Треснутый графин

Все конкурсанты пошли к окнам выдачи продуктов. Все брали редкие продукты: креветок, желатин для заливного осётра, устриц и другие деликатесы. Когда Сергей попросил селёдку, горчицу, репчатый лук, сухой укроп, картофель и душистое подсолнечное масло, на пункте выдачи все удивились.

– Ты что, селёдкой хочешь конкурс выиграть? – изумились повара. – Возьми хоть осетрину.

– Не надо! – твердо сказал Сергей.

Расположившись на своём разделочном столе, Сергей неторопливо приготовил свою нехитрую закуску. Разделил её на части. Проткнул каждую пластмассовой палочкой, чтобы не рассыпалась. Перед подачей всех конкурсантов спрятали за ширму, каждому дали номер, чтобы жюри не видело, кого оценивает. К Сергею за ширму зашёл официант и на поднос с номером семнадцать положил его произведение. А дальше просто сиди и жди, пока судьи пробуют, а потом какой номер, выкрикнут, тот и в команде победителей. Через полчаса дегустация закончилась и стали выкрикивать номера. Номер семнадцать крикнули последним, двенадцатым по счёту. Когда проигравшие, которых не выбрали, покинули зал, ведущий объявил, кто из победителей к какому члену жюри подходит. Сергей подошёл к отцу и, не поднимая глаз, тихо сказал:

– Спасибо за Ваш выбор.

– Ты своим куском селёдки просто опрокинул меня в молодость, вызвал столько внутренних эмоций, – улыбнулся и сказал отец. – Если и дальше будешь так готовить, то мы с тобой сработаемся. Главное мне твоя еда нравится. Пока будут готовить загранпаспорт, две недели тебе на сборы. В начале месяца на три года уезжаем в Европу, он назвал страну. Я третьим консулом, а ты третьим поваром.

Дома мать была очень рада, что так всё удивительно сложилось. Хлопотала, собирала сына в дорогу. Просила ни в коем случае отцу ничего не говорить. Пусть живёт спокойно. Неделю ходили по родственникам, прощались. И всем мама говорила, какой он у неё красивый, умный и высокий. Дядьке Сергей отослал посылкой бутылку коньяка.

В начале месяца поездом Сергей уехал на три года к новому месту работы. По приезду с удивлением узнал, что дипломатическая миссия – это целый городок со зданиями, где живут сотрудники и их семьи, со школой, столовой, бассейном и т.д. Он работал на кухне третьим поваром. Над ним был ещё второй, первый, старший и шеф-повар. Отца видел только на приёмах в консульстве. Сергея, так как он хорошо знал английский, всегда ставили в зал. Готовился общий стол и он, переодевшись, стоял в зале, помогая гостям при выборе блюд. Однажды к нему подошёл отец и проходя тихо сказал:

– Как мне надоела эта европейская кухня. Хочется твоей селёдки.

– В следующий раз сделаю и незаметно поставлю на стол, – ответил Сергей.

В Европе нет нашей горчицы. Она у них сладкая. Поэтому Сергей, познакомившись с курьерами, которые мотались на Родину и обратно, договорился с ними, и они ему привозили каждый раз по несколько банок русской горчицы и майонеза. На следующий приём он глазами по тихому показал отцу на небольшое блюдо на общем столе, закрытое крышкой. Отец был рад, уплетая его селёдку. Потом он приготовил ещё одно отцовское блюдо молодости – трубочки со сгущёнкой. Потом картошку с майонезом и другие блюда. Меню молодости отца из семнадцати блюд он знал наизусть. Пролетели три года заграничной командировки.

Заработанные деньги он отдал матери, и они, сломав старый ветхий дом, построили на его месте новый. Сергей привёз кучу модной одежды. Сам приоделся, мать приодел. Не забыл дядьке отослать джинсы модные. Мать больше радовали, конечно, не шмотки, а то, что сын работает с отцом. По несколько раз Серёга пересказывал матери как он жил за границей. Как выглядит отец. О своих редких с ним встречах на приёмах. Рассказал про жену отца – гордую, красивую, надменную, дочь какогото министра. Мать сразу оправдала отца: «Женили насильно касатика. Для будущей работы такой брак нужен был».

По правилам того времени после заграницы требовалось отработать на родине не менее года. Серёжу на год взяли в столичный ресторан. Отец тоже работал в столице. Зная, где работает Сергей, он иногда приходил в этот ресторан. Заказывал обычно так. Вызывал Сергея и говорил:

– Сергей, сделайте мне что-нибудь своё.

Своё – это значит Его. И Сергей готовил ему материнские блюда. Последний раз отец ушёл счастливый от борща. Этот отцов борщ отличался от других тем, что готовился без картофеля и лука, а с кинзой, и заправлялся не сметаной, а майонезом с мелко нарезанным зелёным луком.

Через год Сергея вызвали в Министерство Иностранных Дел и предложили новую командировку на три года в новую страну, в должности второго повара. Запрос на Сергея сделал отец, который ехал туда же в качестве уже второго консула. Мать была несказанно рада. Сын дал ей задание – за эти три года подыскать ему жену: «Отцу невесту нашли, и ты мне найди. Некогда мне искать. А тебе я доверяю. Найди такую, как ты».

Пролетело еще три года. Во время второй поездки Сергей ещё больше сблизился с отцом. Они уже не только встречались на приёмах, но играли вместе в баскетбол. Отец брал его на выездные мероприятия в качестве повара. Иногда просто беседовали про литературу. Отца радовало, глядя на Серёжу, что в такое современное время, кто-то из молодых читает Жуль Верна и Александра Дюма. Однажды он пригласил Сергея к себе домой, надо было приготовить семейный ужин для встречи с семьёй другого консула, где Сергей целый вечер наблюдал, как отец грамотно встречает гостей и ведёт встречу. Жена отца в конце вечера сказала Сергею:

– Вы очень похожи на Андрея и напоминаете мне его в молодости. Как жаль, что у нас нет с ним детей.

Приехав после второй командировки, домой, Сергей попал на смотрины. Мать нашла ему хорошую невесту. Простую, местную, симпатичную, работящую. Серёга знал и её и её родителей. Учился с ней в одной школе, но на два класса старше. Звали ее Татьяна. Девчонка была скромная. По танцам, гулянкам не ходила. Работала учительницей младших классов в сельской школе. Жениться Серёге надо было обязательно. Следующая командировка на три года ожидалась в новую страну за океан. А туда брали только женатых и имеющих детей. Поэтому Серёге за этот год нужно было не только свадьбу сыграть, да еще, чтобы ребёнок родился.

Через день пришли к родителям Тани свататься. Всё было как в старых фильмах. Смотрины называется. Друг другу молодые понравились. Сергей пригласил всех в трёхдневную туристическую поездку в Москву, которую и оплатил. От поездки все были в восторге. В гостинице жили порознь – она со своими родителями, он с матерью. Днём экскурсии. А вот вечером молодые были вместе. Они гуляли по вечерним центральным улицам, около Кремля, по набережной. Катались на речном трамвайчике. Таня понравилась Сергею, а Сергей понравился Тане. На третий день он пригласил её в ресторан. Рассказал подробно всю ситуацию с командировкой и сделал предложение. Таня согласилась. По приезду подали заявление в местный загс и через две недели сыграли свадьбу. Медовый месяц, три недели, поехали проводить в Сочи. Приехали радостные и загорелые. Сергей работал в Москве, снял на один год квартиру и увёз Таню к себе. Раз в месяц приезжали в село проведать родителей. Через семь месяцев родители сами стали каждую неделю приезжать в Москву. Таня была уже беременна и ходила с большим животом. «Тройня у тебя там, что ли» – говорил Сергей. На девятом месяце в московском роддоме Таня родила мальчика – крепыша весом 4 кг и ростом 55 см. Таня с малышом вернулась в деревню к родителям и матери, а через два месяца Сергей улетел с отцом к новому месту работы.

Далёкая страна. Лететь девять часов. Тропический климат. Единственный плюс – отец теперь был первым консулом, а он первым поваром. Всё было как всегда. Быстро пролетели три года. Уже готовились к отъезду. И по традиции местный правитель пригласил всех на прощальное сафари. Сергей, как ответственный за кормление высоких чинов, тоже был приглашён. Сначала ехали на машине, потом час летели на вертолёте, ещё час тряслись на джипах. Прибили всей кучей, какую-то антилопу. И приказали её для всех приготовить. Вот и всё сафари. Красота конечно отменная. Природа, буйство зелени, стада экзотических животных. Но климат! Только что прошёл сезон дождей. Сырь, влага, мошкара. Одежду от влаги можно выжимать руками. Поели, попили за дружбу наших стран и назад.

Через три дня отъезд. Улетали так же самолётом девять часов полёта. Отцу стало плохо в самолёте. Температура, озноб, обильный пот. Его сразу в отдельный бокс и врача туда. Когда прилетели, отца без сознания отнесли в ожидавшую у трапа машину скорой помощи. Сергей узнал у знакомых – отвезли в Кремлёвскую больницу. На следующий день на работе сказали, что отец на сафари заразился какой-то редкой тропической болезнью. А почему он, а не все? Сергей тоже был на сафари и не заразился. Оказалось, отец во время загона этой антилопы оступился и провалился в лужу с головой. Ничего страшного, он быстро встал и пошёл, но водички из тропической лужи он видно глотнул.

Вернулся врач дипмиссии из больницы. Сказал, что консул в сознание пришёл, но плох, очень плох. Зовут всех родственников и друзей посетить больного. Сергей понял, что это серьёзно. Надо ехать.

Когда он приехал, в приёмной толпилось много элитного народа. Все уже посетили больного и обсуждали диагноз с лечащим врачом. Оказывается, противоядие есть, сыворотку против этой болезни влили в капельницу, вставили катетер в вену, но проблема в том, что она не может войти в кровь.

Организм больного слабеет с каждой минутой.

Давление падает, оно уже критическое. Чтобы лекарство дошло до клеток организма нужно повысить давление крови, а как его повысить, если лекарство для повышения давления даже не вливается в сосуды. Возле палаты стояла жена отца с нотариусом, шелестела бумагами. Наверно о наследстве. Сергей подошёл к врачу.

– Пустите меня к больному, – попросил он.

– А вы кто? Сейчас можно зайти только близким родственникам, с нотариусом, – ответил врач.

– Я повар, но ближе меня у него никого нет. Мне нужно только 15 минут. Я для него сейчас лучшее лекарство.

Жена отца с нотариусом всё это слышала. Она была умная женщина и тоже любила отца. Какая-то догадка блеснула в её глазах.

– Пустите его. Нам все равно нужно время разложить и согласовать нотариальные бумаги, – попросила она врача.

Сергей вошёл в палату. Отец лежал на кровати. Две капельницы бесполезно были воткнуты в разные руки. Жидкости в них были неподвижны. Застывшая в сосудах кровь не пускала лекарство в организм. Больной был в сознании, но не мог говорить. Открытые глаза смотрели на Сергея как смотрят на людей в последний раз. Сергей решил рассказать всё. Потом больше не будет ни времени, ни слушателя. Он подошёл к кровати, сел на стул. Вдохнул, выдохнул, ещё раз вдохнул и произнёс: «Я твой сын». И начал рассказ. Он говорил спокойно, непрерывно и чётко. Про студента Андрея, про мать повариху, как он родился, и как они жили с матерью. Как она его любила. Про «серёжку» – родинку в ухе. Про английский и баскетбол. Про кулинарные рецепты и приём в Кремле по телевизору. Про конкурс и фирменное блюдо для него по рецепту матери. Как он похож на него и про свою родинку в ухе. Как мать запретила ему говорить про себя, потому что любит его и боится, что это нарушит его покой. Про то, что он гордится какой у него отец. Он говорил ещё бы. Но в дверь постучали. Пора было уходить. Сергей взял больного за руку и сказал:

– Отец, выздоравливай. Тебе ещё внука посмо-треть надо.

Сергей направился к двери и обернулся. Что-то изменилось в отце. Взгляд оживился. Пропала бледность. В трубках пошло движение. Сергей вышел из палаты. Нотариус с женой, с бумагами направился к палате.

– Вы нас задерживаете, молодой человек, – раздраженно прошипела жена.

– Рано вы мужа закапываете. Капельница заработала. Он ещё поживёт, – повернувшись в их сторону и глядя на жену, произнес Сергей.

И медленно пошёл по коридору. Врач с женой, нотариусом и медсестрой вбежали в палату. Две капельницы работали. Лекарство входило в вены. Больной порозовел и даже сделал движение рукой.

– Сестра, приготовьте новые капельницы на смену. Прошу всех выйти из палаты, нам больного лечить надо, – сказал врач. – Я сейчас.

Врач вышел вместе со всеми из палаты и догнал Сергея на выходе из больницы.

– Теперь всё будет хорошо. Лекарство войдёт и он выздоровеет. Что, что вы ему сказали? – задал он вопрос Сергею. – Почему поднялось давление, и заработала капельница? Какой у вас был разговор?

Сергей остановился, обернулся к врачу и радостно сказал:

– Какой разговор говорите. Да обычный разговор. Разговор о жизни, о которой он даже не знал, – и, хлопнув врача по плечу, Сергей пошёл к выходу.

Один прыжок

Лето выдалось сухим и жарким. В летние лагеря воздушно-десантного училища на военные двухмесячные сборы прибыла очередная партия выпускников института физкультуры. Статные, красивые парни радостно выгружались из автобусов. За плечами у каждого пять лет военной кафедры в институте. Осталось пережить эти сборы, и звание лейтенанта ВДВ у тебя в кармане. Офицеры, инструкторы из училища, любили эти сборы за контингент. Все как на подбор спортсмены – разрядники, мастера спорта. Для таких парней кроссы и другая большая физическая нагрузка – не проблема.

Сборы начались. Спортсменов разбили на отдельные взвода, назначили командиров отделений, замов командиров взводов, распределили по казармам. Взводными были курсанты – выпускники из училища. Начальниками сборов – боевые офицеры. Всё было как всегда. Строевая, огневая, физическая, радиационная, химическая, тактическая, медицинская и другая подготовка. На первом занятии по работе с радиостанциями всем дали клички – позывные.

Самая главная подготовка – это десантная. Укладка парашюта. Прыжки на тренажёрах, с вышки. Всё это заканчивается тремя зачётными прыжками с парашютом из самолёта и трёхдневными ученьями. Приезжает солидная комиссия из министерства. Проверяет самолёты, даёт разрешения на прыжки, готовит документы. Комиссия располагается на поле десантирования и фиксирует приземления. И вдруг возникла проблема. Два студента-спортсмена, с позывными «Муха» и «Витамин», полностью прошедшие подготовку, не допущены к прыжкам по причине веса тела. По требованиям мер безопасности вес парашютиста без парашютов не должен быть меньше пятидесяти и не больше ста десяти килограммов. В первом случае, во время прыжка при ветре и малом весе парашютиста просто снесёт в сторону от поля – это опасно. Во втором случае, от избыточного веса увеличится скорость снижения. Это чревато, в лучшем случае, сломанными ногами.

Ребятам было очень обидно. Все получат значки парашютные с брелочком количества прыжков, а они нет. Ну какие они десантники без прыжков. «Муха» и «Витамин» были чемпионы России по борьбе. «Муха» в категории до пятидесяти, а «Витамин» свыше ста десяти килограммов. Это были не просто парни, это были бойцы. Лучшие показатели по боевому самбо и диверсионной подготовке. Они позвонили своим тренерам, те – командующему ВДВ, которого знали лично. Командующий дал распоряжение комиссии: «Допустить под личную ответственность на один прыжок». Ребята написали заявление, что предупреждены об опасности этого прыжка, и в случае чего никого винить не надо. Это была просто отписка. Вся ответственность была на Командующем.

И вот настал этот день. Все взвода отпрыгали ранним утром. Самолеты освободились и стояли на взлётном поле. Позади них на траве сидели взвода.

В стороне стояла военная «скорая». Приехали тренеры. Как только приехал командующий, на поле вызвали парней. Решили, что «Муха» будет прыгать с парашютом, где диаметр купола уменьшен. Дополнительно в сапоги наложили свинцовые утяжелители. Сапоги привязали тесёмками к поясному ремню. Тяжелыми шагами терминатора – робокопа «Муха» радостно зашагал в сторону самолёта. «Витамину» выдали учебный парашют с диаметром купола, как планетарий. Для уменьшения веса ему разрешили прыгать в шортах, майке и кроссовках на толстой подошве. Его провожал до самолёта командир роты, служивший раннее в Афганистане. Ротный тихо сказал «Витамину»: «Если приземлишься на поле – переломаешь ноги, в тебе веса сто тридцать пять кило, плюс основной парашют, плюс запасной. Общий вес под сто пятьдесят потянет. Поэтому внимательно слушай. Как парашют откроется, сразу рули стропами на овраг. Видишь он в конце поля. Будешь приземляться на скос. Удар ногами об землю будет не по прямой, перпендикулярно, а по касательной – под углом. При приземлении ноги тоже под углом держи. В овраг должен скатиться как на санках с горки, только вместо санок будет твоя задница. Ну давай боец, с Богом!». Ротный незаметно его перекрестил.

Самолёт «Кукурузник» с двумя комикадзе взмыл в воздух. Все застыли в ожидании. У офицеров были бинокли и они, не отрываясь, смотрели, как самолёты кругами набирали высоту. Прыгать положено с высоты тысяча метров. Первый прыгал «Витамин». Маленькая точка отделилась от самолёта. Раскрылся парашют и понёсся в сторону. Это «Витамин» рулил к оврагу. Все заволновались, не понимая, что происходит. Только ротный был спокоен. Всё делается как надо. Через некоторое время

произошло приземление. Спустя минуту, из оврага вылезал счастливый «Витамин», держась рукой за задницу. К нему подъехала «Скорая» и увезла на обследование в ангар.

Поняв, что с «Витамином» всё нормально, все опять переключили внимание на самолёт, который кружил над полем и ждал команды на второй прыжок. С земли подали команду, и ещё одна маленькая точка отделилась от самолёта. Раскрылся парашют. И вдруг ротный, смотря в бинокль, крикнул: «Всё. Сейчас зависнет. Сапоги с утяжелителями оторвались!». При открытии основного купола парашюта происходит рывок вверх. Вот этого рывка и не выдержали тесемки, привязанные на пояс, и разорвались. Видно сапоги перегрузили. «Муха» капитально завис в небе. Вдобавок изменилась погода. Подул ветер. Его стало сносить параллельно земле.

Раздался приказ ротного: « Взводный «Мухи», к Командующему!».

Взводный «Мухи» был разрядник по водным видам спорта, поэтому его позывной был «Дельфин». Через десяток секунд «Дельфин» стоял по команде «смирно» перед Командующим.

– Ваш боец? – спросил Командующий.

– Так точно, – ответил «Дельфин».

– Приказываю сесть в мой «УАЗ», следовать по траектории полёта этого птеродактиля до приземления и привезти его сюда.

Через минуту «Дельфин» трясся в машине, закинув голову вверх, сообщая водителю, куда поворачивать. «Муха» не торопился приземляться. Парашют радовался свободе и летел, куда ветер дует. «Муха» пролетел километров пять, пугая местных жителей своими голыми пятками. Приземлился он на поле, где паслись коровы местного колхоза. Не сумев сразу при приземлении погасить купол, он мотался за парашютом по полю в положении лёжа, иногда задевая коров. Минут через десять довольный, весь в навозе, он стоял на краю поля. Взяв у него парашюты, стали думать, как его такого грязного везти обратно. На поле нашли старый мешок. Сделали дырку для головы. Надели на него сверху, чтоб ничего не измазал в машине, и поехали.

На взлётном поле никто не расходился. «Скорая» привезла «Витамина». Огромный синяк на заднице и бедрах – вот и все последствия. Привезли «Муху». Он встал рядом с «Витамином», счастливый и вонючий. Подошёл Командующий и, глядя на них, заулыбался, и сказал:

– Вас хоть сейчас в тыл врага на задание. Всех распугаете. Один – своим синяком, другой – запахом навоза. Идите на поле. Там ваш взвод летающие сапоги ищет.

Да пару седых волос ему эти ребята стоили.

Зато двумя десантниками в России стало больше.

Нелюбимый продукт

Алексей всегда зубы лечил в платной стоматологии у личного врача, очень милой женщины. И на вопросы: «Как дела?» всегда отвечал: «Хорошо». Проблема с зубами решалась или платным личным стоматологом или сама собой. Два коренных зуба у Алексея выпали сами собой без боли и проблем. Даже сам дивился. Просто во время еды выплюнул их изо рта. Вот и весь процесс. Жил Алексей спокойно. Проблема была одна – лишний вес. Весил Алексей за сто тридцать килограммов. Много раз пробовал голодать, садился на различные диеты, не ел хлеба, сахара. Однако ничто не помогало избавиться от лишнего веса.

Однажды, в очередной раз, начал разрушаться третий по счёту коренной зуб. На этот раз несколько иначе. Почему-то зуб сломался по горизонтали, и верхняя часть слетела, оставив острые края. Спокойно убрав слетевшую половинку, Алексей почувствовал, что оставшиеся острые края зуба неприятно режут язык при разговоре и во время еды. Появилась проблема. Два любимых его занятия, поговорить и поесть, стали болезненны. Проблема усугубилась тем, что его личный стоматолог на три недели уехала в отпуск за границу и даже по сотовой связи была недоступна.

– Ничего, – сказала тёща. – Три дня пожуешь, и края зуба сотрутся.

Алексей терпел, жевал, но края не стирались, а изрезанный язык болел всё сильнее. И жвачкой залеплял края, и марлевый бинт накладывал, который чуть не проглотил, ничто не помогало. Самое страшное в этой ситуации то, что невозможно ничего есть. Даже пить больно. Любой глоток вызывал движение языка и соответственно боль. Перебрав все виды пищи для употребления, Алексей понял, что может, есть безболезненно только мороженое. Клал кусочек на язык, и оно медленно таяло и плавно стекало внутрь.

– Иди в обычную районную поликлинику. Ска-жи, чтобы края зуба подточили, и жди своего любимого врача из отпуска. Ведь сам зуб-то не болит, подточишь и живи спокойно, – всё советовала тёща.

– А что, пойду и схожу. Дел-то на копейку – подточили зубик за минутку, и свободен, – с показной бодростью ответил Алексей.

На следующий день, с утра, с паспортом и надеждой на счастливое будущее Алексей поехал в районную стоматологическую поликлинику. Приняли его как родного. Как будто всю жизнь ждали. Завели карту. Поставили на электронное СМС обслуживание. Посочувствовали его проблеме и направили к дежурному врачу-стоматологу. Алексея удивило, что ко всем врачам стояли длинные очереди, а к дежурному никого. Он спросил окружающих:

– Почему так?

– Сегодня дежурит Леночка, молодой врач, только что после института. Понятно? – поучительно пояснила тетенька с соседней лавочки.

– Ну, понятно, что молодая, понятно, что после института. А почему очереди нет?

– Идите и всё узнаете, вы сегодня у неё первый, – и в толпе загадочно заулыбались. – Да, забыла Вам сказать, у неё в кабинете молодой человек.

Не бойтесь его. Это анестезиолог. Они работают в паре. Тоже только институт закончил.

Улыбка народа с примесью печали стала ещё шире.

Из кабинета вышла красивая девушка и воркующим голосом произнесла:

– Есть кто к дежурному врачу?

– Я к дежурному, – сказал Алексей, – мне только края зуба подточить. И смело шагнул в кабинет. Прекрасно оборудованный кабинет, добрые молодые врачи.

– Садитесь. Ножки сюда, ручки сюда. Ротик откроем. Зубки покажем. Зубик ваш лечить будем. Укольчик сделаем и залечим. Он ещё на вас поработает, – ворковала Лена. Алексей как в детство попал. Не врач, а сама доброта.

– Не смею Вас утруждать, может просто края подточим, он ведь не болит. А вторая половина зуба через неделю сама выпадет, – слабо возразил Алексей.

– Нет-нет, что Вы, будем спасать зуб. Вот уже и анестезиолог всё приготовил. Серафим, Вы готовы? – обратилась она в направлении двери соседнего кабинета.

Из кабинета раздался нежный голос Серафима:

– Укол будем бесплатный делать нашим шприцом и новокаином или за пятьсот рублей немецким шприцом и французским обезболивающим?

– Отечественным, пожалуйста, – уверенно крикнул в дверь Алексей, решивший идти до конца по тернистому пути получения услуг бесплатной медицины.

Через минуту появился плечистый анестезиолог. В руках он держал шприц, величиной с насос для велосипеда, из него торчала игла, толщиной с палец. Внутри колыхались волны новокаина. Всё это было засунуто в рот. Челюсть была прижата мощным локтем. Половина новокаина была вколота в десну, а половина – зачем-то в язык. Пломбу поставили за минуту. Немного посверлили. Мышьяка накидали и залепили. Сказали: «Придите через неделю для постановки основной пломбы».

– А зачем укол в язык сделали? – с болью в голосе промычал Алексей.

– Чтобы Вы кушать через два часа смогли. Пломба уже затвердеет, а наркоз ещё не отойдёт, вот и поедите спокойно, не ощущая боли в языке, – проворковала добрая Лена.

– Добрейшая вы наша. Я Вам через неделю конфет принесу, – заговорил Алексей, еле передвигая накаченным новокаином языком.

– Конфет мне не надо. Я их не ем. Да и меня не будет, я уезжаю завтра в отпуск. Вас примет другой врач.