Мы проживаем историю, мы пишем жизнь

– Знаешь, – словно услышав мысли своего мужа, проговорила Светмой, – родная земля тянет к себе материнским призывом. Вернутся кто раньше кто позже. А может, кто и вообще не захочет с места двигаться. А только если кто и не захочет возвращаться, а в новых местах обживется, так лишь бы жили хорошо да счастливо. Что нам еще нужно?

В дом вбежали Егор и Иван. Они горячо спорили после игры в ножички, кто из них жульничал.

– Мальцы! – крикнула мама, – возьмите корзину поширше, да насобирайте щавеля. Щей наварю.

Мальчики перестали спорить и очень неохотно направились в сени за корзиной. Никто не любил щавель собирать. Мелкий, в траве прячется весь. А собрать нужно чисто, чтобы маме перебирать не приходилось.

– Ну, что там лен наш? – спросил отец.

– Цветет во всю, – ответила Фрося.

Цветет лен две недели. Когда коробочки потемнеют, начинали лен теребить и брать. Не косить, не срезать, а именно брать, то есть, с корнем выдергивать. Брать нужно, когда семя летит. Торопиться необходимо, чтобы семя не утекло и сам лен не перестоялся, иначе волокно потеряет гибкость. Снопы ставили в бабки и сушили. Высохший лен на лошадях везли на ток, то есть, расчищенное место. Там его обмолачивали. Семена сортировали: на посев и на масло. После обмолота снопы везли на реку и неделю, прижатые стебли ко дну, вымачивались. Потом снова на стиле равномерно расстилали и ждали, когда льноволокно будет хорошо отделяться от косты, это ненужная часть стебля. После просушки весь процесс сводился к отделению косты от волокна.

3

Андрей раз в год отвозил лен в Стадолище. Там вытрепать, вычесать есть на чем. Тридцать процентов продавал, а остальное оставлял для себя, увозил домой.

Уже из потрепанного и вычесанного льна пряли и ткали сами жена и дочери. Теща активно помогала. Кроили и шили все вместе. Потом вышивали и красотой этой окружены были.

Городок Стадолище привлекал деревенских жителей всей округи не только тех, кто лен выращивали. Здесь была возможностью сбыть продукцию, созданную своими руками. Смешанная торговля велась в сельской лавке и можно было купить абсолютно все.

Для крупных торговцев были построены торговые склады, или сараи. Польские купцы складывали свои товары в них. По – польски сарай – стодола. Отсюда и название города. Земли вокруг поселка принадлежали помещику Аничкову.

В крупное торговое село поселение превратилось благодаря железной дороге. Проходила она через станцию Стадолище на участке Орловск – Витебск.

Уже заканчивалось лето. Было еще жарко, но листья на деревьях огрубели. Готовясь к листопаду, стволы не позволяли соку буйствовать. Тяжелые и мало послушные ветру ветви качались лениво. Этот особый тяжелый осенний шум леса наполнял ум покоем. Закончится уборка всего урожая и наступит зима. Тихая. Спокойная.

Выручив хорошую сумму денег, Андрей направился в сельскую лавку за покупками. Нарядный и видный крестьянин сразу привлек к себе внимание торговцев. Видно было, что мужик не с пустым кошельком.

Праздничная рубаха на нем с вышивкой, застегивающаяся на одну пуговицу. Порты из плотного добротного холста синего цвета.

– Ленточки! Нитки вышиванные! Иголочки!

– Топоры! Ножи! Ножницы!

– Чугунки да ухваты!

– Конфеты, пряники, баранки!

Андрей жадно разглядывал товар. Все нравилось ему и все бы купил, если бы мог себе это позволить. Нельзя деньги бездумно тратить. Сбережения должны быть в доме обязательно. Как без них?

Первым делом купил Андрей хороший табачок себе да деду Василию. Потом ленточек ярких жене да дочкам. Мальцам своим купил он инструмент хороший для резьбы по дереву, конфет на всех набрал, да пряников ярких. Фрося книжку просила для себя со сказками. Вот с этим делом стопор произошел. Лавку книжную нашел Андрей и книжки со сказками есть, только что именно выбрать для дочки? Не подумал он расспросить и не знал, что сказок так много. Торговец весь свой товар показал, а Андрей только вспотел от переживаний, что не угадает и не то что нужно привезет.

По базару шел статный мужик. Он прямиком смело направился к лавке книжной. Деловито пробежался по обложкам, смело взял в руки толстую книгу с яркими картинками, пролистал несколько страниц, спросил про цену и отсчитал нужное количество монет. Только собрался уйти, как Андрей ухватил его за рукав:

– Постой, добрый человек! Ты я смотрю, кумекаешь в деле этом. Посоветуй и скажи почему ты эту книгу выбрал?

– Никифор я, – ответил мужик.

– Я Андрей, – снял шапку Андрей.

– Сын мой в школе учится. Им нужно именно вот эту книгу для прочтения приобрести. Вот приобрел.

– Там-то знают, что детям нужно. Я, пожалуй, тоже такую же куплю дочке своей.

– Купи купи, пусть читает, умеет, хоть? – усмехнулся Никифор, – или из-за картинок?

– Да, а чего ж в наше то время и не уметь читать? – слегка вспылил Григорий, – я и научил. Все дети у меня читать умеют.

Никифор с уважением повел бровью, попрощался и ушел, а Андрей заплатил за книгу, завернул ее аккуратно в льняную тряпицу. Все покупки в телегу уложил.

По центральной улице Стодалища ехал Андрей и разглядывал дома городские. Проехал мимо школы. Основана она была еще в 1891 году. При школе имелось общежитие и библиотека. Мимо лекарской проехал, которая здесь еще с 1885 года.

Дворов в Стадолище не много и жителей постоянных не много, но сами дворы богатые. С высоченными заборами. Дворы булыжником вымощены. Андрей знал дорогу от Смоленска до Рославля, что булыжная она, но что двор можно булыжником выложить, почему-то сам не догадался бы. Нравилась ему идея эта и планировал свой двор так же облагородить. Руки только никак не доходили.

– Это чисто всегда. В дом грязь не несешь, – проговорил он своей лошади, – город он и есть город. Вишь, тебе тут и школа и фельдшер. Одно плохо, что земля далеко. Это ж, и прополоть и пробороздить и золой просыпать, все надо путь отдельный проделывать. Нет. В деревне лучше. Да, и не видит тебя никто, а тут каждый, как на блюдце друг перед другом. А огородики аккуратненькие у них. Ровные. Постой-ка, пррруууу….

Лошадь остановилась. За одним из заборов на грядке росли густые широкие листья. Что за диковинка такая? Слез Андрей с телеги и во двор крикнул:

– Хозяева!

– Что кричишь-то?

Андрей даже вздрогнул. Не ожидал он, что совсем рядом хозяева окажутся. Куст смородины скрывал старушку. Она аккуратно ветви подвязывала к столбикам, чтобы ветки по земле не стелились и ягода чистой была.

– Вы уж простите меня за беспокой, а только что это у вас на грядке за листья такие растут?

– Ты что щавеля не видел никогда? Андрей уставился на листья:

– Щавель? Такой огромный?

– Таки да! Я что ж в поле ходить буду за щавелем этим? Я его семена сею на грядке и вона он какой огромный растет. А вкуснее – то насколько, чем с поля! Да я дам тебе семян. У мя много. Что мне одной над то?

Женщина ушла в дом. Андрей подхватил колышки, да подпорки и поднял ими ветки куста смородины. Быстро с делом управился. Скоро хозяйка вернулась с красивой жестяной коробочкой. Увидела кусты облагороженные и руками всплеснула:

– Ай, спасибо тебе, добрый человек! Я сама и до вечера бы не управилась. Вручила старушка коробочку Андрею:

– На вот. Дарю тебе вместе с коробкой этой. Хороший ты человек. Пусть тебе диковинка достанется и постой еще.

Старушка подошла к грядке и оборвала весь щавель. Охапку отдала Андрею:

– Вот, попробуешь. Он растет мигом. Через пару тройку дней новые листья придут. Поклонился Андрей старой женщине, уложил подарки и прыгнул в телегу:– Ннно….!

Лошадь быстрым шагом пошла по дороге в сторону деревни. Домой.

На дороге уже стояли Егор, Иван и Анюта с Анной. Фрося играла с Машей и встретить папу не могла.

– Тятя! Тятя! – радостно закричали дети, увидев телегу, и бросились навстречу, пыля босыми пятками. Скоро все шумной компанией, усевшись рядом с отцом, въехали в свой двор.

Светмой стояла на крыльце и улыбалась. У кого б еще был такой муж? Никогда пьяным не видела его. Все почти что в деревне у них из города возвращаются с песнями, руганью, а ее муж с подарками.

Андрей спрыгнул с телеги и принялся распрягать лошадь. Дети похватали все, что нужно было из телеги в дом принести. Скоро все сидели за столом и ждали, когда отец начнет дарить подарки и рассказывать о своей поездки. Интересно было и про людей и про наряды.

Первым делом на стол легли сладости. Радости небыло предела. Потом конечно же ленточки и нитки вышивальные. Инструмент мальцам. Коробочка с семенами.

– Чудной ты! Это ж где видано такое, чтобы щавель! Траву полевую на грядке сеять! Смеялись долго и если бы не красивая коробочка, то наверное выбросили бы семена эти.

– А щавель где? Почему из телеги не взяли? – спросил отец, совершенно не смутившись, что над ним посмеялись.

Егор помчался из дома во двор и последний пучок щавеля отобрал у козы. Очень уж ей щавель этот по вкусу пришелся.

Обглоданный пучок Егор принес в дом и положил на стол.

– Это что? Все, что коза нам оставила? Нет уж, пусть доедает. А на следующее лето увидите какая это вещь! Собирать по полянам не нужно будет.

Фрося с нетерпением ждала когда очередь дойдет до нее. Отец аккуратно развернул тряпицу и извлек большую с яркими картинками книгу сказок. Дочка трепетно взяла книгу, открыла и увидев красоту небывалую на первой же странице, с трудом сдержала слезы.

Желтоватые шершавые листочки аккуратной стопочкой сшитые и проклеенные по краю пахли типографской красой.

– Почитай! Почитай! – закапризничали младшие сестры. Мама с папой тоже попросили почитать. Фрося раскрыла книгу и начала с первой страницы:

– «У одного богача сын был с порядочной дурью».

Все, кто сидели за столом так под стол и покатились со смеху! Фрося тоже с трудом перестала смеяться и продолжила читать:

– «но богач, как говорят наши старики, и быка женит». Григорий подтвердил:

– Так, известное дело! За богатого всяк пойдет!

– «И верно. Вздумал богач своего сына женить. Говорит своей старухе: «Ну как баба думаешь, надо при своих глазах сына женить!» Та очень рада была этому и стала сына учить, чтоб он покруглее выражался. «Смотри, сынок, когда с отцом поедешь в сваты, попроворней будь. «Приезжают они к одному богачу. «Ну, что, брат, – говорит отец жениха, – вот как я собственно знаю, у вас есть барышня, а у меня жених, не будете ли согласны породниться со мной?» «От чего же – говорит отец невесты, – мы вами не брезгуем.»

Дальше сказ шел про то, как проворен был жених за столом и все мясо съел. Не сосватались. Мать объяснила, что нужно было ножиком резать и немножко поесть вилкой. В другом доме орехов насыпали и жених уже ножом с вилкой их есть пытался. Только по полу раскидал. Мать пояснила, что горсть взять нужно было и невесте предложить. В третьем доме молока влили. Он горстью молоко набрал и невесте протягивает. В общем, так до сих пор холостой этот дурак ходит.

Смеху было! Веселья в доме! Следующая сказка про царевича, серого волка и про жар-птицу. Фрося загадочно закрыла книгу, увидев картинку, на которой прильнув друг к другу мчатся на волке Иван царевич и Елена Прекрасная. Сказала, что на сегодня хватит. В следующий раз почитает. Сама из-за стола ушла в уголок свой под окошком и принялась читать беззвучно и таинственно при свете лучины.

Андрей поднялся из-за стола:

– Пойду Василию табачку снесу.

Сказав это ушел. Светмой пересчитала деньги, мужем вырученные и довольная спрятала их под половицей в укромном тайничке семейном, о котором все знали, что там деньги сберегаются.

4

А Никифор тот, который Андрею встретился, в Стадолище приезжал на ярмарку потому, что многое, что там продавалось, до их села не доезжало. Разбиралось другими купцами и развозилось по всей стране. Был он крестьянином зажиточным и всеми уважаемым. Детей своих старших Григория и Прохора за уроки каждый день усаживал даже если дни были выходные и школа не работала.

– Гринь, ня знаешь, чаго йта гуси гъгрътали ноччий? Ти ня хорь лазить? – громким голосом спросила хозяйка дома, войдя в горницу.

Гриша, старший сын Никифора только хотел матери ответить, но отец крикнул:

– Ты ня слухой бабьи гамонки, у книгу гляди.

Потом замолчал, сморщив лоб, поняв, что по старинке по деревенски с горяча заговорил и поправив речь, уже помягче пояснил:

– Я не против матери, не подумай, я за учебу что ба. Все теперь держится на ученых. Читать будешь уметь не пропадешь нигде. Вона писарь в уезде нашем живет весь век спину не горбатя, почему? Потому что грамоте обучен.

Мать подхватила отцовскую тему:

– Да, ребятки, прав батька ваш. А я пойду сама разберусь с гусями этими.

Мать вышла во двор. Гриша и Прохор принялись переписывать буквы из книги в тетради. Младший брат Лаврин сидел на лавке возле окна и плел новую плеть для лошади. Отец помогал и подсказывал. Сестренка Наташа мотала кукле лапти малюсенькие. Сама маленькая еще, а так ловко умела всякие поделки поделывать, особенно плести, что и родители удивлялись способностям дочки своей.

Корзиночки, подставочки, подстилки, чего только не придумывала Наташа. Кукле своей кроватку сплела. Постельку пошила.

Отец, убедившись, что все дети заняты важными делами, вышел из дома. Много работы во дворе для него. Лошадь накормить, да почистить, собаке злобной цепь поправить, сани пора уже осмотреть к зиме подготовить. Не ждать же когда снег насыпется.

Гриша и Прохор занимались добросовестно. Прохору скоро наскучила писанина и проговорил он загадочно:

– А ты, Гринь, знаешь про клады в лесах наших около города?

– Что? – уронил ручку Гриша и сам испугался тому, какую кляксу поставил. Чернила капнули, хорошо что на подстилку, которые Наташа им наплела специально для занятий. Не заливать же стол чернилами. Поди потом отчисти его попробуй.

– Какие клады? О чем ты?

– Так вот слугай, если не знаешь!

– Не слугай, а слушай! Сколько тебя в школе учат!

– Слушай, слушай! У бабки, что на краю Стодалища живет, шкатулка есть диковинная. Там так все не просто собрано из всяких перегородочек и открывается секретно, что счастье даже просто в руках подержать. Я сам видел. С отцом как-то вместе ездил на станцию железно – дорожную. А шкатулка у нее знаешь откуда? Дед ейный в грабеже участвовал французов, когда отступали они. Награбить – то награбил а куда награбленное деть? Это ж крепостное право было. Все должно было отдаваться помещику. Не захотел он отдавать и закопал где-то в лесу около дома своего недалеко.

– И чего ты думаешь найти?

– А почему бы и нет? Нужно бабку расспросить про все, может она и знает место.

– Знала бы так давно бы сама откапала.

– Нет. Куда ей? На что? А узнать у нее можно попробовать.

– Пойти и спросить да?

– Да.

– Ну, ты придумал! Не скажет она. Да, и враки это все. Прохор замолчал, но не надолго:

– Про Семлевское озеро слышал? В нем Наполеоновский обоз с награбленным затонул.

В дом вошла мама. Мальчики снова принялись переписывать буквы. Тишина и только перья поскрипывают по бумаге шершавой. Лаврин плеть-то новую плел, а разговор старших братьев на ус наматывал. Про клады в лесах.

Если сказать про маму их, то женщина она была статная и ревнивая. Одевалась всегда нарядно, чтобы муж ее только ею любовался.

В этническом отношении смоленщина вообще сложный регион. Разнообразие ярко выражено в одежде. Складывались наряды из разных народностей в один костюм. Обязательным были поневы – полотна собранные в юбки и фартук. Рубахи холщовые выбеленные с вышивкой. Дополнялся наряд верхней холщовой короткой рубахой «Носовой» тип безрукавки. На голову – наметка – половинчатый головной убор, напоминающий чалму.

Что ярко бросалось в глаза в нарядах хозяйки дома? Носила она в основном фабричную одежду. Фабрики, мануфактуры работали уже на полную мощность.

– Вы, ребятки, стол освобождайте уже. Отцу обедать надо.

Ребята послушались маму, аккуратно сложили книги и тетради, переставили чернильницу на подоконник и свернули плетеные подстилки.

Мама вытерла со стола, постелила скатерть небеленую повседневную и, не спеша принялась выставлять на подставки сначала чугунок с похлебкой, потом чугунок с жаркое, после горшок глиняный с пенками поджаристыми. Все это стояло в печи томилось. Из сеней холодных принесла в корытце небольшом, из полена выдолбленном, капусту квашеную и квашеные яблоки.

В дом вошел Никифор. Зипун оставил еще в сенях, а в доме развязал пояс, скинул жилет и, вымыв руки под умывальником, сел степенно за стол на самое почетное место хозяина. Перекрестился и взял ложку. Это было разрешением для всех приняться за еду. В тишине слышался стук ложек о чашу. У каждого ложка своя. Это, как зубная щетка, сугубо индивидуальный предмет. Взять не свою ложку считалось недопустимым. Кроме ложек, пользовались и вилками.

Гриша возьми, да и спроси у отца:

– А что, тять, не слышал ты про клады в лесах наших запрятанные?

Прохор покраснел и даже вилку из руки выронил. Лязгнула она о чугунок, а отец строго произнес:

– Чтобы я никогда не слышал об этом ни от кого из вас! Мало ли кто что трепет? Вы еще начните искать клады эти! Вона сколько обнищало из-за кладоискательств, глянь! Не пашут не сеют, на работу не ходят, а все чего-то ищут. Хоть бы кто нашел, так, понять можно б было. А то ж, не нашел никто ничего.

Гриша, поняв, что сглупил, начав такой разговор, чувствовал себя ужасно, глядя на выражение лица Прохора и ощущал себя настоящим предателем. Все же решился спросить:

– Так, может надо знать место? Отец рассмеялся:

– Ну, да. А то бы ты хотел увидеть столбик и стрелку где сокровища зарыты! Весь лес поди – ка перекопай. Картошку посадить и то без нытья не можете с братом своим, а клад найти это тебе не на глубину лопаты подкапнуть. Все. Закрыта тема! Жена! Кофе подавай.

Недавно отец приобрел у купца московского кофемолку. Кофе часто продавалось в чайной лавке. Можно было его на вес купить. Кофемолка тяжелая с толстой ручкой, которую любил крутить Лаврин. Ему всегда молоть кофе и поручали. Он аккуратно пересыпал готовый порошок в мешочек из плотной ткани. Мешочек этот всегда над печкой подвешивали. Над печкой была шпагатина протянута и на нее развешивали все, что просушить нужно было. Жена спешно убрала со стола и выставила кофейник, потом чашки глиняные и баранки.

Баранки эти мягкие. Вилкой брали к ним пенки поджаристые из горшка глиняного и не спеша припивали кофе. Сахара в доме всегда было вволю.

Наташе не позволяли кофе пить. Это был не детский напиток. Она пила горячее молоко подслащенное. Рядом с ее миской и чашкой на столе всегда кукла ее сидела.

В благодушном расположении отец откинулся на спинку стула и принялся вести беседу:

– Крестьянин встретился мне в Стодолище около лавки. Книжку не знал какую выбрать дочке своей. Я ему подсказал. Они там в деревне своей грамотой смотрю, занимаются с детишками своими. Говорит, что сам детей читать научил.

Жена вздохнула.

– Не ленивые. Хозяйственные, – добавил Никифор.

– А нешто ж я у тебя ленивая? Нечто ж тебе времени не даю с детьми грамоте учиться?

– Я не это хотел сказать.

– А сказал это! – раскапризничалась жена.

– Прости, – закончил спор муж, – не подумал я.

Отец поставил пустую чашку на стол, поднялся и вышел из-за стола. Снова вымыл руки.

Умывальник был самый простой. Подвешенный кувшин с тонким носиком цеплялся ручкой к гвоздику, чтобы вода из носика тонкой струйкой бежала в подставленный ушат. Рядом полотенце всегда чистое. Каждый день свежее вывешивалось.

Как только поднялся хозяин из-за стола, Прохор словно молнией сверкнул взглядом на Гришу и прошептал:

– Ни слова от меня больше ни о чем не услышишь!

Гриша ничего не нашелся ответить и тихо вышел из-за стола, сказав маме спасибо.

Когда все поели, мама свернула опустевшую скатерть и вышла из дома вытрясти ее. Вернулась с аккуратно сложенной и убрала в ящик буфета. Буфет могли себе позволить только состоятельные люди. Никифор очень гордился тем, что смог купить такую роскошь. Полоски толстого стекла в дверцах сверкали чистотой. За стеклами видны были бокалы. Красивые тарелки и стаканы красовалась на полках. Посуду эту только по праздникам доставали.

Нарядная мама, уважаемый всеми отец, красота в доме и зажиточность. В такой атмосфере росли Гриша, Прохор, Лаврин и Наташа. Кукла у Наташи была не тряпичная, а с фарфоровой головой и ладошками тоже фарфоровыми. С вьющимися волосами, и в роскошном платье.

5

«Посылает царь младшего брата. Тот сидит час, другой – никого нет. Уже полночь. Хочется ему спать, но терпит. Вдруг видит – светло-светло стало в саду. Прилетела большая птица, как жар горит.»

Время летело. Фрося подросла и превратилась в девушку. Заглядывались на нее парни многие. Григорий понимал, что выдать замуж дочку придется, но сурово каменело лицо его, когда думал о том, что достанется она какому-нибудь неотесанному грубому парню. А если еще и пить будет?

Все дети подросли. Уже не нужно было помогать с малышней. Время свободное появилось у Фроси и она не спеша вышивала и шила. Мама в тайне собирала приданое.

Как обычно, отправился Андрей в конце лета в Стадолище продавать лен. Хороший солнечный день. Лошадь останавливалась у каждого ручья воды попить.

В городе сдал Андрей лен, получил деньги, купил все необходимое и уже направил путь к дому, как увидел на дороге Никифора. Того самого, который ему когда-то книжку купить посоветовал хорошую.

Андрей крикнул прямо с телеги:

– Доброго здоровья Вам!

Никифор взглянул на Андрея, не сразу узнал, а когда узнал, то радостно ответил:

– И тебе не хворать! Посидим в трактире.

Остановился Андрей и спрыгнул на землю, привязал лошадь, да вместе с Никифором направился к каменному просторному зданию у самой дороги.

Никифор часто бывал в трактирах и смело распахнул дверь. Жена его за трактиры не корила. Муж знал меру.

За столами шумели мужики. Курили и пили. Кто водку, кто пиво. Закусывали кто чем. У кого денег побольше, тот рыбой и цыплятами жареными, кто победнее, тот капустой и огурцами солеными.

Трактирщик подбежал к новым посетителям и учтиво подвел их к свободному столику. Подбежал половой с перекинутым через руку полотенцем и, согнув спину, принял заказ.

Андрей взял для себя пива кружку и колбасу копченую, а Никифор хотел было водку заказать, но не стал при Андрее, а заказал себе вино красное и гуся жареного.

– Я в Деребуж живу. Слышал такое? Сюда редко приезжаю по делам разным.

– Я из Шубкино. Сюда лен на продажу привожу. Деребуж конечно слышал, но не бывал ни разу. Не приходилось.

– Лен это хорошо. Прибыльно. Работы только много с ним.

– Зато прибыльно.

– За то и выпьем. За прибыль. Моя семья в эти края перебралась в 1870 году на стройку завода хрустального, – продолжил беседу Никифор.

Нужно сказать, что прежде там был уже завод стекольный с 1804 года около деревни Свары, это сто двадцать километров от Рославля. В 1824 году начал работать Екатерининский завод. Перешел по наследству к В. Л. Эндельгардту и он продал его харьковскому купцу Соколову И. А. Соколов начал строить еще один завод в Ново -Деребуже.

Андрей не мог не слышать про завод. Он, как открылся, так народу двинулось в поисках работы отовсюду. Семьями со всем скарбом переезжали и не мудрено. Вместе с заводом сын хозяина Соколов И. И. строил поселок казенных домов для жилья рабочих и другие невиданные прежде объекты. При заводе имелась паровая мельница, своя лесопилка, амбулатория, создана и оснащена пожарная дружина.

И.И.Соколов был попечителем трех школ прихода села Деребуж. На его деньги школы строились, оборудовались и ремонтировались. При школе были созданы хорошие библиотеки, приобретены учебники, волшебный фонарь показывал Туманные картины. Для взрослых работников завода устраивались народные чтения. Книги выдавались на руки. Позже, уже в советское время завод получит название «Красное знамя» и работать будет до 1941 года.

Желающих переселиться в поселок новый было конечно гораздо больше трехсот восьмидесяти рабочих мест и, не получившие работу, стали разъезжаться по деревням в надежде, что земля прокормит.