Лошадь как Искусство. Часть 2

Умные не живут крупными стаями. Это очень наглядно видно по ЭЭГ работы мозга. Слева ритмы здорового человека в покое – в нем всегда очень много разных волн, каждая часть мозга работает независимо, каждая занимается собственным делом. А вот справа «в едином порыве» показан приступ эпилепсии, в котором нет разумных действий, есть лишь бездумная активность в единстве, разрушающая организм и приводящая к его недееспособности. Впрочем, это крайний случай скоррелированности. Подобным образом возникают болезни, катастрофы, изменения климата, разрушительные последствия массовых помешательств вроде движения хунвейбинов в Китае, драки спортивных фанатов и т. д. Но при небольшой дозе скоррелированности возникают и свои плюсы: воздействуя на один элемент, вы можете воздействовать и на все остальные. Этим успешно пользуются медики, леча пожилых людей, у которых уже все системы организма начинают ослабевать, давать сбои и «синхронизируются». Точно также на занятиях и семинарах я советую не упрямо добиваться своей цели, а «скоррелировать» разные условия и элементы так, чтобы все получалось как бы само собой. Имея некоторый уровень синхронизации с лошадью или с другом, вы начинаете понимать друг друга буквально «на дыхании». Заметьте, что у бодрствующего человека, альфа-ритм практически отсутствует, потому что это ритм «пустых сенсорных входов», когда организм как бы прислушивается, ища новые сигналы. Тоже самое происходит при медитации или в «состоянии мастера», когда мозг избавляется от восприятия привычных сигналов, сознание игнорирует засевшие в голове идеи, и человек пробует уловить новые непривычные в окружающем мире или в себе. Они позволяют достичь другого уровня синхронизации, который будет полезен при взаимодействии с лошадью.

Поэтому, чем выше интеллект, тем меньше коллектив. Лошади собираются в большие табуны только под действием инстинкта в период спаривания, а все остальное время предпочитают жить небольшими группами. Вместе мы, конечно, сильнее, но удержать в голове все связи невозможно. Как и прокормить крупный организм на маленькой территории. Поэтому в природе, чем выше интеллект, тем выше уровень индивидуальности. И огромные табуны тарпанов начинают делиться на более мелкие группки. А раз так, то иногда эти группки встречаются, и уже налаженная коммуникация табуна вынуждена подстраиваться под чужаков. Справедливости ради стоит сказать, что обычно дело кончается стычками, и табуны вновь расходятся. Но все же состав табунов иногда меняется, и несколько усложняет имеющееся поведение. Таким образом, лошади получили более крупный, развитый, и обладающий большим потенциалом мозг, направленный на запоминание множества фактов окружающей среды, что невозможно без увеличения чувствительности, а также без активного социального взаимодействия и распределения ролей, что обязательно включает в себя распознавание тонких сигналов, эмоций, богатое социальное взаимодействие и т. д. Хотя стоит признать, что мозг лошади довольно ограничен в возможностях построения долгосрочных планов и логического и предметного мышления. Да им этого и не нужно, ведь, как и у большинства животных, завтрашний день может не наступить. При этом лошади умеют прекрасно исследовать, а некоторые и использовать предметы, а это говорит о неплохом потенциале ассоциативных полей.

Эндокасты конского мозга из раннего плейстоцена имеют более мощный неокортекс и гораздо большее количество борозд, чем у гиппариона или плиогиппуса. Похоже, что сперва мозг повысил сложность своего строения, то есть упростил связи для использования важных повседневных функций вроде распознавания эмоций, языка телодвижений и ритуального поведения, и только у потомков ранних лошадей, увеличился в размере. Причем не только за счет увеличения размеров тела: размер тела плейстоценовой лошади, по сравнению с плиогиппусом, увеличился в 2,9 раза, а мозг в 3,2 раза. То есть относительный объем мозга увеличился на 83%, что гораздо выше, чем следовало бы ожидать у млекопитающего аналогичного размера. Во время позднего кайнозоя мозг рос во всех направлениях, но особенно в высоту; теменная доля, вероятно, как и у человека, отвечает за запоминание шаблонов поведения и данных и соответствующие движения, а также за способность к воображению, а зрительная за увеличение способности к распознаванию различных объектов. Обонятельные луковицы расположены намного ближе к головному мозгу и не выступают так же как у плиогиппуса, что, скорее всего, говорит о повышении чувствительности этой области. Есть предположения, что обонятельная доля связана с интуицией, но строгих научных подтверждений этому нет, просто потому что наука пока точно не может определиться с тем, что же такое интуиция и как ее измерять. Высокая внутривидовая и индивидуальная изменчивость мозга лошадей начала четвертичного периода, по сравнению с их предками, подтверждает мысль о высокой степени индивидуальности этих животных.

Палеонтологи обнаружили, что именно в это время в Северной Америке возрастает количество крупных хищников. Хотя пока не совсем понятно увеличение ли их численности вызвало ускорение эволюции лошади в сторону однопалости, скорости и интеллекта или наоборот, увеличение числа копытных позволило хищникам процветать. Скорее всего, эти процессы подстегивали друг друга по принципу положительной обратной связи. Но не стоит сбрасывать со счетов и то, что при расселении по новым территориям дикие лошади вынуждены держать в голове и манипулировать огромным количеством знаний, гораздо большим, чем их домашние потомки, оказавшиеся в условиях сильно упрощенной, наполненной стереотипами среды, обедненной в области чувств и эмоций, языка телодвижений, фактически в тюрьме. Да, им не надо думать о том, где какая трава растет, где есть выходы соли на поверхность, укрытии, хищниках, смене обстановки, то есть том, что миллионы лет составляло их природу, люди облегчили им жизнь… не дав взамен ничего достойного. «Молчи и подчиняйся» – принцип, который до сих пор люди применяют к животным и другим людям, честно говоря, не очень достойный интеллектуальных существ. Мы тоже лишили себя сложности существования в мире природы, но создали взамен искусство, культуру, науку, возможность развития очень многообразных социальных отношений. Комфорт и медицина физически ослабили нас, но позволили жить дольше и развиваться, не думая о пище и укрытии. А у лошадей мы отняли все, не дав ничего взамен. Другими словами человек упростил среду, формировавшую тело и мозг лошади. Не удивительно, что мы имеем гигантское количество лошадиных болезней, проблемы с копытами, а часто получаем сопротивление, как реакцию протеста. Это заявление природы о том, что организм находится на грани поломки. Ведь организм – это не только тело, а, в первую очередь, мозг, который и воспринимает окружающий мир.

Но вернемся в Америку раннего плейстоцена. Часть современных лошадей мигрировала через Берингию в Азию, на территории Великих Равнин процветали огромные и стремительные хищники, начался расцвет парнокопытных, а ледник то наступал, то таял. Собственно, именно таяние ледника и поставило точку в исчезновении полулесных гиппарионов, дав возможность парнокопытным процветать в условиях топких почв. Во время таяния ледника гигантское количество воды растекалось по равнинам, затапливая почву, на которой не могли жить гиппарионы, и провоцируя расширение площади лесов. Но когда много воды и много тепла появляется еще одна жуткая напасть тундры и тайги – гнус. И если животные с плотной шерстью и относительно толстой кожей еще могут выдержать его натиск, то тонкокожим лошадям, привыкшим только к мелким насекомым открытой степи, тундровые и таежные кровососы жизни не давали. А после того, как высыхала тундра, ее место занимали таежные леса, сокращая площадь степей. Изменения растительности, то есть кормовой базы, весьма существенно сказались на американских лошадях, они умирали от голода, не успевая дать потомство. Конкуренцию лошадям в лесной зоне как раз и составили олени, лоси и бизоны. О последних стоит рассказать особо, поскольку в культуре индейцев равнин им отводится самая важная роль.

Бизоны как вид сформировались и расцвели в Евразии. На пике своего существования, около 1 млн. лет назад, достигли наибольшего веса – до 2—2,5 тонн, роста 2,5 метра в холке, и размаха рогов более 2 метров! Это были крупнейшие из полорогих, с которыми могли сравняться лишь тибетские яки и первобытные туры. Их стада в Евразии также были огромны и бродили по равнинам от Британских островов до Камчатки и от Таймырского полуострова до Тянь-Шаня и Тибета.

Около 195 000 лет назад, подобно лошадям, перешедшим по Берингии из Америки в Азию, бизоны тем же способом проникли в Америку, где и соседствовали с мамонтами, предками лошадей и американскими верблюдами. После чего их популяции параллельно развивались на обоих материках. В Америке они поначалу обитали на Аляске и севере Канады, а с началом последнего ледникового периода, 130—75 тыс. лет назад были оттеснены ледником южнее Великих озер. Так бизоны впервые проникли на Великие равнины Америки.

Вторая волна переселения в Америку случилась уже 45—20 тыс. лет назад. Это был период максимального оледенения, когда американский ледяной щит продвинулся далеко на юг, существенно уменьшив площадь Великих равнин, с чего и началось вымирание многих американских видов и уменьшение численности поголовья сперва канадских, а затем и американских лошадей. Похоже, что в это время предки индейцев – охотников на оленей и бизонов, пришли на Аляску и на тысячи лет засели там, вместе с новой волной бизонов, не имея возможности двигаться дальше. На картинке вы можете увидеть в центре степного бизона – предка всех остальных форм. Гигантский бизон, похоже, вымер перед самым появлением человека и своих родственников второй волны переселения, второй и четвертый подвиды прекрасно приспособились к условиям Северной Америки, а пятый вид появился, очевидно, последним.

Долгое время в Америке существовали два подвида – лесного и степного бизона, но пока многочисленные табуны лошадей занимали все свободные территории, а пищи в лесах вполне хватало, бизоны прекрасно жили на окраинах Равнин. Конкуренции лошадям они не составляли, поскольку лошади имеют быстрое пищеварение и обычно едят на ходу, срезая резцами верхушки трав, где находятся семена и злаки, пережевывая пищу небольшими порциями. Бизоны же, как парнокопытные, предпочитали медленное переваривание более мягкой травы в многокамерных желудках. Оба вида прекрасно существовали в Америке и Евразии до начала голоцена, то есть конца Ледникового периода 12—10 тыс. лет назад. Но вот по окончании этого времени, лошади в Америке исчезли, распространившись по Евразии, а бизоны наоборот, исчезли в Евразии и заняли все Великие Равнины от Канады до Мексики.

Это время, в принципе, характеризуется массовым вымиранием ледниковой мегафауны по всему Северному полушарию. Не миновали этой участи крупные виды бизонов и лошади, а часть бизонов с севера США и южной части Канады вновь мигрировала на Аляску, где сохранилась до самого начала XX века. Причина вымирания, как всегда, кроется, в первую очередь, в резком изменении климата и неспособности узкоспециализированных животных занять новые ниши.

Тундростепь – это не совсем степь, и не совсем тундра. Ее условия вполне приемлемы и для непарнокопытных, и для парнокопытных, и даже для стопоходящих, поэтому мамонты, лошади, бизоны и олени прекрасно сосуществовали. Но после таяния ледника в Евразии место сухой тундростепи с ее обилием двухметровой травы и лиственных лесов заняла тундра и темнохвойная тайга, где мамонты, бизоны и лошади жить не могут. Размер тела северных пород лошадей стремительно уменьшался – тундровые травы малопитательны, они способны поддержать очень небольшое поголовье животных.

В то же время в южных регионах Европы и Америки, где под поверхностью почвы не осталось «вечной мерзлоты», распространились лиственные леса. Однопалость в условиях мягкого грунта не имеет смысла и раздвоенные копыта гораздо эффективнее, поэтому лоси, олени бизоны с удовольствием занимали пространства, откуда уходили лошади. Впрочем, Берингия вообще никогда полностью не накрывалась ледяным панцирем. Там аляскинские лошади, привыкшие к холодной сухой степи, процветали аж до начала отступления ледника 15 тыс. лет назад, когда Кордильерский и Лаврентийский щиты расступились вдоль течения реки Маккензи, открыв проход шириной в полторы тысячи километров.

Появление коридора Маккензи связано с очень важной особенностью, из-за которой ситуация в Северной Америке была несколько иной, чем в Евразии, и причиной тому были горы – Кордильеры, а также ориентация континента с севера на юг, а не с запада на восток. Дело в том, что вокруг гор всегда есть плато, и в Евразии Тибет создал плато Великой Степи, откуда вода стекает в сторону Сибири. Но ледник таял постепенно, и Сибирь превратилась в котловину, в которой образовалась тайга. А вот в Америке ледник стекал на юго-восток, постепенно уходя в океан. Поэтому таежных лесов в Канаде немного, зато рядом с ними располагаются лиственные, вполне устраивавшие бизонов. Корма там много, грунт гораздо плотнее, чем в тундре. После таяния ледника граница этих лесов на время расширилась, что привело к увеличению числа парнокопытных, создав серьезную проблему для лошадей.

Около 15—13 тыс. лет назад, случилась еще одна напасть – падение крупного метеорита в районе Гренландии вызвало резкое потепление и спровоцировало активность вулканов Скалистых гор. Пепел от извержений накрыл все Великие равнины, где жили лошади. Бизоны, обитавшие в более отдаленных лесах Канады и востока США, а также на восточной части Равнин, пострадали куда меньше. Периоды потеплений и похолоданий начали сменять друг друга крайне неравномерно и непредсказуемо, иногда выдавая резкие потепления на 5—6 градусов в год, сроком всего на 60 лет, после чего наступали неравномерные оледенения, ледяные щиты таяли и нарастали крайне неравномерно. Это явление, получившее название «дриасовый хаос», привело к тому, что теплые воды, стекавшие с извергающихся склонов вулканов, собрались в течение реки Маккензи, и позволили предкам индейцев пробраться на континент. Это были профессиональные охотники на мегафауну, использовавшие самое совершенное оружие и технологии охоты своего времени. Дорвавшись до непуганой дичи, они набросились на нее как школьники на праздничный торт. К их услугам было гигантское количество животных, совершенно не боящихся человека. К приходу культуры Кловис в Северной Америке, еще обитало несколько местных видов лошадей. Археологические раскопки не дают нам точного их числа, но мы точно знаем, что не слишком многочисленные, но все еще относительно крупные табуны существовали на всех равнинах от Канады до центральной Мексики, а так же в долинах Скалистых гор от Британской Колумбии до Нью-Мексико. Вновь прибывшие положили конец существованию последних лошадей Америки. Индейские мифы отражают этот период как время процветания и культовых героев, которые своей магией или силой уничтожали гигантских волков, медведей, орлов и т.д., чтобы людям жилось спокойно и хорошо.

Индейцы охотились загонным способом, а равнины Америки, особенно в районах в сторону Скалистых гор, сильно изрезаны каньонами и оврагами. Индейцы просто сбрасывали табуны с обрывов, как поступали с бизонами, не думая, что когда-нибудь дичь может закончиться. Подобным образом вели себя в тот же период племена Европы и Передней Азии, энергично охотясь на лесных бизонов и лошадей, поэтому 10 тыс. лет назад они почти исчезают, оставляя лишь небольшие, рассеянные стада. Америке повезло только с тем, что индейцев было очень немного, и, к сожалению, остатки лошадей просто оказались в неудачном месте.

Впрочем, через несколько тысяч лет, когда климат вновь станет более засушливым, индейцы будут охотиться на бизонов уже верхом на лошадях, а расплодившиеся мустанги станут большой проблемой для тех, чьи предки привезут лошадей обратно в Америку. Такова ироничная ухмылка истории.

Очевидно, что причиной исчезновения ледниковой фауны, оказались как люди, так и другие «скоррелированные» факторы вроде катастроф, изменений климата и заполнения природных ниш другими видами. К примеру, современные серые волки вытеснили менее подвижных, но более прожорливых крупных волков, и сильно распространились по Равнинам.

Как бы то ни было, но за период 20—10 тыс. лет в Северной Америке вымерло более 40 видов – 74% всего поголовья мегафауны! В то же время в Европе тоже исчезло 59%, в Азии 51%. Степные бизоны Евразии доживали свой век в степях Русской равнины, Южной Сибири и в Прибайкалье, где продержались местами до позднего Средневековья, когда их истребили люди, чьи поселения, в отличие от американских индейцев, были весьма многочисленны. Чтобы оставаться в привычных условиях, некоторые стада, как и в Америке, стали мигрировать на север. Но пищи там для крупных животных вроде бизонов или лошадей уже не осталось, и только северные олени, сильно измельчав, смогли приспособиться к питанию мхами.

Поэтому 8—6 тыс. лет назад лошади в Америке исчезли или превратились в редкие горные изоляты, о которых рассказывают лишь индейские легенды. А 5 тысяч лет назад их место на равнинах заняли бизоны, невероятно увеличившие свою численность.

Лошади Евразийской степи предпочли другой путь. Обладая твердыми копытами, довольно большой скоростью и подвижностью, а самое главное, строением ЖКТ, позволявшим им есть на ходу, они быстро освоили гигантские территории степей, в которых изначально эволюционировали. Изменения климата создали множество сильно фрагментированных, «мозаичных» экосистем, где популяции лошадей с аналогичными требованиями и адаптацией развивались уже независимо друг от друга, образуя разные типы, и приспосабливаясь к самым разным климатическим поясам и условиям.

ГЛАВА 5. А SAPIENCE ли этот HOMO?

«Когда остаешься один, нужно точно знать, с кем ты остаешься».

Бенедикт Спиноза

Все в мире связано со всем, в том числе и развитие каких-либо организмов. Сами по себе исторические события или личности ничего не значат, но они приводят к совершенно определенным последствиям. Карл Маркс утверждал, что бытие определяет сознание. Мышление, действительно, определяется внешними условиями, но оно также оказывает влияние и на бытие, творя мир вокруг за счет формирования определенного отношения и мыслей о мире. В природе животные влияют на среду, создавая биоценоз для себя, а люди творят антропогенную среду, которая и определяет их мышление. Социальные условия, технологии, отношения, идеи, эволюция, отбор по тем или иным признакам и многое другое сплетается в единый клубок, создавая ткань бытия – дрожащую пленочку жизни на поверхности планеты. Любое устройство, взгляды, социальное устройство, орган тела и т. д. имеют свою историю развития, условия и причины, сформировавшие их именно таковыми, какие они есть сейчас. Мозг и искусство тоже прошли долгий путь, но понять их назначение тяжело, если не знать происхождения. «Все связано со всем» – основной лозунг холистического подхода. Такой взгляд прекрасно иллюстрирует реальность, но сильно затрудняет изучение отдельных вещей. И все же мы попробуем выделить основные причины развития интеллекта и появления такого явления, как искусство. Для этого нам придется обратиться к палеонтологии.

Адамы и Евы

«Чтобы добраться до истоков, нужно плыть против течения».

Станислав Ежи Лец

Пургаториус рисунок ©N. Tamura

Изначально мозг предназначался для довольно простых действий: ориентации в пространстве, поиска пищи или полового партнера, избегания хищников и т. п. Постепенно информационная составляющая среды увеличивалась и играла все большую роль. Жившие во времена динозавров, мелкие млекопитающие, не имевшие возможности быстро нарастить нужные размеры и силу, жили под давлением успешных рептилий, и вынуждены были учитывать множество факторов, чтобы лавировать между обстоятельствами. Это спровоцировало у них рост неокортекса, который более успешным динозаврам был ни к чему. После вымирания своих, идеально приспособленных к среде, притеснителей, млекопитающие стали активно использовать свой, пусть и небольшой, ресурс. А древние пургаториусы, жившие 45 миллионов лет назад и имевшие мозг всего 6 грамм, являлись самыми умными тварями на Земле! Со своей родины в Северной Америке, благо тогда континенты еще не расползлись, они распространились по всей Евразии и Африке, где и продолжилась эволюция приматов.

Эволюция – это процесс постепенного изменения организма в ходе приспособления к условиям среды. А поскольку с одной стороны всегда давит конкуренция, а с другой кому-то приходится осваивать новые ниши и способы выживания, то эволюция постоянна. Изменения эти не всегда направлены на усложнение, но в целом, чем более сложным и развитым становится организм, тем больше возможностей для адаптации он получает… и с большим количеством трудностей сталкивается. Поэтому необходимо искать новые способы приспособления, изменяться и развиваться. Хотя, конечно, многим хочется найти теплое тихое местечко и спокойно жить там, срывая с веток спелые плоды и не беспокоясь о будущем. Увы, конкуренция в райских местах слишком высока, и жить там тяжело? Поэтому приходится мириться с некоторыми изменениями и осваивать новые ниши.

Древние предки приматов быстро заняли довольно обширные территории теплых тропических лесов и распространились по Азии и югу современной Европы, питаясь самой разнообразной пищей: плодами, ягодами, молодыми побегами, иногда прибавляя к своему столу насекомых, птичьи яйца, червей, личинок и мелких млекопитающих. Но в заросшей густыми лесами, влажной Африке эволюция пургаториусов пошла довольно оригинальным образом.

Около 50 млн. лет назад, в эоцене, Индийская тектоническая плита столкнулась с Евразийской. Впрочем, эта цифра до сих пор вызывает споры среди ученых. Одни утверждают, что столкновение произошло около 65 млн. лет назад, их противники уверены, что это событие не могло произойти ранее 35 млн. лет назад. Как бы то ни было, огромное давление в результате этого удара привело к появлению гигантских горных систем Гималаев, которые продолжают расти, и по сей день, вздымаясь вверх со скоростью 20 см в год. Около 20 млн. лет назад, в миоцене, они уже стали влиять на изменение движение воздушных масс в Евразии и Африке. Если раньше теплые массы с экваториального моря Тетис свободно проникали вглубь Евразии, питая тропические и субтропические леса, в которых привольно жили азиатские обезьяны, то теперь быстро поднимающиеся Гималаи, перекрыли им путь. И Центральная Азия стала стремительно превращаться в огромную зону степей и пустынь – базу для будущего распространения подвижных копытных. Можно сказать, что в некотором смысле, предки лошадей вытеснили предков человека из Азии. Поэтому единственно комфортной зоной для приматов оставалась относительно спокойная Африка.

Впрочем, там тоже начались изменения. Антарктида, к тому времени уже прочно занявшая свое место на Южном полюсе, начала постепенно покрываться льдами, дожди поливать прежде сухую Индию, образовав влажные джунгли и полноводные реки, а в Африке, где в тропических лесах жили предки человекообразных обезьян, постепенно становилось суше и холоднее. Хотя, конечно все еще очень тепло. Климат был на 14 градусов теплее, чем сейчас, но организм воспринимает не абсолютную, а относительную температуру (оцените +10° летом и зимой), и поэтому общее похолодание даже на 5 градусов уже ощущалось как катастрофа. Впрочем, в те времена обезьянам еще было грех жаловаться. Не особенно быстрые хищники-креодонты с огромными головами и короткими лапами мало интересовали быстро бегавших по веткам протоприматов. Конкурировать им было почти не с кем, опасаться некого, еды навалом – размножайся без остановки. В общем, рай, да и только. Поэтому приматы тогда были совершенно благодушные, и наращивать мозги не стремились.

Проконсул рисунок ©N. Tamura