Меня зовут Изольда

Юлия Макарова

Меня зовут Изольда

Тетушке

…Ларец был довольно увесист, и многообещающе оттягивал руки. С крышкой, правда, пришлось немного повозиться. Замка на ней не было, но даже незамысловатая защелка от времени заклякла и не сразу поддалась. Но, наконец, повинуясь силе человеческих рук, и она уступила. Раздался сухой щелчок, и запыленная крышка ларца со скрежетом пошла вверх…

ПРОЛОГ

В просторном зале старинного замка довольно прохладно и сыро. Горящий камин не дает столько много тепла, чтобы разогнать царившую вокруг стылость, только находясь рядом с ним можно чувствовать себя достаточно комфортно.

Массивный стол из самых дорогих пород дерева, роскошный во всем своем великолепии, легко вместил вокруг себя несколько человек в богатых одеждах, носимых три века назад.

За столом в основном сидят мужчины, дам среди них только две. На столе возле каждого человека стоит по два больших кубка: в одном – вода, в другом – красное вино. Но, хотя все собравшиеся уже не один час сидят на своих местах, никто пока к кубкам так и не притронулся.

Во главе стола сидит крупный мужчина; по правую его руку – очень худая женщина, лица которой практически не видно за довольно плотной вуалью. Лишь острый подбородок поражает своей бледностью, словно под вуалью скрыто не живое лицо, а маска.

Каждый из собравшихся по одним им известной очередности что-то говорит. В высоких сводах зала голоса теряются, но за столом всем все прекрасно слышно. Так специально устроена акустическая система замка, ведь во все времена, как известно, стены имеют уши.

И вот начинает говорить одна из женщин, красивое смуглое лицо которой сильно напудрено. Что поделать – мода требует соблюдения определенных правил… Женщина делает неуловимое движение, и в ее руках появляется небольшой свиток. В тот же миг возле нее словно из воздуха материализуется слуга с подносом. Неслышно ступая, он передает сидящему во главе стола мужчине положенный на поднос свиток. Главенствующий долго рассматривает великолепно выполненный на бумаге рисунок. Дама продолжает свой рассказ. Голос женщины звучит немного резко, и до чуткого уха давно уже удалившегося слуги доносится несколько звуков, из которых он успевает разобрать похожее на выдох слово «Мон» и столь созвучное ему «Эон». На бесстрастное лицо слуги на мгновение набегает тревожная тень. Но он знает, что делать дальше. Столь тщательно скрываемая заседавшими в зале людьми информация скоро будет передана кому нужно…

* * *

День сегодня выдался какой-то странный.

Сначала у Зои Борисовой все вроде было как обычно: утром встала, позавтракала давно ставшей привычной овсянкой, заплела и уложила на затылке «в корзиночку» длиннющие светлые волосы. Потом натянула на себя трикотажный костюм, состоявший из пуловера и длинной юбки грязно-зеленого цвета, накинула поверх этого «богатства» черный пуховик, прихватила потрепанную временем сумку-торбу, и пошла на работу.

Библиотека, где без малого два десятка лет трудилась Зоя, находилась в получасе неспешной ходьбы от ее дома. И все годы она преодолевала это расстояние пешком. Сначала Зоя проделывала это просто потому, что ей нравилось ходить тем маршрутом. Загруженность машинами лет двадцать назад была еще не такая ужасающая, а в этом местечке транспорта и вовсе было мало. С годами она привыкла. Поход до работы вполне компенсировал Зое прогулку на свежем воздухе. Тем более, что вернувшись домой, она квартиру больше не покидала до следующего утра.

Некуда было идти Зое Борисовой.

Просидев все школьные годы «серой мышкой», девушка так и не сумела сменить свое «амплуа». Подруги у нее, правда, время от времени появлялись. Но, как поправляла ее мама, это были даже не подруги, а просто приятельницы. Нет, Зоя не была занудой! Она много читала, соответственно и знала тоже много. С ней было интересно, тем более что от природы Зоя обладала очень красивым голосом, и была наделена даром отличного рассказчика. Но современные люди мало говорят правильным языком, еще меньше общаются с хорошей литературой. Молодежь предпочитает иную музыку, нежели нравилась Зое и ее маме.

Проблема выбора будущей профессии перед девушкой вообще не стояла. Кем еще может стать зачитывающаяся классикой Зоя? Ну, конечно, библиотекарем!

Время летело незаметно. Приятельницы постепенно обзавелись семьями. И все реже встречались они друг с другом. Потом потихоньку сошли «на нет» даже и без того редкие телефонные звонки.

Так постепенно Зоя Борисова осталась наедине с собой и обожаемыми ею книгами. Пять лет назад, после смерти бабушки, родители отселили ее в освободившуюся бабулину квартиру. (Дом, где проживала теперь Зоя, стоял по соседству с родительским гнездом, и это было вполне удобно). Конечно, мама и папа надеялись, что так у их дочери будет больше шансов устроить личную жизнь. Но время шло, шансы таяли с каждым днем.

Однажды, правда, у Зои почти случился роман с одним мужчиной. Он работал преподавателем в университете, был холост, умен, начитан и проч… В общем, как сначала показалось Зое, они были с ним «на одной волне».

Но как-то раз, в одно не очень прекрасное утро, Зоя, решив вопреки всем своим многолетним привычкам сменить маршрут, по дороге на работу свернула в другую подворотню. И застукала там почти идиллическую картину: ее (как она сама до этого момента думала) мужчина выходил из подъезда под ручку с миловидной девчушкой лет двадцати. На роль дочери ему, сорокалетнему, она, может, и годилась, но дочери ТА-А-А-К не висят на своих папашах, а тем более не целуют их столь страстно, словно готовы вот прямо тут слопать!!!

Смутившийся сердечный друг (дрянь, сволочь, подлец!!! и проч…) замер на месте. Зоя не была бесчувственной амебой, и ей очень-преочень захотелось сейчас же вцепиться ему в лицо! Сдержало ее то, что рядом была та девчушка… Она растерянно пробормотала как-то совсем по-детски: «Ой, милый! А это кто?»

«Милый» сначала побагровел, потом моментально побледнел. Кажется – еще чуть-чуть и с ним может приключиться удар. (О, господи! Как бы красиво прозвучала подобная строка в каком-нибудь романе! Хотя, кажется, эти слова там и звучали, да и не раз…). В общем, чуть не грохнулся о землю этот ее – почти – возлюбленный. И так вдруг Зое стало противно смотреть на его мгновенно осунувшееся лицо, на поникшие плечи…

Зоя Борисова красиво вскинула голову, язвительно усмехнулась. А потом развернулась и с достоинством удалилась.

После этого все связи с мужчинами у нее прекратились. Не сказать, что она была какая-то уродина, или еще что было с ней не так… Нет. Скорее… в ее глазах просто не было того магнетизма, что непременно притягивает мужчин к дамам. Зоя не «не хотела» любви. Зоя очень даже ее желала. Но. И это было не просто слово из двух букв, это было огромное – ну просто ПРЕОГРОМНЕЙШЕЕ «НО!!!» Зоя Борисова хотела настоящей любви. Не платонической, нет (она не была ханжой, и что такое «секс» знала не понаслышке). Она мечтала встретить человека, в котором ей захочется раствориться всей до капельки. Сгореть ли в одну секунду, светиться ли потихоньку долгое время – не важно. Главное, чтобы именно с этим человеком ей хотелось жить. И быть самой собой, такой, какая она есть.

Конечно, Зоя понимала, что задрала планку слишком высоко, да к тому же четких критериев для своего будущего избранника так и не обозначила. Может быть, такие мужчины давно закончились. А может статься, что их и вовсе не существовало, они жили только на страницах классических романов. Все может быть. И поэтому Зоя Борисова не ждала милости от жизни, не очень фантазировала, но и подбирать первое попавшееся не спешила. Ей вполне комфортно жилось одной, в маленькой бабушкиной однушке, среди знакомых с детства вещей и любимых книг.

Один день Зои Борисовой мало чем отличался от другого. Небольшое разнообразие, правда, вносили выходные. В воскресенье она ходила в гости к родителям. Мама к ее приходу непременно готовила что-нибудь вкусненькое, Зоя и сама прихватывала свою стряпню (а готовить она умела потрясающе!). В передней комнате накрывался круглый стол, и папа начинал выпрашивать у мамы что-нибудь «для души». Так отец обычно называл «горячительное», в чем, собственно, жена ему никогда и не отказывала, разве что переговаривалась с ним для порядка.

– В честь чего это тебе вина-то наливать? – спрашивала мама у супруга, делая голос чуточку сварливым.

– Как в честь чего? В честь праздника! – отвечал он.

– Какого праздника?! – притворно изумлялась мама. – Сегодня же нет никакого праздника!

– Дочка пришла – это, что, не праздник? – восклицал отец.

На это замечание у матери возражений не было. То, что дочь заходила к ним в будние дни, в список праздничных мероприятий не входило. И на льняной, с кружевными вставками, скатерти появлялся крохотный запотевший графинчик. Наливочки мама готовила просто шикарные! Даже не уважавшая спиртное Зоя и то выпивала за обед три малюсенькие хрустальные рюмочки.

* * *

Сегодня на календаре была среда. Как говорят в народе: среда – это маленькая пятница. Впереди маячило еще три рабочих дня. Зоя вышла из подъезда, привычно глянула на соседний дом. Там, на втором этаже, мягко светилось окно родительской кухни.

Внезапный порыв ледяного ветра бросил Зое в лицо пригоршню колкого снега. На дворе ноябрь, а природа все еще не спешит укрывать землю белым покрывалом. Несколько дней уже стоят небольшие морозы, а снега так и нет. Хотя вот сейчас, кажется, начинается…

Зоя зябко поежилась и потуже запахнула капюшон. Шапки она не любила с детства. Почему-то Зое казалось, что ни одна из них ей не подходит. И, если честно, то она была права. Зоиному лицу очень пошли бы шляпы и шляпки. Где-то в глубине души она даже об этом догадывалась, но никогда их не покупала. И не потому, что стеснялась, а, во-первых, потому что с ранней осени до поздней весны всегда отчаянно мерзла, а во-вторых, потому что понимала, что сей головной убор пойдет к ее весьма поношенному черному пуховику, как корове седло.

Зоя не любила глубокую осень. И никакие уговоры себя любимой о том, что скоро ляжет снег, вокруг станет светло и красиво, не помогали. Зоя тяжело вздохнула, повесила на плечо сумку, и шагнула в промозглый ноябрь. Что во всем этом может быть радостного?

На работе счастливых ощущений не прибавилось. Тем более что перед обедом к Зое начала ластиться ее коллега Настя Болотова. Смысл Настиного подлизывания был ясен – той позарез понадобилась будущая суббота, а она для Насти выдалась рабочей. Уговаривала она Зою, уговаривала… И уговорила. Зоя знала, что шустрая и смазливая Анастасия наверняка закрутила очередной роман. У самой Зои романов не было. Грандиозных планов на будущие выходные тоже. И она согласилась отработать за Настю, тем более, что многие пользовались этим и не раз. Какая, скажите, разница, где Зоя Борисова просидит субботний день – дома на диване или на почти таком же диване (он стоял в читальной зале) здесь, в библиотеке?

Дав согласие Насте о замене, Зоя сидела за своим столом. Подперев голову одной рукой, второй рукой она перелистывала новый красочный журнал. Глянец Зоя не любила, предпочитала что-нибудь познавательное. Сейчас ей попался новый номер «Вокруг света».

Бумага отличного качества красиво отражала верхний свет. Яркие снимки так и манили к себе. Время от времени на каком-нибудь из них Зоя задерживала свой взгляд надолго.

Перелистнув очередную страницу, Зоя вдруг замерла. На фотографии, привлекшей ее внимание, была запечатлена смуглая женщина, то ли кубинка, то ли что-то из этого ряда. На ее бронзовом декольте было отчетливо видно шикарное колье. В густом затейливом переплетении потемневшего от времени серебра багрово алели крупные камни.

Зоя аж выпрямилась и поднесла журнал поближе к глазам. Красота-то какая! Колье ее просто завораживало! Зоя почему-то покосилась на свои руки. Там никаких украшений, кроме простого серебряного колечка из церкви с почти стершейся надписью «Спаси и сохрани» не наблюдалось. Да и дома тоже – шкатулка с драгоценностями не просто пустовала, ее вообще не было. Никогда. И об этом никто сроду не задумывался. Жили как-то без этого. И нормально жили!

Зоя с трудом оторвала взгляд от печатной красоты. К ее столу приближалась пожилая женщина, завсегдатай библиотеки. Она тоже, как и Зоя, любила классику, и обычно им было о чем поговорить…

Перед самым уходом с работы у Зоиной сумки оторвалась одна ручка. Зоя ойкнула, внимательно изучила поломку, и с ужасом констатировала, что двумя-тремя стежками тут не обойтись. Придется отложить ремонт до дома.

На улице природа решила наверстать упущенное, и, начавшаяся утром поземка превратилась в настоящую метель. У Зои от порывов ветра даже капюшон пару раз сдувало с головы. Пришлось туго затянуть завязки с пушистыми помпонами на концах. Она делала это только в крайних случаях, потому что получалось смешно и как-то совсем по-детски.

Можно было, конечно, выйти с другой стороны здания и там, на большой оживленной улице сесть в маршрутку. Но в этом было не очень существенное преимущество во времени, так как путь шустрой «Газели» все равно пролегал чуть в стороне от Зоиного дома. Единственное – ехала бы в тепле и сухости.

«Все равно надо пройтись, подышать свежим воздухом!» – уговорила себя Зоя, а для большей убедительности добавила: «А если бы у меня была собака? Ведь мне пришлось бы идти с ней на улицу в любую погоду!»

Не успела Зоя додумать свою мысль, как поскользнулась на успевшей заледенеть дорожке, и чуть не упала. Сумев сбалансировать и устоять на ногах, Зоя уперлась вдруг взглядом в неприметную вроде бы дверь в ближайшем здании. Над ней горел небольшой стилизованный под старину светильник, который освещал не только пару ступенек перед входом, но и вырезанную из дерева вывеску: «Антикварная лавка».

Странно, сколько ходила этой дорогой, и даже знала про эту дверь с крылечком, но никогда не задумывалась – что за ней. Или ее просто здесь никогда не было, этой таблички? Хотя нет, дверь точно была, а вот вывесок не было никаких.

Зое стало вдруг жутко интересно, и она решительно направилась к лавке.

* * *

Внутри небольшого помещения все было именно так, как ей и представлялось. Много полок и витрин, а на них и в них – огромное количество всякой всячины, начиная с монет и заканчивая самоварами. Помимо всего этого Зоя заметила еще и несколько старинных комодов и даже кресло-качалку, на котором мирно дремал белый пушистый кот или кошка.

«Интересно, он живой, или это просто удачно сделанная игрушка?» – подумала Зоя и развернулась, услышав за спиной какой-то шорох.

Обычно в лавке старьевщика правят этакие мудрые старички в белых рубашках и черных жилетках. Так, по-крайней мере, представлялось Зое до этого момента. Сейчас же она увидела за прилавком мужчину лет сорока, высокого, полноватого, одетого в модный трикотажный джемпер ярко синего цвета. В его лице не было ничего выдающегося, обычное такое лицо. И смотрел он на Зою обыкновенно, безо всякого интереса, а уж тем более без подобострастия. И это было вполне естественно – в Зое вряд ли можно было разглядеть что-то интересное. А уж на ценного покупателя она и вовсе не тянула.

Можно было развернуться и уйти. Зоя до этого никогда не бывала в антикварных лавках, да и с самим антиквариатом никаких дел не имела. Но, словно кто-то ткнул ее в бок и заставил раскрыть рот.

– А где у вас тут можно посмотреть украшения? – поинтересовалась вдруг Зоя, нисколько не смущаясь того, что выражение лица у мужчины приняло чуть ироничное выражение.

Но продавец сдержал свои эмоции, лишь указал рукой на застекленную витрину в дальнем углу.

Надо отдать должное мастеру, оформлявшему эту витрину. Товар на вишневом бархате был разложен аккуратно, и подсвечен столь точно, что взгляд так и цеплялся за всевозможные кольца, серьги, кулоны и броши. Каждая вещь была красива, от каждой так и веяло чем-то неведомым, нездешним, даже волшебным.

Зоя засмотрелась на витрину до такой степени, что не заметила, как с ее плеча начала соскальзывать единственная целая ручка сумки. Вторая повисла грустным, каким-то прямо не живым, хвостиком.

Зоя успела поймать падающую сумку в последний момент, неловко перехватила ее, извиняюще глянула на продавца. Водрузила торбу на место и снова уставилась на витрину.

Под каждым украшением лежала малюсенькая бумажка с цифрами. Зоя подумала, что это, наверное, цена. Вгляделась внимательнее. Ё-моё! Да цифры-то все четырех, а то и пятизначные! А, вон, то колье с голубыми камнями (с бирюзой, что ли?) и вовсе стоит… Зоя затаила дыхание – ее годовой зарплаты будет, пожалуй, маловато.

И вдруг внимание Зои Борисовой привлек крупный перстень. Старинное, благородно потемневшее серебро, красивый орнамент из тончайших нитей… А в середине крупный, но явно не драгоценный камень – красные вкрапления в зеленоватой породе. И даже цена по-божески приемлемая.

Зое вдруг просто нестерпимо захотелось что-нибудь купить здесь. Приобщиться, так сказать, к высокому…

– Красивый перстень. Скажите, а что это за камень? – спросила Зоя, оторвавшись от витрины. – На пластик похоже… Но я все равно возьму, – торопливо добавила она.

Продавец подошел, глянул на кольцо.

– Это – унакит. Полудрагоценный камень. Кстати, неплохой выбор, – в его голосе послышалось искреннее одобрение.

– Спасибо. А можно его померить?

– Да, конечно.

– Позвольте вам сказать, милая дама, что у вас отличный вкус! – в комнате откуда-то материализовался еще один человек, и вот он-то и был точь-в-точь таким, каким и представлялся Зое настоящий антиквар. Невысокого роста пожилой мужчина в белой с тоненькими темными полосками рубашке и черной жилетке почти неслышной поступью приблизился к витрине. И даже черные нарукавники у него имелись. Полный комплект, хоть кино снимай!

Старик чуть заметно кивнул второму продавцу и тот моментально исчез.

– Здравствуйте! – просиял пожилой мужчина. – Желаете произвести примерку?

Почему-то Зое захотелось произнести ему в ответ галантное: «Да, будьте любезны!», но она сдержалась, только согласно кивнула.

Кольцо пришлось точно впору. И на руке смотрелось, даже несмотря на крупный размер, не вычурно, но благородно. По крайней мере, Зое так показалось.

Денег в кошельке оказалось ровно на сто рубле больше, чем стоило украшение. И хотя сумма для покупки была все равно не маленькая, а траты – явно непредусмотренными, но через несколько минут Зоя вышла из лавки с перстнем на пальце.

И она не видела как в глазах старика-антиквара, когда он глянул вслед уходящей Зое, блеснули голубоватые огоньки.

* * *

Дома Зоя долго разглядывала кольцо. Красивое… Оно настолько понравилось ей, что не хотелось снимать. Зоя смотрела на украшение, а в голове начали рождаться фантазии одна круче другой…

…Вот она в длинном платье с мудреной высокой прической на голове проходит по роскошной зале, а кругом сверкает начищенный паркет, переливается атласная обивка кресел и диванов…

…А вот Зоя в сильно декольтированном платье, с веером в руках, стоит на маленьком балкончике, а вокруг разливается теплая, полная пьянящих ароматов, южная ночь…

Череду ее сказочных видений резко прервал телефонный звонок.

– Доченька, как у тебя дела?

Мама.

Зоя поговорила с матерью, но про кольцо ей почему-то не сказала. И не от того, что не решалась открыть сам факт траты приличной суммы денег, нет. Мама никогда не следила за ее кошельком. Зная, что зарплата у дочери невелика, иногда подкидывала ей что-нибудь из продуктов, вернее готовую еду. Зоя и сама была великолепным кулинаром, но всегда честно сознавалась, что у мамы гораздо лучше получаются котлеты и оладьи. Деньги Зоя брать отказывалась категорически, а «продуктовый допинг» принимала. Ну разве можно отказать себе во всех этих вкусняшках? Да и маме приятно, она же старалась сделать для дочери что-нибудь полезное.

Так почему же Зоя не сказала про кольцо? Если честно – и сама не знала. Просто ее словно что-то сдержало, слов не нашлось…

Ночью Зое приснился сон. Сначала ее трясло непонятно отчего, потом слух начал улавливать какой-то скрип. Зоя толком ничего не видела, но, как это часто бывает в сновидениях, вдруг отчетливо поняла, что едет в карете. И в ней друг против друга сидят еще две девушки. На вид они ровесницы. Одна из девушек одета в дорогое дорожное платье века этак семнадцатого-восемнадцатого. Вторая явно служанка. Что-то в их облике дает Зое понять, что они иностранки, и разговаривают не по-русски, но Зоя почему-то отлично понимает, о чем они говорят.

– Мадемуазель, простите меня, но может все-таки лучше вернуться? – осторожно спрашивает служанка.

– Я не заставляла тебя, Софи, ехать со мной! И даже говорила, что, если желаешь, на последнем перед границей постоялом дворе мы можем тебя оставить, и ты вернулась бы домой! – нервно произносит ей в ответ хозяйка.

– О, нет! – с жаром возражает ей девушка, и для убедительности прижимает сложенные лодочкой руки к груди. – Просто я не представляю, как мы доберемся до этой страны, как мы отыщем в ней вашего жениха! Я слышала, что там уже очень холодно и на земле лежит много снега! А вы и так склонны к простудам!

Вторая девушка отворачивается и долго молчит, глядя в темное окно кареты. Видно, что она очень напряжена. Служанка с тревогой и жалостью всматривается в лицо хозяйки.

– Ничего, Софи. Я надеюсь на лучшее. Думаю, что Господь меня не оставит. – Девушка осеняет себя широким крестом. Потом, помолчав, добавляет решительно: – Пусть лучше я погибну там, на чужбине, чем стану женой этого злобного старика!

Служанка горестно вздыхает:

– Ах, если бы была жива ваша милая матушка!

Госпожа тоже тяжело вздыхает и смахивает набежавшую слезинку:

– Если бы была жива моя мамочка, то в нашем доме ни появилась бы эта мадам Жюли со своим престарелым кузеном! Отец не потерял бы разум, не пошел бы на поводу у этих отвратительных, жадных людей! Для них же нет ничего святого! Они ведь и слышать не хотели об Александре, о наших с ним чувствах друг к другу! Им глубоко наплевать, что я жду его, что через полгода он должен приехать за мной, и мы с ним собираемся пожениться!

Длинные тонкие пальчики ее касаются небольшого колечка на руке.

– Мы ведь с ним даже обручены… Это его подарок, Софи, – хозяйка демонстрирует девушке кольцо. – Он сам надел мне его на палец и сказал, что оно передается в их роду при обручении уже очень давно!

Зоя с удивлением видит на протянутой ухоженной ручке рядом с обручальным кольцом приобретенный ею сегодня перстень. А карета вдруг резко дергается, так, что они чуть не падают на пол! Дверца распахивается и оттуда тянет жутким холодом.

Зоя дернулась всем телом и проснулась.

Плохо соображая – сон это или уже явь, она полежала некоторое время, пытаясь сообразить, что к чему. И, наконец, до нее дошло – в комнате действительно царит жуткий холод.

Зое вдруг стало страшно. В голове снова четко всплыло воспоминание о прерванном сне, особенно о его странно-жутковатой концовке, и от этого стало еще тоскливее. Она невольно прислушалась, пытаясь уловить в ночной тишине даже малейший инородный звук. И он не замедлил ворваться в комнату. Где-то внизу, под окном, резко просигналила машина, потом хлопнула дверца, и раздался отборный мат.

Зоя резко расслабилась и даже улыбнулась. Фу ты, привидится же бог знает что! Нагнало жути, а все на самом деле гораздо проще! Она резко откинула одеяло и рывком поднялась с кровати, храбро ступив босыми ногами на ледяной пол. Так и есть – занавеска на окне надулась, словно парус, а из распахнутой сквозняком форточки в комнату рвется ледяной воздух с улицы.

Зоя поймала разбушевавшуюся занавеску, закрыла форточку и снова легла. И тут же провалилась в глубокий сон, но уже безо всяких сновидений.

* * *

Утром, надев кольцо на палец, Зоя еще полюбовалась им, а потом с сожалением сняла. Не идти же с таким огромным украшением на работу! Хотя… Носит ведь Настя Болотова всякие штучки – то кулон размером с кулак на грудь повесит, то бусы до пупа. Зоя с грустью вздохнула. Ну, Насте-то можно, она и одеваться умеет соответствующе – стильно. Есть у коллеги талант… Зоя снова вздохнула, на сей раз еще печальнее. Покосилась на перстень. Он так и просился на руку!

И вдруг Зоя решительно вернула его на палец и не менее решительно полезла в гардероб. Так, что у нас тут есть?

Там кое-что, конечно, было… Покажите женщину, у которой в шкафу с одеждой пусто. А вот носить, как всегда, нечего! Э-э-эх! Настину смекалку бы сюда!

И все-таки Зоя справилась. Через полчаса в зеркале в прихожей отразилась молодая женщина в длинной шерстяной юбке и темно-зеленого, почти черного цвета водолазке. Шею украшал оригинально завязанный шелковый платочек веселенькой расцветки. И, как ни странно, все это довольно удачно гармонировало друг с другом.