Лошадь как Искусство. Часть 2

В период 130—200 тыс. лет назад, возникает невероятное разнообразие культур и орудий: длинные, листовидные, узкие и тонкие костяные гарпуны, микролитические составные орудия, зарождается пластинчатая техника. Обмен, при постоянно сменяемых контактах – важнейший и мощнейший фактор! Надо расположить к себе незнакомых людей, получить то, что нравится, дать что-то взамен, и если это не редкий ресурс, значит сделать из него что-то, что понравится другим, удивит. Самки любых животных падки на все необычное, ведь оно показывает возможную приспособленность и избыточный ресурс самцов. А у человека юные девы, легко очаровываются яркими и необычными вещами, будь то внешность или способности. Только представьте уровень сложности мышления, по сравнению с галечной культурой! К примеру, у горных племен есть ценный обсидиан, прекрасно подходящий для наконечников, у жителей озер прочный и легкий тростник, у лесников медовые соты с прочным воском. Я из всего этого делаю превосходные стрелы и обмениваю их на омаров у торговцев с морского побережья, омаров преподношу в дар вождю соседнего племени и получаю в жены его дочь. Профит! Ни украсть невесту, не отобрать, ни заставить, ни покорить, и даже не нацепить на себя «все лучшее сразу», а включить себя в цепь обстоятельств, создав выгодные условия для всех участников. Хотя, надеть «все лучшее» тоже же не помешает – именно к этому времени археологи относят первые бусы из скорлупы страуса с нанесенной на них краской.

Около 115—110 тыс. лет назад распространяются украшения сапиенсов на Аравийском полуострове, а 90—80 тыс. лет назад массово возникают украшения и изделия с простыми орнаментами – зигзагами, полосками, штрихами на костях, глине или скорлупе. Восхищение – инструмент полового отбора. При увеличивающихся контактах происходят не только обмены, но и браки, а значит, матери учат детей чему-то новому, принесенному от своего народа, и дети вырастают, зная уже больше, чем родители, формируя новое мышление. И чтобы избежать ссор (а может подчеркнуть особенности своей группы), формируется социальное поведение – этикет, ритуалы, новые социальные роли и т. д. И все это приводит к еще большему усложнению мозга. Если забежать далеко вперед, то именно этим занимался известный Людовик XIV – Король-Солнце, любитель искусств, сделавший Францию культурным эталоном всей Европы. Он ввел при дворе сложнейший этикет, заставивший аристократов думать в направлении, уводящим от ссор и интриг в сторону условного мира. Правда, через сто лет все закончилось для них весьма печально, так что «много хорошо – это тоже плохо», особенно когда «хорошая идея» начинает принимать крайние шизоидные формы.

В конце Раннего, к началу Среднего каменного века Африки, около 125 тыс. лет назад, обнаруживается не только широкое распространение обсидиана, но и расширение ассортимента питания – первый в мире «устричный бар». Вроде мелочь, ведь люди и раньше питались дарами моря, но в этот период они так расплодились, что начали уничтожать слишком много копытных. Это привело к недостатку продуктов, что видно по снижению численности крупных хищников в Восточной Африке и, в свою очередь, спровоцировало обмен продуктами между жителями саванн и побережья. И снова возросла роль собирательства. Последнее можно было бы рассматривать как деградацию, если бы оно было единственной формой хозяйствования, но при развитом обмене, это только усложнило систему. При эффективной деятельности, то есть наличии большего числа разнообразных продуктов, у нас уже больше времени и сил на разнообразные «развлечения», ресурсы можно тратить более широко, не задумываясь о последствиях каждого шага. В развитой экономике вы уже можете танцевать, петь, рассказывать байки, изучать звезды, влияние цвета на душевное состояние, психику…

Кстати о психике. Для развития какой-либо деятельности очень важно иметь вдохновение, смелость, ощущение, что нам все по плечу. Такое происходит только при повышении самооценки. Низкий социальный статус создает низкую самооценку. Пока мы слабые и неуверенные, пока мы думаем, что мало можем, мы боимся делать шаги, потому что сделанные шаги по большей части ошибочны, а их результаты несоизмеримо малы с риском провала или затратами. Это консервирует поведение и образ действий, заставляет миллион лет делать однообразные орудия. Страх неизвестности тормозит развитие, и организм пытается избавиться от этого напряжения разными способами: повторяя привычные действия (ритуалы, в более простом варианте ритм и танец). Но если вы вырываетесь из порочного круга уныния и прагматичности, можно начать искать различные объяснения и правила данного мира, попробовать выразить свои чувства через искусство, или исследовать все вокруг, стараясь добраться до сути явлений. Это инстинктивное исследовательское поведение, частично успокаивающее, а частично расширяющее возможности организма. По мере накопления знаний, мы становимся все смелее, делаем все большие открытия. А чем больше шагов мы делаем, тем больше расширяем возможности, и скоро ошибки нас уже не пугают, у нас за спиной ресурс, обеспечивающий нашу решимость, с этим ресурсом мы всегда найдем выход, чтобы с меньшей вероятностью скатиться во времена раннего палеолита.

Посмотрите, как изменились наши отношения с лошадьми всего за пару десятков лет! Тысячи лет человек использовал лошадей самым примитивным образом: ел, ездил, пахал, возил грузы. И способы воздействия (не взаимодействия!) были под стать его слабому пониманию природы – удары хлыстом и шпорами, болевой эффект от железа во рту. Единичные попытки что-то изменить, почти никак не влияли на остальное человечество. Все трюки и обучение лошади сводились к примитивной дрессуре. Но всего пару-тройку десятков лет назад было широко заявлено о возможности обучать лошадей без железа во рту и ударов хлыстом. Поначалу это воспринималось как магия, а сейчас мы имеем огромное количество мастеров, работающих на свободе, общающихся с лошадьми без каких-либо средств управления, делающих как потрясающие шоу, так и программы реабилитации людей, медитации, погружения. Нам говорили, что это опасно, что нельзя выводить лошадь без уздечки, что есть нормы и требования, что любая ошибка приведет к катастрофе… Но за пару десятков лет мы узнали о мире столько, сколько не могли узнать наши предки за тысячи лет! И продолжаем узнавать: про физиологию, поведение, психику, копыта, язык, биологию… Именно так работает эволюция – как единая огромная система. Именно так работает информация – накапливаясь, соединяясь и меняя мир в одно мгновение.

Когда ваш мир наполнен возможностями, вы не привязываетесь к догмам и канонам, тогда даже проблемы могут привести к выигрышу и неожиданным результатам.

Около 110 тыс. лет назад в Европе началась сухая и холодная климатическая стадия – Вюрмское оледенение. Нил в те времена, как постоянная река, не существовал, а джунгли почти исчезли с лица Африки. Но это была не единственная напасть. Похоже, около 100 тысяч лет назад среди африканских популяций сапиенсов разразилась нешуточная эпидемия, сильно сократившая их численность до критических 5—10 тысяч особей. Но именно про это время мы можем с уверенностью сказать как о четкой начальной точке появления человека современного типа, широко распространившегося по Африке в регионах, сходных по климату с Кенией. Правда, регионов таких оставалось не много, ибо Сахара расширилась, а Намиб и Калахари слились в единое целое, протянувшись от Индийского до Атлантического океана. Поэтому юг Африки был совсем непривлекательным местом. А вот Сахара, несмотря на свои размеры, была все же более дружелюбна. Вдоль западного или восточного побережья, климат менялся довольно постепенно, а северное побережье, в районе Средиземного моря, вообще находилось в зоне привлекательности для охотников. Здесь водились олени, кабаны, бараны, зайцы и попадались даже бурые медведи. В ледниковое время это был «резервуар» всех европейских видов. Поэтому, разумеется, перенаселения этот регион достиг очень быстро.

А раз так, то очень быстро появился и более совершенный способ изготовления кремневых орудий – пластинчатая техника, создаваемая путём откалывания пластин от подготовленной сердцевины, а вместе с ней сперва мустьерская, а потом и атерийская культура. Орудия последней отличаются высоким качеством изготовления, большим разнообразием и специализацией по сравнению с мустьерскими. Атерийская была первой археологической культурой, не имевшей аналогов в других местах; в то время как в Европе существовали средний и верхний палеолит, а также мезолит, в Африке проявилась собственная специфическая фаза палеолита, продолжавшаяся в районе Чадского озера вплоть до неолита. Подобная техника изготовления позволяла лучше контролировать размер и остроту конечного орудия и вела к созданию сложных инструментов, таких, как метательные камни и скребки, которые можно было насаживать на древко копья или рукоятку серпа. Да, серпы появились еще у собирателей, задолго до начала земледелия. И, разумеется, такая технология позволяла более эффективно охотиться, что ставило охотника в меньшую зависимость от сил природы. Правда, технологическое развитие древнего человека происходило крайне неравномерно – «рывками». Отдельные достижения материальной культуры проявлялись на короткое время локально, и утрачивались вновь. Вероятно, это связано с конфликтами, разрывом контактов или застыванием в стабильных условиях, когда улучшения не требовались, а новой информации не поступало. Впрочем, и сейчас мы можем наблюдать, как одни страны развиваются как в техническом, так и в социальном плане или в отношении лошадей, а другие остаются на уровне средневековья.

Около 100—80 тыс. лет назад, вероятно из-за перенаселенности, произошел первый зафиксированный выход из Африки относительно небольшой группы сапиенсов, переправившихся через Баб-эль-Мандебский пролив, который в то время напоминал в отдельных местах цепочку отмелей. Происходило ли нечто подобное раньше? Вполне вероятно. Как мы уже видели, первые стоянки кроманьонцев на Ближнем востоке появляются уже около 190 тыс. лет назад, и даже 1,8 млн. лет назад в районе Йемена условия были вполне приемлемыми. Однако тогда прото-сапиенсы дальше этого места, похоже, не продвинулись. Вполне вероятно, что их не пустили дальше уже жившие там неандертальцы, вряд ли радушно встречавшие новых конкурентов. Но теперь освоение морских ресурсов, строительство лодок и исчезновение страха перед морем, и оскудение ресурсов севера Африки дали возможность выйти на новые территории. Во всяком случае, генетически, именно эта популяция, оказавшись в Азии, стала предковой для всех неафриканцев. Правда, широко распространиться она тогда не успела.

74 тыс. лет назад на Суматре взорвался вулкан Тоба, покрыв все земли до Аравийского полуострова 6-9-метровым слоем пепла. Началась 6-летняя ядерная зима с падение годовых температур на 10—15 градусов, и тысячелетний ледниковый период. Всё древнее (орки, гномы, хоббиты, тролли и т.д.) и новое человечество практически вымерло. Правда, некоторые реликты в Индонезии и, возможно, где-то еще, пережили эти времена, как и неандертальцы Европы и денисовцы в горах Алтая, жившие далеко от эпицентра взрыва, но на ход человеческой истории они влияли уже только в виде сказок и мифов.

Поразительно: всю историю человечества рядом с нами жили альтернативные ветви хомо, но мы, разумеется, даже не обращали на них внимания. Впрочем, как и на другие племена одного с нами вида. Но всего около трех десятков тысяч лет назад вымерли последние неандертальцы, и сапиенсы остались в одиночестве. Сейчас мы настолько привыкли к нашему исключительному положению самых разумных существ на планете, что часто отказываем в разуме всем, кроме нас. А некоторые считают, что даже не ко всем представителям Homo можно применять термин Sapience, тем более sapience sapience. Тем не менее, существующая цивилизация и сам факт того, что вы читаете эту книгу, говорят нам о двух, несомненно, выигрышных тенденциях, выгодно отличавших нас от всех альтернативных человечеств.

В первую очередь мы научились быть сложными. Не физически подстраиваться под среду, а накапливать опыт и знания, разбираться в сути вещей. И вторая, не менее важная тенденция, позволившая нам реализовать первую: мы научились быть добрыми. Эмпатия, сочувствие, желание понять другого и побудить его к сотрудничеству открыли нам возможность договариваться, обмениваться информацией, а главное, увеличивать численность поселений, что дало качественное преимущество в выживании.

Но вернемся к последствиям извержения Тоба. Одновременно с сокращением популяций хомо, резко снизилась численность шимпанзе, орангутангов Борнео, макак-резусов в Центральной Индии, и даже тигров. На Северной и Восточной Африке взрыв вулкана тоже, вероятно, отразился, во всяком случае, мы наблюдаем местами сокращение численности популяции сапиенсов до десяти раз и падение уровня культуры. Жесткие условия выживания, знаете ли, не способствуют обмену идеями и творчеству. А вот зоны у экватора и центральная Африка вообще не пострадали.

Впрочем, и в восточной Африке падение культуры было не долгим, и 67 тыс. лет назад мы уже видим гораздо более утонченные формы орудий. Вполне вероятно, что выжившие и процветающие соседи заняли место погибших или произошел культурный дрейф, в результате чего поведение и методы охоты людей усовершенствовались, а численность населения даже увеличилась. Одновременно с этим появилось много предметов, говорящих об искусстве: кости с рисунками, обработанные раковины, кусочки страусиных яиц в виде украшений, уже знакомые нам бусины, охра. Все это говорит о нарастающей поведенческой сложности и появлении символизма. Мы помним, что высшие приматы вполне способны воспринимать множества и абстракции, но мы, с помощью речи, довели эту способность до немыслимых размеров, ведь речь состоит из символов, которыми мы конструируем реальность. Как позднее письменность, превратившись из изображений предметов в символы цифр и звуков, речь стала просто называть явления мира. Мы перешли на мышление символами и знаками, потеряли конкретику, но обрели способность манипулировать смыслами и ассоциациями. Это создало символьность, первичность идей, логику, математику, искусство… и вместе с тем, отдалило нас от животного мира. Наши сказки не правы: в стародавние времена животные не говорили как люди, это люди мыслили и действовали как животные!

Существует предположение, что именно взрыв Тоба ускорил расселение сапиенсов. Примерно 65 тыс. лет назад климат вновь стал более-менее приемлемым, численность населения в Африке резко пошла вверх, что привело к истощению ресурсов, и сапиенсы отважились на второй выход из исторической родины. В северной части континента реки мелели и ландшафт менялся, что заставляло уходить оттуда дичь и человека, а на Аравийском полуострове, обильно удобренном пеплом вулкана, начали расти травы, чем не преминули воспользоваться животные. Люди заново заселили Индийский субконтинент, тем более, что теперь вокруг почти не было конкурентов в виде альтернативных веток хомо. Около 60 тыс. лет назад первая волна переселенцев добежала аж до Австралии. Климат постепенно возвращался в норму и в более северных областях, и глобальное потепление 52 тыс. лет назад позволило сапиенсам двинуться на север в сторону Ливана и Турции, а через пару тысяч лет, через пролив Босфор, они добрались до Европы. Правда, вскоре начался Малый Ледниковый период, но земли южной части Европы все еще были полны дичи, а ледник стоял севернее.

Единство многообразия

Около 50 тыс. лет назад древняя каменная индустрия изменилась. Этому способствовала удаленность групп на большие расстояния, географическая изоляция и развитый мозг, наполнение которого информацией и идеями шло быстрее, чем обмен при более редких встречах. Вместо одной-двух археологических культур, сходных на всех континентах, возникло множество разных направлений и артефактов. Сначала в Африке, а затем и в других регионах кроме каменных появились изделия из кости и рога, а также значительно увеличилось количество произведений древнего искусства. Вполне вероятно, что первый лук был изобретен там же именно в это время, а не 12 тыс. лет назад, как считалось ранее. Во всяком случае, трудно объяснить миниатюрные наконечники, найденные в Южной Африке в большом количестве, пригодные только для стрел. Другое дело, что потом в разное время его «переизобретали» заново. Лук делать сложнее, он хорош при индивидуальной охоте на небольших животных, а при массовых облавах, которые были тогда характерны для хомо, дротики и боласы подходят гораздо лучше.

Приблизительно 45—40 тыс. лет назад началось массовое расселение сапиенсов на запад Европы, в Центральную Азию и Китай, а отдельные энтузиасты поселились аж на Таймыре. Есть свидетельства, что, вероятно, около 40 тыс. лет назад первые поселенцы культуры пре-Кловис (вероятно, изначально охотники на морского зверя и рыболовы, продвигавшиеся вдоль восточного побережья Азии) поселились даже в Америке, проплыв вдоль восточного побережья, и окончательно высадившись на континент где-то в районе южной Калифорнии. Во всяком случае, следы деятельности их потомков возрастом от 37 тыс. лет найдены в Техасе, на Юкатане и в пещерах Центральной Америки.

Возникает вопрос: почему? Что заставило людей покидать насиженные места? Скорее всего, те же причины, что породили в Эфиопии мы высокогорную культуру охотников на гигантских слепышей, а на Шри-Ланке жителей дождевых лесов, при том, что дождевые леса – это изначально непривычная область для человека. Ни одно животное не будет менять привычную среду без крайней необходимости. То время совпадает с резким похолоданием в Европе и осушением климата на севере Африки и Ближнем востоке. Высокая конкуренция за пищу вынудила многих людей искать новые ниши, осваивать новые места и способы охоты. Мы знаем, что в предыдущий теплый период, при обилии пищи, людей стало много, они могли жить большими группами. Побочные продукты работы их мозга и жизнедеятельности имеют множество следов – кроманьонцы оставили огромное количество сложных каменных орудий, образцов резьбы по кости, оленьему рогу и бивням слона или мамонта, пещерной живописи, фигур палеолитических Венер и изобрели первые флейты. В узких горных долинах или среди обрывистых берегов рек, где постоянно мигрировали стада животных, они начали строить более-менее постоянные поселения, с ямами для хранения продуктов.

Этот период называют революцией позднего палеолита. Была она в реальности или у нас пока недостаточно данных, чтобы отследить плавность этого процесса – вопрос в данном случае не существенный. Но многие достижения в это время появляются очень быстро. Это интересно, потому что похоже, как и в мозге, поначалу происходит процесс накопления, выражающийся в единичных всплесках. В раннем и среднем палеолите невозможно определить какие-либо направления или преемственность, возникает ощущение, что художники – это одиночные гении, которые просто не могут не создавать что-то новое, но не передают свое мастерство дальше. Они как отдельные вспышки, на мгновение освещающие темноту и пропадающие на тысячелетия. Но в позднем палеолите мы видим совершенно иную картину, словно потенциал накопился и вылился в целые культуры. Достижения, другими словами навыки, технологии, понимание сути позволили адаптировать почти любую среду для нужд человека, менять ее, а не свои физические параметры. А вот бедные неандертальцы продолжали пользоваться древней технологией изготовления орудий. Зажатые в рамках своей идеально приспособленной к ледниковому периоду физиологии, они не могли плодиться в таком количестве, как кроманьонцы, не умели хитрить, усилием воли тормозить эмоции, работать в команде, придумывать, изготавливать замысловатые инструменты, хотя прагматизма и умения выживать в условиях холода, им было не занимать. Впрочем, контакт с кроманьонцами, дал некоторый толчок и неандертальцам. Они не только переняли у своих новых соседей любовь ко множеству украшений, но и заключали браки, вероятно повлиявшие на культуру и генетику древнего населения Европы.

Правда, ненадолго. В Италии, недалеко от Везувия, находится холмистая область, которую называют Флегрейские поля. На самом деле это один из немногих супервулканов Земли, и около 40 тысяч лет назад он взорвался с такой силой, какой давно не видывала Европа. Окрестности современного Неаполя мгновенно превратились в ад, откуда во все стороны со скоростью до 300 км/ч разлетелись облака разогретых до 500 градусов Цельсия мельчайших, растертых в порошок горных пород! Они выжигали всё на своем пути. В радиусе ста километров от Флегрейских полей всё живое погибло. За последние 200 тысяч лет это было самое грандиозное извержение вулкана, наблюдавшееся в Европе. В Румынии, в нижнем течении Дуная слой вулканических отложений достигал в высоту одного метра, а полоса ядовитых вулканических осадков протянулась до самого Урала. Даже в Воронежской области, по словам археологов, пепел можно было черпать ведрами. Вслед за тяжелыми ядовитыми облаками пепла начались кислотные дожди. Почва была перекислена, вода в реках и ручьях загрязнена и отравлена. Животные гибли пачками, трава не росла. Вслед за извержением наступило резкое похолодание – «вулканическая зима». Долгая зима в Ледниковый период! Условия жизни в Европе стали почти невыносимыми.

Это извержение опустошило половину Европы и вызвало заметное падение средней температуры во всем мире. Не удивительно, что немногочисленные (скорее всего их было не более 7 тысяч человек) неандертальцы, и так кое-как жившие в суровых условиях приледниковья, и не стремившиеся перемешиваться с кроманьонцами, начали стремительно исчезать. Извержение разогнало и истребило часть племен сапиенсов, кочевавших тогда по Европе. Стоянки кроманьнцев в Южной Италии были покинуты на сотни, а то и тысячи лет. Впрочем, кроманьонцы быстро оправились, благо Африка поставляла их в неисчислимых количествах, а самое главное, они умели объединяться, придумывать новое и выживать. Сперва, как всегда, были заселены Ближний Восток и Испания, а потом пошло-поехало.

Данные археологов подтверждают, что искусство действительно появилось в Европе синхронно с первыми кроманьонцами, до них подобных элементов не было. То есть, куда бы не пришли, они приносили с собой информационную среду и новый способ мышления.

Самый древний фигуративный рисунок сапиенсов имеет возраст 44 тыс. лет. Он сделан на Сулавеси, в Индонезии, имеет сюжет, множество фигур животных и людей в масках. По всем параметрам он опережает подобные мировые изображения минимум на 20 тысяч лет! В других же местах самые древние датировки палеолитического искусства в пещере Нерха, Испания, относятся ко времени 43,5—42,3 тыс. лет назад. Самый древний отпечаток руки на стене пещеры в Эль Кастилло имеет минимальный возраст 40,8 тысяч лет назад, а позже к нему были пририсованы красный диск и другие отпечатки рук 37,3 и 24,2 тыс. лет назад, соответственно. Древнейший известный нам рисунок фигуры дикого быка на острове Борнео был создан около 40 тыс. лет назад. Тем же временем датируется фигурка человека с головой льва из пещеры Штадель в Германии. Ранние наскальные изображения в Узбекистане имеют возраст 38 тыс. лет. В Тито Бастилло антропоморфная фигура на сталактите была нарисована 37,7—35,5 тыс. лет назад. Возраст наскального искусства во французской пещере Шове – 35,3—38,8 тысяч лет, а росписей Альтамиры – едва ли не самого известного «Эрмитажа» палеолита – составляет 35,6 тыс. лет и приходится на времена культуры ориньяка. Примерно в то же время неизвестный гений вырезал из бивня мамонта голову и изогнутую шею палеолитического жеребца, вложив туда бурю эмоций, которые вызывало у него это животное. Мастерство и абстрактность мышления продолжали расти, и 25 тыс. лет назад в Пэйр-нон-пэйр, Франция, какой-то умелец очень качественно вырезал из бивня мамонта подвеску в виде морской ракушки каури. Это ж надо было додуматься! Таким образом, только сапиенсы развили весь комплекс искусства и распространили его впоследствии среди множества групп: украшения, живопись на скалах, фигурки, шаманские обряды, песни, мифы…