> спокойно в стойкости – будет счастье».

У Бронислава Виногродского то же самое переводится несколько по-иному:

«КУНЬ

Главное-ЮАНЬ Сообщение-ХЭН

Польза-ЛИ Выдержка-ЧЖЭНЬ самки лошади.

Цзюнь-цзы (государю-мудрецу) – наличие куда уйти

сначала блуждает – затем обретает хозяина (контроль)

Польза-ЛИ

на юго-западе обретение друга (союзника, родственной души)

на северо-востоке утрата друга

в спокойной Выдержке-ЧЖЭНЬ – счастье».

Как видим, словами «Изначальное свершение; благоприятна стойкость» Щуцкий переводит юань хэн ли чжэнь, мантическую формулу, смысл которой мы уже обсуждали11. И выяснили, что на шаманский язык она переводится как «толкнуло – понесло – готово – одержит». А проще говоря: «раз – прёт – вот – держь». В данном случае речь идет о держи кобылицы. Толстой, кажется, не уточняет половой принадлежности казачьей лошади Николая, которая (см. предыдущий экскурс) «так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать». Но, собственно, нам не так уж и важно, кобылу или жеребца он толкнул, когда понесся в атаку. Ибо настоящей кобылицей, которая будет нести Николая к цели, является женственная часть его души, анима, которая вскоре материализуется в облике княжны Марьи Болконской. Именно она – подлинная энтелехейя процесса, который приведет Николая к цели: женитьбе.

Квадратное и круговое расположение

гексограмм «И Цзин» в порядке Вэнь-вана

Поэтому формулу движения графа Ростова по жизни от достопамятной атаки до свадьбы мы сейчас уточним так: юань хэн ли Марья чжэнь. И отметим, что в пространстве романа «княжичу» (молодому Ростову), несомненно, есть куда выступить. Некоторое время он еще будет блуждать, но вскоре обязательно «обретет хозяина (контроль)», попадет под державу Марьи. Сначала она будет действовать издали, через женскую, иньскую часть души Николая, а потом, когда станет его женой, будет контролировать непосредственно, применяя свою духовную силу, то есть – женственную слабость. Таким образом, цель движения Николая – Марья, изначально сидящая в его душе в виде духовного образца (анимы). Ростов будет одержим (чжэнь) ею как энтелехейей (ли) на всех этапах развития архе гексаграммы Кунь (Исполнение). Как и сказано: «В спокойной Выдержке-ЧЖЭНЬ – счастье».

Что же касается утраты друга на северо-востоке и обретения друга на юго-западе, то это смена цели (ли) движения с Сони на Марью, о чем мы говорили в предыдущей главе и еще поговорим. Ничего, если поначалу что-то будет неясно. Полная ясность должна наступить после того, как мы пройдем снизу вверх (как положено) вслед за Ростовым по всем ступеням архетипа Кунь. На этом пути я буду опираться на перевод Виногродского, при необходимости поясняя его другими переводами и комментариями.

1.

«Начальная Шестерка

Ступая по инею

достигнешь твердого льда».

Собственно, первую ступень знака Кунь в применении к роману Толстого мы проанализировали в предыдущем экскурсе. Ростов не выдержал, толкнул лошадь, понесся атаку и потом все не мог понять, что с ним случилось. Комментируя эту ступень, Щуцкий говорит: «Первый момент Исполнения таков, что в нем еще незаметно оно само. И тем не менее оно будет осуществляться с полной необходимостью». И верно: в момент, когда Николай начинает атаку (вступает на иней), еще невозможно вообразить, как крепок будет тот «лед», в который этот «иней» превратится. Сам-то Ростов и не может знать, что его поступок – лишь первый шаг на долгом пути к цели Исполнения. Но даже опытному шаману пока что не видно, к чему это движение приведет. И все же оно уже осуществляется: «Инь начинает сгущаться», как говорит старинный комментарий «Сяо Сян» («Малый Образ»). И будет продолжать сгущаться по мере того, как Николай шаг за шагом будет двигаться к цели, определенной данным архетипом. До цели еще далеко, но Марья появится уже на следующем этапе.

2.

Текст следующей ступени:

«Шестерка вторая

Величина (величие) квадрата в прямоте

нет повторения (не практикуй)

отсутствие не Пользы-ЛИ».

Гм-гм! Ну, посмотрим, как это выглядит у Толстого. Прошло чуть больше месяца с тех пор, как атака под Островне выявила первый этап знака Кунь, и вот «17-го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром /…/, поехали кататься верхами». Собирались вроде поискать сена, но движутся наобум, куда глаза глядят, на все четыре стороны. А это, собственно, и есть «квадрат» («распределение по сторонам», как объясняется в «Сяо Сян»). Николай, разумеется, скачет все на той же лошадке, что понесла его в атаку. И вот эта волшебная лошадь вносит его в Богучарово (все имена здесь значимы), где томится княжна Марья, которой бунтующие мужики не позволяют бежать от французов. Николай понятия не имеет, куда его занесло. «Княжна Марья, потерянная и бессильная (здесь и далее все курсивы в цитатах Толстого мои, но разъяснять я буду не все. – О.Д.), сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. /…/ Ростову тотчас же представилось что-то романическое в этой встрече». Его мысль: «И какая-то странная судьба натолкнула меня сюда!».

Да, это судьба, в этой как бы бесцельной поездке нет ничего бесцельного («отсутствие не Пользы-ЛИ»). Марья своей иньской слабостью сразу же жестко (хотя и невольно) программирует Николая. Поговорив с ней, он направляется к бунтующим мужикам уже «не помня себя». По дороге слышит, что без воинской команды «неблагоразумно противуборствовать им». «Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе».

Дальше действия, мордобой… «Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он». Николай в тот момент явно действовал не сам, но – им (и в нем) кто-то действовал. Он был точно в бреду, его несло. Он «бессмысленно приговаривал», он задыхался «от неразумной животной злобы и потребности излить», «не соображая», «бессознательно», «бессмысленно, не своим голосом завопил»… В общем, прорезавшееся в Николае неистовое существо спасло княжну. И она влюбилась. Однако – в кого? В Ростова? В то существо, которое из него так страшно кричало? Или, может, в кого-нибудь третьего? Будем выяснять.

«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею!» Толстой подчеркивает, что «во всем этом княжна Марья видела волю провиденья». Иными словами: чувствовала, что попала в сюжетный поток, может быть – историю любви. Конечно, и Николай уже тоже влюбился. «Когда он вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился». Шутка точная: отправившись куда глаза глядят, он, как в сказке, набрел на царевну. А сердится он потому, что уже дал слово Соне. Эта проблема будет решаться на следующих этапах развертывания Кунь.

А здесь не худо отметить, что вторая ступень в этой гексаграмме считается главной. Щуцкий говорит: «В ней по преимуществу выражено качество данного символа. И раз в данном случае это качество налично в самой полной мере, то здесь не требуются никакие предварительные упражнения; не нужна никакая предварительная подготовка, а все складывается благоприятно само собой». В этом и смысл речения ко второй позиции: «не практикуй», то есть – не действуй сам, предоставь дело тому, кто в тебе. Ибо все, что он сейчас делает, имеет далекую цель (ли). А это и значит, что в том, что сейчас происходит с тобой, нет для тебя ничего бесцельного («отсутствие не Пользы-ЛИ»). «Сяо сян» поясняет: «отсутствует не Польза: свет на Пути Земли».

3.

Продолжаем двигаться по ступеням Кунь.

«Шестерка третья

Содержит (хранит) отчетливость

возможна Выдержка-ЧЖЭНЬ

может быть – подчинишься в делах правителю

отсутствие завершенности и наличие конца».

О чем идет речь? А вот о чем: близится Бородинское сражение, которое произойдет на девятый день после встречи Николая с Марьей (и числа здесь символичны). Николай в нем участвовать не будет. Его архе предусматривает совершенного иной сценарий. Поток несет гусара в Воронеж, закупать лошадей для дивизии. Но в рамках гексаграммы Кунь интересна только одна кобылица… Побывав днем на конном заводе, Николай вечером пляшет на балу у губернатора, флиртует с какой-то замужней кобылкой… Как вдруг попёрло. Подходит губернаторша, которую он называет запросто тетей: «Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas… Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?.. Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..».

Ростов: «И не думал, полноте, ma tante». Конечно, «не думал». Человеку, которого так резво несет, думать не надо, все делается само. Свидание с Марьей теперь неизбежно (при упоминании о княжне Николай испытывает «непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха»). Губернаторша начинает действовать. Она здесь играет роль того самого «правителя», которому герой (согласно «И цзин») может «подчиниться в делах». На предыдущем этапе дело делалось (что и есть энергейя по Аристотелю12) кем-то сидящим внутри Николая, а здесь оно будет делаться тетушкой, которую поток Кунь использует для достижения архетипической цели. Вот губернаторша отводит Николая в сторону: «Хочешь, я тебя сосватаю». Гусар, как будто руководствуясь текстом «И цзин» для третьей ступени (в переводе Щуцкого: «Возможно, что если будешь действовать, следуя за вождем, сам не совершая ничего, то дело будет доведено до конца»), отвечает ей: «Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит».

Но позже… «Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?…» И, уже в конце вечера, прощаясь с тетушкой, когда она сказала ему: «Ну, так помни же», – он вдруг отвел ее в сторону.

Собственно, тут Ростов пытается проявить «Выдержку-ЧЖЭНЬ» в отношении Сони, которая ведь все еще его крепко держит. Но в то же самое время уже готов окончательно «подчиниться в делах правителю» (тетушке). И в конце концов не выдерживает, подчиняется: «Николай вдруг (это слово обычно указывает на переключения действующих субъектов внутри человека. – О.Д.) почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия».

Этот «порыв откровенности» так же спонтанен, как порыв опрокинуть французских драгун. Фактически это один и тот же порыв, движение, которое привело Николая сперва в Богучарово (где он прекрасно действовал, но не сам), а теперь – в Воронеж, где он отдает инициативу в руки губернаторши. Точней, это – разные формы и стадии все того же порыва к Марье. А иначе и быть не может, поскольку юань хэн ли Марья чжэнь характеризует весь тот поток, который несет Николая. Но Соня… И тут нам надо четко понять, что чжэнь, которая держит Ростова в потоке движения к Марье, – совсем не та же самая чжэнь, которая все еще держит его привязанным к Соне. В том-то и фокус, что Николая сейчас держат две женщины, положение его амбивалентно.

Кстати, слово «валентность» (от латинского слова valentio, сила, которому родственно русское «воля») совершенно четко вскрывает глубинный смысл того, что есть чжэнь. Марья и Соня – это как бы две валентности (как в химии), к которым может подключиться Николай. Но он-то один. Вот если бы он мог создать гарем или хотя бы взять наложницу (как в старом Китае), тогда бы никаких проблем не возникло. Но предрассудки социума, в котором развивается действие нашего романа, исключают всякую полигамию. И поэтому происходит конкуренция валентностей, сил, которыми может быть одержим Николай.

«Книга перемен», будучи максимально обобщенным описанием действия архетипов, конечно, не рассматривает таких деталей. Однако указывает на возможность смены валентностей, удерживающих (чжэнь) героя. Слова «возможна Выдержка-ЧЖЭНЬ» в данном случае следует отнести скорее к одержимости Николая Соней. Но в целом поток «хранит отчетливость» его движения к Марье. Демон, который направляет этот поток (и которым одержим Ростов) купирует чжэнь (держь) Сони, вытесняет бедняжку из души гусара и так крепко держит его, что ему ничего не остается, как только «подчиниться в делах правителю», губернаторше.

Рассказав ей о Соне, выслушав ее доводы о невозможности женитьбы на бедной кузине («ему приятно было слышать эти выводы»), Николай через какое-то время встречается с Марьей. Обычно неловкая княжна ведет себя на сей раз безупречно. Даже опытная кокетка «не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться». Ростов «чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор». Он сражен. С этого момента кобылица Марья уже актуально поселяется в его душе, утверждает себя энергейей и энтелехейей (а попросту – лошадиной силой) потока, который несет Николая. Который ведет себя в этом потоке так, будто все время сверяется с «Книгой перемен».

«После короткой, но искренней борьбы между попыткой устроить свою жизнь по своему разуму и смиренным подчинением обстоятельствам, он выбрал последнее и предоставил себя той власти, которая его (он чувствовал) непреодолимо влекла куда-то. Он знал, что, обещав Соне, высказать свои чувства княжне Марье было бы то, что он называл подлость. И он знал, что подлости никогда не сделает. Но он знал тоже (и не то, что знал, а в глубине души чувствовал), что, отдаваясь теперь во власть обстоятельств и людей, руководивших им, он не только не делает ничего дурного, но делает что-то очень, очень важное, такое важное, чего он еще никогда не делал в жизни».