Не прикасайся

– Отомри, инфузория. Хотя бы кивни, а то все думают, что я спятил.

Я активно киваю головой, хотя понятия не имею зачем. Подтвердить, что наши родители женятся? Сомневаюсь, что после объявления этой новости Таном остались те, кто еще в это не верит. Да и что значит мое слово против слова самого популярного парня в университете?

После объявления Тан невозмутимо возвращается к друзьям, и они подходят к витрине. Замершие до этого студенты возвращаются к еде. Начинают тарабанить столовые приборы, кто-то обсуждает ситуацию шепотом, кто-то не стесняется говорить громко. Тан чувствует себя абсолютно спокойным и расслабленным. По крайней мере, мне так кажется со стороны.

Он невозмутимо садится за столик, о чем-то говорит с друзьями. На них смотрят. Господи, конечно, смотрят! Мы с ним разделили внимание пополам, но он, в отличие от меня, словно и не видит этого. Я же не могу смириться с таким вниманием. Аппетит напрочь пропадает. Хорошо, что я успела поесть до появления Танского, иначе бы рисковала остаться без обеда. Еще и девчонки расспрашивают обо всем, сетуют, что я им раньше не сказала.

Я наивно полагала, что после объявления Таном нашего родства все забудут о моем существовании, но ко мне начинают подходить совершенно незнакомые мне девушки, знакомиться. После второй девушки я поняла, что подружиться на самом деле хотят не со мной, а с Таном. Просто ко мне, судя по всему, легче добраться.

Когда пары заканчиваются, я выдыхаю с облегчением. Мы вместе с девчонками выходим на крыльцо. Я открываю приложение такси, чтобы вызвать машину, когда меня окликают:

– Романова!

– О, это Тан, – говорит Ника, словно я бы не узнала его голос.

– Поехали! – он машет мне рукой и подзывает к машине.

Я отчаянно не хочу идти, но на глазах у половины университета не могу ему отказать. Машу девочкам на прощание и иду к машине. Стараюсь идти быстро, но каждый шаг дается с трудом. В памяти все еще жива картина, как Тан выставил меня из автомобиля. На этот раз он поступит так же? Выедет за пределы университета и оставит меня на повороте? Сомневаюсь, что он довезет меня до дома.

– Ты такая медленная. Я заждался.

– Я не думала, что мы поедем домой вместе, – отвечаю и хлопаю дверцей громче ожидаемого.

– Боже, инфузория, этот автомобиль стоит столько, что ты до конца жизни не отработаешь.

– Прекрати меня так называть.

– Как? – усмехается, заводя двигатель.

– Я не инфузория.

– Сталкер, липучка, гусеница.

– Гусеница?

– На прекрасную бабочку не тянешь.

– Останови машину, – требую, когда мы выезжаем с территории университета.

– Это зачем?

– Если ты так сильно меня ненавидишь, достаточно сыграть роль перед студентами, дальше я могу добираться сама.

– Я не сказал, что высажу тебя.

– Не сказал. Но сделай это. Я не хочу всю дорогу слушать оскорбления.

– Это констатация факта, а не оскорбление.

– Правда? Ты себя…

Я замолкаю, осознавая, что только что едва не опустилась до его уровня.

– Что, Романова? Видел в зеркале? Видел, – его лицо искажает кривая усмешка. – Каждый день смотрю на это уродливое лицо.

Глава 16

Соня

– Нас не будет несколько дней, – сообщает мама за ужином, на который пришли только мы с ней.

Ни Богдана Петровича, ни уж тем более Тана за столом нет. У первого какие-то важные дела, так что он не успел приехать к ужину, а Тан не пришел, хотя я знаю, что мама его звала.

– Командировка?

Я стараюсь скрыть разочарование в голосе. В последнее время мы видимся не так часто, как прежде.

– Прости, что так вышло.

Обычно мы с мамой проводим воскресенье вместе. Гуляем в парке, покупаем мороженное и просто разговариваем, но в этот раз не получится, потому что они с Богданом Петровичем уезжают.

– Ничего страшного, погуляем в следующий раз.

Я не обижаюсь, понимаю, что у мамы сейчас так много забот. Подготовка к свадьбе отнимает львиную долю времени, а ведь мама еще и работает.

– Скажи, как вы с Таном? Поладили? Он кажется мне сложным мальчиком.

– Все в порядке, – успокаиваю ее.

– У нас запланирована конференция в другом городе. Мне не хочется оставлять тебя здесь, но выбора нет. Богдан не сможет поехать один, я нужна ему там.

– Я все понимаю, мам, не переживай.

– Ты не сиди дома! Сходи погуляй, в торговый центр заскочи, может, купишь себе что-то новое. Вот, – мама протягивает мне пластиковую карту. – Богдан сделал специально для тебя. – Что это?

– Деньги на личные расходы.

Ничего кроме “о-о-о” из моих уст не вырывается. Я настолько шокирована щедростью Богдана Петровича, что не сразу нахожусь со словами.

– Богдан сказал, что ежемесячно выделяет сыну деньги, вот и тебе сделал карту, чтобы никак не обделять. Все же мы совсем скоро станем одной семьей.

– Хорошо, – беру из рук мамы пластиковую карту.

– О, уже делите папочкины деньги?

Голос Тана звучит слишком неожиданно. Я вздрагиваю, и карта выпадает у меня из рук прямо на пол. Я не успеваю ее поднять. Это за меня делает Тан. Вертит пластик в руках и хмыкает:

– А папочка расщедрился на дочурку-то, – скалится. – Золотую карту выдал. Хорошо постарались этой ночью?

Я вскрикиваю, когда мама отвешивает Тану звонкую пощечину. Я никак не ожидала такого поворота, хотя его слова меня тоже сильно возмутили. Как ему вообще в голову пришло так разговаривать со взрослым человеком? Совсем скоро моя мама станет законной женой Богдана Петровича. Неужели Тан и дальше продолжит себя так с ней вести?

– Вы забываетесь, молодой человек.

– На первый раз, – с нажимом говорит Тан, – я сделаю вид, что этого не было.

– И что же будет во второй?

– Вам лучше не знать.

Тан швыряет кредитку на стол и, развернувшись, широким шагом покидает столовую. Мама выглядит шокированной. Она в ужасе распахивает глаза и садится на свое место. Я так и стою, молча глядя на брошенную небрежно карту. После произошедшего ее совершенно не хочется брать в руки, а уж тем более ею пользоваться, но кое-какие деньги мне все-таки нужны. Если мама уезжает на целых два дня, мне нужно будет где-то провести это время. Идеально было бы сходить со Стефкой в торговый центр. Шоппинг занимает много времени, и я бы могла вернуться домой довольно поздно. Это помогло бы мне не сталкиваться со Стасом или хотя бы минимизировать наши встречи.

– Вы точно ладите? – спрашивает мама удивительно охрипшим голосом.

– Он… грубоват, – говорю маме, чтобы не вызывать подозрений. – Мы практически не общаемся, так что никаких проблем его грубость у меня не вызывает.

– Такое сказать… – сетует она. – Да я ему практически мать! Пусть и не родная, но все же…

– Мам, – успокаиваю ее как могу.

Она у меня довольно ранимая. Все слова всегда принимает близко к сердцу, даже если они сказаны абсолютно незнакомым человеком. Помню, как в супермаркете какой-то алкаш назвал ее толстой, так она рыдала потом дома, хотя всегда была стройной, как осинка. А здесь Стас… почти родственник.

– Мам, – трогаю ее за руку. – Он просто очень сложный. Не обращай на него внимания.

– Видимо, ты права, – она вздыхает, но когда мы начинаем убирать со стола, все равно всхлипывает.

Такой ее и застает Богдан Петрович. В слезах, с размазанной тушью и без настроения. Конечно, он начинает расспрашивать, что случилось. Вначале смотрит на меня, ожидая объяснений, но я не могу выдавить ни слова. Во-первых, меня страшит его пронизывающий до костей взгляд холодных глаз, а во-вторых, я бы ни за что не призналась в том, что в слезах матери виноват Тан. Сдавать его – себе дороже. Он ведь в любой момент может сменить гнев на милость.

– Я просто… – оправдывается мама. – Не обращай внимания, я сказала Соне, что мы едем в командировку, вот и расчувствовалась.

Пока мама плачет на плече у Танского-старшего, я тихонько ухожу в свою комнату. Она так же, как и я, решила ничего не рассказывать Богдану Петровичу, хотя сомневаюсь, что Тан оценит. От мыслей отвлекаюсь работой над проектом, который нам задали в университете. Его задали еще в сентябре, но так как я пришла на обучение только в середине ноября, не имела возможности работать над ним раньше. Сейчас мне приходится учиться усерднее и выполнять больше заданий.

Засиживаюсь допоздна, поэтому, когда слышу за стенкой грохот, вздрагиваю. Грохот повторяется, и я выбираюсь из-под одеяла и выхожу в коридор.

– Еще раз… еще один раз ты позволишь себе что-то в адрес моей женщины, я тебя удавлю, ты понял? Собственными руками это сделаю.

У меня все холодеет внутри, когда после слов раздаются шаги. Успеваю скрыться за дверью и сквозь небольшую щель вижу лишь промелькнувшего мимо Богдана Петровича. Не уверена, что правильно рассмотрела, но мне показалось, что его правая рука была в крови.

Глава 17

Надеюсь, он ненавидит меня чуточку меньше.

© Соня РомановаСоня

Я медлю несколько мгновений. Дожидаюсь, пока Богдан Петрович уйдет, и тихо выхожу из своей комнаты. Перед дверью Тана ожидаемо пасую. Не представляю, как он отреагирует на мое появление, но не могу не пойти. Я точно видела кровь. Если мне привиделось, лучше выдержать очередную порцию яда в свой адрес, чем не проверить и потом жалеть, что не смогла помочь.

Дверь в его спальню слегка приоткрыта, но так как не горит свет, я ничего не могу увидеть, даже когда подхожу вплотную и заглядываю внутрь. Теплое свечение виднеется откуда-то сбоку, так что мне приходится просунуть голову, чтобы посмотреть. Тана нахожу сидящим на полу. Тусклое освещение настенных бра освещает его силуэт. Он сидит у стены, подогнув колени. Руки вытянуты вперед, а пальцы сцеплены в замок. Его голова опущена вниз, поэтому мое присутствие остается незамеченным.

Я быстро осматриваю комнату. Улавливаю разбитую настенную полку, свалившуюся на пол вместе с медалями и кубками. Они бесполезной грудой валяются рядом с ним. Крови в темноте не вижу и немного выдыхаю. Если мне привиделось – даже хорошо. Можно сделать вид, что я слышала только стук и пришла узнать, что случилось. О Танском-старшем, который минуту назад покинул комнату сына, можно умолчать.

– Тан…

Мой голос срывается, когда я вижу, как вздрагивают и напрягаются его плечи. Под тонкой водолазкой заметно напрягаются мышцы.

– Я…

– Проваливай.

Его надтреснутый голос вынуждает меня остаться и подойти ближе. Отодвинув в сторону несколько кубков, присаживаюсь на корточки рядом с ним. Тяну трясущуюся ладонь к его плечу. Прикасаюсь вначале пальцами, а затем и ладонью.

– Все в порядке?

– Я сказал проваливать.

– Я слышала.

Его плечи напряжены. Я чувствую каменные мышцы под ладонью и начинаю слегка поглаживать его плечо. Когда мне было плохо, так всегда делал папа – просто гладил по плечу и говорил, что все будет хорошо. Я не знаю, что прямо сейчас чувствует Тан, но мне кажется, что ему не повредит поддержка, пусть даже он меня ненавидит.

Долго сидеть на корточках сложно, поэтому я отодвигаю кубки подальше и плюхаюсь на пол рядом с Таном. Руку не убираю, продолжая поглаживать его по плечу. Он все еще напряжен, и я совершенно не понимаю, помогают ему мои действия или делают только хуже.

Говорить не решаюсь, хотя хочется расспросить о произошедшем. Почему-то уверена, что Тан не станет изливать мне душу. Уже то, что он не встал и не вышвырнул меня из комнаты обнадеживает.

Когда Тан слегка поднимает голову, я вздрагиваю и спешу убрать руку. Почему-то мне кажется, стоит нам столкнуться взглядами, все изменится. Сейчас, пока мы просто сидим рядом друг с другом, все кажется иначе. Темнота окутывает со всех сторон, а реальные чувства смазываются. Пока Тан вот так сидит, я совсем его не боюсь, а он… надеюсь, он ненавидит меня чуточку меньше.

– Уходи, сталкер, – говорит как-то устало.

– А знаешь, – начинаю я, пропуская его просьбу мимо ушей. – Когда мне было плохо…

– Сталкер, блядь, – выталкивает, а затем поворачивается.

Я делаю резкий вдох, потому что его губа разбита, а на скуле виднеется заметный кровоподтек.

– Это… – я тянусь рукой к его лицу.

Сама еще не понимаю, что делаю, просто прикасаюсь к его щеке холодными пальцами. Что странно – он позволяет. Тяжело дышит и смотрит на меня так, что если бы мог убивать взглядом – именно это бы и сделал. Но не отталкивает. Мы оба словно замираем. Я трогаю его щеку, медленно опуская пальцы к губам, а он просто смотрит, задержав дыхание.

– Что ты делаешь? – выдает, когда я прикасаюсь к его разбитой губе.

– Когда я была маленькой, мой папа всегда гладил там, где болит, и мне становилось легче.

Во взгляде Тана что-то проскальзывает. Что-то такое… чему я не могу дать определения, но там совершенно точно больше нет той жгучей ненависти, что была совсем недавно.

– Нужно вытереть кровь, – комментирую, замечая потеки на его подбородке и несколько пятен на щеке. Видимо, размазал рукой, потому что на ней я тоже улавливаю красные следы.

– Зачем тебе это? – как всегда, в своем репертуаре.

– Что это?

– Хренова забота обо мне.

– Ты в ней нуждаешься, – пожимаю плечами.

– Я не оценю.

– Знаю.

Поднимаюсь на ноги, чтобы принести из ванной полотенце. Хватаю то, что висит неподалеку от раковины, и подставляю его под прохладные струи воды. Как следует выжимаю и уже собираюсь вернуться, когда сталкиваюсь в зеркале взглядом с Таном. Он умеет ходить бесшумно, и мне это не нравится. Его непредсказуемость выбивает из колеи, а взгляд, которым он меня сканирует, пробуждает внутри что-то необъяснимое.

Мое сердце тарабанит о грудную клетку сильнее обычного, но я все же собираю себя в кучу и прикладываю мокрое полотенце к его лицу. Стираю кровь, стараясь не задеть рану на губе.

– Нужно продезинфицировать. У меня в комнате есть антисептик.

– Предлагаешь переместиться к тебе?

Передо мной больше не тот Тан, которым он был несколько минут назад, когда мы сидели бок о бок в его комнате. Ему на смену вернулся тот, кто безжалостно выдворил меня из автомобиля, а затем хладнокровно бросил на растерзание университетским гиенам. Я понимаю это по кривой усмешке, что появляется на его губах и взгляде, которым он на меня смотрит. Холодным, равнодушным и… заинтересованным?

– Я могу принести антисептик сюда и…

– А раздеться? – перебивает. – Раздеться можешь?

– Что?!

В моем вопросе столько неподдельного возмущения и шока, что я не могу выговорить больше ни слова. Открываю рот и закрываю, не в состоянии подобрать правильные слова. Тан усмехается шире, из-за чего подсохшая рана на губе снова начинает кровоточить.

– Ты же утешать меня пришла, – поясняет Стас. – Может, и дашь заодно? Я утешусь.

Я шлепаю его по щеке неожиданно для самой себя. Просто поднимаю руку вверх, а затем раздается звонкий шлепок.

Я в ужасе распахиваю глаза. Нельзя было его бить. Не стоило это делать после того, что случилось сегодня. Из всех присутствующих в этом доме его сегодня ударили все, включая меня.

– Прости… я… я не хотела.

– Хотела, сталкер, – устало говорит он. – Ты идеально вписываешься в эту семью.

Я хочу возразить. Сказать, что вовсе не такая, как его отец, что я способна контролировать свои эмоции, но Тан больше не позволяет и слова произнести. Хватает меня за руку и буквально выволакивает за дверь, захлопывая ее перед моим носом и проворачивая ключ в замке.

Глава 18

Соня

Когда я просыпаюсь, мамы дома уже нет. Вместо нее меня встречает домоправительница, протягивает мне сложенный листок бумаги и говорит, что завтрак готов. Я благодарю ее и за завтраком открываю записку, которую оставила мама. Она попросила не стесняться и купить то, что понравится. А еще просит не скучать и обещает вернуться поскорее. Это, конечно же, невозможно, но на моем лице все равно появляется улыбка.

Настроение поднимается. Я встаю из-за стола и поднимаюсь на второй этаж. Иду в свою комнату собираться. Мы со Стефкой еще вчера договорились в двенадцать встретиться в торговом центре. Сейчас половина одиннадцатого, пока оденусь, пока доберусь, как раз приеду вовремя. Собравшись, вызываю такси через приложение. Мне очень жаль, что я не могу нормально ориентироваться в пространстве, иначе бы не тратила лишние деньги на транспорт, тем более, чтобы отсюда добраться до торгового центра, нужно прилично заплатить из-за немаленького расстояния.

На улице прохладно. Плотнее кутаясь в куртку, смотрю на экран телефона. Машина такси словно замерла на одном месте. Стоит и не двигается, а я хочу поскорее сбежать из этого дома. После вчерашнего я испытываю одновременно стыд, злость и растерянность. И мне совершенно не хочется встречаться с Таном.

К счастью, точка в приложении приходит в движение, и уже через несколько минут я сижу в теплом салоне автомобиля и еду на встречу с подругой. Мы несколько часов ходим по торговому центру. Я меряю одежду, но купить так ничего и не решаюсь. Мне почему-то жжет руку та карта, которую вчера мне дала мама. Я помню все, что последовало после этого подарка, и, если честно, тратить чужие деньги мне не хочется.

– Классное платье, – говорит Стефа, кружась перед зеркалом. – Я возьму на вечеринку.

– На вечеринку?

– Ну, здрасте… – хмыкает подруга. – Ты забыла, что ли? У вас вечеринка в восемь сегодня.

Я непонимающе хлопаю ресницами, и Стефа хмурится.

– Тебе братец не сказал, что ли? Ребята по чатам ведь день жужжат. Вечеринка в доме Танского – целое событие!

– Я просто не собиралась идти, – пожимаю плечами. – Вот и забыла.

– Как это идти не будешь? Ты же переехала к ним в дом?

– Ну… да.

– Я не разрешу тебе не присутствовать!

– Сте-е-еф…

– Даже не проси! Ты же не собираешься просидеть в своей комнате? Скажи, что нет! А таким поздним вечером ты никуда никогда не ходила или… у тебя кто-то появился, да? Ты собралась на свидание? С кем? Это кто-то из университета?

– Эй, куда тебя занесло? – спешу остановить подругу, пока она не пошла дальше. – Я действительно собиралась сидеть в комнате. Никакого свидания.

– Ну нет… – хмыкает Стефа. – На свиданку я бы тебя отпустила, но сидеть в комнате? Ни за что! Ты выйдешь к нам и будешь развлекаться! Ничего не знаю! И, кстати, ты себе так ничего и не нашла, а на вечеринку нужно прийти не в шортах.

– Он дресс-код установил?

– Нет, конечно… Приглашения даже не он рассылал, а его друзья, так что… все идут в чем хотят, но я предпочитаю платье. Все же я девушка. Купальник еще нужно не забыть.

– Купальник?

– У вас же есть бассейн? Да и вечеринка вроде бы будет там. Развлечемся и поплаваем заодно.

Совмещать алкоголь и плаванье в бассейне опасно, но я молча киваю и думаю, как сделать так, чтобы не попасть на вечеринку. Одна мысль о том, что мне придется провести рядом с Таном весь вечер, ужасает, а там ведь будет не только он, но и другие ребята из университета. Новость о нашем родстве наверняка все еще скрипит на зубах у многих, и я окажусь под прицелом.

– Так, а теперь тебе за нарядом, – спешит “обрадовать” подруга. – Найдем лучшее платье. Пусть все девки обзавидуются, а парни возжелают.

– Стефа!

– А что? Хватит тебе в девках сидеть. Студенческая жизнь началась, Сонь… пора вливаться. Такая масштабная вечеринка – то, что надо. С мальчиками познакомишься. Уверена, ты еще не успела всех разглядеть, а они у нас таки-и-и-е… есть из кого выбрать. Особенно старшекурсники.

После слов подруги только закатываю глаза. Не отвечаю ничего. Я поступила учиться, а не заниматься отношениями. Мне не до любовных страданий. Я хочу получить образование и устроиться работать по профессии, которая нравится. Но Стефании, конечно, ничего не говорю. Скажи ей, что никаких отношений мне не нужно, она наверняка еще и найдет претендента. Все потому, что подруга считает, что можно совмещать учебу и отношения. Я знаю, что у многих девочек успешно получается, но пробовать не хочу.

– Вот сюда идем… – подруга тянет меня в очередной магазин, где выбирает мне несколько позиций платьев.

На каждое смотрю скептически. Во-первых, будет странно наряжаться, находясь в доме, где проходит вечеринка. А во-вторых, я по-прежнему не хочу тратить деньги с карты Богдана Петровича. Ну и идти на вечеринку не собираюсь. Спишу свое отсутствие на плохое самочувствие.

– Вот это шикарное, – замечает подруга, когда я выхожу из примерочной.

Платье и правда красивое. И на мне сидит так хорошо, что в какой-то момент я собираюсь нарушить свое намерение не брать у мужа матери ни копейки и все же купить это платье.

– О, вам очень идет, – замечает проходящая мимо продавец-консультант.

– Мы берем! – бесцеремонно заявляет ей Стефа.

Так они мне не оставляют выбора. Я вынужденно оплачиваю покупку, а потом корю себя за нее. Ясно же, что никуда я в этом платье не пойду, но чем ближе вечеринка, тем сильнее мне хочется нарядиться. Я даже волосы подкручиваю, да и макияж наношу, чтобы выглядеть получше. Стефа мои действия заочно одобряет и обещает скоро приехать.

Когда в мою дверь раздается стук, я стою перед зеркалом в платье. Стук повторяется, и я отбрасываю появившуюся вдруг мысль переодеться. Уже поздно. Поворачиваю ключ в замке и опускаю ручку. Дверь резко дергают с той стороны. Так сильно, что я вываливаюсь следом за дверью и наталкиваюсь прямиком на чье-то массивное тело. Хотя… почему на чье-то? Передо мной – сводный брат собственной персоной.

Глава 19

Тан

Она явно собралась на вечеринку. Девчонки на мои тусовки всегда приходят в платьях, а у нее в университете откуда-то подруга второкурсница. Определенно, все рассказала. Не удивлюсь, если сталкер еще и платье купила на отцовские деньги. Карту ведь наверняка взяла.

– Что тебе нужно?

Войти она не позволяет. Встает в дверях и складывает руки на груди, отчего ткань платья натягивается сильнее. Конечно же, я не смотрю. Сдались мне ее сиськи.

– Пропустишь? – буквально заталкиваю ее в комнату.

Говорить в коридоре, где куча камер, не собираюсь. Я рта раскрыть не успею, как отец натравит своих охранников, а мне его воспитания вчера хватило. Он, вообще-то, давно руки не распускал. Пару последних лет – точно. Да и после аварии мне казалось, что он успокоился. Воспитывать сына можно и не прикладывая руку. Пустыми обещаниями “сделать” лицо. Как жаль, что я больше не верю его словам.

– Чего ты пришел?

У нее особенная привычка – нападать первой. Раздражает.

– Ты не на вечеринку, надеюсь, собралась?

– А что? Приглашения от тебя не будет?

– Не будет. Сиди здесь и не выходи из комнаты.

– А если я захочу поесть? Или в туалет?

– Попроси у домработницы бутерброды и ведерко.

– Сам и проси! Я не собираюсь сидеть в комнате весь вечер!

Инфузория прищуривается и воинственно задирает подбородок. Явно собирается отстаивать свою позицию.

– Ладно, пошли!

Тяну ее за собой. Быстро, чтобы у отца не возникло желания меня останавливать. К вечеру, когда начнется вечеринка, камеры будут крутить одну и ту же запись, а то папочку там инфаркт хватит, и ему придется экстренно возвращаться домой. Кайф он обламывать умеет, а потому я заранее обо всем позабочусь. Главное, успеть разобраться с инфузорией.

– Обувайся и надевай куртку, – отпускаю ее руку у выхода.

– Это зачем?

– Покатаемся.

– Я никуда не поеду! – и добавляет: – С тобой!

– Расслабься, инфузория. Мы в магазин поедем. Надо жратвы купить.

Я безбожно вру. Все давно готово, да и много принесут с собой. Вечеринка у меня, но алкоголь обычно на парнях, а закуска на девочках.

– Ты еще ничего не купил?

– Не знал, что нужно. Если поможешь – разрешу тебе присутствовать.

Она кивает почти сразу. Обувается и надевает пуховик. Добровольно садится в салон моего автомобиля и молчит всю дорогу, хотя мы проехали уже несколько магазинов. Я бы на ее месте спросил, почему мы не заехали ни в один из них. Но инфузория молчит. Смотрит перед собой и держит сцепленные в замок руки на коленях.

– Приехали! – паркуюсь у отеля-ресторана и киваю на здание.

– Ты покупаешь продукты здесь?

– Ага.

Беру ее под руку и тащу внутрь. Прошу посидеть в фойе и подождать, а сам иду к ресепшн. Сегодня на смене Тина. Мы с ней познакомились, когда я бронировал номер в отеле в прошлый раз. Она красивая, стройная и образованная. Хрен знает, какая муха ее укусила отсосать мне в номере, пока ее сменщик заменял ее на ресепшн и думал, что Тине вдруг плохо.

– Привет, – при виде меня она широко улыбается и облизывает губы.

Надеется на повторение? Я бы и сам не против, но времени в обрез, поэтому придется отложить все на другой раз.

– Забронировать номер? Тот самый?

– Любой. Мне не для себя.

– А для кого? – Тина с любопытством смотрит за мою спину. Прямо туда, где, сжавшись в комок, сидит инфузория. – Номер на двоих?