Английский брат

Лейла привыкла проводить время с забавным иностранцем. Даже, если не было работы, приезжала к нему просто посидеть вместе, попить чаю и поговорить. Иногда она брала на перевод статьи с английского и в случае затруднений тоже немедля обращалась за помощью к боссу, зная, что тот никогда не откажет и разъяснит темное место.

Девушка уже знала, что Джеймс был женат в Англии, у него растет сын Мартин, оставшийся жить с матерью Стеллой в Ливерпуле. Он не распространялся много по поводу бывшей семьи, и сама Лейла тоже не затрагивала щепетильную тему.

А в родной стране дела шли не ахти. Советский рубль почил в бозе, появился тенге, слово, давшее название «деньги», что грело душу, но карман не укрепляло. Тенге быстро обвалился на валютной бирже, и началась великая эпоха челноков, символом которой стали огромные клетчатые сумки, сделанные из прочнейшего материала китайскими умельцами. В них перевозилось все, начиная от пуховиков ужасающего качества и кончая турецкими кожаными куртками, украшающими нуворишей и их детей.

В то время Джеймс неожиданно сделал предложение обаятельной переводчице, и та не смогла ему отказать. Нельзя было сказать, что вокруг нее не вертелось других кандидатов на совместные узы Гименея, но что-то щелкнуло в девичьем мозгу, и она согласилась, несмотря на сопротивление родителей и многочисленных родственников. Особенно переживала мама, воспитанная в патриархальном духе. Мысль, что родная кровинушка выйдет замуж за непонятного иностранца ранее не могла даже прийти ей в голову. Но случилось то, что случилось. Свадьбу сыграли скромную: просто пригласили пару близких родственников и друзей в небольшое кафе, бывшее в прежнее время рабочей столовой, и на этом торжественная часть завершилась.

Через год на свет появился мальчик, и Лейла дала ему имя Руслан. Джеймс не возражал и полюбил своего сына, стараясь научить его тому, что знал сам. Будучи фанатом «Beatles», приучил и Руслана слушать великолепную четверку, так что уже к десяти годам тот знал наизусть весь их репертуар. В летнее время его часто отправляли к бабушке, где он общался только на казахском языке, а в школу ходил русскую. Таким образом получилось так, что Руслан отлично выучил все три языка, что ему очень пригождалось в жизни. Учеба мальчику давалась легко, в равной степени он быстро решал и математические задачи, а также писал эссе на трех языках. К тестированию после окончания школы он практически не готовился, но тем не менее набрал полный балл за вычетом двух-трех ошибок и получил Алтын Белгі – золотую медаль выпускника.

Затем была учеба в Бэйлорском университете в американском штате Техас, где Руслан научился южному говору, но так и не привык к тамошней жаре. К этому времени родители уже переехали в Астану, где Джеймс Дарен планировал продолжить свой бизнес.

Здесь же Лейла нашла отдохновение в одной из столичных баптистских сект, что категорически не одобрял Джеймс. Его родители принадлежали к англиканской церкви, но сам он называл себя агностиком и религиозным себя вовсе не считал.

– Чем я хуже религиозных фанатиков? – рассуждал Джеймс в разговоре с Русланом. – Я отношусь с добротой к людям, участвую в благотворительных делах. Зачем мне церковь? Эти святоши, вымогающие у твоей матери десятину, а то и больше, отстраивают себе шикарные дома, жируют, а вместо этого, как это по-русски, вешают лапшу прихожанам.

Джеймс неплохо научился говорить по-русски, мог объясниться и по-казахски, что эффектно действовало на переговорах и помогало при заключении сделок. Какому казаху не понравится, когда ему, улыбаясь, говорят: «Көп сөз боқ сөз»4 или же «Ақпаса, су бұзылады5», после чего длительные процедуры обсуждений превращаются в веселое обсуждение, заканчивающееся, как правило, подписанием взаимовыгодных контрактов.

Лейла, продолжавшая преподавать английский язык в экономическом колледже, похоже, перестала находить понимание в родной семье. Как бы ни был хорош Джеймс, он большую часть времени посвящал бизнесу, Руслан находился на учебе в Америке, вот и почувствовала женщина себя всеми оставленной.

Однажды на улице к ней подошла хорошо одетая молодая женщина с каким-то буквально светящимся лицом и сказала следующее:

– Дорогая моя, вы страдаете, я вижу в ваших глазах печаль и горечь.

Лейла опустила глаза. Слова незнакомки попали на хорошо подготовленную почву. Более того, странным оказалось то, что у нее весь день болела грудь в области сердца. Удивительным делом эта боль рассеялась, как туман, после первых же слов странной женщины. Она назвала себя Марией, не произнесла больше ни слова, просто протянула бумажку с адресом и сказала прийти к ним в ближайшую субботу.

С тех пор и началась сектантская эпопея Лейлы с молитвами и песнопениями.

Вот и сейчас Джеймс пенял жене за очередные финансовые впрыскивания в прожорливое тело секты.

– Пойми, эти святоши обманывают тебя, почитай в Интернете, чем обычно кончают их адепты! Лучше бы ты эту десятину отдала в какой-нибудь фонд милосердия! – услышал с порога Руслан гневный голос отца.

– Десятина – совсем другое, Джеймс, – робко отвечала мать.

Как презирал Руслан в ней это пассивное начало, порой проступавшее и в нем самом. Мать часто говорила им обоим, что когда она жертвует деньги Богу, то тот возвращает их сторицей.

– Хватит тупить, Лейла, – раздражался отец. – Лучше бы за сыном присмотрела.

– Ты же сам его не захотел брать к себе на работу! – выходила из себя и мать.

Руслан шумно хлопнул дверью, давая понять, что их единственное дитя уже дома и слышит все их пустопорожние разговоры.

– Отец, я уже взрослый человек, – поневоле заражаясь бациллами родительского спора, резко вступил в полемику Руслан. – Мне уже двадцать три, в Америке я уже два года мог бы алкоголь покупать.

– А здесь в этом возрасте уже пить заканчивают, – ядовито заметил Джеймс, демонстрируя отличное знание местного фольклора.

– Вот именно! – буркнул сын, отправляясь на второй этаж в свою комнату.

Мать позвала его к столу, но Руслан, на ходу надевая куртку, ответил, что поужинает с друзьями, а вернется поздно.

Отец крикнул ему вслед, что сегодня вечером к ним приедет гость, так что это будет для всех небольшим сюрпризом.

Раздосадованный очередной словесной потасовкой, в которую он так не хотел вступать, Руслан громко выругался вслух:

– Fucking home! Fucking guests!6

Сев за руль, Руслан слегка успокоился. Двигаться на нервах в напряженном городском трафике тот еще риск. Он включил канал с классической музыкой, поскольку слышал, что это помогает при управлении не делать излишне резких маневров и кульбитов, а, напротив, настраивает водителя на умиротворенную волну.

Помогла или нет прослушанная девятая симфония Генделя, Руслан так и не понял, но тем не менее благополучно доехал до модного в последнее время бара «Вижн». Его популярность имела, как обычно, и негативную сторону: мест для парковки не нашлось, посему он проехал метров сто вдоль дороги, пока, наконец, не вклинился в достаточный для его громоздкой машины просвет.

Пикнув ключом, молодой человек заспешил к развлекательному заведению, откуда доносились крики хмельного веселья разгулявшейся молодежи. Свежий вечерний воздух для Руслана резко сменился теплой атмосферой, где бал правит алкоголь, ароматный кальян и извечный для людей поиск расслабления и наслаждений.

Он знал, что друзья уже сидят на втором этаже, где располагались столики на шесть человек, именно столько должно их было собраться.

Альбина приехала с чуть смущающейся, а потому излишне развязной красавицей Настей. Нуржас, уже захмелевший от пива, стоящего перед ним в высоком бокале с запотевшими стенками, обнимал за плечи элегантную Миру, периодически сбрасывающую нахальную руку. Борис, по всей видимости, скучал и копошился в айфоне. Молодые люди встретили приближение друга криками радости и одобрения. Очередной день с его служебными проблемами, тупыми клиентами, неудачными транзакциями, не сработавшими, как задумывалось, алгоритмами сошел на нет, а теперь можно и повеселиться.

Настя водила машину «Рав4», что уже послужило поводом для шуток юношей. Уютный компактный автомобиль в народе давно прозвали токал-джипом, так что девушка, привыкшая к такого рода подколам, терпеливо их сносила и в этот раз. В честь знакомства с компанией Настя не побоялась пригубить и пива, заявив, что поедет медленно и ничего с ней не случится. Такое заявление восхитило Нуржаса, тут же поднявшего очередной тост за смелых и прекрасных дам. Даже Борис и тот, наконец, оторвался от своих гаджетов и внимательно глянул на воинственную водительницу.

– Пей, пей, Настенька, – возбужденно кричал Нуржас, – замуж выйдешь, не до того будет! Муж уже не позволит по кабакам да барам шататься.

– Это смотря какой муж! – не согласилась та. – Мой будет делать то, что я захочу. А нет, тогда до свидания.

Глядя на мрачного Руслана и унылого Бориса, Нуржас решил поднять настроение девушек:

– Короче, ситуация! Посреди степи на дороге стоит «Мерс SLK», кабриолет последней модели. Капот поднят. Возле него в темных очках, платке ходит такая гламурная казашка. В руках «Верту», пытается куда-то дозвониться, но сигнала нет… Тут на горизонте появляется одинокий всадник. Девушка замечает его и начинает махать рукой и звать его:

– Джигит! Джигит! Помоги мне, джигит!

Парень на коне приближается, окидывает взглядом картину и молча проезжает мимо. Девушка кричит ему вслед:

– Куда ж ты, джигит? Неужели не поможешь мне?

Парень едет дальше и под нос себе бурчит:

– Ага, блин, как в степи, так джигит, а как в городе, так мамбет.

Разгоряченных алкоголем, да и тех, кто даже если не пил, но поневоле вошел в общий для компании градус, много не надо, чтобы рассмешить.

Темы разговоров менялись, как стеклышки калейдоскопа в руках у любопытного малыша.

На поверхность беседы, как пузырек из воды, всплыл вопрос женитьбы и замужества.

– Я считаю, что самое лучшее – гражданский брак, – уверенно начала Настя, найдя взглядом глаза Бориса, принявшегося за шашлык и отключившегося наконец от группы в «Вотсапе», где один из товарищей не давал скучать, присылая одно за другим фривольные видео.

– Обоснуй, – заявил Нуржас, размахивая вилкой с нанизанным на ней скользким белым грибом, вокруг которого трепыхалось белое колечко репчатого лука.

– Да запросто, – выпалила девушка. – Представь, ты вышла замуж, белое свадебное платье, чудовищные расходы на ресторан, тамаду, разные подарки и приданое. И что? Пожила с ним пару месяцев, и понимаешь, что с этим человеком у вас нет абсолютно ничего общего! Как тогда быть? Нет, уж лучше все продумать, проверить, обкататься, а потом, в случае успеха, оформляй, пожалуйста, отношения.

– Убедительно, – поддержал точку зрения Борис, – золотая вы, оказывается, девушка…

– Да, – согласился внезапно притихший Нуржас, – да ведь только невинность уже не вернешь.

– Ну да, – взвился Руслан, до этого молчащий, – ты в этом деле дока, хорошо преуспел.

– Не понял, – встрепенулся товарищ. – Ты что, Рус, недоволен чем-то? Какая муха тебя укусила?

Практически никто не знал о похождениях ораклиста в южной столице, поэтому Нуржас страшно боялся, что его репутации нанесут удар, и от ближайшего друга он не ожидал такого подвоха.

Руслан не стал распространяться на больную для товарища тему. Волна возбуждения и гнева, возникшая в нем после разговора с родителями, плавно сошла на нет. Он встал и сообщил друзьям, что к нему прибывает гость, а посему надо отлучиться. Поймав недоуменный взгляд Альбины, Руслан поспешил добавить, что, возможно, еще вернется. Все будет зависеть от обстоятельств.

Ребята проводили его веселыми шуточками, и Руслан быстро спустился вниз, открыл тяжелую дверь и с наслаждением вдохнул свежий воздух.

Глянул вверх, надеясь найти знакомые созвездия, но куда там: в мощном освещении фонарей и окон многоэтажек само небо потерялось где-то в высших сферах. Юноша подумал, что бесследно для психики горожан не проходит такая слабая связь с природой, теряется чувство причастности, взрастает некий особый тип, который трудно даже назвать «Гомо Сапиенсом», скорее это «Гомо Ситикус».

Садясь в джип, Руслан добавил про себя, а еще «Гомо Автоматикус».

Вокруг него двигались и другие «Гомо Автоматикусы», спеша по своим делам, кто домой, кто на работу, а кто – в ресторан, бар или караоке.

Руслан догадывался, что за гостя ожидал сегодня его отец. В этот вечер из Ливерпуля прибывал сын Джеймса Дарена от первого брака Мартин. Отец собирался лично поехать в аэропорт встречать, зная, что у остальной части его маленькой семьи отношение к британцу более, чем сдержанное. Во-первых, сам отец семейства виноват в том, что совместная дружба не заладилась, поскольку резко порвал с первой женой, оставшейся в одиночку воспитывать сына. Джеймс виделся с первенцем редко, навещал его от случая к случаю во время командировок на берега Туманного Альбиона. Тот же постоянно искал своего отца, наконец, списался с ним, и после долгих переговоров по телефону, скайпу, электронной почте и прочим удобным приспособлениям для облегчения коммуникаций, договорился о своем приезде в Астану. Во-вторых, Руслан лично не переваривал своего единокровного брата. Причиной тому давнишняя встреча в Англии, когда отец взял его с собой в Лондон, куда приехал и двадцатилетний Мартин. Руслану тогда было всего четырнадцать лет, и ему очень не понравился заносчивый англичанин. Теперь-то Руслан понимал, из-за чего тот так сердится. Кому понравится делить своего отца с совершенно посторонним человеком из далекой азиатской страны, отнявшем, грубо говоря, у него детство. Но что вышло, то вышло. С огромным чувством облегчения покидал Англию Руслан, несмотря на все тамошние красоты и достопримечательности в виде изысканного Букингемского дворца и стойкого Биг Бена.

И вот теперь Мартин снова здесь. Сколько ему сейчас? По подсчетам выходит двадцать девять лет. Помнится, он учился на врача. Вечный такой студент, но, может, в последнее время уже начал практиковать.

Руслан припарковал джип, и, чуть постояв на улице, нехотя поднялся по ступенькам в дом.

Из кухни слышался радостный голос отца, усталый – матери, и какой-то приглушенный, невнятный тенорок новоприбывшего родственника.

Мартин не изменился с тех пор. Такой же невысокий парень с рыжеватыми волосами, голубыми глазами и в очках с безнадежными диоптриями. За эти шесть лет успел нарастить брюшко. Впрочем, он отнюдь не был лишен определенного шарма.

Родители и Мартин уже поужинали, отведав фирменного блюда Джеймса – бухарского плова.

Мать предложила ему присаживаться к столу. Руслан решительно отказался. Затея отца собрать членов семьи за одним дастарханом выглядела сейчас отвратительным фарсом и какой-то провокацией. Никогда он не сойдется с этим парнем.

Он развернулся и двинулся в сторону выхода.

– Эй, парень, куда ты? – прозвучал мягкий голос отца.

– Я там у ребят ненадолго отпросился, мол, брат приедет, сказал, что вернусь, – нехотя буркнул в ответ Руслан.

Джеймс явно размяк от встречи с Мартином, перед ним стояла бутылка шотландского виски, которую он пил, похоже, один.

– Слушай, сын, возьми с собой тогда и брата. Пусть развеется, познакомится с твоими друзьями.

– Да он устал с дороги, папа. Пусть отдохнет, нагуляется еще, – пробовал было отказаться Руслан, но Джеймс был настойчив.

– Какие его годы! Отоспится еще. Как говорил Чехов, самое лучшее в мире – это роскошь человеческого общения, так или нет?

Руслан знал, что отец не отстанет. За внешней мягкостью Джеймса скрывался жесткий характер предпринимателя, умеющего добиваться целей во всем: как в бизнесе, так и в семье. Впрочем, за исключением одного пункта, – горько подумал юноша, – мать никак не может отвадить от этих долбанных сектантов…

– Ok, Martin, let’s go7.

– Я готов, – неожиданно по-русски ответил тот. Видно, ради поездки в Азию, он даже выучил язык.

– Дайынсың ба?8 – оживился Руслан, но этих слов англичанин уже не понял и поднял брови домиком.

Джеймс засмеялся.

– Are you ready, son? It is in Kazakh.9

– Дайте время, выучу и казахский, – улыбнулся дипломатический брат. – Там в Англии русских много, а казахов не так.

И обращаясь к Руслану, спросил:

– Поможешь?

Тот ничего не ответил, только махнул рукой: иди, мол, за мной.

Возле ресторана все свободные места оказались, конечно, забиты, поэтому, оставив машину на обочине, он знаком велел Мартину двигаться за ним. Друзей за столиком они не нашли, однако, причина этого была ясна и прозрачна. Громко гремела шальная музыка, и, наверняка, все они бросились в самую гущу весело и бурно движущейся толпы.

Некий Жандос заказал в честь дня рождения своей девушки Маржан хит последнего времени Мария-Магдалена и теперь в шумном кругу празднующих двадцатилетний юбилей юной красавицы радостно плясали, напевая:

– Маржаным-Магдалена, о-хо-хо! Талайдың арманы едің, о-хо-хо!

Под эту музыку плясал весь зал, а где-то ближе к круглой сцене, где находился сам ди-джей, они нашли пятерку друзей.

Руслан решил пока не представлять своего брата, из-за шума все равно ничего не было слышно. Так что он вяло присоединился к общему веселью. Мартин же почувствовал себя в своей стихии: словно в разгульном ливерпульском кабачке в окружении напившихся эля англичан, ошибочно считающихся чопорными.

Британец ловко подобрался к Альбине и начал виться вокруг нее, неуклюже изгибаясь грузным телом, затем взял ее за руку и, встав на одно колено, заставил кружиться уже вокруг себя. Руслану не слишком понравился такой разворот застенчивого, на первый только взгляд, гостя, однако ему показалось негостеприимным одернуть зловредного братца.

Воздух пропитали запахи женских и мужских духов, пахло здоровыми молодыми телами, сексуальная энергия словно царила над всем этим залом. Не зря Бернард Шоу заметил как-то: «Танец – вертикальное выражение горизонтальных желаний».

Наконец, песенная Мария Магдалена перестала каяться, и шумная группа друзей поторопилась за свой столик промочить сухие горла. Тут же Руслан и представил своего британского брата.

Появление чистокровного англичанина внесло ароматную перчинку в атмосферу ужина. Каждый старался продемонстрировать свои познания в английском. У всех, кроме Нуржаса и Насти, получалось вовсе неплохо. Нуржас в совершенстве знал только технический английский, а Насте мешал неистребимый, похоже, акцент. Впрочем, Мартин предпочитал говорить по-русски, стараясь использовать каждую возможность для своей практики.

– Вот скажи мне, Мартин, – обратилась к англичанину Настя, – у вас в Англии едят, например, чеснок?

– Garlic? Вообще я стараюсь меньше употреблять, а то нехорошо пахнет от него. А так – да, по-моему, едят, если только немного, в салатах там или еще где.

– Так вот, – продолжала девушка. – У меня подружка на новой работе совершенно не выносит запах чеснока. Представляете? – она торжественным взглядом обвела всю компанию, находившуюся уже в таком градусе, что любая тема казалась ей лишь предлогом для бурного смеха.

Нуржас тут же пустился в рассуждения, что некоторые блюда без чеснока абсолютно нельзя приготовить, тот же плов, например.

Настя подняла руку, призывая его заткнуться и дать ей возможность закончить маленький спич.

– Так вот, хочу рассказать, как маленькая прихоть или не знаю, как сказать, отвращение к чесноку может разрушить личную жизнь. Ее парень, наподобие тебя, Нуржасик, жить не мог без чеснока. Он сам рассказывал, что в детстве начитался рассказов про лагеря, где заключенные спасались только луком и чесноком от цинги. Возможно, это так впечатлило его, что он постепенно пристрастился к нему, словно к наркотику. Обязательно раз в день должен заглотнуть целиком зубчик, а то и два, ядреного овоща. Ну и потом без зазрения совести шел на свидание к моей подружке. Первый раз она промолчала, поскольку парень больно симпатичным ей показался, второй раз пыталась сделать какие-то намеки… Бесполезно! На третий раз, когда он пришел под чесночным перегаром, она не выдержала и закричала: «Как ты можешь! От тебя же воняет! Воняет!» Парень обиделся и больше с ней не встречался.

Борис с интересом выслушавший душещипательную историю, поинтересовался:

– Ну а что с девушкой потом случилось?

Настя улыбнулась:

– Все нормально, нашла человека, как она, ненавидящего и лук, и чеснок, сейчас живут не нарадуются…

– И от цинги лечатся, – съязвил Нуржас, но на него никто не обратил внимания.

– Господа, – встал из-за стола Мартин, – предлагаю этот тост за всех прекрасных дам, находящихся за нашим столом!

– Ура! – воскликнула Альбина. – Мартин, да ты настоящий джентльмен!

– Нет-нет, – засмеялся тот. – Я простой парень, а вот Руслан, мой любимый брат, он да. Я безумно рад, что у него есть такая прекрасная девушка, как вы, Альбина.

Руслан криво улыбнулся и слегка пригубил пиво губами.

Первой заторопилась домой Настя. Она вытащила из сумочки ключи от машины и нажала кнопку, но сигнал не прошел. Встала из-за стола и вопросительно глянула на Альбину.

– Ты еще останешься?

Та вместо ответа глянула на Руслана.

– Я подвезу тебя, Альбина.

Внезапно выяснилось, что Борис без машины и явно не против, чтобы Настя подвезла его до «Самала».

Нуржас с Мирой отправились домой своим маршрутом, так что за столом остались два брата и Альбина.

Официантка унесла счет с щедрыми чаевыми, и троица отправилась на выход, оставляя за собой шумную толпу отдыхающей молодежи.

Вечер закончился совершенно не так, как хотелось бы Альбине. Часть плана, касающаяся знакомства Бориса с Настей, удалась на ура, а вот остальное еще ждало своего часа. Братья подвезли ее до ЖК «Парижский квартал», где та жила в своей квартире, а Руслан с Мартином отправились домой.

Глава 2

Офис компании «Moon-Ай» занимал третий и четвертый этажи гостиницы «Мильтон» на проспекте Туран. Здание, выполненное в черных тонах, привлекало взоры прохожих и проезжих скульптурной композицией вереницы трудолюбивых муравьев, устремившихся к некой цели по тропинке, ведущей от подножья до крыши.

Метрдотель распахнул перед отцом и сыном тяжеловесные высокие двери, и они подошли к лифту. Холл гостиницы пустовал в этот ранний час, да и вообще изобилие отелей в столице плохо влияло на бюджет элитного заведения, державшегося на плаву за счет сдачи в аренду целых этажей. Сотрудники же компании приходили на работу к девяти часам.

Джеймс Дарен и Канат Ержанович Аккожин образовывали странный, но крайне эффективный симбиоз. Их парному дуэту удавалось обходить внутренние казахстанские препоны благодаря Канату, зато в зарубежных делах пальма первенства принадлежала уже исключительно Джеймсу.

На заре своего бизнеса в Казахстане Джеймс перепробовал множество отраслей и дел. Сначала просто занимался продажей компьютеров в девяностые годы, когда развалилась неповоротливая советская империя, обсчитывающая свои громоздкие планы и бухгалтерские счета на громоздких «БЭСМ-6» и «ЕС-1020». Затем пришло время персональных компьютеров, занимающих маленькую часть письменного стола в отличие от объемных агрегатов. На слуху у всех мелькали названия «ХТ-286», «ХТ- 386», потом появились «Пентиумы» и прочие технические новинки западного мира. Джеймс мгновенно усвоил вброшенные на рынок юрким и худым тогда еще Биллом Гейтсом программные продукты, научившись работе в «Windows 3.1», затем в «Windows 95», стараясь угнаться за энергичным миллиардером. Операционные системы начали сменять одна другую чаще, чем перчатки модная дама, но к этому времени Джеймс Дарен уже бросил интеллектуальный бизнес и перешел к более земным делам. Наступила кратковременная, но достаточно длинная для деловых людей эпоха дорогой нефти, и большинство денег, крутящихся на казахстанском рынке, мгновенно хлынуло на запад страны, туда, где добывали черное золото. Впрочем, руководство главной национальной компании предпочитало управлять делами из комфортной Астаны, где занимался бизнесом и сам Дарен. Он основал нефтяную фирму, назвав ее броско «Moon-Ай». Название нравилось ему из-за игры слов. «Moon» по-английски и «Ай» по-казахски означают Луну. Вместе же они дают другое казахское слово «мұнай», то есть нефть. Интернациональное название фирмы, действительно, пришлось по душе партнерам и коллегам по бизнесу.

В то время он и познакомился с Канатом Аккожиным, уроженцем Атырау, места, где в стране начали добывать первую нефть уже более сотни лет тому назад. Регион славится нефтяными династиями, к одной из которых принадлежал и сам Канат, поначалу не пошедший по стопам родителей, а закончивший юридический институт. Однако внезапно для нефтянки наступили благодатные времена, и Аккожин начал применять свой диплом в этой сфере. Он немного проработал в «КазМунайГазе», но, не удовлетворяясь стабильным окладом, перешел на вольные хлеба. Ему претила перспектива работать под чьим-то надзором. Временные рамки с девяти до семи, а иногда и больше бесили его. Впрочем, когда Канат стал работать сам на себя, он посвящал работе не меньше времени, но зато согревала мысль, что работает не на дядю, а на семью.