Почти научная фантастика

Олег Игоревич спросил Архонта о том, куда он уходит, когда исчезает здесь. Он ответил, у него есть дом, куда он любит возвращаться, с видом на море, но при желании он может переместиться куда захочет. На прощание он напомнил, хижина и члены команды на нашей стороне, и они всегда с нами. С этими словами он исчез и только зелёный луч мелькнул в свете заходящего солнца.

Глава 14

Всё пошло своим путем. Только сначала Игоревич позвал меня и Андрея, и мы всё, что помнили, о нашей последней тренировке, сообщили в подробностях. Затем он сказал, что специалисты десятки раз просмотрели записи тренировки и не поняли, почему хижина обиделась на Андрея. Андрей же, наоборот, считал, хижина его проверяла, насколько он способный и сможет ли найти её. Он считает, это подсказка, как наладить прямой диалог с хижиной и узнать, как осуществляется связь между хижиной и членами команды или кто и что координирует и планирует все действия.

Да, недооценил Андрея. Он нас ещё и не в такие дебри заведет. Однако, Олег Игоревич утвердительно кивнул, что для рабочей гипотезы это годиться, на том мы и разошлись.

Поскольку наши тренировки с Андреем продолжились, то мне пришлось вкусить все прелести его одержимости информационными технологиями. К концу недели, у нас на руках были действующие модели планшетов, стоял, раскручивающийся из рулона телевизор во всю стену, с объемными лазерными голограммами вне экрана, голографические, парящие в воздухе доски и мониторы. Всё это работало, звучало и мешало мне сосредоточиться на какой-то мысли, которая возникала, когда всё это начинало работать, а потом бесследно пропадало. Наконец, когда погас в зале последний монитор, вспомнил, что мне не давало покоя: откуда хижина черпает свою энергию, как она подключается к линиям электропередач, откуда берет воду в наших кранах и унитазах, где тот реактор, который питает её и позволяет существовать автономно, обеспечивая все наши потребности, в том числе помощь в наших тренировках. А то, что она помогает, абсолютно уверен, потому что вне стен института мне пока не удалось создать что-нибудь стоящее. Ну, разве что, успешная операция с карьером.

Уже собирался уходить из зала, но Андрей остановил, сказав, что придумал интересную штуку, правда не до конца, может, мы вместе её осилим. Отказать ему не мог: это была наша с ним прощальная гастроль. Он создал под потолком, по углам зала, небольшие шары, размером с теннисный мяч, и предложил считать, что это спутники. Затем, попросил представить какой-нибудь пейзаж. Представил, ради смеха, футбольное поле. Он попросил соединить футбольное поле со спутниками, как бы создав голограмму. Представил, спутники излучают лучи, которые создают иллюзию этого поля. Затем Андрей нагромоздил посреди зала кучу стульев и попросил повторить эксперимент. Он создает спутники, я создаю иллюзию поля, и мы соединяем наши виртуальные реальности. Лучи спутников коснулись пола, появилось настоящее футбольное поле, и куча стульев на наших глазах исчезла. Поле было ровное, даже без намека на ямку. Походил по нему, постоял на том месте, где должны были быть стулья, но в нашей реальности их там не было. Похоже, замысел Андрея был в том, чтобы создавать виртуальную реальность, искривляя пространство, внутри настоящей реальности. Это не совсем та реальность, которую мы создавали в карьере, это была именно маскировка. Мы повторили это несколько раз, чтобы убедиться, наша иллюзия четко прикрывает любые предметы, маскируя их под то, что мы задумали. Это был достойный финал наших с ним тренировок. Андрей – гений.

После тренировки, зашёл к Игорю в лабораторию. Он рассматривал, какой-то манускрипт в лупу. Уже повернул к двери, чтобы не отвлекать его, но он окликнул, сказав, что работа на сегодня закончена и можно немного поболтать о том, о сём. Спросил, как институт обеспечивает себя электроэнергией, водой, газом, где живут сотрудники, что-то не видел здесь жилых комнат. Игорь усмехнулся и отметил, что удивлен тем, что только сейчас я задал этот вопрос. Затем покрутив в руках карандаш, продолжил. Оказалось, сотрудники живут у себя дома, там, где и жили раньше, до перемещения института. Утром они приходят на работу, заходят через служебный вход в институт и оказываются тут. Вечером они через служебный выход возвращаются к себе домой. Когда институт впервые переместился, внешне там, где он был построен, не было никаких перемен, здание стояло, как стояло. Если входишь через центральный вход и выходишь —институт стоит, где построен. Там всё так же. А если входишь через служебный вход, то оказываешься в здании института, которое переместилось. И когда выходишь через центральный вход, то попадаешь уже в то место, куда переместился институт. Там, где построено здание, и находятся все коммуникаций, которые исправно работают и показывают расход электричества, воды, тепла. Он нарисовал рисунок, на котором была изображена жирная точка, и от неё во все стороны тянулись лучи. Игорь пояснил, здание института стоит там, где точка, но его реальные проекции могут быть на конце любого из этих лучей. И ещё не факт, что жирная точка – это наше здание института там, где оно было построено, она может быть где угодно. Помнишь, ту запись разговора с Архонтом, где он упомянул о горе, в которую врезался корабль. Мы просчитали все варианты и обнаружили тут, совсем недалеко, очень похожее место, кстати, о котором ходит много легенд и слухов. Поэтому завтра все вместе там побываем. Может, удастся обнаружить источник сигнала, который обнаружил Андрей. В конце концов, не телефонная же станция Алупки является координационным центром хижины и команды. Хотя, в конце концов, и её не мешало проверить.

Конечно, всё это интересно, думал, возвращаясь в свою комнату, но опять получается, что накрываются медным тазом мои планы на выходные: навестить маму, сходить к морю, если удастся, посмотреть на дельфинов; опять же шашлычки, а может рыбка на углях, песни под гитару в летних сумерках. С Аркадием и Ириной иногда перекидывался парой фраз в столовой, хотя не скрою, скучал по их обществу и думал, что будет время пообщаться в выходные. Много ли человеку надо, чтобы почувствовать благодатный отдых, тем более, здесь, у моря, куда давно мечтал приехать. Предпочитаю размеренность во всем, даже в решении текущих задач, а тут появилось чувство напряжения сжимающейся пружины, а это мне капает на нервы. Может воскресенье будет свободным, хотя моя интуиция твердит обратное.

Глава 15

В субботу, во время завтрака, когда все потягивали свои коктейли, в столовую зашёл Олег Игоревич и чересчур бодрым голосом объявил, что сегодня едем в горы, на экскурсию «По следам легенд и мифов», попросил надеть спецкомплекты полевой формы, которые у каждого висят в гардеробе, и через полчаса собраться у центрального входа. Упоминание о полевой форме, напомнило мне события в карьере. Через полчаса сидели в экскурсионном автобусе. Дорога зигзагами уходила в горы. Часа через два доехали до места, выгрузились и пошли по тропе к ущелью. Издалека оно казалось узким, но подойдя ближе, увидели, оно широкое и сильно заросло деревьями и кустарником. Игорь предложил сделать привал, а потом двигаться дальше. Аркадий полюбопытствовал, где экскурсовод и что здесь такого может быть интересного. Тот ответил, экскурсионный автобус – прикрытие, а что тут интересного – увидим сами.

Не понял причину привала. Мы только разогрелись, и надо идти дальше. Хотя смущала плотная стена зарослей, перегораживающая путь в ущелье. От неё веяло каким-то холодом, подкатывал к горлу непонятный страх, хотя на вид вроде ничего необычного.

Аркадий с Ириной подошли ко мне, присели рядом. Ирина толкнула в бок и сообщила, что знает одну историю об этом месте: она здесь раньше была, в детстве, на экскурсии. Им рассказывали, что когда люди попадали в ущелье, то не возвращались. Смог вернуться только один, который поведал, что познал бога и свое предназначение, постригся в монахи и жил уединенно в местном монастыре.

В очередной раз перевёл взгляд на заросли и только сейчас обратил внимание, Андрей ходит вдоль них, с телефоном в руках. Подошёл к нему, за мной подтянулись Ирина и Аркадий. Обрадовавшись нашему приближению, Андрей сообщил, что стоять у зарослей очень жутко, да и тропинка вон тут обрывается, а прохода он не нашёл. Превозмогая чувство безотчетного страха, попробовал сломать ветку ближайшего кустарника, не получилось: она была как стальной прут, даже не погнулся. Невольно отступил назад, и мне показалось, страх как будто ослаб. Вот и Андрей заулыбался, сказав, что у него такое чувство, будто это маскировка, но только более высокого уровня и с психологическим эффектом. Аркадий подключился к разговору и спросил, что если мы уже создавали маскировку, то сможем ли создать антимаскировку. Пожал плечами, сказав, что можно попробовать, а Андрей аж прямо загорелся. Ирина поддержала нас кивком. А мне, мне нужен был какой-то толчок, чтобы спровоцировать на действия, это ведь не тренировочный зал. Они уставились на меня, а я ходил мимо них, как мимо строя, три шага влево, три шага вправо и пытался найти какую-нибудь ассоциацию, которая поможет запустить нашу совместную работу.

Солнце приближалось к полудню, горячие лучи, казалось обжигали кожу, захотелось тенёчка, прохлады. Представил, как солнце садится за горизонт, воздух ещё теплый, но с моря дует прохладный ветер, наполненный запахом соли и йода. Он дует всё сильнее и сильнее, вот уже он врывается в заросли и начинает вырывать с корнем деревья и кустарники, образуя неширокий проход. Краем глаза замечаю, по периметру нашего прохода появились «спутники» Андрея, освещение стало призрачно-вечерним. Секунда и вот уже, под взглядом Ирины, вывороченные деревья и кустарники обугливаются без огня в головешки и превращаются в пепел под нашими ногами. А ураганный ветер пробивает проход дальше и дальше на нашем пути. Стены тоннеля покрываются крепкой стальной сеткой, не лишенной, в духе Аркадия, изящества. Впереди, казалось, забрезжил просвет, и мы устремляемся туда. Томительные минуты, казалось бега на месте, и оказываемся по другую сторону зарослей. Поняв, что происходит, за нами бросились все остальные, кто был на поляне. И вот теперь стоим, оглядываясь по сторонам. Ущелье выглядело вполне обычно, тропинка, виляя между кустарниками, уводила нас, но куда. За очередным поворотом открылась поляна. Окаймлявшие её дубы создавали рассеянную тень, лучи, проникающие сквозь крону, образуя иллюзию полупрозрачного занавеса. Завороженные этой картиной, остановились на её краю. Почему-то вспомнились лазерные картинки, и попробовал сфокусировать и расфокусировать зрение, глядя то вдаль, то в близь, стараясь заглянуть за эту странную завесу. Усилия дали результат. В центре поляны проступал очень широкий пень, а на нём что-то похожее на большую нахохлившуюся птицу. Как только её увидел, у всех с глаз как будто пелена спала. Действительно, посредине поляны, на пне кто-то сидел. Мы не торопились подойти поближе. Тень скрывала особенности фигуры, но явно видно, это огромная птица. Необычно было её оперение, состоящее из тонких, длинных, полупрозрачных, перламутровых перьев серебристого цвета с розовым отливом, развивающихся, словно пух на ветру. Честно говоря, не уверен в их цвете до конца: лучи солнца, пробивающиеся через крону деревьев, играли на её оперении разными отблесками и огнями.

Птица встрепенулась, подняла голову, и мы оцепенели. У неё было прекрасное женское лицо с большими бирюзовыми глазами. Обведя нас своим гипнотическим взглядом, она пропела грудным голосом, что хочет познакомиться. Попросила отнестись ко всему, что будем ей говорить честно и ответственно – это важно. Она видит, куда идёт наш путь, но не знаете, куда он нас приведёт. Повернувшись ко мне, спросила, какого цвета её оперение. Признался, что вижу его полупрозрачно-перламутрово-серебристым с розовым отливом. Затем она взглянула на Ирину и задала тот же вопрос. Ирина видела её оперение синим с красным отливом. Она кивнула головой, и посмотрела на Аркадия. Аркадий видел её перья золотисто-белыми, а Игорь, видит его сиреневыми с пурпурными отблесками, Олег Игоревич – изумрудными. И так далее. Каждый видел оперение цветом отличным от других. А женщина-птица кивала и кивала головой. Затем она напевно прошептала, что мы правы и все не правы, каждый видит её через призму опыта своей души, своих переживаний, страхов, Земля с первого момента пребывания на ней создателя, испытывала его творения на прочность, одновременно помогая и разрушая их. Они претерпевали трансформацию, потому что Земля кормила, поила их, изменяя первоначальный план создателя. Если первое поколение имело твердые принципы и строго их соблюдало, то с течением времени, планета своими природными катаклизмами, как вирусом, размывала их. Им приходилось приспосабливаться, чтобы выжить, становиться другими. Они – помощники создателя отбирали среди людей самых сильных, умных, преданных его принципам, и отправляли в особое место, где те должны были создать новое чистое общество. Но время шло, и там тоже появлялись противоречия и рушились традиции. И тогда опять отбирали лучших людей по миру вновь и вновь, и вновь… И каждый раз для них создавались места, где было всё, что нужно для развития рода человеческого. Но, природа Земли такова, что она способна сломать даже сильных и поселить горечь отчаяния в их душах. В конце концов, на Земле не осталось мест, где бы можно было собирать чистые души. Создатель отчаялся и покинул этот мир, оставив тех, кто тут ему помогал. Поэтому их время прошло, и они расселились по миру в недоступных местах, отгородились от всех, закрылись иллюзиями. Много её сестер и братьев погибло от человеческих рук. Одни принимали их за ангелов, другие за демонов, каждый в меру своего опыта и испорченности. Все хотели от них чуда, а когда не получали, просто уничтожали, используя потом их перья для различных магических ритуалов. Поэтому они стараются не общаться с людьми. Другое дело мы, она видит наш путь – путь создателя, и ответит на все вопросы, только не сейчас, потом… мы же пришли сюда за другим чудом.

Женщина-птица взмахнула крыльями, превратившись в стаю маленьких птичек, которые вспорхнули и расселись по веткам дубов, окружавших поляну, наполнив всё кругом своим щебетом. Наш биолог Люся, удивленно заметила, показав на птиц, что это крымская сойка. Присмотрелся: у них было серебристое оперение с розовыми отблесками, как и у той, чьё имя хотел бы узнать. Шорох ветра в кроне деревьев прошептал – Ория.

Глава 16

Пройдя поляну, окаймленную дубами, мы вышли на открытое место. Тропинки нигде не было видно, ноги вязли во влажной почве, по обе стороны ущелья росли плакучие ивы, всё остальное пространство заполняла мелкая болотная растительность, кое-где торчали кустики валерианы. Олег Игоревич обогнал меня, идущего первым, и крикнул, чтобы все остановились. Мы столпились вокруг него. Он объяснил, что мы приближаемся к предполагаемому месту расположения хижины, надо быть осторожным, тем более, что почва тут болотистая, и предложил идти не друг за другом, а цепью поперек ущелья, чтобы каждый видел, кто у него находиться справа и слева, и в случае необходимости мог прийти на помощь.

Развернулись цепью поперек ущелья, на расстоянии полуметра друг от друга. Почва становилась все более вязкой, каждый шаг давался с трудом. Вдруг сильно заболела голова. С тех пор, как ношу экзоскелет, такого ещё не бывало. Провел рукой по лицу: из носа шла кровь. Наверное, жарко, душно, поэтому так плохо, посмотрел в сторону Ирины, которая шла справа. Она еле передвигала ноги, лицо у нее было бледное, и из носа текла кровь. Тряхнул её за руку, она подняла на меня глаза и упала на колени. Промелькнула мысль, что-то не так. Резко посмотрел влево, почти вся цепочка остановилась. Аркадий держался за голову, многие стояли на коленках, Олег Игоревич – лежал. Только я и Люся твердо стояли на ногах. Она махала руками, судя по выражению лица, что-то кричала, но у меня были заложены уши и ничего не слышал, но по жестам понял: надо отходить назад. Развернулся, схватил Ирину за плечи, встряхнул и взял за руку. Аркадий раскачивался из стороны в сторону. Сжал его ладонь и заорал, чтобы он взял своего соседа за руку. Аркадий очнулся и как робот схватил за руку своего соседа слева – им был Игорь, и заорал, чтоб тот хватал следующего. Люся со своей стороны цепляла за руки остальных. Алексей, наш футболист, схватил бесчувственно лежащее тело Олега Игоревича и закинул себе на спину. Мы тронулись в обратный путь. Каждый шаг давался с большим трудом, мне фактически приходилось за собой тащить остальных по цепочке, находящихся в полуобморочном состоянии. В голове пульсировало: бум, бум, бум. Один шаг, второй, третий, четвертый, пятый, шестой.

Остановился, боль в голове прекратилась, стало легче дышать. Посмотрел на остальных, они тоже вроде начали приходить в себя, но у всех из носа шла кровь. Люся с Игорем наклонились над Олегом Игоревичем, приводя его в чувство. Мы сгрудились около них. Она предположила, что это, какое-то излучение, иначе как объяснить такую реакцию у всех. Хуже всего было сотрудникам института, которые нас сопровождали. Их состояние было не лучше, чем Олега Игоревича. Обратил внимание на Машу, нашего химика, которая стояла в стороне и рассматривала что-то в руках. Подошёл к ней. Она показала свой медальон и сказала, что он сделан из настоящего горного хрусталя. На обратном пути она запнулась, упала и теперь решила посмотреть на просвет камень, не разбился ли он. Через медальон увидела, из того места, куда мы шли, идет в небо огромный переливающийся столб света. Маша протянула медальон. Взял его в руки и автоматически растянул до размеров планшета. Когда глянул через него, то увидел действительно столб света, который состоял из сотни тысяч разноцветных лучей, уходящих прямо в небо. Олег Игоревич с Игорем и сотрудниками подошли и стали снимать на камеру его изображение через кристалл. Ничего подобного до сих пор никто не видели.

Подбежал Андрей и сказал, что не узнает место, где мы находимся. Только сейчас посмотрел по сторонам. Это было не ущелье. Это было место, которое знал с детства, но оно находилось в тысячах километрах отсюда, на родине моего деда, у Истобенска. Там есть старицы – старые рукава Вятки. И одну из них особенно любил дед. Вдоль старицы тянулись заросли ив, а пред ними безбрежное поле с россыпями земляники, островками шиповника и черемухи. Как раз сейчас мы стояли среди этого поля, а впереди виднелись заросли ивы вдоль старицы. Однажды захотел перейти на другой берег старицы, туда всегда почему-то манило, но дед предупредил, что там за кустами ивы живёт комуха, кто уходит – обратно не воротится. Когда спросил его кто это, он нехотя ответил, что она вроде бабы-яги, только невидимая, сюда никто не ходит, кроме него, потому что она ему прошептала на ухо, что он её родственник, и если старицу не будет переходить, то она его не тронет, а на этой стороне он может ловить рыбу сколько угодно. Олег Игоревич с интересом выслушал мой рассказ и предположил, что, наверное, надо повторить свой путь цепочкой в сторону излучения, которое поднималось из-за зарослей ивы, может, тогда вернемся обратно в ущелье. Конечно удовольствие не из приятных, но другого пути похоже нет.

Мы встали в цепочку и пошли. Один, два… шесть. Боль в голове, но терпимее, чем первый раз.

Делаю отмашку рукой, все останавливаются, разворачиваемся и идем шесть шагов обратно. Почему шесть, потому что столько сделал первый раз до перемещения. Когда мы выходили из контакта, то смотрели под ноги, а не по сторонам. Вот и сейчас, смотрел под ноги, а когда остановился и оглянулся, то не узнал местность. Зато её узнал Олег Игоревич, показывая на сопки, поросшие лесом, которые окружали нас, сказав, что именно здесь отец нашёл хижину.

Мы в третий раз встали в цепочку и сделали шесть шагов вперед, потом шесть шагов обратно. Теперь смотрел не под ноги, а по сторонам и заметил, с каждым шагом вперёд, воздух как бы сгущается, пейзаж размывается, превращаясь в некий коридор, по сторонам которого бушует сильный ветер. Затем ветер стихает и пейзаж из размытого, становиться чётким. В этот раз мы оказались в том месте, где стоял институт, когда я туда приехал первый раз: поле дикой редьки, островок ив и кустарников шиповника.

Опять повторили наш шестишаговый эксперимент. На этот раз оказались на берегу океана. Это место не знал никто. Но что-то мне подсказывало, здесь когда-то служил мой дед. Вон, примерно в двух километрах от берега виден остров, куда он любил вплавь добираться. А может это место просто похоже на то, которое он описывал.

Пятым было Подмосковье, где был построен институт, но сейчас тут ничего не было, даже окрестности выглядели дикими и пустынными.

Только в шестой раз мы оказались в ущелье. Все с облегчением вздохнули, головная боль прошла, но наступило состояние отупение от усталости. Мы отошли подальше от края болота, но продолжали смотреть в ту сторону, где должна была быть хижина. Ничего кроме зарослей ив и кустарников шиповника на противоположном берегу болота не увидели. Не в первый раз обратил внимание на сочетание ивы и шиповника в местах пребывания хижины, поэтому попросил Люсю узнать, что такого особенного должно быть в почве, чтобы они росли.

То, что мы давно путешествуем, подтвердили лучи заходящего солнца. Оставаться тут в темноте не хотелось, поторопились покинуть ущелье, беспрепятственно пройдя через изгородь к автобусу. Обратно ехали тихо, только Люся с Машей о чем- то шёпотом спорили. Подсел к ним и спросил, о чём спор. Они показали мне черепки, которые собрали на болоте. Это кости людей, причем очень древние, потому что успели окаменеть. Маша считала, их убило излучение, а Люся, панический страх от происходящего с ними. Успокоил, сказав, что сотрудники института нас не оставят без обследования, поэтому влияние излучения на нас обязательно выявят.

В институт приехали затемно. Было уже поздно для ужина, но поскольку сегодня целый день без еды, то ужин дали усиленный: два коктейля за раз. Но предварительно все сдали анализы крови и прошли МРТ головного мозга, как-никак у всех было носовое кровотечение.

Добравшись до кровати, уснул как убитый.

Глава 17

Проснулся как обычно, последствий от вчерашнего путешествия не заметил. Когда вошёл в столовую, то обнаружил, что первый, все остальные, похоже, отсыпались. Через несколько минут, когда уже допивал коктейль, зашёл Олег Игоревич и сообщил, что анализы и МРТ в норме, разве что лобные доли чуть-чуть увеличены, так это у всех и вероятно, связано с перемещением в пространстве. Затем спросил, какие планы на сегодня, кивнул головой на мой ответ и просил передать привет маме. Оставив сообщение на ридере ребятам, вышел через центральный вход института и решил пешком спуститься вниз к морю, но у ворот ждало такси, и Архонт сообщил, что отвезёт, потому что так надо. Ответ не обрадовал. Всю дорогу молчал, только когда остановились, спросил его, был ли он когда-нибудь в ущелье, на что тот ответил, что не помнит, может быть в прошлой жизни. Выходя из такси, не удержался и задал вопрос, что он знает про Орию. Архонт удивленно на меня посмотрел и растворился в воздухе.

У мамы сегодня был выходной, и она с удовольствием побродила со мной по берегу моря, собирая гальку. Это её хобби. В детстве у неё был целый чемодан камней, которые собрала на берегу Вятки. Она любила часами их разглядывать. Вот и сейчас рассматривала очередной халцедон, найденный на берегу. Потом сходили на рынок, купили персиков, и пока их ели, мама рассказывала о своем житье-бытье, порадовался, что у неё все хорошо.

Когда рассказал ей о нашем походе в ущелье и о том, что мы побывали на старице Вятки, где когда-то с дедом ловили рыбу, мама задумчиво заметила, что временами ей кажется, как будто это из прошлого, только из какой-то другой жизни, и эти наши путешествия ей тоже что- то напоминают, но что?

Вечером позвонила Ирина, сообщила, что ребята ждут меня на берегу. Попрощался с мамой и ушёл к ним.

Такие посиделки у костра, в выходные не только приятны, но и полезны. Много узнаешь интересного о членах своей команды. Конечно, мы пока ещё не совсем команда, в прямом смысле слова, всё-таки не со всеми близко знаком. Но события вчерашнего дня показали, что мы можем работать вместе, несмотря на боль и страх перед неизвестностью и у нас есть вера друг в друга, иначе неизвестно чем мог закончиться вчерашний день.

Это место пляжа, близ Алупки предложил Алексей, тот самый футболист, который превозмогая боль, ещё тащил на себе потерявшего сознание Олега Игоревича. Я очень зауважал его после этого. Алексей родился в городке Сватово. В поисках работы родители переехал жить в Самару, когда ему было десять лет. Но Алексей, до сих пор, вспоминает с грустью старое, утоптанное на краю городка, поле, где он впервые начал играть в футбол, речушку, куда прыгал в жаркие дни с обрыва, и сады, ветки которых гнулись под тяжестью груш, слив и яблок.