Идеальный мерзавец

Марк прикладывается к бутылке куда чаще, чем я. Судя по всему, благородный рыцарь решил не дать мне вылакать бутылку в одиночестве. Теперь мы будем пьяны вдвоем.

***

– Марк?

– Вера? – не остается в долгу он.

– Передай бутылку. Она вообще-то моя.

Мы сидим на полу, в каком-то углу аэропорта Ларнаки, а за окном начинает светать.

– Да тут вообще остался последний глоток, – Марк трясет бутылкой.

– Хренассе ты пьешь!

Он откидывается на спину и смеется.

– Как ты заговорила! Можем, теперь наконец-то поговорить нормально?

Допиваю «XU-XU». Жаль, взяла всего одну бутылку. Те девчушки знали, что делали, когда полную тележку набрали.

– Короче, Марк…

– Я легко выдерживаю длинные дистанции, Вера. Не надо короче.

Смотрю на него. Мерзавец опять улыбается.

– Ты сейчас о чем думаешь? – спрашивает через хохот.

– Думаю, что ты врешь.

– Это еще почему?! – возмущается.

– Перепихон в туалете нельзя назвать длинной дистанцией. Очень даже быстро всё закончилось.

– Ничего ты не понимаешь, Вера, – отмахивается Марк.

– Объясни.

– Что тебе объяснить? Как заниматься сексом в общественных местах?

Фыркаю.

– Тоже мне наука.

– Еще какая. Но, Вера, лучше ты объясни, почему мы до сих пор сидим в аэропорту?

– Потому что мне некуда идти, – просто отвечаю. – У меня билеты до Кипра и обратно, а жилье я так и не забронировала.

– И это все?

Вздохнула. И снова ответила честно:

– Еще я никогда не занималась сексом в общественных местах.

Снова смеется.

– Ну, этому быстро учатся.

– Нет, короткие дистанции не по мне.

– Я ведь уже говорил, что хорошо выдерживаю и долгие дистанции.

– Еще скажи, что у тебя член ого-го.

Марк закрывает лицо руками.

– Вера, ты, возможно, будешь удивлена… – хохочет он.

– Ладно, сделаю вид, что поверила.

– Не обязательно делать вид.

Еще минуту назад он сидел рядом, теперь почему-то оказался прямо передо мной.

– Вера, ты замужем?

– Нет.

И это честный ответ. После «XU-XU» я не способна лгать. Но Марк допрос не продолжает, хотя мне есть, что рассказать.

– А ты только это спрашиваешь у женщин, с которыми собираешься переспать?

– А мы собираемся переспать? – удивляется Марк.

– С тобой та девица в туалете не кроссворды решала.

Протягивает мне руку.

– Пошли, Вера. В таком состоянии я тебя тут не оставлю.

А я даже не пьяна так сильно, как могла бы. Или кажется? В чем я точно уверена, так это в том, что мне стало легче. И кажется, я готова впустить в жизнь немного приключений.

– И куда ты меня тащишь? – спрашиваю строго.

– К себе. Тебе ведь негде остановиться сегодня. Завтра выспишься и пойдешь искать собственное жилье. Если захочешь, – добавил тихо.

– Так, – останавливаюсь посреди аэропорта, но чтобы устоять, приходится держаться за Марка. – Давай расставим точки на «i».

– Давай, но, может, в такси?

– Нет, надо это сделать раньше, чем я окажусь в твоей власти.

Ткнула пальцем его в грудь. Ого. Каменная! Рельеф даже через ткань прощупывается.

– Вера?

– М-м-м? – поднимаю глаза. Опять он стоит слишком близко.

– Что ты хотела сказать до того, как начала меня лапать?

– Ах да. Что тебе не удастся затащить меня в свою постель, Марк.

– А я и не собирался.

Смотрю на него исподлобья и вздыхаю:

– Мог бы и солгать, Марк.

Марк снова смеется.

Марк

По дороге до Лимассола Вера сразу отключилась. Успел поймать ее раньше, чем она приложилась лбом о стекло.

Господи, какая наивная доверчивость. Напиться с незнакомым мужиком и сесть с ним в машину. В незнакомой стране, когда даже не знаешь языка!

Хорошо, что я не тот, кто пользуется невменяемым состоянием девушки.

Серьезно, и вы в это поверили?

Я именно такой, и мои демоны неистово хохочут над этой доверчивость и строят планы, но все же именно с Верой я так поступить не могу. Черт знает, почему. Во сне у нее такое умиротворенное выражение лица… Она наконец-то расслабилась. Губы приоткрыты, иногда она что-то шепчет, как будто ругается с кем-то.

Нет, не просто так она прилетела на Кипр. Я сам бегу и хорошо чувствую в ней родственную душу. Как пить дать, сбежала от какого-то олуха. Да только попала в пасть к волку.

Не обязательно отвечать честно на вопрос «Замужем ли ты?», как и кольцо носить тоже не обязательно. Но хочу ли я знать правду? Нет. Не хочу ничего о ней знать, хватает и того, что подобрал ее как бездомного котенка. И чувствую к ней что-то похожее. Не жалость, нет. Странное нелогичное чувство, несвойственное для меня.

Убираю темный локон с ее щеки, крепче обнимаю. Только ради того, чтобы она не вылетела в лобовое стекло, ничего другого. Одна-единственная встреча не способна перевернуть мой мир с ног на голову. Я могу проглотить эту невинную овечку, и меня даже не будет мучить совесть.

Греки-таксисты водят даже хуже арабов, но, боже упаси, сказать им об этом вслух. Мимо проскакивает серебристый седан, и таксист жмет на тормоза. Вера дергается, тело летит вперед. Я перехватываю ее в последний момент, прижимаю к себе, а она даже не просыпается! Можете себе представить? Могла умереть во сне в ДТП черти где и даже не проснулась бы.

Тянусь к ее ремню безопасности.

Незадача. Ремнем определенно нужно пользоваться сидя. Пытаюсь усадить Веру, но ее голова болтается то в одну, то в другую сторону.

Отсаживаюсь к левой дверце и укладываю Веру на сидение. Пытаюсь зафиксировать ее ремнем лежа. Не выходит. Алкоголь, отсутствие сна также действуют на меня, и я соображаю медленнее, чем мог бы. И это бесит.

Как и то, что я собираюсь сделать.

Но ведь так правда удобней. Укладываю голову Веры себе на колени, а рукой крепко обнимаю. Так, даже если я сам ненароком засну, она не скатится и не упадет между сидениями.

Медленно вожу большим пальцем по ее щеке, запускаю пальцы в темные волосы. Давно у меня никого не было с челкой… Убираю челку руками и смотрю на высокий белый лоб.

Да, с челкой ей лучше.

Пока расправляю волосы, вижу, как дрогнули веки. Ну же, Вера, разве ты не видишь, как мне скучно, если я даже разговариваю с твоей челкой? Просыпайся и поговори со мной.

Но Вера просто решила повернуться на другой бок.

И теперь губами она упирается мне в ширинку.

Пытаюсь отодвинуть ее лицо или отодвинуться самому, но она тянется ко мне и обнимает.

Пальцы у нее холодные.

Вместо того чтобы оттолкнуть ее, зачем-то прошу таксиста убавить кондиционер. Начинать отпуск с простуды не дело.

Укладываю ее голову себе на предплечье. Мой пах спасен, хотя и недоволен таким развитием событий. В штанах тесно, а лежащая на мне Вера все равно трется об эту часть моего тела грудью.

Пытаюсь сесть иначе. В итоге голова Веры оказывается еще выше, почти на моей груди.

И тогда она совершает первую, но не последнюю для этого дня ошибку.

Она целует меня в губы.

Ее поцелуй такой же нерешительный, как при игре в «Бутылочку», а губы нежные, как лепестки фиалки. Хрен его знает, когда это я так тесно познакомился с фиалками, но ассоциация такая сильная, что не отделаться.

На вкус ее губы как клубника, и это как раз предсказуемо. Она пьяна. И вдобавок ко всему спит. Не знаю, что ей сниться, но не хочу быть частью сна, а на утро стать еще и ошибкой.

А это совершенно точно ошибка. Даже краткого знакомства с Верой достаточно, чтобы понять, что на утро она не останется в восторге от пьяного, пусть и страстного секса с незнакомцем. Женщины вообще любят все усложнять, а нам мужчинам приходится мириться с этим или оставаться без секса, верно?

Я не отвечаю на ее поцелуй. Кто-то должен остаться в штанах, и похоже, эта моя миссия, раз уж я здесь единственный не настолько пьян и не грежу на ходу.

Впрочем, Вере все равно. Она терзает мои губы, проводит по ним языком и иногда царапает зубами. Ее поцелуи, как крылья бабочки, почти невесомы.

Вижу, как она сводит бедра вместе и немного их приподнимает, и я прекрасно знаю, что это значит. В тихом омуте, а, Вера?

Она вдруг распахивает глаза и глядит прямо на меня.

Неужели ты не спишь, Вера?

Ее темные глаза так близко, и чем дольше я смотрю, тем меньше во мне остается сил для сопротивления. Я лечу в омут в этих глаз. Вот я был, мог бороться против желания почувствовать ее, и вот меня не стало.

Сминаю ее губы, и она отвечает мне. Приподнимает бедра, и я знаю, чего она хочет. Дорога слишком долгая, чтобы ждать, пока мы окажемся на месте. Вера лежит боком, и даже в зеркале заднего вида не будет ничего видно. Уж я об этом позабочусь. А еще я буду осторожным.

– Могу тормознуть и взять себе кофе? – вдруг спрашивает таксист на греческом, не поворачивая головы. – Или вы торопитесь?

Вдали горит огнями круглосуточная заправка.

– Конечно, только оставьте машину в тихо месте, чтобы девушку не разбудить.

Таксист послушно паркуется подальше от шумных байкеров и, выйдя, направляется к магазину.

Немедля ни секунды, снова целую Веру, и она тихо стонет мне в рот. Очень тихо, почти на самой грани слышимости.

Расстегнув пуговицу, пробираюсь пальцами под ее джинсы и чувствую исходящий от нее жар. Веду по кружеву трусиков, и она немного раздвигает ноги. Совсем как в самолете. Да, детка, ты ведь именно об этом и мечтала с самого начала нашего знакомства. Ласкаю ее через кружево, которое становится все более влажным.

Ласкаю ее медленно, ее бедра вздрагивают, и она снова их сжимает, стоит коснуться пальцем чувствительных точек. Схожу с ума от жара ее тела. Вытаскиваю руку и облизываю палец. Едва уловимый вкус ее тела тут же приводит меня в полную боевую готовность.

Хочу коснуться ее по-настоящему.

Возвращаю руку под джинсы и на этот раз проникаю под кружево. От первого касания у меня перехватывает дыхание. От второго я целую ее еще сильнее, углубляя поцелуй.

Вера дрожит под моими руками от нетерпения. Ее тело просит о большем, но это значило бы остановиться посреди трасы и разложить ее прямо на капоте, наплевав на все. И если я не прекращу эту пытку, так все и закончится. И плевать мне на таксиста.

Моей нежной фиалке мало одного пальца. Она сама насаживается на мою руку так, что мне окончательно сносит крышу, и теперь это не она, а я глушу собственный громкий стон. Она примет меня, о да, пусть эта машину только довезет нас до пункта назначения, и тогда я войду в Веру по самые яйца, и она примет меня всего.

Вера близка, она все сильнее сжимает бедра, чтобы, наконец, кончить, но оргазм от нее ускользает. Мои движения слишком размерены, а палец – всего лишь палец.

Можно продолжить терзать ее до самого дома, но такое медленное поджаривание на грани может приносить даже физическую боль, если не удовлетворить желание вовремя, так что это не мой метод. Не с Верой точно.

Я с сожалением выхожу из нее и передвигаю руку выше. Я должен подарить ей освобождение сейчас, все равно нас ждет долгий марафон сразу после. В этом я уверен.

На смену медленным касаниям приходят быстрые. Вера выгибается в пояснице, вжимается губами мне в щеку. В ее теле рождается дрожь, она задерживает дыхание…

И кончает.

И пока сотрясается в оргазме, а я ловлю отголоски ее удовольствия, она четко произносит мне на ухо:

– Да, Юра-а-а…

***

Юра это не Марк. Марк это четыре буквы. А какой-то ублюдочный Юра – это три буквы, и пусть катится именно туда.

Максимально откинувшись назад, внимательно смотрю в лицо Веры. И понимаю, что она, черт возьми, спит. Она спала все это время, пока я уже мысленно оттрахал ее во все возможных позах. Спала!

Плохие новости, дружище Марк.

Не из-за тебя она так завелась. Это какой-то Юра постарался. Это именно он имел ее во сне, это для него она стонала и извивалась. А тебя, Марк, только что поимели.

Громко хлопая дверцей, в машину возвращается таксист. От него пахнет дымом сигарет и дешевым «нескафе».

– Ну что, готовы ехать дальше?

Я не готов. Я хочу развернуть такси обратно в аэропорт, оставить там эту женщину и пусть разбирается со своим разбитым сердцем самостоятельно, но тогда же, вздрогнув от резких звуков, Вера снова распахивает глаза.

Теперь уже по-настоящему.

Пока она моргает и пытается осмыслить происходящее: где мы и что происходит, я снова заворожен ее бездонными глазищами и мне хочется смотреть в эти глаза, пока я буду входить в нее. Именно я, а не какой-то там Юра!

– Знаете, подождите еще чуть-чуть, – вдруг говорю я таксисту. – Я бы тоже выпил кофе.

С виски. Треклятым греческим узо. Да с чем угодно, лишь бы в этом напитке был градус.

А еще мне надо вымыть руки. Мои руки теперь пахнут ею, а я не имею на это права. Пусть я все еще хочу облизать каждый палец, которым касался ее, но правильнее будет безжалостно вымыть руки и как можно скорее.

Прежде, чем Вера начинает возмущаться, что это я себе позволяю и почему она лежит у меня на руках, пересаживаю ее на сидение и выхожу из машины.

Ночной холод отрезвляет. Это днем на солнце еще жарко, но ночи напоминают о том, что зима уже близко, и из-за высокой влажности и отсутствия нормального отопления я не люблю зимовать на Кипре. Я пытался. И в такие моменты чувствовал себя одинокой белкой в зимнем опустевшем лесу, пока шатался по закрытым на зиму тавернам в поисках нормального кофе.

– Марк!

От ее окрика вздрагиваю, как от удара хлыстом. Вера все-таки помнит, как меня зовут.

И что я не Юра. Имя-то какое, никогда не нравилось. Видимо, не зря.

Не оборачиваюсь, но Вера быстро нагоняет меня у входа в магазин. Обнимает себя руками, дрожит.

Еще минуту назад ее также колотило в моих руках от оргазма. И тогда я мог ее обнимать. В глазищах смятение и шок, когда произносит:

– Марк, а где мы?

– На заправке, – говорю очевидное.

Вера выглядит помятой и сильно сбитой с толку, когда идет следом за мной в магазин, а мне впервые в жизни тошно из-за того, что так хочется язвить. Мне ее жаль. Хочется обнять, чтобы не мерзла, но если я сделаю так даже по-дружески, после сразу же зажму ее в каком-нибудь темном углу и уже совсем не по-дружески.

Поразительно, как меня задело существование какого-то там Юры в жизни Веры.

Ведь все мои невесты всегда изменяли своим без пяти мужьям. Я знал о том, что эти женихи существуют, иногда знал даже их имена, пока выслушивал о том, как у них все плохо в постели и это еще даже до свадьбы. Но меня никогда не называли чужим именем! Меня никогда не путали ни с кем другим!

Уязвленное самолюбие вопит о том, что нужно сделать так, чтобы Вера до хрипоты выкрикивала именно мое имя. Нужно сделать так, чтобы она вообще забыла о существовании других мужчин.

Но я слежу за ней, за тем, как она аккуратно перебирает в руках магнитики в форме Кипра, и вижу в ее глазах то, чего не видел ни у одной из своих невест. На меня никогда не смотрели так, как Вера смотрит даже на чертовы магниты. Похоть – да. Страсть или голод – тоже знакомо.

Вера с тоской перебирает сувениры. Думает, гадает, понравится ли Юре ламинированный магнит с картой острова или магнитик в форме осла1?

Осла ему привези, Вера, потому что твой Юра и есть настоящий осел, если отпустил тебя.

– Ваш кофе.

Вместе с бумажником в кармане пиджака нахожу визитку. На ней женское имя, которое мне ни о чем не говорит.

Черт возьми, это же рыжая «привет» оставила. Вот зачем приобняла на прощание. Верчу визитку в пальцах и чувствую себя вершителем судеб. Могу выбросить, и тогда рыжую ждет совсем другое будущее. А могу сделать так, чтобы измена в туалете не сошла ей с рук.

Не смотрю на Веру, но чувствую, что она рядом. И с этой наивной хорошей девочкой надо завязывать.

Прячу визитку в бумажник.

Мой удел – шлюхи.

Вера

Из вагона аэроэкспресса вместо того, чтобы устремиться к аэропорту, я замерла на перроне и обернулась на голос.

Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, ведь Юра пошел за мной! Не отпустил, не отвернулся в последний момент к экрану планшета, а побежал за мной.

Он наконец-то сделал выбор в мою пользу.

Осыпая мое лицо поцелуями, шептал о том, как ему повезло и что он согласен пожениться, если мне это так важно, что пусть он и отрицает институт брака, как устаревший ритуал, ради меня он пойдет на этот шаг. Все-таки шесть лет вместе, а он все еще без ума от меня.

Он втолкнул меня в пустой вагон поезда, и мы впервые целовались так, как, должно быть, не целовались даже в студенческие годы. Дыхание перехватило, а его язык такое вытворял у меня во рту, что голова шла кругом.

Поезд пришел в движение, и нам повезло: вагон так и остался пуст, и Юра тут же расстегнул мои джинсы и проник рукой под одежду. На ум пришли чьи-то слова, что к сексу в общественных местах легко привыкнуть, и почему-то закралась мысль, что Юра не смог бы сделать это, но трезвые мысли смела лавина возбуждения…

Юра любил меня так умело, так нежно и требовательно одновременно, как никогда раньше. Сосредоточился только на моих ощущениях, а не пытался подгонять, впервые только мое удовольствие для него имело значение.

Сидя у него на коленях, в пустом вагоне поезда, пока его пальцы хозяйничали у меня в трусиках, я кончила и выдохнула его имя.

И тогда же проснулась.

Первым кого, я увидела, был Марк.

Только в моем фальшивом сне Юра говорил о любви и о том, что согласен поступиться принципами и жениться на мне. В реальности Юра не стал останавливать меня и не побежал за мной. Только крикнул вслед, что я совершаю самую большую ошибку в своей жизни, если думаю, что смогу шантажировать его вот такими побегами. Неудивительно, что во сне подсознание подсунуло именно те слова, о которых я так мечтала последние шесть лет.

В реальности я снова была в одной машине с незнакомцем, на другом конце света, на острове, где мне обещали пляжи и теплое море, а пока было только жутко холодно и темно.

Очень болела голова после выпитого, и было стыдно за собственный сон, которому надо же было присниться рядом с этим Марком, который наяву легко вытворяет то, о чем я могу только фантазировать.

Я выбралась из такси следом за ним, потому что вдруг стало страшно, что этот греческий таксист сейчас даст по газам и уедет в какую-нибудь кипрскую глушь вместе со мной на заднем сидении. Киприот-водитель еще и перехватил мой взгляд в зеркале заднего вида и как-то странно улыбнулся, так что я спешно открыла дверцу и побежала следом за Марком.

Смотреть в глаза Марку было стыдно. Не знаю, стонала ли я во сне, трогала ли себя или его, не дай бог. Когда я пришла в себя и сбросила остатки сна, он уже вышел из машины.

Я, конечно, плохо знаю Марка, но насколько могу судить по тому, что видела, шутки о моих эротических снах стали бы темой номер один, а если он молчит, может быть, мне удалось избежать позора?

Сам Марк на меня тоже почти не смотрел. Так, мазнул взглядом. Оно и понятно, после той рыжей нетрудно представить какими были другие его женщины. Мне с ними не тягаться, да никто и не предлагает.

Чтобы хоть как-то занять себя, пока Марк пьет кофе, рассматриваю сувениры. Мне некому везти их. Коллегам с работы? Так ведь придется объяснять, как это мы вдруг полетели на Кипр и как прошел отдых. А я не знаю, каким он будет – вообще я собиралась проплакать всю неделю. Может быть, тем и займусь. Вот выставит меня Марк в городе, в который мы едем, и начну.

И не Юре ведь везти магнитик. Он никогда не привозил их из своих деловых поездок, а в наш единственный совместный отпуск обмолвился, что все эти сувениры бесполезные пылесборники.

Даже маме привезти не могу, успела написать ей, что еду к подруге на дачу и что там плохо со связью. А потом я ей – бац! – и вручу магнитик в форме Кипра. Ну да, ну да, случайно купила в электричке.

Меня все еще потряхивало от оргазма. Поразительно, какими реалистичными бывают сны.

Юра никогда так не вел себя со мной. Никогда не распускал руки в общественных местах и, по правде говоря, я вообще редко успевала кончить, хотя он старался, но… Все-таки шесть лет вместе, наверное, со временем тело перестает так бурно реагировать на знакомого мужчину, да?

Если бы я прожила шесть лет даже с тем же Марком, однажды я бы тоже начала считать ворон в постели во время секса, правда же?

Марк перехватил мой взгляд, потому что оказалось, что я так и смотрю на него через весь зал. Я тут же отвела глаза. Потом допил кофе и ушел в уборную. Будь на моем месте та рыжая из аэропорта, наверное, они ушли бы вместе. Хотя, блин, я вижу в нем какого-то помешанного на сексе маньяка… Может быть, он совсем не такой.

Вернувшись, он также молча прошел к выходу из магазина. Может быть, просто устал. А может быть, это я выгляжу так, что со мной ни флиртовать, ни говорить не хочется.

Тем не менее, он открыл для меня дверь машины и пропустил вперед. После сел сам и, пока таксист выруливал с парковки, по-видимому, объяснял, куда ехать дальше. Говорил он на греческом, довольно бегло и без заиканий, значит, хорошо знал язык.

Водитель косился на меня и по-прежнему странно улыбался в зеркале заднего вида. Черт возьми, хоть бы мы больше не останавливались и скорей приехали.

Закончив разговор, Марк откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза. Я видела, что он не спит, но никаких приличных тем для разговора придумать не могла. Нельзя же вот так спрашивать мужчину чисто из интереса, если бы я пошла с тобой, ты бы сделал это со мной в туалетной кабинке?

И самое главное, что потом делать с его ответом?

Марк

Никогда еще дорога до Лимассола не была такой тяжелой, как этой ночью.

Даже жидкое мыло с фальшивым запахом океана в туалете заправки не перебило запах на кончиках моих пальцах, от которого у меня стоял так, что аж больно. Пришлось снять пиджак и набросить на колени.

Еще и водитель с его разговорами о новобрачных… Понятное дело, хотел заработать, предлагал услуги фотографа, мол, у него брат его жены отлично снимает свадьбы. Решил, что мы с Верой приехали на Кипр, чтобы расписаться.

Сказал, мы отлично смотримся вместе, ха-ха. Так я ему и поверил.

Очень удивился, что мы не пара. После поцелуев, которые он видел и, несомненно, слышал, это действительно должно быть странно, но ведь так и есть.

Просто я видел сон наяву, который Вера видела во сне. Вот и все.

Не стал переводить Вере, о чем говорил с водителем, хотя это невежливо по отношению к ней, которая на греческом не говорит. Но я не могу ни о чем говорить с Верой. Единственный вопрос терзает мой мозг и заговори я с ней, это выглядело бы так:

– А кто такой Юра?

– Хочешь в туалет? Или может быть, к Юре?

– Тебе не холодно? А тогда попроси Юру тебя согреть. Кстати, кто это?

– Знаешь, что сказал только что водитель? КТО ТАКОЙ ЮРА, МАТЬ ТВОЮ?!

Поэтому я молчу. Так удается сохранить хоть какое-то лицо рядом с ней, женщиной, которой до сих пор пахнут мои пальцы.

Это безумие, но каждый раз, когда я подношу их к лицу, я чувствую этот запах. Я хочу слизать его с кожи, своей или ее, и представляю, какое у Веры будет лицо, если, как трехлетка, я начну сейчас облизывать перед ней руки.

Знаю мужчин, которые брезгают доставлять женщине удовольствием языком. Знаю женщин, которые никогда не делают минета. Несчастные люди, которые обделяют себя, мне же мало того, что было. Мало того, что ощутил пальцами. Я хочу развести ее ноги и увидеть, разглядеть, изучить, узнать, с какой стороны Вера чувствительнее, как она реагирует на укусы там, как…

Но… Юра.

Юра, интересно, целует ее там? А как он это делает – медленно, смакуя, или набрасывается на нее, как голодный пес?

Она кричит его имя до хрипоты во время секса? Какой длины у Юры член?

И почему, мать его, он не воспользовался мозгом, когда отпускал Веру черти куда?!

«Юра» мое персональное стоп-слово на сегодня. И пока я повторяю его, ощущения такие, как будто режу себя тупой бритвой.

К концу поездки Юра становится таким же осязаемым, как дверца под моим локтем. Он мне уже как близкий друг, я успел его о многом расспросить и что еще хуже, я даже представил его внешность. Конечно, и член ого-го, и плечи шире моих, и зарабатывает он до хрена, так что просто не может уехать из города, потому что за ним толпами ходят инвесторы, предлагая профинансировать его крутые старт-апы.

Юра молодец. Юра лучший.

И уж, конечно, у них с Верой все зашибись в постели: секс каждый день и никакого быта. Только лучшая еда из ресторанов и доставка свежих цветов каждое утро, которое, разумеется, начинается не с кофе, а с оргазмов.

Ненавижу тебя, Юра.

***

Пока расплачиваюсь с таксистом, Вера разглядывает оплетенные красными листьями декоративного плюща ограждения. Совершенно неправильно везти ее к себе, но на поиски жилья в шесть утра ни у кого из нас нет сил.