после судов и репрессий, престарелые обиженные казаки, другая часть —дети и внуки как репрессированных, так и не репрессированных, третьи были просто сочувствующими казачеству, такие тоже всегда находятся. Наиболее обиженные или более эмоциональные, или даже авантюрные, представители казачества в тот период надеялись, что советская власть рухнет, «коммуняки» уйдут, а казаки будут реабилитированы, восстановлены в старых правах, каких-либо привилегиях, что-то вернут, что-то добавят, и жить им станет гораздо лучше. Но в основном были ратующие за объединение во славу России.

Усилиями потомственных казаков-инициаторов, в июне 1990 года, в Москве, собрался Большой казачий круг, на котором была учреждена абсолютно новая общественная организация – Союз казаков России. На этом круге все древние казачьи обряды и обычаи были соблюдены. Как положено, избрали Верховного Атамана, Правление, Совет стариков, утвердили необходимые организационные документы, получили освящение всех действий в храме Рождества матери Пресвятой Богородицы, воздвигнутом князем Дмитрием

Донским в честь победы над ордами хана Мамая.

Проведение круга стало знаменательным событием – как для российских

казаков, так и для всего государства, тогда еще СССР. Миру явилось действительно что-то необычное, но до боли знакомое. Волна казачьего возрождения и самоутверждения прокатилась по всей стране и даже за ее пределами. Казачьи общины начали появляться не только в местах традиционного проживания казаков, но даже в самых неожиданных, например, возникло землячество казаков в Таджикистане.

Вопрос возрождения казачества стал как бы общенациональной нормой.

Был спешно принят ряд нормативных актов (Российских) – о жертвах политических репрессий, о реабилитации казачества, затем две правительственных концепции – о государственной политике в отношении казачества (в 1994 и 2008 гг.), о государственной (реестровой) службе казаков, и др. Эти, принятые в спешке правовые акты, в принципе, так на бумаге и остались, ибо не определяли главного во взаимоотношениях власти и казачества – места казачества, как идейно-государственной опоры.

Что положительного произошло за два десятилетия, применительно к обсуждаемой нами теме взаимоотношений казачества и власти? А в этом плане, ничего нового не наработано. В низах, да, что-то делается – сформированы войска и отдельные приравненные к ним объединения, идет большая работа в казачьих общинах по воспитанию подрастающего поколения, подготовке к военной службе, проводятся культурно-массовые и спортивные мероприятия, форумы по пропаганде истории России и ее казачества, решаются многие другие вопросы. Казаки даже щеголяют в форме своих войск и носят традиционное холодное оружие. Но.

Цельной общегосударственной казачьей системы в России с 1990 года как не было, так и нет. И это отношение началось с первых дней оформления казачества еще, в роли общественной организации.

Казалось бы, не надо никому объяснять, что все многосотенные, не по составу, а по количественной регистрации, партии, движения, всевозможные союзы и общества, кем бы они не финансировались и продвигались, имеют перед собой одну главную цель – через любые каналы, любыми средствами улучшить благосостояние своих членов. Все они вместе взятые, в плане ценности для российской истории, несравнимы, просто полярны по значению, с казачьим движением, казачьим явлением, не только в российской, но и мировой истории.

На знамени казаков, повторяю, православная вера и российское Отечество. Значит, и духовенству православному, к девяностым годам уже вышедшему из полуподполья, можно было сразу протянуть руку своим верным крестоносцам-казакам, да и к государству апеллировать тоже. Но дело с признанием казачества в начальный период, оказалось совсем не простым. Забоялись все, что ли.

Что говорить о духовенстве на местах – когда, чтобы освятить исторический

учредительный Большой казачий Круг в Москве, летом 1990 года, пришлось

упрашивать настоятелей многих церквей – в пяти боязненно отказали и лишь в шестой- согласились. А ведь решение о созыве Круга, не появилось спонтанно – ему предшествовала длительная подготовительная работа, практически в большинстве регионов России. Большой казачий Круг как бы венчал всю организационную работу, и, естественно, духовенство, в том числе, высшее, об этом знало.

Видимо, здесь дело было не в вере, а в людях, и, наверняка, не обошлось без вмешательства перестраховывающейся власти.

Вторым после веры символом на знамени казаков идет верность – верность

Отечеству, естественно, в лице государственной власти. Но власть тоже очень

настороженно встретила воскрешение из небытия казачества, причем в первые пару лет, еще бывшая советская, и настороженность ее вполне объяснялась по сути. Но – потом отмежевалась и новая, что трудно объяснимо, и тоже -по сути. То, что за 20 лет власть по-настоящему так и не определились, как же ей быть с казачеством в новых условиях, лишь подтверждает до сих пор существующую неопределенность.

А может, казаки заняли неверную позицию в том переломном 1991 году? Может быть, встань миллионное казачество на сторону бывшей (советской) власти, все было бы по-другому? И не распался бы Союз, и не остались бы изгоями, волею злого рока, в других уже государствах многие тысячи братьев- казаков, бывших российских?. И не повторили ли казаки своим «нейтралитетом» в 1991 году ошибку, ставшую прецедентом еще в период правления Бориса Годунова? Тогда они поддержали польского ставленника Лжедмитрия I и помогли ему взойти на московский престол.

Слава Богу, тогда они быстро поняли, что ошиблись, и уже вместе с народным ополчением, выгнали поляков из Москвы, усердно способствуя воцарению в 1613году нового царя Михаила Романова…

В тот период истории, казаки довольно ярко означили свое появление на

политической арене России. Власть тогда уже поняла, что с такой организованной силой, как казачество, надо считаться и любым способом стараться наладить с ним достойные для власти взаимоотношения. Собственно, это и делалось в последующие времена.

«Нейтралитет» казаков в смутное время 1991 года можно объяснить, в первую очередь, устойчиво наследственным недовольством казаков всех возрастов советской властью, которая официально уничтожила именно казачество.

Ведь, по большому счету, казаков уничтожали не ради высоких коммунистических идеалов, а именно потому, что они на убежденно-идейном уровне поддерживали государственную монархию. Это было главным, как уже было сказано, так как при «чистой» монархии, кому угодно – гораздо сложнее пробраться в любой уровень власти, чем при демократии. Это хорошо понимали те, кто уничтожал казачество в 20-ые годы.

Хотя, в принципе, даже за то, что казачество не поддержало советскую власть и не выступило единым фронтом против «реформаторов», новая власть должна была обратить внимание на эту мощную про государственную силу в России, которая уже своим невмешательством, помогла прийти к власти в стране «демократическим» силам.

Обратить внимание как на потенциального союзника, на которого сразу можно опереться в намечаемых государственных, экономических и социальных реформах- преобразованиях, и, в соответствии с этим, строить с казачеством дальнейшие взаимоотношения. Но, к сожалению, первые лидеры новой российской власти не Заметили (скорее – и не желали замечать) чаяний казаков, как людей с государственным идеологическим стержнем, которые, в отличие от других общественных движений, желают подставить плечо государству добровольно, в обмен на достойное внимание, и все.

А ведь именно российской власти, при всех сложившихся российских

обстоятельствах, необходимо постоянно опираться на какую-то стабильную, т. е. постоянную, про государственную силу, на которую всегда можно положиться в любом деле – хозяйственном, политическом и даже военном.

Если такой силы нет, ее необходимо вырастить. А если она уже есть? Значит,

надо к ней более пристально присмотреться, изучить ее суть и возможности и постараться использовать исключительно для блага России. Может, где-то в чем-то подправить, но не бросаться таким достоянием, как казачество.

За прошедшее после 1990 года время, как было уже сказано, принято две

концепции по отношению власти к российскому казачеству. Но это, в лучшем

случае, что-то вроде протоколов о намерениях, и не больше. Все эти годы готовился и неоднократно пробивался на свет проект «Закона о казачестве», но так и не пробился. Не был найден компромисс между казачеством и властью. Возможно, одна сторона, к примеру, казачество, многого просила, другая сторона (власть) не могла что-то дать, а то, что она предлагала, – не принималось казаками. Это вполне нормально, просто нужно было дальше искать и находить приемлемые рациональные согласованные решения.

Когда анализируешь положения концепции, заметно, что те, кто готовил ее, не были озабочены решениями проблем с казачеством в России. Серьезный документ, а смахивает на обычную пролонгированную отписку, чтобы, прикрывшись ею, еще 20 или более лет к этому вопросу не возвращаться. Автор знаком – как с положениями концепции, так и почти со всеми прежними проектными вариантами закона о казачестве. Когда держишь в руках эти документы одновременно – концепции и проекты Закона, – поневоле задумываешься, а кто же стоит за ними и какие интересы ими движут? Что, у нас в России из ранее единого, неделимого и верного

государству сословия, вышли разные казачества?

И в эту сферу жизни или среду, тоже проникли чуждые и ряженые люди,

взращенные на конъюнктурных харчах, для решения личных или чьих-то заказных вопросов. У казаков должны быть одни определенные властью правила, единая программа действий, направленных на тесную связь с властью и работу на государство. Одна голова во главе всего движения. Это у нас только герб российский с двумя орлиными головами, по известной причине, а над казаками должна быть одна голова и, естественно, светлая. Нет необходимости втягиваться в дискуссию о том, кто в России по нашему сословию главнее – Совет при Президенте по казачеству или Союз казаков России. Одни содержатся властью, естественно, опираются на определенные нормативные акты, но, как показала жизнь, за весь период своего существования так ничего и не сделали, чтобы определить место казачества в России, выстроить четкую организационно-структурную и правовую основы казачьего движения снизу доверху и сверху донизу.

Структура под названием «Союз казачьих войск» (ныне Совет) стала обрядово- статичной, аморфной, и сегодня, на наш взгляд, не соответствует роли, под которую ее собственно и создавали.

Может быть, инертность данной солидной госструктуры (все-таки Совет при Президенте страны) исходит не от способностей, работающих в ней людей, а кроется в отсутствии опорной, законодательно утвержденной системы российского казачества. Но ведь именно эта структура, вхожая в коридоры власти, и должна была за все прошедшие годы, подготовить работающую нормативно-правовую базу. Но, по неизвестным причинам, не сделала этого, и вряд ли сделает.

А теперь вот, эта гора опять родила мышь – в виде очередной никого ни к чему не обязывающей Концепции.

Вторая (неудобно даже так говорить) структура – Союз Казаков. Эта организация – общественная, объединяет на добровольной основе большую (абсолютно) часть казаков, зажата рамками общественного объединения и не может обойти или перепрыгнуть при решении многих вопросов, тот самый госорган, который назван «Совет при Президенте РФ по вопросам казачества».

Поэтому, в общем плане, для казачества в целом, тоже не может ничего сделать. Многие проблемные вопросы «тонут» или просто пропадают в перепалках между двумя этими структурами – бесправной, но с казаками (общественной) и правовой, но без казаков (государственной).

Они никогда между собой не договорятся в силу многих причин, а страдает и так многострадальное казачество. Здесь должна вмешаться третья сила, чтобы раз и на долгие времена, определиться с казачеством в нашем государстве, вообще.

Давайте оставим все межструктурные нестыковки и подумаем (определимся), что же делать с нашим казачеством вообще. За основу возьмем главную отправную точку: надо ли казачество государству и его власти в нынешних условиях? И при этом отставим в сторону рассуждения о том, что конница в армии утратила ведущую роль, что нет необходимости заставлять тех же казаков справлять для государства, но за свой счет, коня, сбрую, обмундирование в полном комплекте, что сроки военной службы стали минимальными и т. д.

Определиться надо в принципе. Если казачество, как образ жизни, как истинно прогосударственная, естественно- пророссийская (ни в одной другой стране мира ничего подобного нет) сила, нужно России и ее власти – значит, есть смысл говорить об этом дальше, если нет – то все эти разговоры ни к чему.

Рассуждаем дальше. Судя по тому, что Президент России Д.А. Медведев подписал Концепцию государственной политики РФ в отношении российского казачества, власть не против казачества, как такового. Естественно, Президент ожидал и ожидает, что ему кто- то предложит, что же конкретно делать дальше – в нормативном плане, определении места и разумного статуса казачества, чтобы в Итоге- выстроить работающую систему на пользу государства и в интересах тех самых казаков. Но вряд ли он чего-то дождется от нынешних его советников —помощников по казачеству. В лучшем случае, лет через 5-10 появится еще одна концепция. Если люди не знают и не чувствуют, что надо сделать, они ничего путного не сделают.

Вопрос с казачеством завис. Как говорится, если государство не влияет на ситуацию – ситуация начинает влиять на государство. Казачество уже есть, и надо учитывать это, как факт. И то, что казаков – миллионы, и что они желают служить России, – тоже надо учитывать. Это не простая организация, втиснутая в обручи общественной, в то же время и выпячивать ее в ущерб другим тоже нельзя. Как же быть?.

Необходимо неординарное, но устраивающее все стороны решение – и власти, и казаков, и остальное население.

На наш взгляд, было бы правильно поступить следующим образом: подготовить и принять Закон о казачестве в Российской Федерации. Но он должен содержать, как обязательное условие, следующие определяющие понятия и направления, без которых будет очередной «концепцией»:

1. Казачество должно быть определено, как «военно-патриотическое общественное объединение граждан» или как «общественная организация с

военизированным характером деятельности». Это определение должно стать одним из краеугольных камней, основой организации. Тогда ношение, в принципе, военной формы казаками, будет раз и навсегда узаконено, и члены других общественных организаций, типа «любителей пива или собак- бабочек» потеряют основание показывать на казаков пальцем и возмущаться, почему те носят форму, а они нет.

2. Все казаки России, независимо от места проживания, должны входить в единую организационную структуру, например, «Союз казаков России». Почему «казаков», а не «войск»? Потому что в правовом плане эта общественная организация объединяет всех ее членов, а не структурные звенья.

Пример: В Советском Союзе, хотя и состоявшем структурно из союзных республик, каждый его житель был гражданином Союза, а не конкретной республики. Это одновременно объединяло и возвышало.

В техническом или организационном плане, необходимо сделать так, чтобы небольшие группы казаков, в виде «землячеств» и т. п., входили только в состав тех или иных войск, не выходя напрямую на высшую казачью власть, во-первых, не «засоряя» управленческое пространство, во- вторых, поскольку сами они ничего не решают, – значит,– самостоятельными просто не могут быть.

3. Верховным Атаманом Российского казачества должен быть в идеале глава государства, и не как Президент, а как Верховный главнокомандующий. Тогда и место казачеству найдется, и функции быстрее распределятся. Чтобы при этом казачество не превратилось в опричнину при Президенте, его можно было бы без особых проблем привязать к какому-то не чисто военному, как Минобороны, а к военизированному ведомству, например, министерству по чрезвычайным ситуациям.

Там сегодня энергичный и инициативный министр, он быстро бы нашел, чем

казакам заниматься в его ведомстве. Через основное министерство, или напрямую, можно бы наладить связи с другими ведомствами – ФСБ, в плане пограничной службы, МВД, МПС. Это уже детали. Главное – указать для казачества военизированный стержень, нормативно и организационно на этот стержень можно будет нанизывать все остальные вопросы. И ни на кого не оглядываться, типа «что скажет Запад» и т. п. Нам, России, так надо, а кому не нравится – это их дело.

Как вариант, можно Верховным Атаманом назначать и руководителя того министерства, куда казачество будет приписано, но лучше все же, если бы Верховным был действительно Верховный, т. е. глава государства. Это уже было в нашей истории, а лучшее из прошлого надо использовать и сегодня. Россия, все- таки.

4. Вопросы казачьего землепользования. Это очень важный вопрос, но и его можно решить цивилизованным путем, не в ущерб кому-то из других слоев

населения. Отличительной чертой казачьего землепользования должны стать не прежние казачьи, довольно солидные, наделы. Для казаков сегодня надо вводить общинное земельное пользование, с определением четких условий пользования наделами и установлением единого льготного натурального налога. Прозрачного, постоянного и выполнимого.

С высоты своих лет могу с уверенностью заявить: на нашей земле из всего-всего, что было в ХХ веке, можно выделить два самых значимых действа (по земле).

Первое: хорошее через плохое, второе- плохое через хорошее.

Первое: через кровь, пот и слезы, репрессии, ссылки и тюрьмы в период коллективизации, мы получили супер основу для развития сельского хозяйства —большие много гектарные поля, на которых можно использовать любую самую современную технику и технологии. Эти поля стали главной основой для будущего нашего АПК, они всегда вызывали понятную зависть у западных аграриев, которые понимали, что таких полей, в масштабе целой страны, у них не будет никогда, так как, чтобы их иметь, нужны революции, коллективизация, репрессии и все, что с этим связано, а этого у них уже не случится.

Поэтому, например, в той же Индии, где хорошая земля, много воды и тепла, где можно получать по 2–3 урожая в год, систематически не хватает продуктов питания. А главная причина в том, что у них не поля, а клочки по 0,5–1,5 га, где, кроме как на волах, не развернешься и технику не применишь.

В советское время мы, по разным причинам, не воспользовались этим

преимуществом в АПК. А в период перестройки у нас выбили и этот козырь.

Сложившаяся ситуация продолжается и до сих пор. Наше село получило обратный удар, мы называем его здесь – второе действо, добившее наш АПК окончательно.

Это -внезапные, так называемые «реформы», в агросекторе, грубо навязанные извне различными структурами, фондами и т. п..

В контексте с развалом союзного Государства, шло целенаправленное уничтожение нашего продовольственного комплекса. В цепи этих реформ, главным звеном было «распаевание» земли, в первую очередь, сельхозугодий. Беспрерывно западные эмиссары и наши, явно проплаченые кем-то, пропагандисты, пускали крестьянам пыль в глаза – и фермером станешь, и землю продашь, и кредит – на тебе, и т. д..

В селе был посеян хаос, уже никто ничем не занимался, поделенные на имущественные паи производственные мощности и техника, были растащены или уничтожены, а земля разорвана на клочки, чтобы мы никогда уже не смогли поднять село.

Цель —лишить Россию продовольственной безопасности – была в основном -достигнута, причем нашими же руками.

Те, чуждые нам, реформы в АПК, можно образно сравнить с каким-то состязанием. К примеру, идет жизнь – гонка, каждая страна выступает на своей марке машины. Одна – на «Феррари», кто на «Форде», «Пежо», а мы – на старом «Москвиче». И так еле двигались, а тут еще какие-то судьи нас останавливают и в приказном порядке (а то снимут с гонки) ,заставляют делать реконструкцию нашему«Москвичу», при этом предлагая запасные части от разных марок машин.

Нечто подобное нас заставили сделать со своим селом. И львиная доля вины – на власти.

Советская, долгие годы занималась экспериментами, «перестроечная» —

болтологией, российская -в первое десятилетие – вообще ничем. И еще, как

следствие: распаеванием и всеми сопутствующими этому действиями, мы породили самую грязную и неуправляемую земельную мафию, почти во всех регионах и на всех уровнях.

Государство само стало заложником земельной ситуации, отдав ее на откуп и потом получив головную боль и ненужные колоссальные дополнительные затраты по возникающим государственным земельным нуждам.

В общем, ситуация труднообъяснимая: сперва бесплатно раздали землю, теперь обратно ее выкупаем, но уже по ценам, которые диктует вылепленный нами же хозяин. И такое может быть только у нас.

Столь пространное объяснение ситуации с землей в этом материале появилось лишь потому, что казачьим общинам придется придать землю, а где нет резерва, то и прикупить по госцене уже самому государству. Затем, пользуясь тем, что паи пока в основном обезличены, сделать так, чтобы общинная земля была максимально собрана в одном месте. При этом земля общине выделяется государством в долгосрочное (50-100 лет) пользование, а все вопросы землепользования внутри общины – прерогатива самой общины.

И земельными отношениями, условиями землепользования, налогами и т. п., занимается только община. Ничьи интересы при этом не ущемляются, имеется в виду не казачье население. Все проблемы можно при желании казаков и власти разрешить по-доброму.

5. Так же решаемы вопросы казачьего самоуправления в территориально-

административном плане. В местах компактного проживания казаков, было бы лучше, если главы казачьих общин (атаманы), по крайней мере на первичном уровне (хутор – село – станица), были бы и главами местных администраций.

А в тех районах, где казаки не составляют большинство населения, они с администрацией найдут необходимый контакт. Особенно, если будет принят Закон о казачестве, если казаки примкнут (на договорной основе или напрямую по контрактам) к какой-то серьезной структуре, да возглавлять казачество будет всенародно избранный голова, тогда на всех уровнях власти к казакам будет совсем другое отношение.

Но, повторяю, нужен Закон, а в нем перечисленные выше условия:

– казачество – военно-патриотическая общественная организация;

– Верховный Атаман – Верховный главнокомандующий;

– казачество прямо или косвенно связано с одним из военизированных

государственных ведомств;

– казачьим общинам выделяют землю, по сложившимся в регионе средним

паевым нормам, цельным массивом, без ущемления прав других граждан.

Это основа, скелет взаимоотношений казачества с российской властью. Эти

пункты обязательно должны быть оговорены в Законе. Все остальные вопросы, сколько бы их ни появилось, – производные от этих главных. Казачьи войска, структурно, будут жить по казачьим уставам и правилам, соблюдая свои обряды и традиции, но, начиная от атамана войска и вверх, должны действовать оговоренные в законе предложенные выше условия. В противном случае, поверьте жизненному опыту автора, ничего у нас в России с казачеством по-прежнему не получится. Ни с реестрами казачьими, ни без таковых. Чисто общественным -казачество не может быть по определению, а если казаки почувствуют, что не нужны государству, то вся эта аморфная организованность, просто рухнет, на радость недругам России.

Пока все идет неправильно. В прежние века, власть российская ходила, искала казаков, то наказывала, то обласкивала и, наконец, нашла с ними общий язык для общей государственной пользы. Получилось неплохо.

В наше время, уже 20 лет, казаки, наоборот, ищут подходы к власти, предлагая свои услуги…

Что же мы получим в итоге, если нынешняя российская власть повернется к

казачеству лицом и поверит ему?

– Государство получает в распоряжение мощную, слаженную, организованную, удачно расселенную по границам, военизированную структуру;

–ее не надо вербовать, переселять, обустраивать и трудоустраивать. Она уже веками сложилась и определилась. Надо признать ее право быть тем, кем она желает быть, постараться сблизить ее интересы с интересами государства, может, чем-то помочь – это будет гораздо дешевле и надежней, чем готовить что-то взамен.

– Государство получает проверенную временем систему подготовки, даже не подготовки, а выращивания призывной молодежи, для всех родов войск и, в первую очередь, для того ведомства, к которому казачество будет примкнуто.

<1 2 3 4 5 6 >

На страницу:

Перейти

3 из 6