Космический учитель

– Общая тревога. Вернитесь в каюту, сэр!

– А поподробнее?

Но он уже ушел. Я направился в сторону учительской, где всегда, даже в суровый ночной час, можно было кого-нибудь найти. Пусто. Не хватало только картинно летающих бумажек, как в старинных фильмах, где герой входит в давно заброшенный дом и предается грустным воспоминаниям.

Тогда я пошел в каюту Мелани. Звонил, стучал, скребся в дверь – все без толку, она не открыла. Выбор, к кому пойти следующему, был небогатый – Джон или Леклер. Поколебавшись, я выбрал Леклера – ему, наверное, известно больше. Его каюта находилась в привилегированном отсеке, на уровень ниже. Лифты были заблокированы, и мне пришлось воспользоваться черной лестницей, которую никто не охранял.

Уже на подходе к нужному отрезку коридора я заметил необычную возню: впереди стояла небольшая группа военных, которые живо что-то обсуждали.

– Вы серьезно? – спрашивал один. – Они же гражданские.

– И что теперь? – огрызнулся другой. – А мы чем хуже? У меня тоже семья, сын. Пойдем, приказ есть приказ.

И они ушли.

Я на цыпочках подобрался к каюте Леклера, готовый в любой момент бежать обратно и прятаться в мусорном отсеке. Предчувствие беды заставляло сердце биться на грани возможного. В жерло вулкана я лез куда смелее, чем в каюту к завучу. Питание панелей на двери было отключено, но имелась обычная кнопка. Я нажал на нее. Дверь рывком распахнулась. На пороге стоял встревоженный Леклер – волосы торчали в разные стороны, изящно оттеняя обширную плешь. В руках он держал чемоданчик.

– Это ты?! – воскликнул он, глядя на меня, как на привидение.

– Вижу, узнал.

– Я тебя два дня назад уволил!

– Жаль, конечно. А можно оформить это как отпуск за свой счет и вернуть меня назад?

– Входи! – и Леклер рывком втащил меня в каюту.

– Ты где был? Как ты сумел улететь из школы? Контрабандой, в грузовом трюме?

–Не важно, потом расскажу. А здесь-то что происходит? Учения?

Леклер обнял чемодан, как младенца, баюкая его в трясущихся руках.

– Если бы! Беда, Миша. Похоже, нам всем конец. К нам движется астероид-убийца.

– И что? Обогнем его, и все!

Леклер поник.

– Не выйдет. Он умеет маневрировать. Уже уничтожен лайнер «Звезда Счастья» – попался ему на пути, хотели отклониться и не смогли. Две тысячи погибших.

– А спасательные капсулы? Неужели никто не сумел уйти?

– Лайнер был санаторного типа – почти как наш. Началась паника. Часть капсул повредили пассажиры, часть не сработала – оказалась, лайнер был аварийный, процентов восемьдесят износа. Кто-то, конечно, улетел. Их сейчас вылавливают военные. Идут допросы.

Леклер замолчал. Я почувствовал, как холодный пот льется по моей спине. Тиканье старинного будильника, к которому Леклер имел забавную слабость, казалось нестерпимым.

– И где сейчас астероид?

– Двадцать тысяч километров от нас. Уклонение невозможно. Всех заперли по каютам. Выпускают по одному и гонят в спасательные капсулы. Вот сижу, жду своей очереди.

– Постой, что значит выпускают? Ты мне сам открыл.

– Да ничего я не открывал! – сказал Леклер с отчаянием. – Ты нажал аварийную кнопку, и дверь разблокировалась. Изнутри не получится.

Меня охватила паника. Заперты! Мы теперь заперты!

– Так надо было бежать!

– Миша, ты дурак или только прикидываешься? Куда бежать? Это, мать твою, звездный корабль! Тут вокруг космос, если ты еще этого не заметил.

– Почему сразу в космос? Надо пробиться к спасательной капсуле и сесть в нее первыми.

– Джон пытался. Ему удалось выбраться из каюты – не знаю, как, он не рассказал. Только вот к капсуле его не подпустили – у каждой стоит охрана, и против бластера с голыми руками много не навоюешь. Вернулся – сидит на чемодане, как и я.

– Тогда у меня плохие новости. Я только что подслушал разговор военных. Спасать нас они не собираются. Капсулы – только для своих, остальным крышка.

– Замечательно! – сказал Леклер, вставая и принимаясь ходить. – Всегда мечтал погибнуть именно так.

Я задумался. В голове шевелилось смутное предощущение хорошей идеи.

– А когда астероид должен в нас врезаться?

Леклер нырнул глазом в пультопланшет.

– Через тридцать шесть минут. А что, хочешь успеть передать привет родне? Внешние ретрансляторы не работают, есть только внутренняя связь.

– Этого достаточно. Итак, вот мой план. Назовем его план А.

И вдруг пространство между мной и Леклером заколебалось, словно в воздухе пыталась проявиться голограмма.

– Нашел! – пробормотал знакомый голос.

Какая удача! Исконное Темное Зло решило отблагодарить своего спасителя.

– Забудь про план А, – сказал я Леклеру. – Переходим к плану Б. Познакомься, это властитель Вселенной.

– Да, можно и так выразиться! – учтиво произнесло Зло. – Но, собственно говоря, к делу. Ты просил миллион кредитов? Вот, держи, я собрал.

И на нас с Леклером посыпались купюры.

– Стой, стой! – закричал я, отбиваясь от денег. – Забери все назад. Мне нужно другое.

– Ах, какой капризный! – изумилось Зло. – Знаешь, как трудно было накопить такую кучу? А через вакуум протащить? Нет уж, бери, раз договаривались.

– Зачем мне деньги? Нас сейчас астероид-убийца превратит в кашу! Останови его!

– Ты меня с кем-то путаешь, – запротестовало Зло. – Я тебе не золотая рыбка, которая исполняет желания. Ты сказал «миллион» – вот он. На этом разговор окончен.

И с громким хлопком Зло исчезло. Теперь я как никто другой понимал озлобленных зеленых человечков, сражавшихся с ним веками. Действительно, Зло. Темное и коварное.

– Хоть обогатился напоследок, – философски сказал Леклер, вытаскивая ногу из вороха пятисоток.

– Возвращаемся к плану А, – заявил я, разворачивая окно со списком номеров персонала. – Алло, Мариам!

– Нашел, кому позвонить, – разозлился Леклер. – Захотел помучиться перед смертью, чтобы сразу в рай?

– Михаил! – удивленно откликнулась Мариам. Она кинула взгляд за мою спину и увидела Леклера, сидящего на горе из денег. – Ого, я вижу, у вас там весело.

– Деньги – Зло, – уверенно сказал я. – Но сейчас не об этом. Скажите, вы сможете связаться с волножителями из вашего хора?

– Да, если их еще не эвакуировали. А что?

– Надо, чтобы они спели нам.

– Хотите насладиться музыкой?

– Нет. Их пение делает мысли материальными. Пока они поют, мы все будем представлять, как астероид врезается в соседнюю планету.

– Да? Что ж, давайте попробуем.

Через десять минут к нашей линии разговора подключились преподаватели школы, менеджер Николай, секретарша Виноградова, большинство учеников-инопланетян и все до единого волножители, даже немой Хмых, который посещал исключительно уроки труда с непонятной целью.

– Три-четыре, – скомандовала Мариам, и хор запел.

– Я был когда-то страааааной игрушкой безымяяяяянной…

Леклер вопросительно поднял бровь. Я знаком велел всем закрыть глаза. Мы старались представить себе, как астероид-убийца вдруг резко меняет курс, направляется к необитаемой планете, возле которой недавно пролетела наша школа, входит в плотные слои атмосферы и сгорает там дотла. На каменистую поверхность падают дымные осколки. Мы спасены. Нам ничего не угрожает.

Я на секунду отвлекся от нужных мыслей, чтобы взглянуть на карту. Астероид продолжал сближаться со школой. Времени оставалось все меньше. До столкновения пять минут.

– Думаем, думаем, не останавливаемся! – крикнул я.

Если умереть, то хоть в труде, с оптимизмом представляя себе счастливое будущее. Прошло три минуты, волножители допели последний куплет про Чебурашку и взялись горланить «Голубой вагон».

«Ах, зачем же этот день кончается, пусть бы он тянулся целый год!» – невольно пропел я вместе с ними.

Мысли начали путаться. Становилось все труднее представлять себе падающий на планету астероид. Я открыл глаза. Часы застыли на цифре 12.11. Отсчет времени прекратился.

Что?

Нет, не так. ЧТО?!

Сидящий рядом со мной Леклер тоже открыл глаза.

– Мы уже умерли? – спросил он. – Было не больно. Мне даже понравилось.

– Загробная жизнь вам понравится гораздо меньше, – мрачно сказал я. – Произошла неприятность. Я случайно отвлекся и подумал… не то. Короче, мы застряли во времени!

На лице Леклера сменяли друг друга разные эмоции: удивление, недоверие, страх и наконец предельная озабоченность.

– Что конкретно ты подумал?

Я повторил сточку из песни.

– У волножителей смутное представление о земном времени. Для них день – любое отдельное мгновение.

– Знаю, – сказал Леклер. – Наслышан. А как насчет года?

– Что год, что бесконечность – для них все едино. Так что мы можем отморозиться в любой момент.

– Или не отморозиться вообще.

За нашим разговором безмолвно наблюдала вся школа.

– Что ты натворил?! – вдруг закричали учителя.

Поднялся жуткий гам. Пуще всех надрывался Кунь, который в детстве посмотрел фильм «День сурка» и с тех пор имел фобию – попасть во временную петлю. Его психотерапевт уверял, что можно расслабиться по этому поводу, время неостановимо, но, как оказалось, есть многое на свете, что неизвестно даже психотерапевтам.

– Давайте взглянем на проблему под другим углом, – предложил я. – Нам пока ничего не угрожает! Живи не хочу!

– Вот ты так и живи, а я не хочу, – крикнул Кунь.

– А может, еще раз попробовать спеть? – предложил Джон. – Будем дружно представлять себе разморозку.

– Нет, хватит с нас доморощенного волшебства, – отмел идею Леклер. – Кто вас знает, о чем вы подумаете. Давайте поймем, что можно сделать в создавшемся положении. Где границы временной зоны?

– Судя по всему, они протираются на ближайший парсек, – сказал учитель земной физики Мартин Шульц. – Астероид застыл на подступах к школе и не движется. Если изменить масштаб карты, то видно, что в парсеке от нас пролетает комета. Значит, действие поля, в которое мы попали, на нее не распространяется.

– Не ясно, почему мы можем двигаться, – сказала Мариам.

– Видимо, это каким-то образом было заложено в мысли Михаила, – предположил Леклер.

Я услышал пренебрежительное фырканье Мелани. Жаль. Стать героем в ее глазах мне так и не удалось. А ведь я был к этому близок! Если взглянуть на вещи трезво, я уже дважды всех спас: сначала от Зла, потом от астероида. Да, не без проблем, но главное – результат. Люди живы, никто не пострадал. Воцарились относительный мир и спокойствие.

– Как вы думаете, мы сможем увести корабль отсюда, или он тоже застрял? – спросил я у Шульца.

– Застрял, – грустно ответил Шульц. – Смотрите сами. Координаты не меняются, а мы ведь летели с приличной скоростью в сторону сектора 98Н. Даже если бы отказал двигатель, нас продолжало бы нести туда. А мы висим на одном месте вопреки всему.

– Черт!

Натворил я дел. И как теперь выкручиваться?

– Давайте опираться на факты, – сказал Леклер. – У нас есть неподвижный корабль и некоторые запасы продовольствия. Придется очень жестко экономить, иначе мы и месяца не протянем.

– А как насчет остальных? – задумался Джон. – Военные, ученики? Они тоже бодрствуют, как и мы?

– Попробуем это выяснить.

Учителя принялись обзванивать свои группы. Вскоре выяснилось, что все, кроме нас, попали во временную петлю и безмолвствуют.

– Тем лучше, – сказал Леклер. – Не кормить лишние рты. Нам и самим мало.

– А как мы выберемся из кают? Мы заблокированы! – напомнила ему Мариам. – Сдохнем поодиночке.

– Без паники. Давайте попробуем взломать блокировку.

Леклер разослал всем коды управления, которые ему как завучу предоставила администрация. Каждый в меру своих способностей пытался атаковать центральный терминал, но ничего не выходило. Злой, как само Исконное Зло, Джон не выдержал напряжения, схватил стул и принялся выбивать дверь.

Через мгновение он был на свободе. Мы с завистью наблюдали, как он идет по коридору мимо застывших в разных позах военных, словно прогуливается по древнему музею восковых фигур.

Джон отпирал каюты и выпускал учителей. Подходя к жилищу Леклера, он вел за собой толпу, как древний вождь, готовый показать своему народу новые земли. Мы с завучем вышли в коридор последними. Волножителей освобождать не стали – они попросили оставить их в каютах. Я подозревал, что двери для них – не препятствие. Улетят, когда захочется.

Леклер принял на себя командование нашим небольшим отрядом.

– Слушайте все! Сейчас мы разделимся. Группа А идет в столовую и делает опись продуктов. Продукты запереть в кладовке, ключ отдать мне. После расчета дневного пайка я назначу ответственного за его раздачу.

Учителя зашумели. Леклер поднял руку, призывая их к молчанию.

– Спорить будете потом. Если не взять под контроль питание, мы очень быстро останемся без еды.

– А гидропонный сад? А съедобные фикусы? – спросила Мелани.

– О них – отдельный разговор. Пока давайте работать с имеющейся провизией, а не с потенциальной.

Я с уважением посмотрел на Леклера. Кажется, в нем умер великий стратег. Мариам бросала в его сторону огненные взгляды. И даже у Юкико подозрительно блестели глаза.

– Группа Б, – продолжал Леклер властным голосом. – Начинает эвакуацию обездвиженных в летательные средства. Грузите шлюпки до отказа.

– А как грузить-то? – спросил Джон. – Мы учителя, а не тяжелоатлеты.

– Я отключу антиграв. Дотащите. Сортировать не будем, в любой момент время вернется в нормальный режим, поэтому пихайте в любом порядке. Одну спасательную капсулу оставьте свободной – в ней полетим мы.

Джон угрюмо кивнул.

– Это все? – спросила Мариам.

– Нет, – ответил Леклер. – Группа В идет на капитанский мостик и разрабатывает сценарии выхода из временной петли.

В группу В входили я, Леклер и Мелани.

– Несправедливо! – возмутился Кунь, совершенно выбитый из колеи необходимостью погрузки огромного количества тел.

Леклер знаком заставил его замолчать.

– Вся критика традиционно принимается в письменном виде. И после того, как закончится этот бардак. А пока – за работу.

Учителя побрели выполнять распоряжения.

Добравшись до капитанского мостика, где, судя по причудливым позам, еще совсем недавно царила паника, я внезапно подумал, что если корабль лишен движения, то гравитацию на нем изменить не получится. Но к моему удивлению Леклер, сверившись с инструкцией, уверенно нажал пару кнопок, и нас подняло в воздух. Ощущения были не из приятных.

– А теперь давайте решим, что делать, – сказал Леклер, проплывая мимо меня в позе эмбриона.

– Оставим все, как есть, – предложила Мелани. – Против времени мы бессильны. Дождемся разморозки, нырнем в капсулу и улетим отсюда навсегда.

– А если разморозка случится через двести, триста лет?

– Тогда героически умрем, – сказал я.

– Надо поискать варианты, при которых этого не случится, – напирал Леклер. – Миша, ты у нас главный по нештатным ситуациям. Жду твоих идей!

– Они иссякли, – отрапортовал я. – Да и каждый раз, когда я что-то пытаюсь делать, выходит чепуха.

К моей досаде, Мелани активно закивала.

– Может, попробуем еще раз фокус с волножителями? – спросила она. – Только проверенным составом, без Миши.

– По-моему, стоит с ними сначала поговорить.

– Кстати, а как ты вообще узнал, что волножители могут останавливать время? – поинтересовался Леклер.

– Не останавливать время, а менять реальность, – поправил его я. – Когда я выиграл в лотерею очки и надел их, я увидел странные пузыри. Один из них окружил твою голову и ты сказал Мариам, что не хочешь жениться на ней.

– Лучший момент в моей жизни! – улыбнулся Леклер, но тут его улыбка погасла. – Значит, я не сам? Это все пузырь?

– Он позволил мечте стать частью жизни.

– А волножители тут причем? – нахмурилась Мелани.

– Пузыри появляются, когда они поют. Проблема в том, что не всякий пузырь на тебя сядет. У них своя логика, которую я так и не понял. Но если мы будем пытаться, когда-нибудь преуспеем.

Леклер задумчиво почесал плешь.

– Тогда мы соберем волножителей, скажем, в учительской и по очереди будем дежурить там, думая о разморозке.

– Все же стоит сначала обсудить с ними наш план, – сказала Мелани. – Может, они подскажут что-нибудь дельное.

И мы отправились к Чпычу, лидеру хора. В каюте, где он проживал, было пусто. Волножители не нуждались ни в мебели, ни в одежде, ни в прочих радостях жизни.

– Чпыч, вы здесь? – неуверенно спросил я.

– Предположим, да, – недовольно откликнулся он. – Вы пришли попросить меня вернуть все, как было?

– Да, – подтвердил Леклер. – Мы хотим выбраться из временной петли. Можете нам помочь?

– Могу, – странным тоном сказал Чпыч. – Но не имею ни малейшего желания.

– Почему? – вскричала Мелани. – Вы ведь тоже застряли вместе с нами.

– Мы-то как раз свободны. Время не сдерживает нас, мы его хозяева, а не рабы, в отличие от людей.

– Тогда что вам нужно? – спросил я.

– Как это мило! Он торгуется, – рассмеялся Чпыч. – У тебя, человек, нет даже денег. Что ты можешь мне предложить?

– Искреннюю благодарность? – сказал я. Чувство безнадежности накрыло меня с головой.

– Хм, – протянул Чпыч раздумчиво. – Уже неплохо.

Тренькнул пульсопланшет Леклера: появилось сообщение от группы А о том, что еда сосчитана. Список прилагался. По приблизительным оценкам запасов должно было хватить на полгода, если съедать в день по 200 граммов еды на брата. От подобной перспективы желудок отчаянно взвыл.

– Чпыч, требуйте, что угодно! – горячо сказал я. – Мы напишем вам благодарственное письмо, падем в ноги и назовем нашим царем, поставим вам памятник в любом обитаемом месте, только запустите время.

– А как же астероид? Он вас размажет.

– Капсулы готовы к старту. Мы улетим.

– Хорошо. Тогда вот мое требование. Мы долго пели для вас, пришло время ответного жеста. Хотелось бы услышать песню «Show must go on» в вашем исполнении. И если сфальшивите, договор будет расторгнут!

Растерянные, мы полетели на капитанский мостик. Учителя из группы Б, усиленно толкаясь от стен, тащили неподвижных инопланетян. Эвакуация продолжалась еще некоторое время – по внутреннему ощущению, прошло восемь часов, а то и больше. Мелани откровенно зевала, Леклер орал распоряжения в пульсопланшет.

Когда все капсулы, шаттлы и катера были забиты до предела, оставалось еще около трехсот живых существ, которых некуда было деть.

– Дадим им умереть? – мрачно спросила Мелани.

– А выбор есть? – огрызнулся Леклер. – Кто знал, что эта школа – чертов «Титаник»? Не на плотах же их в открытый космос спихивать!

– Отдаю свое место в капсуле, – спокойно сказал я.

– Миша, ты что? Нет! – закричал Леклер. – Ты летишь с нами, это не обсуждается.

– Я сделал свой выбор. Остаюсь. В конце концов, тут мой миллион кредитов наличными, я его честно заработал и не расстанусь с ним ни за что.

– Тогда мы тебя свяжем и понесем силой! – сказал Леклер. – Нашел время строить из себя героя.

Я сделал вид, что согласился, а сам подумал о том, как все запуталось. От обилия событий голова шла кругом.

Тем временем Леклер решил, что коллективу лучше выспаться, а потом приступать к репетиции песни. Гравитация вернулась в норму, и мы привычно улеглись в учительской, натаскав туда матрасы. Расставаться даже на короткое время было страшно. Мелани легла рядом со мной.

– Обижаешься? – шепнула она мне на ухо.

– Нет, – ответил я. – У меня нет на это времени.

– Хочешь опять встречаться?

– Это предложение или вопрос?

– Вопрос.

– Тогда нет.

– А если предложение?

– Тоже нет.

Мелани возмущенно фыркнула. Рядом с нами взорвался богатырским храпом Джон, который перевернулся во сне на спину.

– Миша, ты только обязательно улетай с нами, – попросила Мелани.

– Ладно, – пообещал я. Врать мне было не впервой.

Она отвернулась и засопела в подушку, а я долго смотрел в потолок, пытаясь разглядеть в нем ответы на свои вопросы.

Проснувшись, Леклер поднял остальных, дал время прийти в себя, раздал пайки, после чего Мариам взялась учить нас пению. Хороших голосов не было. Только Мелани хоть что-то могла, остальные гнусавили, сипели и фальшивили на разные лады. Мариам, стиснув зубы, управляла нестройным учительским хором. Чпыч прилетел взглянуть на репетицию и от души веселился в углу.

Через некоторое время нам удалось более-менее приладиться друг к другу. Мариам поработала с каждым отдельно, и стало получаться лучше. Наконец она заявила, что все готово, можно исполнять. Волножители собрались в учительской, чтобы насладиться комическим номером. Мы затянули песню. Не имевший музыкального слуха Шульц бил ложкой по стене, изображая ритм-секцию.

Когда мы добрались до последнего куплета, пространство вокруг нас подернулось пленкой, и мы ввалились обратно во временной поток.

– В капсулу! – скомандовал Леклер.

Учителя бросились в коридор. На повороте к спасательному отсеку я потихоньку отстал и шмыгнул в открытую дверь незнакомой каюты. Пока все спали, я затащил в капсулу, на которой мне предстояло улететь, десять ретро-хордовых шаров и одного цефеанина. Теперь я должен был сразиться с астероидом.

Одна за другой стартовали капсулы. Я с удовольствием наблюдал за ними с капитанского мостика. И вдруг краем глаза я уловил движение за спиной.

– Мелани, что ты здесь делаешь? – спросил я.

– То же самое, что и ты. Геройствую.

– Немедленно улетай! Тебе здесь не место.

– Пока мы перепираемся, время уходит. Ты ведь хотел попробовать договориться с астероидом?

– Если он разумный, – сказал я.

– Так давай, вперед!

Я развернул окно со списком универсальных космических кодов и набрал фразу: «Остановитесь, пожалуйста!» Бортовой компьютер перевел ее в сигнальный вид и отправил в сторону астероида. Тот упрямо продолжал лететь вперед. Я перебирал фразу за фразой, ища то, на что может среагировать агрессивное космическое тело. Наконец, истощив запас идей, я написал слово из трех букв – и астероид неожиданно затормозил. На экране появилось ответное сообщение.

«А вот это уже ни в какие ворота!»

Мелани радостно захлопала в ладоши.

Окрыленный удачей, я набрал текст: «Будешь сближаться, я тебя еще больше оскорблю!»

Астероид задумчиво висел в трех тысячах километров от нас. Капсулы удалялись на безопасное расстояние. Шаттлы и картера прокладывали дальние курсы. Надо выиграть для них время. Известно же, что все негодяи перед финальным ударом любят обсудить дальнейшие планы. Уверен, астероид-убийца склонен следовать этой традиции.

«Может, договоримся?» – написал он через минуту.

«Давай! Предложения?»

«Вы меня не обижаете, а я врезаюсь в вас на меньшей скорости».

«Не пойдет», – ответил я и написал сразу несколько слов, за которые мне в детстве бабушка драила с мылом язык.

«Послушай, я вообще в вас не буду врезаться, – взмолился астероид. – По правде сказать, мне самому это не очень нравится».

«Ты на правильном пути!»

Астероид замолчал. Он продолжал двигаться в нашу сторону с прежней скоростью, и у меня по спине пошли мурашки. Что если это не я ему заговариваю зубы, а он мне? Мелани сжала мою руку до боли.

«Раз уж мы начали говорить о проблемах… Я тут ищу кое-что», – вновь вступил в переговоры астероид.

«Я весь внимание!»

Приборы показывали, что скорость астероида упала. Он начал отклоняться сторону. Я едва дышал. Рядом трепетала Мелани, и ее присутствие придавало мне сил.

«Слушай же, незнакомец, печальный рассказ о моей судьбе. Я не всегда был астероидом! Некогда я служил Великому царю, объяснял ему смысл жизни и читал книжки на ночь».

«Имя этого царя случайно не состоит из двух миллионов слогов?» – спросил я устало.

«Да. А как ты догадался?»

«Я с твоим царем на короткой ноге».

«Не понял, – растерянно написал астероид. – Какая еще нога? И почему короткая? Это какая-то форма инвалидности?»

«Прости, я забыл, что ты не в курсе современных поговорок. Я и твой царь – приятели. Я ему жизнь спас».

«Вообще это ты зря, – сказал астероид. – Ты в курсе, что он тиран, кровопийца и угнетатель? Я долгие годы мечтал его свергнуть, готовил заговор. Наконец мне удалось создать пространственно-временную дыру, в которую утекала энергия Вселенной. Царь всполошился, полетел ее устранять, но оставшийся на престоле наместник разоблачил меня, превратил мое тело в камень и вышвырнул в открытый космос».

«С тех пор ты мстишь всему живому?»

«Нет, пытаюсь счистить каменную шелуху, под которой огнем горит мое живое сердце. Но пока ничто во Вселенной не оказалось тверже меня».

Разговаривая с астероидом, я не спускал глаз с приборов. И только когда мы разминулись, я выдохнул, а Мелани издала тихий всхлип. Астероид мирно летел параллельным курсом, чуть впереди. Сотня оставшихся на борту существ была спасена.