Лошадь как Искусство. Часть 2

Оставшиеся в живых европейские и африканские эректусы, за четыреста тысяч лет изменились довольно сильно. Мозг человека гейдельбергского вырос аж на треть (!), до 1300 гр., что соответствует средним значениям современного человека, а у африканских гейдельбергцев даже чуть больше. Теменная доля существенно увеличилась, так ведь и орудия приобрели более совершенные формы, некоторые были невероятно суперсимметричны – для работы такого не требуется, а значит, у людей появились уже зачатки представлений об эстетике. Некоторые орудия были крайне маленькими, совершенно непригодными для работы, но сделанные по всем правилам, другие непомерно большими, явно с желанием поразить окружающих размером. Или подшутить. Совершенно грандиозное открытие ждало современных ученых в виде фигурки «Венеры» из Тан-тана, Марокко, что говорит уже не только о развитом воображении, но и стремлении создавать предметы, практически бесполезные, при этом, наполненные смыслом. Появляются орудия с вкраплениями раковин, мелких насекомых или узоров, насечки на костях в виде геометрических рисунков, жилища размером 3х6 метров, а местами аж до 9 метров длиной, санитарные захоронения, ритуалы, одежда!

Регулярное использование огня привело к уменьшению зубов, челюстей и желудочно-кишечного тракта, сужению талии и вообще появлению почти современного внешнего вида. Гейдельбергцы умели добывать огонь, а для этого нужно уметь отследить цепочку причинно-следственных связей и действовать нужным образом. Для чего требуется мозг куда более совершенный! Лобные доли у них также несколько увеличились, что отразилось не только на качестве и вариативности производимых орудий, но и на поведении. Что крайне существенно, у них сильно расширился канал голосового нерва, отвечающий за речь, изменилась подъязычная кость и речевые области в мозге, то есть чисто технически гейдельбергцы говорили уже не хуже нас с вами. А при таком подходе прямую стычку всегда можно заменить перебранкой или просто договориться, объяснить друг другу, кто чего хочет, и решить проблему мирным путем. И действительно, травматизм у гейдельбергцев резко падает, число следов драк или убийств уменьшается на порядок, зато улучшается качество мышления.

Для изменения состояния в системе нужно либо одно качественное изменение внешних условий, либо набор мелких, каждое из которых вносит свой вклад. Образно говоря, чтобы сдвинуть скалу, нужен либо один великан, либо множество лилипутов. Великан виден издалека, а лилипуты плохо заметны даже вблизи. Но с большой вероятностью лилипуты сделают свое дело точнее и аккуратнее: «вода камень точит», «терпение и труд все перетрут», «с миру по нитке – нищему рубаха» и т. д. Количество переходит в качество. Сотни тысяч лет группы гейдельбергцев то расходились в поисках пропитания, приспосабливаясь к новым местам, условиям и животным, то в хорошие периоды встречались с сородичами, привнося новые идеи. А злобные, эгоистичные особи, похоже, периодически уничтожались более «добродушными» соседями по принципу «Чтобы на земле наступил рай, хорошие люди должны убить всех плохих».

Несмотря на увеличение больших периодов оледенений, существовали еще и относительно небольшие колебания температуры, и если посмотреть на график потеплений и оледенений того времени, то он больше напоминает плотную штриховку, чем зигзаги. На фоне общего похолодания, наступали частые оттепели, поэтому группы гейдельбергцев не успевали разойтись далеко и забыть старые связи. В 2018 году в журнале Nature было опубликовано исследование, согласно результатам которого, в формировании мозга социальным взаимодействиям внутри группы отводится около 30% значимым связям между особями, 60% составляют экологические факторы (необходимость взаимодействовать с внешней средой) и ещё 10% отводится межгрупповой конкуренции. Все это присутствовало у гейдельбергцев. В теплые периоды они собирались большими стойбищами, наверняка для праздников, обменов новостями, товарами и невестами. Удивить, ведь это привлекает партнеров и других людей, улучшить для себя и их, придумать что-то новое, без чего иногда не выжить, вызвать восторг и восхищение, а значит привлечь половых партнеров и получить более высокий статус, стать кем-то значимым среди соседей. Интересы «блуждающего мозга» касались всех сфер жизни, а чем больше связей, чем больше нейронов, тем больше мыслей. Больше мыслей, большего количества сфер жизни они касаются, переплетаются, значит больше мыслей и т. д. Напоминает паутину, не правда ли?! В центре связей не много, но по мере увеличения радиуса, их количество резко увеличивается, и чем дальше, тем больше! А мышление вообще процесс приятный для тех, у кого оно развито, особенно если приносит реальный результат.

400 тыс. лет назад климат резко потеплел. Почва того времени в Европе напоминает почвы субтропиков, а разросшиеся леса и водоемы вновь заполнились африканской фауной. К этому периоду относятся многочисленные свидетельства появления человека на Восточно-Европейской равнине. Разумеется, накопленные знания, навыки и идеи «блуждающего разума» начали стремительно распространяться среди часто встречающихся друг с другом и скрещивающегося в живописном беспорядке, представителей раннего человечества. И понеслось… В первую очередь, похоже, представители африканской популяции изобрели метательные дротики. Не копье, а именно легкий, короткий, но эффективный для поражения на большом расстоянии подвижной цели, дротик. Вероятно африканские «гейдельбергцы» оказались более продвинутыми, что не удивительно, ведь они жили в более скученных сообществах, чаще встречались, учились понимать друг друга. Примерно с этого времени, как минимум, некоторые гейдельбергцы стали носить на шее ожерелья из круглых камешков-пемзы. Найдены кости слонов того же периода, с территории Германии, с гравировкой в виде параллельных линий и множество других непонятных, но забавных вещей вроде необычных кристаллов кварца, кораллов, раковин и т.п., принесенных издалека и найденных на стоянках, которых не было раньше. В Северной Африке, в Марокко, где жили в то время прямые потомки будущих кроманьонцев-сапиенсов, была даже найдена фигурка палеолитической Венеры, вероятно окрашенная охрой (охру использовали в погребениях и, возможно, красились ею).

О раскрашивании тел или вещей, а может стен в пещерах у гейдельбергцев 250 тыс. лет назад нам известно из находок в Нидерландах. Они пользовались красными окислами железа, разводя их до жидкого состояния. При том, что ближайший источник гематита находился в 40 км от стоянки и явно был принесен туда специально. Может быть, конечно, его использовали и с прагматической целью, но общая тенденция развития человечества приводит нас к выводам об эволюционно необходимом проявлении свойств «блуждающего разума».

В палеонтологии невозможно точно сказать, когда именно один вид человека сменился другим. Все данные довольно приближенные. К тому же, похоже, в разных местах изменения происходили с разной скоростью, а некоторые вообще шли в обратном направлении, как случилось с «хоббитами» острова Флорес, многими изолированными группами эректусов, неандертальцев и позднейших сапиенсов, вроде тасманийских аборигенов.

На границе около 250 тыс. лет назад климат опять стал меняться. В Северной и Восточной Африке началось осушение, а в Европе опять похолодало. В Африке, по самым смелым предположениям, наконец-то появились первые прото-сапиенсы или пре-кроманьонцы. Поскольку в Европе стало холодно, и периоды оледенений увеличились, выживать большими группами стало не выгодно. Европейские потомки гейдельбергцев, как и волки, предпочитали жизнь и охоту небольшими семейными группами. Через 150 тыс. лет, вследствие череды жесточайших оледенений и отсутствия полноценной постоянной растительной пищи, эти люди адаптировались к холоду и превратились в исключительных охотников. Их приверженность мясоедству достигла максимума, и развилась благодаря индивидуальным особенностям – силе, ловкости, сообразительности, выносливости, способности сопротивляться суровым условиям. Даже каннибализм стал вполне привычным явлением то ли вследствие реального голода, то ли в силу безжалостности к чужакам при временном дефиците питания. Это был еще один поворотный этап приспособления. Население Европы и до этого никогда не было большим, а тут численность групп сильно уменьшилась. Европейских потомков гейдельбергцев принято называть неандертальцами.

Неандертальцам не повезло – изменения климата оказались, с одной стороны, настолько радикальными, а накопленные знания, с другой, еще настолько неустойчивыми, что приспособиться физически оказалось проще, чем умственно. Это доказывает насколько хрупки и неустойчивы могут быть приобретенные и сложные вещи вроде интеллекта, как легко сбросить их, скатившись «к истокам». Ранним неандертальцам пришлось выживать за счет обострения зрения, нюха, силы мышц, скорости реакции. Об этом известно по увеличению размеров отдельных частей их черепов. Как любой «выживальщик», они многое должны были знать и уметь, а многие, несмотря на самые суровые зимы, когда-либо существовавшие на планете, прекрасно обходились без огня, широко распространенного у их предков. При такой жизни высокий уровень тестостерона помогает концентрировать максимальные усилия в короткое время, не важно, будь то охота, сражение или борьба с тяжелыми весами, и агрессивно реагировать на чужаков, защищая свою скудную собственность. А он был у них настолько высок, что даже вызывал изменения в костях! Можно предположить, что скорость агрессивной реакции у них была, по человеческим меркам, запредельной. А вот лобные доли мозга развились не сильно, это значит, что инстинктивно-гормональное поведение, вероятно, у многих преобладало над обучением гораздо больше, чем у их предков гейдельбергцев. И действительно, антропологи находят гигантское количество костей и черепов с переломами от орудий, чуть ли не все неандертальцы имеют те или иные травмы. Черепа становятся более массивными и грубыми, в этот период расцветает каннибализм, а некогда большие собрания и встречи племен исчезают – люди ледникового периода жили маленькими семейными, сильно изолированными группами и почти не общались друг с другом. Да и как тут общаться, если еды не хватает, а твой сосед представляет тебя только в качестве ужина?! Голод довел некоторые группы до того, что они мигрировали на юг, где хоть и не было достаточно мяса, но зато можно было питаться ячкой, дарами моря, а также боле миролюбивыми соседями. Часть неандертальцев вернулась на Ближний Восток, где 40 тыс. лет назад вытеснила живших там кроманьонцев, а некоторым группам удалось даже добраться до Северной Африки.

Мышление неандертальцев упростилось – они стали прагматиками. Охотники прекрасно знали окружавшую их местность, широко использовали составные орудия, клей из растений, применяли травы для лечения болезней, добывали пиролюзит, сильно облегчавший добывание огня. При этом, в отличие от последующих кроманьонцев и своих прямых предков, они стали крайне консервативны – мало путешествовали, не обменивались предметами культуры и не заимствовали элементы у других, в том числе у соседних групп. Даже поздние неандертальцы, жившие рядом с кроманьонцами, очень мало перенимали разных новшеств, несмотря на то, что кроманьонцы как раз наоборот, пытались внедрить в свою культуру все новое и передовое.

Впрочем, это общая тенденция, а общество все же состоит из индивидуумов, и даже в неандертальских группах могут появляться гении. К сожалению, даже если они «заразят» своим энтузиазмом все племя, долго это не продлится. Примерно 176 тыс. лет назад у одной из групп неандертальцев появляются первые, четко подтвержденные индивидуальные украшения или может магические амулеты – ожерелье из когтей орла. Примерно к тому же времени, относятся странные кольца из сотен сталагмитов в пещере во Франции. Приблизительно 130 тыс. лет назад какие-то неандертальцы жили на Крите и перебрались в Марокко, то есть освоили какое-никакое мореходство! 120 тыс. лет назад появляются украшения из раковин, около 60 тыс. лет назад зарождение мустьерской культуры, украшения из камней и перьев. Но в целом, как мы уже знаем, с живописью, музыкой и фантазией у неандертальцев было туговато. Мы не встречаем у них большого количества предметов искусства – все силы уходили на выживание и если, по их мнению, человек «витал в облаках», это не способствовало его популярности. Таким образом, несмотря на высокую приспособленность, общий уровень мышления был низким, что упрощало систему, а значит, понижало ее возможности для развития сложного мозга. Отсюда следует вывод: художник не должен быть голодным, художник должен быть художником.

Наши руки не для скуки…

А в это время наши прямые предки скучно сидели в Африке и складывались в современный тип человека… Нет, не так. Про Африку нужно поговорить отдельно, потому что именно там наиболее явно проявилось то, что мы позднее назвали искусством.

Как мы уже знаем, из-за потепления около 360 тыс. лет назад в Восточной Африке началось очередное осушение климата. Влажные речные долины, в окружении зеленых холмов, сменились полупустынными сопками, что повлияло на миграции животных, а с ними и на жизнь, обитавших там, африканских гейдельбергцев. Крупная дичь (слоны, жирафы и др.) вымерла или ушла, а ее место заняла гораздо более шустрая – разнообразные антилопы, зебры и т. п. То есть ситуация, заставившая хабилисов превратиться в эректусов на территориях саванн, теперь повторилась, но уже на восточном побережье. Для адаптации к новым условиям 320—300 тыс. лет назад группы людей начали изобретать новые способы охоты. Находки ранних сапиенсов датируются 370—240 тыс. лет назад, то есть совпадают по времени с изменениями климата и, самое главное, резким увеличением числа контактов между группами, а также расширением границ охотничьих ареалов.

Активное использование огня среди африканских эректусов зафиксировано еще 1,5 млн. лет назад. Добывать они его тогда еще не умели. Зато их потомки 900 тысяч лет назад, с наступлением похолодания, стали использовать и его, как ни странно, даже более регулярно, чем их родственники в Европе. Почему так? Во-первых, в Африке гораздо чаще случаются засухи, и молнии поджигают саванну. То есть огонь появляется естественным способом. Его легче получить, его можно хранить и передавать, а если погас, то добыть не так сложно. Во-вторых, население гораздо плотнее. Это значит, что огонь можно украсть, выменять, поделиться. А самое главное, вероятность научиться добывать при плотном населении, которое в нем нуждается, гораздо выше. Мы уже говорили и о социальной функции, и об удлинении светлой части суток, и о существенных суточных перепадах температур в саванне. В Европе, где было постоянно холоднее, люди либо адаптировались, меняя внешний вид, либо носили шкуры животных. А если вы носите их всегда, то для тела большой разницы между днем и ночью нет. Но в Африке, где днем для шкур слишком жарко, а ночью все-таки хочется погреться, развести огонь проще, чем выделывать шкуры.

Время это именуется Ранним, Средним и Поздним каменным веком Африки. Считается, что люди современного анатомического облика (Homo sapiens sapiens) появились около 200 тыс. лет назад, то есть одновременно с неандертальцами. Если быть точным, то после снижения уровня агрессивности гейдельбергцы уже начали приобретать более грацильные, и даже можно сказать инфантильные черты, но теперь этот процесс ускорился. Почему? Во-первых, если сосед выглядит не опасно, то нет страха, а значит с ним приятнее иметь дело. А что в мире безопаснее ребенка? Во-вторых, с ребенком легче поделиться пищей, и, вполне вероятно, особи с более «инфантильными» чертами лица имели шанс скорее получить еду, а не по шее, что увеличило их выживаемость. И, в-третьих, если ты живешь в большой группе относительно миролюбивых особей, где нет гаремов, жесткой иерархии, и безопасность обеспечивается обществом, а не личным уровнем агрессии, то выгодно выглядеть миролюбиво. Мозг большой, значит лоб большой, с хорошими тормозными центрами, что уже напоминает ребенка. Мы заботимся друг о друге, разборки не нужны, поэтому мощные зубы и челюсти излишни, а всех агрессоров мы выселяем. Да и женщине гораздо приятнее находиться рядом с заботливым и не агрессивным мужчиной: он и о дитяте позаботиться, и в глаз не даст, если рассердится. И вообще, зачем драться, если можно поговорить?! Эти инфантильные черты все более закрепляются, передаваясь следующим поколениям. Однако изменения внешнего вида не совпадали с изменением образа жизни – люди по-прежнему использовали все те же ашельские каменные орудия.

С другой стороны, изменения хоть и медленно, но все-таки шли. В первую очередь, они касались не формы и разнообразия орудий, а тактики выживания. Слонов и гиппопотамов на всех не хватало, и пришлось больше уделять внимания дичи поменьше. Чтобы загонять быстрых антилоп, нужно более быстрое и легкое, но не менее эффективное оружие, чем дротик, а также довольно много охотников, поэтому приходилось объединяться с другими людьми. Благо, в отличие от Европы, население в Африке жило более плотно, а вероятность постоянных конфликтов научило сапиенсов быть более терпимыми к чужакам. Но помимо охоты, соседей надо чем-то привлечь. Что у нас есть такого, чего нет у них? Или может у них есть нечто, что нужно нам? Например, камни с очень острыми краями или что-то еще более легкое и острое, чем каменный наконечник. Или плотный полый стебель тростника вместо деревянного древка. Так рождается идея стрелы. Новые материалы подстегивают новые технологии, а идеи заставляют искать способы воплощения.

Поскольку контакты были более тесными, то и с непривычным племена встречались гораздо чаще, чем европейские родственники. С далеких мест другие народы приносили новые вещи, идеи, ресурсы, технологии. Ведь ландшафты Африки довольно разнообразны, но при этом, проницаемы. Часть людей жила в горах, часть на побережье, кто-то в лесах, саваннах, пустынях – и у всех были свои изобретения и что-то ценное, чем сапиенсы просто обожали обмениваться. Попробуй тут не восхитись или не прояви уважение, или покажи, что не понимаешь! Природная информационная среда постепенно заменялась антропогенной, виртуальной, средой идей. Обмен и конкуренция, даже с лично незнакомыми представителями других народов постоянное знакомство с новизной – все это толкало мозг к развитию, усложняло мышление и представления о мире. Обо всем этом надо было думать и стараться не отставать, ведь от успешности контактов зависела и сама охота. Например, одна группа знает, где лежит обсидиан или хороший кремень, а на территории другой есть антилопы или удобные природные ловушки для охоты. Объединение поможет. Или у наших соседей есть пигмент, который маскирует охотников. Ну и, может, отпугивает врагов, ведь когда ты в краске, то вроде как не совсем человек, а неизвестность всегда пугает, потому что нервная система в напряжении, не знает, чего ожидать. В любом случае сражение – это всегда потери, а совместная деятельность – больший успех. Чувствуете разницу? Это уже долгосрочное планирование. Планы строят даже крокодилы, приманивая цапель в сезон построения гнезд тем, что кладут палочки себе на нос. Но ни одно животное не планирует действия дальше одного-двух дней. Заснул и вроде как исчез из мира. Тоже самое с прошлым. Время – крайне важная вещь в том плане, что для достижения успехов в социальных действиях, особенно в редко встречаемых группах, от которых вам что-то нужно, вы вынуждены планировать, думать о них, думать о том, чего нет, но возможно произойдет в будущем, или анализировать прошлые ошибки и удачи. И при создании сложных орудий привычка планирования остается.

Животные тоже пользуются орудиями. Шимпанзе прекрасно умеют делать простые инструменты, а некоторые лошади доходят до использования подручных средств, вроде веревок, чтобы подтянуть к себе, например, тазик с кормом. Но для того, чтобы создать многокомпонентное орудие, надо подумать о том, что оно понадобится в будущем, и его сохранить. И кроме того, сходить в одно место за воском, сплести из растений веревку, выменять через несколько дней у соседей нужный камень… Это уже построение временной модели. Шаг умозрительный, стратегический, и крайне сложный.

Здесь нужно построить целый процесс, держа в голове несколько объектов и экстраполируя это все по времени. А соединить в голове то, что никто никогда раньше не делал?! Сообразить, как сделать из смолы клей, да так, чтобы наконечник при ударе не отвалился! А использование рычага! Кстати, каменный топор рубит хорошо только если топорище идет перпендикулярно волокнам, поэтому все лезвия каменных топоров повернуты на 90° относительно привычного нам положения. Мы пользуемся вещами, придуманными еще пару сотен лет назад, и даже не подозреваем, что когда-то они появились впервые, а создание многокомпонентных орудий вообще было невероятным прорывом, сравнимым с созданием колеса или полетом в космос! И эти вещи придумывали невероятные гении.

Еще одна важнейшая вещь, о которой мало кто думает, но при этом многие из нас делают каждый день – приготовление пищи. Не просто обработка на огне, а целенаправленное добавление дополнительных ингредиентов, специй. Это уже осознание и создание вкуса! Попробуйте прочувствовать эту мысль. Представьте, что для вас существует только привычный вкус жаренного мяса или ягод. Есть вещи, которые вы обычно не едите, какие-нибудь острые ядовитые растения или кору деревьев. А теперь надо придумать совершенно новый вкус, которого нет в природе! Добавление перца или корицы не просто усиливает уже имеющийся вкус, а создает нечто совершенно новое. И это не добавка ради питательности, а целенаправленное изменение вкуса ради ощущений. Элемент осознанности. И вот этим люди занимались уже пару сотен тысяч лет назад. Недаром говорят о вкусе жизни, послевкусии от чего-либо, даже не имеющего отношения к еде, еде не ради наполнения желудка, а ради ощущений. Так и работа с лошадью может быть направлена на создание вкуса отношений, правильной работы, красоты…

Впрочем, осознание красоты – это уже другой этап. Красота может быть вообще напрямую не привязана к биологическим потребностям. Конечно, существуют палеолитические Венеры или рисунки животных, но есть и стремление к симметрии в вещах или символы, вообще не связанные с биологией. Отличие человека от животных как раз в том, что он имеет внебиологические потребности и способен удерживать во внимании, растягивая по времени множество разных событий, создавая из них образы и формируя для себя новую, символьную реальность. Те же самые украшения могут и не нести магической функции, во всяком случае, первая магия – это скорее ощущение какой-то связи, чем осознаваемые теории. И необычные яркие красивые вещи уже как бы наделяют человека какими-то необычными свойствами. Мы же тоже любим наряжаться, идя в театр или на важную встречу. Первые известные нам украшения сапиенсов обнаружены в пещере Мислия в Израиле, и датируются возрастом около 185—190 тыс. лет назад!

Разница в мышлении также прекрасно видна в создании материальной культуры. Олдувайские орудия делаются на месте и тут же бросаются после использования. Прямой простой подход. Ашельское рубило может потребовать пары дней доведения его до совершенства. А поздний ашель – это уже изящный, продуманный и функциональный инструмент, из материала, который нужно выменять, запасти и спрятать до будущего использования. Такую вещь уже не выбросишь, она дорогая, редкая, и надолго заседает в голове. А живущие в голове идеи имеют свойство объединяться с другими идеями, формируя новый уровень сложности. Например, в кенийской формации Олоргесайли были найдены сложные орудия, обсидиановые рубила и пигментные красители (магнезия и охра), датируемые возрастом 320—305 тысяч лет.

Тенденция к развитию у прото-сапиенсов была налицо, но вполне вероятно, что 200 тыс. лет назад ускорение этого процесса подтолкнуло тоже событие, что затормозило неандертальцев – оледенение. Наша планета устроена так, что более 90% ее биомассы существует на суше, а теплые моря де-факто – биологическая пустыня. Жизнь там существует либо в прибрежной зоне, либо ближе к поверхности или на самом дне. Существование наземной жизни основано на растениях: они доминируют в наземной биомассе и дают пищу травоядным, а те – плотоядным. Но 200 тыс. лет назад вулканическая активность планеты резко снизилась, что почти прекратило выброс парниковых газов, земля стала хуже нагреваться, ледники начали расти, а лед прекрасно отражает солнечные лучи, поэтому дойдя до определенной широты, планета могла покрыться льдами целиком. И на этот раз уже навсегда. В Европе стало крайне неуютно, о чем мы говорили выше, а в Африке некоторое падение ресурсов, при высокой плотности населения и психике, нацеленной на создание новшеств и перенимание технологий, наоборот, спровоцировало всплеск творческой активности.