P.S. Никто не узнает, Профессор

Карла мило улыбается и уезжает к дантисту. Ей плевать, что я больше десяти часов стою у доски и объясняю материал. Не говоря уже о проблемах со студентами, точнее с одной из них. Единственное, что мне сейчас хочется, это поесть и лечь спать. На крайний случай почитать дочери книжку на ночь, потому что Карла ее не прочтет, а Ханна расстроится. Роль заботливого папочки приходится брать на себя, пока жена часто пропадает в городе. Мне даже не интересно, куда она уехала. Как там говорят? Кризис в семье? Наверное, он и есть.

Но я не жалуюсь. Я люблю свою малышку больше жизни. Наверное, поэтому завязал с разгульным образом жизни, женился, когда Карла сообщила о беременности и принял на себя роль добытчика и финансового короля. В университете платят неплохо, к тому же процент от акций киностудии деда приносят неплохую прибыль.

– Что хочет посмотреть моя принцесса?

– Мультик про принцесс! – выкрикивает малышка и усаживается на диване рядом со мной. – Ой, папочка, а что это у тебя на шее? – Ханна показывает на косточку ключицы. Прямо в то место вчера меня укусила Эмили, когда мы уединились в машине на парковке.

Черт! Она знала, что я женат, говорил много раза чтобы не следила на моем теле! Ладно, Карле плевать, но Ханна может увидеть. Точнее уже увидела. Какого хрена? Что за женские замашки и попытка поставить клеймо на мужчине?

– Меня комарик укусил.

– Он такой большой? – она разводит руками в сторону, показывая размеры. – А вдруг, он укусит меня?

– Я не позволю мою малышку кусать каким-то бякам.

– Ура! Я люблю тебя, папочка.

И я люблю тебя, моя радость. Мое счастье и смысл этой никчемной жизни.

От просмотра мультика меня отвлекает входящее сообщение. От декана.

Миссис Ласки: «Мистер Миллер, прошу завтра прийти в 9:00 на личную беседу».

Чертова девчонка! Не сомневаюсь, что меня вызывают не чай попить и поделиться успехами. Неужели та маленькая скромница не сдержала свое слово?

Глава 4

– Девчонки, сегодня будет грандиозная вечеринка! – к нам подбегает довольный Том, поправляя пятерней светлые волосы.

Его громкий голос, раздающийся на весь коридор как пожарная сирена, отвлекает от лекций всего на мгновение. Затем я снова возвращаюсь к записям и лишь вполуха до меня доходит любопытный голос Моники.

– Насколько грандиозная?

– Суперграндиозная! У нас в ДельтаМикс достают самое вкусное пиво, играет самая крутая музыка и к нам приходят самые крутые тёлоч…

– Ты имел в виду девушки? – поправляю парня.

Том переводит на меня взгляд, приподнимает брови, нервно поправляет плетеный браслет на запястье, который не сочетается с черными «Ролексами». В ответ ничего не говорит, молча глядит на меня. И его взгляд отвлекает больше, чем восторженные отклики о вечеринке.

Вновь опускаю глаза в планшет и пытаюсь повторить лекции перед промежуточным тестом. Профессор Миллер обещал жесткую взбучку, если кто-то не сдаст, а я не хочу облажаться, учитывая наши отношения.

– Конечно, – улыбается он шире. – Самые красивые девушки, как ты и… она, – он переводит взгляд на Монику.

– Милый Том, – Моника поднимается со скамейки и подходит ближе к окаменевшему, но хитроулыбающемуся блондину, – если на вашу лузерскую вечеринку не приходят такие очаровательные девушки, как мы с Мики, так сразу и скажи. Ты же знаешь, я поддержу в любой момент.

– Ага, на благотворительной акции ты нас отлично поддержала.

– Разве нет? – она вопросительно приподнимает брови. – Вы собрали больше десяти тысяч долларов на пожертвовании.

– Если бы ты не танцевала на столе в пьяном угаре, наши инвесторы не развернулись бы.

– Неправда! Без меня вы бы не собрали нужную сумму! Они смотрели на мой танец и жертвовали деньги! – Моника недовольно поджимает губы.

– Ага, в твое нижнее белье! Черные танго, если не ошибаюсь, и кружевной лифчик тридцать четыре «Б». Я угадал?

– Ребят, – прерываю их перепалку, ощутив запах жаренных туш. В прямом смысле. – Может, успокоитесь? У нас скоро тест. Ты хотела повторить, – гляжу на соседку.

– Я все знаю, Мики, не переживай. Этот курс я как-нибудь пройду.

– Кстати, ты пойдешь на вечеринку? – обращается Том ко мне.

Я неоднозначно пожимаю плечами, стараясь не показывать, что мое тело напрягается каждый раз при словах «Вечеринка», «выпивка», «тусовка» и «музыка». Любой подросток на моем месте поступает в колледж, чтобы вдохнуть полной грудью свободу от родителей и вкусить немного от взрослой жизни. Наверное, я неправильная, раз всеми силами остерегаюсь вечеринок. Что в школе, что здесь, в Уилок Браун.

Потому что однажды это плохо закончилось…

Я помню все о том дне год назад. Музыку, место, атмосферу, танцы, что именно я выпила, перед тем как отдаться воле судьбы. Шот один за другим, дикие танцы на пару с высоким брюнетом. Его шершавые пальцы поглаживали полоску моей обнаженной кожи между топом и юбкой, глубокий аромат мускуса впитывался в легкие. Я млела от легкости и атмосферы вседозволенности.

С кем именно сошла с ума? Неизвестно. Три часа пронеслись быстро. Они похожи на чёрное пятно. Пустота. Не помню имя, цвет глаз, кожи, черты лица. И не вспомню. Последнее, что я приходит в голову, его хрипловатый бархатный голос, который называл меня Ники, а я много раз поправляла его.

Меня зовут Микелла, а не Ники…

Но последствия запомню надолго.

На тот вечер он стал моим забвением, а на следующий день – погибелью…

– Мики, ты здесь? – Моника щелкает пальцами перед лицом. – Возвращайся в наш строй!

– А? Что? – непонимающе гляжу то на соседку, то на Тома, который почему-то до сих пор не ушел.

– Так ты придёшь на вечеринку?

Что мне ответить? Что я пообещала себе больше никогда не напиваться и не ходить на вечеринки? Что не люблю большое скопление людей? Что мне не нравится, как он смотрит на меня?

– Знаешь, я думаю, что останусь сегодня…

– Конечно придём, правда, Мики? – перебивает Моника.

Спасибо, Моника! Только что ты выгородила меня от триггера! Все равно никуда не пойду, нечего мне там делать.

Пока Моника щебечет с Томою я поднимаюсь со скамейки и сажусь на соседнюю, чуть подальше. Здесь тише, много свободного места, девчонки пока стоят у стены и что-то обсуждают. Отлично, меня никто не будет отвлекать.

Кроме…

Профессор Миллер проходит мимо меня уверенной походкой. Невольно поднимаю глаза. Гляжу на гордую осанку, на равнодушный взгляд в конец коридора. Он ни на кого не смотрит, лишь кивает здоровающимся студентам. Ему не приходится просить расступиться – девушки сами отходят в сторону и бесстыже пялятся на его широкие плечи, на светлую рубашку, закатанную до локтей. При темном освещении в коридоре она оттеняет его смуглый оттенок кожи, а мышцы на предплечьях, кажутся больше, чем есть на самом деле.

Кажется, я снова отвлеклась от лекций. Черт!

Стоит ему зайти в аудиторию, тут же слышу восторженный вздох неподалеку. Знаете от кого? Правильно, от Рамильды Псаровски. Как там говорила Моника? Она его главная фанатка? Ну что ж, удачи. Правда она не в курсе, что у профессора есть пассия, они любят развлекаться в машине, пока студенты учатся.

– Вау! Профессор сегодня красивее, чем раньше! – комментирует на весь коридор Рамильда. Она делает селфи на фоне двери в поточную аудиторию, куда зашёл профессор, затем что-то пишет в телефоне, довольно растягивая полные алые губы.

– Не преувеличивай. Он такой же, как обычно, – комментирует шатенка девчонка возле нее. Подруга, наверное, но я не знаю, как ее зовут.

– Кира, отстань! Знаешь, сколько лайков я наберу после этого поста?

Почему я слушаю их диалог? Все, Мики, думай о тесте. Ни о девчонках, ни о Монике с Томом, ни о вечеринке. О тесте, который примет профессор Миллер через пару минут.

Эти пара минут пролетают очень быстро. Мы заходим в аудиторию со звонком. Девчонки быстро занимают первые ряды, мы с соседкой по привычке идем назад. Точнее пытаемся идти, пока меня не задерживают.

– Кстати, забыл сказать. К завтрашнему семинару мисс Райт вызвалась подготовить реферат на тему: «Управление ракурсом в сороковых годах двадцатого века».

Замираю на месте. Стою, как вкопанная, не в силах сделать шаг вперёд. Моника делает пару шагов наверх, но оборачивается, теряет меня. Я не замечаю, как она спускается обратно, как другие девчонки пытаются оттолкнуть меня, чтобы сесть на свои места.

Молча поворачиваюсь к преподавательскому месту и заглядываю в темные глаза, покрытые мраком. Легкая скользкая улыбка проскальзывает на смуглом лице, однако она быстро исчезает.

Это выражение лица кажется знакомым…

Когда он оставил меня после занятий, я не рассматривала его так пристально как сейчас. Не пыталась поймать оттенок его глаз, рассмотреть маленькие морщинки у глаз. Не спрашивала себя, почему у него такое безэмоциональное выражение лица. Может, потому что мне плевать?

Или потому, что при виде него в памяти всплывала та сцена из машины? Как он целовал роковую незнакомку, как обнимал ее в той тесной машине. Брр… Противная, неприятная. О ней хочется забыть как можно скорее. Каждый раз, стоит только вспомнить, создаётся ощущение, что я окунулась в грязь, а отмыться никак не выходит.

Я знаю о вашей сущности, профессор. Вы не сломаете меня.

Глава 5

Я не могу сосредоточиться на тесте. В голове пустота, передо мной незаполненный лист. Угадайте, в чем причина? Нет, не в мимо проходящем профессоре, который наблюдает за нами, а…

Нет, знаете, в нем. Точнее в его заявлении.

Я не соглашалась ни на какие доклады, ни на выступления перед всей аудиторией. Откуда он взял эту информацию? К чему была та ухмылка? Что я сделала ему? Оказалась не в том месте и не в то время?

За оставшиеся пятнадцать минут пытаюсь сосредоточиться и перестать отрывисто дышать в листок, но выходит плохо. К концу сдаю заполненный тест. Самая последняя.

– Ты столько готовилась! Как ты могла переволноваться? – спрашивает Моника, когда мы выходим из аудитории.

– Не знаю. Просто его объявление о докладе на всю аудиторию… я…

– Ничего, если что, сможешь пересдать. Профессор только выглядит суровым, но он понимающий.

– Не со мной.

– Да ладно тебе, не переживай. Даст пересдать, если что. Кстати, ты не говорила, что хотела написать доклад.

Я и не хотела, меня заставили.

Но в ответ я ничего не говорю, иначе придется рассказать об инциденте на парковке, а я не хочу. Ни делиться, ни вспоминать об этом. Черт! Снова перед глазами темный взгляд преподавателя. Темный и опасный, будто готов убить на месте. Только я не стану жертвой. Снова.

– Кстати, ты слышала, что профессора недавно вызывали к ректору по личному вопросу? – как бы невзначай произносит Моника.

– Нет. Какая мне разница?

– Ты не понимаешь? – она смотрит на меня во все глаза. – Если сам ректор назначает встречу, то ничем хорошим это не заканчивается. В прошлом году так уволили профессора высшей математики. А он такое творил со студентами, что…

– С чего ты взяла? Как тебе вообще пришла эта идея…

– Мисс Райт, задержитесь, – прилетает в спину, когда мы с Моникой подходим к выходу. Строго. Я бы сказала яростно.

Задерживаю дыхание и пытаюсь не поворачиваться на устрашающий голос профессора Миллера. Слова Моники застревают в голове, а доклад от профессора Миллера лишний раз запугивает.

Черт, кажется, я попала…

Опять задрался рукав. Надо поправить.

Подхожу к преподавательскому столу и… все. В голове крутится множество вопросов. О предвзятом отношении, о том разговоре после первого занятия неделю назад. Я не просто так старалась ради этой стипендии, очищала свою репутацию от прошлого и строила новую. Он не испортит мое будущее, я не позволю.

Внутри меня накапливается злость. За что? За подставу с докладом, за угрозы, за…

За то, что он тихо мстит, без объявления войны. Ухмыляется, чтобы его намек поняла только я. Только я не боец, не на этом сражении.

– Как я уже говорил, вы подготовите доклад. Давайте проанализируем вопросы, на которые вы должны раскрыть…

– Послушайте, – прерываю монотонную речь профессора и впервые за наш разговор поднимаю глаза. – Если вы хотите меня подставлять, у вас ничего не выйдет! Я не сделала вам ничего плохого, вы не можете просто так дать мне задание и не предупредить о нем! Если я случайно застукала вас за… прелюбодеянием, то… Черт!

Выдохни, Микелла, выдохни! Получилось? Теперь продолжай.

– Мне с большим трудом далась стипендия! Я не хочу вспоминать ваши обжимания с женой или со студенткой, или с мимо проходящей женщиной. Отстаньте от меня и позвольте учиться спокойно, без предвзятости! А еще… Почему вы улыбаетесь?

На самом деле его полные растянулись в улыбке всего на пару секунд. Она не такая опасная и хитрая, как перед тестом. Наоборот. Забавная, насмешливая, словно я только что рассказала программу стендапа на вечер. И, судя по его выражению лица, не самую удачную.

– Сядьте, мисс Райт, – указывает на стул перед ним. Теперь его голос звучит более серьезно, строго, с легким нажимом в хриплых нотках.

Смотрю в упор. Не отворачиваюсь, не прерываю контакт с темнотой во взгляде профессора Миллера. Он оглядывает меня темными глазами, на секунду останавливается на быстро вздымающейся грудной клетке, еще секунду – на губах. Затем соединяет наш зрительный контакт.

Ощущение, что меня бьет током. Импульсами с разницей в секунду. Потоки очень легкие, но ощутимые. Их невозможно проигнорировать. Коленки подрагивают. Дыхание сбивается. Меня поглощает этот взгляд. Темный. Изучающий. Засасывающий в воронку неприятностей.

Как год назад…

– Я бы мог сослаться на вашу глупость и попросить назначить вам другого преподавателя. Я бы мог осадить вас и никогда больше не пускать в свой класс. Я бы мог молча рассказать ректору о вас. Он найдёт причины избавиться от стипендиатки. Но я позвал вас для обсуждения вопросов по докладу. Вы изучили тему?

– Я…

– Мисс Райт, у вас проблемы с речью?

У меня проблемы с вами, Профессор. С пониманием того, что вы от меня хотите, чем руководствуетесь, делая тот или иной выбор. И почему рядом с вами я чувствую себя некомфортно. Если бы в школе меня попросили сделать доклад, я бы ни за что не отказалась. Это шанс проявить себя, маленький плюсик в копилку к стипендии. Я была уверена в своих знаниях и не боялась, что преподаватели могут завалить меня.

Но сейчас все наоборот…

– Я не стану делать доклад.

– Это не просьба. Вы сделаете доклад.

– Перестаньте! – вскакиваю я с места. И не только я.

Он резко поднимается с места и прижимает меня к стене. Он совсем близко. Цитрусовый аромат проникает в легкие. Чувствую себя загнанным зверьком, который немедленно требует… выхода… из западни… или остаться здесь, в объятьях хищника.

– Ты очень хороша, Ники!

– Я Микелла…

Черт!

Почему именно сейчас бархатный голос из прошлого проник в мою голову?

– Ты будешь делать доклад. Жду твои вопросы на эмейле. А теперь иди отсюда.

И я убегаю как можно быстрее. Подальше от препода, от его строгого взгляда, от неприятных воспоминаний, которые сломали мне жизнь. От бархатного голоса, так сильно похожего на голос из прошлого.

Не пойду я ни на какую вечеринку! Буду сидеть и обдумывать разговор с ректором. Потому что это невыносимо! Профессор Миллер относится ко мне предвзято! Так нечестно! Я обязательно подам жалобу и попрошу, что в мне сменили преподавателя! К черту эти правила, к черту Миллера!

И к черту вечеринки!

Глава 6

– Ты все-таки пришла! Молодец, Микелла!

– Можно просто Мики, – поправляю чуть шатающегося Тома. Он глядит на свою руку расплывчатым взглядом, поправляет плетёный браслет и уставляется на меня тем же пьяно-голубым взглядом. Кажется, кто-то уже перебрал.

– Хорошо, красавица Мики! У тебя прекрасное платье и…

И «прекрасное» настроение. Особенно после того, как Моника заставила меня надеть одно из своих платьев, сделала боевой раскрас и притащилась сюда. Я не хотела, честно, но соседка настояла.

– Ты выглядишь как кровожадная акула! Еще немного, и меня съешь!

– Не съем.

– Тогда пошли на вечеринку! – она сияет своими скрашенными глазами.

– Не хочу! Не люблю вечеринки!

– Давай так, если не понравится, мы вместе оттуда уйдём. Ты можешь не пить и не есть, просто наслаждайся вечером.

Уже жалею, что поддалась на провокации соседки, потому что… Я ее потеряла в первую секунду появления здесь. Мы находимся в доме братства «ДельтаМикс», вокруг полно людей. Запах алкоголя стоит в горле, громкая музыка оглушает.

Хочу тишины…

– Ну что, пошли играть? – Том весело перекрикивает громкую музыку, едва стоя на ногах.

– Во что играть?

– Как это во что? В бутылочку! Вон, наша звезда уже на месте!

Моника сидит рядом с каким-то парнем в обнимку и интенсивно машет меня, чтобы я села рядом.

Черт! Только не это! Где здесь найти выход?

– Мики, иди к нам! Чего ты там стоишь?

Оглядываюсь по сторонам, пытаюсь найти входную дверь. Дом братства достаточно большой, а меня уже завели в дальнюю комнату. Почему я слышу голоса сквозь музыку? Почему чувствую аромат алкоголя? Почему не убегу? Хотя бы в отдельную комнату, чтобы предотвратить приступы тошноты.

Меня безбожно тянут в соседнюю гостиную, где сидит Моника и ещё пара ребят. Неуверенно оглядываю их. Пытаюсь глубоко дышать. Вдыхать воздух, а не пары алкоголя и табака. Плохо выходит. Музыка не так сильно бьет по ушам в этой части, но все же мне некомфортно. Было, есть и будет…

– Ну что, кто первый!

– Я…

Этот голос узнаю из тысячи. Бархатные нотки, полные строгости, внедряются в голову, дублируются раз за разом. Поворачиваюсь и встречаюсь с темнотой в знакомых глазах. Пару часов назад они были слишком близко, я видела в них оттенки золота, перепрятанные за яростью.

Яростью на меня.

– Посмотрите, кого я нашла! – из-за спины статного мужчины выглядывает довольная рыжая Рамильда Псаровски. – Профессор согласился с нами повеселиться! Правда, профессор Миллер.

Вместо ответа профессор сверлит меня взглядом, оглядывает мое платье, подчеркивающее изгибы фигуры, спускается к ногам, которые потряхивают по его взглядом-сканером.

Так, где здесь выход? Я определенно должна его найти, иначе…

Крах.

– Эй, ты куда смотришь? – спрашивает меня Том. – Давай ко мне на колени.

– Зачем на колени? Может… ай!

Но меня отказываются слушать. Том просто тянет меня к себе и замыкает своеобразны замок вокруг моей талии. Я в тупике, в засаде. В тюрьме. Мои колени подрагивают, не чувствую под собой опоры. Но больше всего смущает внимательный темный взгляд, окутавший меня с головы до ног. Теперь он находится напротив. Рамильда усаживает его в ярко-желтое кресло, не сочетающееся с красной стеной позади и темно-синим ковролином, но я не обращаю внимания на дизайн.

Зачем он рассматривает меня? Почему останавливается на обнаженных платьем ногах, на плечах, на губах?

Почему его полные губы слегка растягиваются в улыбке?

После сегодняшнего разговора в аудитории я не хочу его видеть. Нигде и никогда. Декан сказал, что попробует найти замену. Когда? Неизвестно. Профессор Миллер один из самых лучших историков кино. Через его рекомендацию проходили множество талантливых людей, которые впоследствии стали звездами кино и сериалов. Я тоже хочу иметь прекрасное будущее, но мне придется выбрать.

Что важнее: спокойствие и одиночество или волнение и проход к славе?

– Профессор, вы будете играть с нами в бутылочку? – отвлекает от размышлений Псаровски. Она довольно строит глазки Профессору, записывая что-то в телефон. Еще бы камеру на него навела и выставила в свой профиль.

– Я не целуюсь со студентками, мисс Псаровски.

– Правда! Зачем подставлять профессора? – встревает Моника. – Давайте сыграем в правду или действие. Вы же играли в нее в колледже?

– Конечно, он играл. Какой дурак не знает правила? – подхватывает Том.

Чувствую себя не в своей тарелке. Не у себя дома. Дышится с трудом, сердце стучит слишком быстро. И он. Его взгляд. Темный. Будто заглядывающий вглубь меня. В израненную душу, требующую свободы.

– Я начну! – подхватывает Моника. – Томми, правда или действие?

– Я? – парень слегка подпрыгивает вместе со мной. – Давай правду.

– Сколько девушек тебе удалось заманить в свои нескромные лапы? – соседка недвусмысленно играет бровями.

– Какая хитрая! Хочешь оказаться в их числе?

– Вообще-то я спрашиваю о вашем братстве, пошляк!

Не вижу лицо Тома, но чувствую, как он в мгновение ока напрягается. Скоро станет таким же каменным, как и я. Только он находится во власти взгляда Моники, а я – под пронзительными лучами профессора Миллера.

Я не слышу, как они припираются, как продолжают игру на парне рядом с Моникой. Он вроде задаёт вопрос Рамильде, но я не вслушиваюсь в веселые, полупьяные тона.

Потому что колкий взгляд профессора привлекает мое внимание гораздо больше. Он может не глядеть прямо в глаза, а рассматривать мои обнаженные коленки, на которые я натягиваю платье. Я кожей почувствую его присутствие. После сегодняшнего дня я стала чувствовать его особенно остро. Можете, у него есть способности выпускать лазерные лучи, способные сделать из тебя мешок с пылью?

Превратить в ничто.

Мне кажется, что он узнал о моем походе к декану, и теперь пришел отомстить. Обычно преподаватели не посещают студенческие вечеринки. Хотя что я об этом знаю?

– Профессор, – отвлекает звонкий голос Рамильда Псаровски, – Правда или действие?

И тут напрягаюсь я. Потому что он переводит взгляд с Псаровски на меня.

Черт!

– Слушай, я, наверное, пойду, – кричу на ухо Тому и пытаюсь встать с колен.

– Да ладно, красотка, – он ослабляет хватку, но не выпускает меня. – Посиди рядом, потом я покажу тебе прекрасный вид на кампус.

– Может, не…

– Правда, – звонок произносит профессор.

– Расскажите о самом ярком случае в вашей жизни!

Рамильда глядит на профессора Миллера любопытными глазами. Моника присоединяется к ней, а Том ослабляет свои руки на мое талии и позволяет сесть рядом. Хотя бы на коленях н буду сидеть и чувствовать себя максимально неуютно.

– Даже не знаю, у меня было много ярких случаев.

– Расскажите самый яркий. Вдруг вы планету спасли, а мы об этом не знаем! – подхватывает Моника, сверкая серыми глазами.

Профессор не торопится удовлетворить любопытство студенток. В н внимание приковано к нему. Даже мое. Надеюсь, что, когда он начнёт рассказывать историю, ребята не заметят, как я уйду. Том ослабит руки талии и позволит улизнуть. Бесследно. По-английски. Зря я позволила Монике уговорит себя. Поддалась, расслабилась. Теперь жалею б этом всеми силами.

– Был у меня один случай, – начинает профессор Миллер.

Так, Том больше не держит меня. Пора уходить. Почти приподнимаясь с насиженного места, как меня простреливает током бархатный голос мужчины. Точнее его слова.

– Год назад я встречался с друзьями отмечали в ночном клубе «Нью-Йорк» в Лас-Вегасе.

Замираю. Не двигаюсь. Дыхание останавливается. Сердцебиение, кажется, тоже. Напоминание о месте моего падения пронзают душу, разрывают ее на две части. Больно, неприятно. Я тоже была в этом клубе. Год назад.

– Когда зазвучала медленная музыка, я увидел одну девчонку на танцполе. Вдрызг пьяную.

– И вы вытащили ее из клуба? Отвезли родителям? – перебивает Рамильда.

– Вы же не сказали ее родителям? – встревает следом Моника.

Пока девочки одолевают мужчину, я все больше и больше напрягаюсь. Вовсе забываю о побеге, гляжу лишь на преподавателя истории кино. А он на меня. Словно рассказывает историю мне одной, никому больше. Словно вокруг настпустота. Музыка в соседей комнате не доносится нас тяжелыми басами, а студенты и вовсе исчезли из виду.

– Не сказал, – продолжает профессор. – Я увидел ее спутника и отступил.

Его взгляд пронзает меня. Снова. Его глаза подсвечиваются, кажутся светлее. Как нефрит золотистого оттенка. Воспоминания пробегают в голове снова и снова. Ночной клуб, биты музыки, мой спутник с бархатным голосом. И темный, любопытный взгляд, который вижу в далеке.

Он не принадлежал моему «ночному приключению», но я вспоминаю его также Ясно, как сейчас гляжу на профессора. Осознание не сразу доходит до меня, мозг отрицает реальность и понимание, что он был там. В тот день, когда моя жизнь разделилась на до и после. Когда я превратилась в ничто. В пепел. В безжизненную игрушку, которой управляли кукловоды. Причём весьма эффективной качественно.

Он знает мою тайну. Он знает.

Резко поправляю задравшийся рукав и решительно поднимаюсь с места. Бегу к выходу. Не слышу ничего. Ни музыки, ни удивленных выкриков. Не чувствую любопытных глаз на своей спине. Даже его.