Научи меня любить

Зеркало отразило не девушку, а гусеничку с валиками в том месте, где у приличных людей имеется талия. Весы тоже оказались в сговоре с платьем – шестьдесят девять! А ведь осенью было только шестьдесят три!

«Это все пончики твои! – ехидно пропел внутренний голос. – От одного ничего не будет, от двух я не разжирею! Вот, полюбуйся теперь на себя!»

Так, судя по всему, худеть уже поздно. Сколько там до обозначенного времени? Три часа? Ну нет, даже пресс качать поздно. Придется вместо праздничных трусов надеть утягивающие. Такие у меня тоже были, правда, когда я их покупала, была, видимо, не в себе. Кто в здравом уме будет носить это пыточное сооружение, которое впивается в тело в самых неожиданных местах? Мы в них с Юлькой в театр в Краснодаре ходили. Вернее, я в них, а Юлька на тот момент еще была тонка и звонка, как тростинка. Она без трусов ходила. Без утягивающих, вернее.

Пыхтя, я натянула исподнее, которое заканчивалось аккурат под грудью и скептически оглядела себя в зеркале. Так себе преображение. На троечку. Да, валиков не стало, зато теперь задница перетянута прям посередине, словно сосиска. Если Денис решит меня за нее ущипнуть, ему сначала придется пробраться под трусы. Тьфу! Вот поэтому я и не хожу на свидания.

С другой стороны, а кто вообще сказал, что это оно? Меня пригласили в качестве экскурсовода по городу, а не девушки для любви. Так что сниму-ка я эти трусы и футболку надену оверсайз. Под ней вообще непонятно, пятьдесят во мне кило или семьдесят! Какая мода хорошая нынче, а?!

В итоге, к обозначенному времени я успела не только трижды накраситься и смыть макияж, каждый раз видя в зеркале профурсетку, но еще и понять, что прямые волосы необходимо завить, а кудрявые распрямить, ибо кудри те получились такими, как… Ну, помните тетенек с перманентом? Вот такое вот у меня на башке и случилось. Россыпь мелких кудряшек. Пришлось мыть голову буквально за полчаса перед выходом, попутно размазав стрелки, которые я до этого почти час рисовала, психануть, смыть вообще все, потом заново нанести тон и едва тронуть тушью ресницы. Если кому не понравится, то я не виновата! Держись, Денис Милованов, я иду к тебе!

4

К месту свидания старалась не спешить.

Геленджик – город маленький, и основная жизнь там сосредоточена в области набережной. Она у нас красивая, длинная, можно гулять весь день, и всю ее не успеть обойти. Я жила в районе Толстого мыса, а встретиться мы договорились почти в центре, так что пришлось выходить заранее. Можно было, конечно, вызвать такси, да только я в волнении вспомнила о существовании этого вида транспорта только в тот момент, когда уже спустилась к морю.

Весенний ветерок тут же подхватил мои распрямленные неимоверными усилиями волосы, уложил их в одному ему ведомом беспорядке, бросил прядь в лицо, затем, играясь, ударил в затылок.

Ища глазами в толпах людей знакомое лицо, спешила к месту встречи, стараясь сильно не ускоряться, чтобы не покраснеть от бега и не выглядеть спринтером с языком на плече. Ну и вообще, опаздывать женщинам можно. У нас же не деловая встреча, а почти свидание, так что могу и буду.

– Ой, дурак! – услышала я чье-то восхищенное восклицание, раздавшееся в сумерках от самой кромки воды.

Темнеет на юге быстро, кажется, что еще совсем светло – и вот уже солнечный диск утонул в морских волнах, и только искусственное освещение остается до самого утра, позволяя не блуждать путникам во тьме.

Интересно, о ком это? Наверное, кто-то рискнул искупаться, хотя сегодня холодновато. На улице днем было не больше пятнадцати градусов, и вода примерно столько же, или даже меньше, поэтому нырнуть туда может либо отчаянный смельчак, либо подготовленный морж. Ну или кто-то совсем безголовый.

– Да тащи ее, тащи! – опять раздался тот же голос.

Ого! Там, похоже, кого-то спасают. Интересно, и где Денис? Или он тоже решил себе позволить опоздать? Повертев головой в разные стороны и не обнаружив мужчину, решила глянуть, что происходит. Может, помощь нужна? Вообще, я плаваю очень ловко стилем топора, но мало ли, вдруг чем сумею подсобить.

Спустившись к самому берегу, увидела троих не вполне трезвых людей, кучку одежды рядом, и кого-то, плывущего в волнах.

– Ты погляди, а! – восхищенно цокнул языком один из парней. – Схватил-таки. Повезло псине.

– А что случилось? – подошла я ближе, вглядываясь в пятно в море.

– Да идиот какой-то то ли пса пришел топить, то ли щенков. Ну вот мужик и кинулся. Видишь, мешок тащит?

Я видела, что что-то тащат, но разглядеть в темноте, да с моим не стопроцентным зрением было сложновато.

– А как он так далеко оказался-то? С причала кидали, что ли?

– Догадливая какая! – пожал плечами один из парней.

Они, негромко переговариваясь, ушли, а я осталась стоять, глядя, как спаситель собак приближается к берегу. Вот он встал в полный рост, держа мешок на весу, и пошел в мою сторону. С каждым шагом, приближающем мужчину ко мне, я понимала, почему не видела Дениса на условленном месте – спасителем псов оказался он.

– Привет! – стуча зубами, он опустился в песок на колени и принялся развязывать узел на мокрой мешковине. – Идиот какой-то щенков в воду кинул.

– Давай, помогу! – я тоже опустилась на колени, и вскоре наши усилия увенчались успехом – мешок оказался раскрыт.

Внутри было два щенка, и оба без признаков жизни. Денис схватил одного, приложил ужо к животику, затем то же самое проделал со вторым.

– Делай, как я! – приказал он, переворачивая маленькое существо брюшком вниз и надавливая пальцами на область груди.

Из ротика животного полилась вода, с каждым толчком ее становилось все меньше. Я делала то же самое, ощущая, что сердце от боли бьется где-то в районе горла, а из глаз текут слезы. Как можно быть таким жестоким? Это ж живые существа!

Денис делал массаж сердца сначала одному щенку, потом второму, так как от меня толку было маловато, и в результате удалось добиться, что один из песиков зашевелился. Тельце второго же было безнадежно мертво.

– Без шансов, – обреченно выдохнул врач, беря свою куртку и закутывая в нее живого песика. – Держи. Оденусь. Блядь!

Оставаясь на коленях, я прижала к себе дрожащее тельце, выдыхая прямо на лобик щенку, чтобы согреть его, поглаживая черный маленький носик пальцем, и плакала, так как второго не удалось спасти.

– Пойдем, – Денис тронул меня за плечо. – Давай похороним второго где-нибудь. Не бросать же тут. А потом надо в ветеринарку, отдадим спасеныша туда, пусть лечат.

Естественно, ни о каком свидании уже не шло и речи. Мы сначала долго шли вдоль берега, я все также держала живого щенка, мужчина нес мёртвого, затем он выкопал ямку с помощью какой-то ветки, уложил туда трупик, прикрыл песком и камнями, сполоснул руки в море и подошел ко мне.

– Ну чего ты? – притянул к себе мое вздрагивающее тело. – Ну хоть одного спасли.

Я уже не сдерживаясь завсхлипывала и уткнулась носом в его плечо.

– Жалко щенка! – пробубнила глухо. – Как можно так делать?

– Ты знаешь круглосуточную ветеринарку тут? Есть такие вообще? – Денис после купания явно замерз.

В свете фонарей я видела его покрытые мурашками руки, мотнула отрицательно головой, тихонько разматывая пригревшегося песика и засовывая к себе за пазуху.

– Надень куртку, заболеешь! – отдала ему его одежду. – Надо погуглить, есть ли такая клиника, я не знаю. У меня нет животных.

– Дай-ка посмотрю, – он бесцеремонно заглянул мне за пазуху, где завозился спасенный малыш. – Может, и не надо ему в ветеринарку. Ты далеко живешь? Пойдем к тебе, посмотрим, что там, может, и обойдется без врача.

Я чувствовала себя совершенно разбитой и опустошённой. Однажды у меня была собака, пудель Джессика. Ее взяли, когда мне только исполнилось четыре, и мы росли вместе. Любимейшее существо, добрейшая псина, она ушла за радугу, когда я училась на втором курсе института. До сих пор щемило сердце при воспоминании, и с тех пор желания заводить кого-то из животных не было. Очень сложно переживать их уход.

Мы пришли к моему дому, поднялись на лифте, вошли в квартиру, и Денис тут же по-хозяйски полез к моей кровати, взял покрывало, чтобы закутать в него щенка, затем прошел в кухню и открыл холодильник.

– Ты чем питаешься вообще? – оглядев скептически полки, хмыкнул. – Ничего стоящего для собак.

– Ну вообще-то я не рассчитывала, что сегодня у меня в гостях окажется стоматолог со щенком! – вяло огрызнулась я, вешая куртку на вешалку и проходя следом за ним в кухню. – Молоко есть, могу подогреть для него.

– Это она, – заулыбался вдруг Денис. – Сучка. Мелкая такая, не больше трех недель. Глаза только открылись. Надеюсь, не промерзла сильно, а то придется все же к врачу вести. Давай молоко.

Я молча достала пакет, налила в кружку и сунула в микроволновку, чтобы подогреть. Но усилия напоить щенка успехом не увенчались – слишком мала была эта несчастная собачья дочь, и пить еще не умела.

– Соску надо, – огорченно цокнул языком Денис. – Есть соска?

– Ты видишь тут детей? – хмыкнула я. – Тут магазин есть недалеко и аптека, давай, схожу.

– Давай, я сам. Скажи, где, я быстро.

Он ушел, оставив нас вдвоем. Уложив щенка на диван возле подушки, я пошла в ванную. Ну так и есть – тушь растеклась от слез, превратив меня в панду, глаза покраснели, волосы оказались всклокочены. Красавица! Отворотясь не насмотришься, как бабушка говорила.

В тот момент, когда я закончила приводить себя в порядок, щенок подал голос. Он плакал тоненько и горько, отчего сердце мое снова защемило. Подхватив собаченыша на руки, прижала к себе, тихонько бормоча всякую чуть, погладила носик, подсохшую белую шерсть, почесала за ушком.

– Где ж носит Дениса? – обратилась вникуда. – Может, он вообще ушел после такого? Бросил меня с ребенком, – и засмеялась над своей же шуткой. – Нет, он на такого не похож.

Но все же с облегчением выдохнула, услышав дверной звонок. Вернулся!

5

Денис вернулся с огромным пакетом в руках.

– Заскочил и в супермаркет и в ветеринарку, у тебя прямо в доме есть, оказывается, – пояснил он мне, извлекая жестом фокусника какую-то банку и соску для щенка. – Для них и смеси есть специальные, представляешь? Я и не знал. Сейчас накормим животное, а потом нас с тобой. Ты не против такого порядка?

– Замечательное свидание! – буркнула я, наблюдая, как мужчина хозяйничает на моей, в общем-то, скромной кухне.

Я купила эту квартиру уже с ремонтом. В тот момент она казалась мне верхом мечты – светлая, небольшая, с огромным балконом, с теплыми полами, да еще и в чудесном месте. Я и сейчас продолжала также думать, но высокий и широкоплечий мужчина смотрелся тесновато. Он нацепил мой передник, закатал рукава свитера, а затем принялся ловко взбивать смесь в бутылочке для щенка, что уже возился у моей груди с постаныванием. Едва соска прикоснулась к губам животного, оно тут же присосалось, жадно работая ротиком, отчего в уголках образовалась молочная пена, а недавно открывшиеся глазки закрылись. Лапками щенок наминал покрывало, и выглядел в этот момент так умилительно, что я почти готова была прослезиться.

– Ну вот, как хорошо сосет, значит, выживет, – удовлетворенно заявил Денис, сидя на корточках у моих колен и глядя снизу вверх своими каре-зелеными глазами с лучиками улыбки в уголках. – Это я как врач авторитетно заявляю!

– Не представляю, что мне с ней делать, – растерянно отозвалась я. – Я ж вообще не планировала никого заводить.

– Ну, можно объявление дать, вдруг кто именно о такой собаке мечтал. Ты посмотри, она ж сейчас просохла, беленькая, как снежок. И нос черный, как у медвежонка Умки. Давай ее Умкой назовем? А если кто захочет ее взять, то уже сам пусть над именем и думает.

– Давай, – я погладила носик собачки пальцем. – Раз уж у нас не задалась прогулка, может, закажем еды с ресторана?

– Нет, я буду поражать тебя своим кулинарным искусством! – заявил Денис, поднимаясь на ноги. – Ты хоть раз видела, как готовят мужчины? – приосанился он.

– Мой папа любит готовить! – фыркнула я насмешливо. – Но ты можешь попробовать поразить меня!

– И поражу! – угрожающе произнес он, а затем принялся доставать из пакета продукты, что закупил в местном супермаркете.

Среди них оказался кусок говядины, специи, несколько картофелин, лук, морковь, и что-то еще, я не успевала следить.

– Так, где тут у тебя бокалы? – осведомился мой гость, выуживая бутылку вина. – Какая готовка без аперитива?

Я махнула рукой на шкафчик, указывая, где у меня хранились бокалы и прочая посуда и вскоре уже смогла насладиться рубиново-красным вином с терпкими нотами.

– Знаешь, всегда думал, что иностранное вино лучше нашего, – Денис ловко нарезал мясо, отправляя его на шкворчащую сковороду, – но мой приятель в один из приездов свозил на экскурсию на местный винзавод. И я был приятно поражен качеством вина и вкусом. Не хуже, даже, я б сказал, лучше, чем европейское. Тебе как?

Я кивнула. Живя в Геленджике, невозможно не знать о местном винзаводе. Я тоже там была на экскурсии в свое время, и приятная тетечка-экскурсовод так заразительно рассказывала о мадам Фирсовой, что открыла этот завод много-много лет назад, что я даже прониклась духом истории и одно время собиралась писать роман о том времени. Но потом передумала. Все же современные дамы с их переживаниями привлекали меня больше.

(Автор сейчас с печалью вспоминает винзавод г.Геленджика, закрытый пару лет назад. Там изготавливали превосходные вина и шампанское, последние бутылки у нас закончились в прошлом году, покупали ящиками просто в запас, и вот теперь уже нет завода, к сожалению. Эпоха мадам Фирсовой закончилась)

Наблюдая за Денисом, я мысленно перенеслась в свою книгу, герои которой сейчас боролись за счастье. Каждый за свое.

«– Итак. – Герцог Лернийский сознательно сделал точку в предложении из одного слова, глядя на то, как босоногая оборванка лежит, раскинув руки, на его кровати. Одежда девчонки была настолько грязна и наверняка кишела насекомыми, что все постельное белье и покрывало придется выбросить. Дернув уголком губ справа, мужчина вздохнул, затем спросил: – Что ты делаешь?

– Лежу, – лаконично отозвалась девица. – Мягко. Слушайте, а зачем вам девственница? Вы меня жрать будете, да?

Представив, как он вот это будет жрать, Лернийский мысленно содрогнулся. Фу! И почему о драконах ходят такие слухи? Жрать девку! У него при мысли о человечине тошнота к горлу подкатила.

– Вы, наверное, пьете кровь девственниц, чтобы оставаться молодым и красивым, – задумчиво продолжила замарашка, почесывая одну грязную пятку о другую. – Вон у вас какая морда холеная.

– Морда холеная? – ледяным тоном переспросил герцог, желая вышвырнуть это существо из дома немедленно, отмыть все места, где оно изволило полежать, и забыть, словно страшный сон. – Ты думаешь, я вампир, что ли, кровь пить?

– А иначе зачем вам девственница? – села на кровати девица. – Все знают, что драконы едят девушек, чтобы жить долго и счастливо!

Ей было смешно. Всю свою недолгую жизнь она прожила в конюшне, спала в старом деннике на куче соломы, укрываясь в особенно холодное время куском коровьей шкуры, и зимой и летом ходила в одном и том же наряде, а уж чтобы помыться, и не мечтала. Летом, правда, ей удавалось совершать акты чистоты в местном озере, но делать это приходилось быстро и ночью – местные мальчишки донимали ее своим присутствием, сочтя легкой добычей, и приходилось частенько драться за свою честь. Однажды они ее все же поймали толпой, растянули за руки и за ноги, и уже хотели снасильничать, но благодаря вони от тела не смогли. И чем ее теперь мог напугать этот вот дракон? Тьфу!»

Я задумчиво смотрела на спину Дениса. Теперь я знаю, как будет мой Лернийский выглядеть. Раньше герои становились похожими на всяких голливудских красавчиков, никто ж не хочет читать о страшном как демон мужчине, в которого влюбилась героиня. Все хотят красоты и возвышенности – он красавчик, она красавица, он вредный, она его перевоспитывает, потом они женятся и рожают семерых детей. На этом зиждется современный любовный роман. Но я в этот раз решила написать фентези про магический мир, в котором живут драконы, эльфы, всякие там дриады и наяды с фавнами, и потому могла себе позволить мечтать и представлять главного героя таким, как вот этот вот стоматолог, колдующий в моей кухне. Кстати, запах от его варева исходил умопомрачительный.

– Скоро будет готово! – возвестил мой гость, наливая еще вина в мой бокал. – Ты, смотрю, заскучала? Ничего, что я так у тебя тут хозяйничаю? Просто не готов после купания идти куда-то, трусы мокрые, ну и вообще…

– Ой! – я вскочила. – Давай, я тебе полотенце дам, сходишь в душ. Ты ж, и правда, мокрый весь!

За своими переживаниями о собаке я совсем забыла, что Денис-то ради ее спасения плавал далековато от берега, и сейчас, отставив бокал, пошатнулась – вино ударило в голову, заставив закружиться и поплыть окружающий мир перед глазами.

– Поймал! – обвил мою талию одной рукой стоматолог, второй держа деревянную лопаточку. – В душ, говоришь? А ты со мной?

6

– Конечно! – фыркнула я насмешливо, глядя снизу вверх в смеющиеся глаза Дениса. – бегу и падаю, волосы назад. Спинку не потереть?

– А ты думала, зачем я тебя туда зову? – деланно изумился мой гость, выгибая бровь. – Что за грязные мысли в твоей голове, женщина? Ты, никак, хочешь покуситься на мою честь?

Дениса, похоже, забавляла эта ситуация. Он откровенно смеялся сейчас, и я тоже ощущала эти пузырьки веселья в крови. Мне с ним было легко и беззаботно, несмотря на то, что еще недавно пришлось вместе хоронить погибшего щенка, и та ситуация ну никак вообще к веселью не предрасполагала.

– Ну, если уж ты мне спинку потереть не хочешь, так хоть полотенце чистое давай, – Милованов вздохнул, нехотя убирая руку с моей талии. – В идеале бы, конечно, трусы, что-то я не подумал их купить. Вот, хочу я тебе сказать, Настя, еще ни разу я не просил у женщины трусы. Это так банально, ты не находишь?

Я снова фыркнула.

– Я тебе дам полотенце, ну и еще могу выдать треники моего папы, он их тут оставил на всякий случай. Они чистые, но ношенные. Правда, ты чуток… ммм… повыше папы и похудее, но зато будет сухо и тепло. У тебя ж уже даже джинсы мокрые.

Я скосила глаза в район ширинки мужчины, и тот тоже туда взглянул.

– Какой конфуз! – покачал он головой. – Так опозориться перед дамой в первое же наше свидание! Давай сюда свои треники, пожалуй, и полотенце, и сделай мне чаю с лимоном, я у тебя там видел в холодильнике. Что-то знобит. Кстати, мясо я там на маленьком огне оставил, ты следи, чтоб не пригорело. Выйду и картошку туда покрошу.

– Может, я? – спросила его на всякий случай, хотя вовсе не горела желанием сейчас заниматься готовкой.

– Ни в коем случае! – резко бросил через плечо гость. – Я сам!

Он ушел в душ, и вскоре зашумела вода, а я прошла в кухню, включила чайник и уставилась на пыхтящую сковородку на плите. Мда, Настя, даже свидания у тебя по-человечески не получаются. Вместо того, чтоб находиться сейчас в кафе, вкушая вкусную еду и вино, сидишь дома с посторонним мужиком и спящим щенком.

– Умка! – проворчала я, прикрывая белую собачку поплотнее. – Нашел медведя, тоже мне. Это, скорее, волкодав, – и задумчиво добавила: – им волки давятся.

Денис вышел спустя минут десять, одетый очень смешно – в свою футболку и спортивные штаны моего отца, которые были ему малы в росте, но велики в талии, и ему пришлось их подвязать пояском от моего розового халата, что висел в ванной. Смотрелось это весьма комично, и я прыснула, глядя на босые щиколотки и волосатые пальцы с ухоженными ногтями гостя.

– Видел бы меня сейчас мой товарищ Козинский, – мрачно изрек Денис, глядя на свое отражение в зеркале. – Он бы умер от зависти. Это инсталляция или перфоманс, что там современное искусство говорит?

– Это очень смешно! – уже не выдержав, захохотала я. – Можно, я сделаю фото? Я буду шантажировать тебя им, вымогая миллионы!

– Это прям вообще не смешно! – все также мрачно продолжил Денис. – Твой отец, похоже, ростом с тебя?

– Ну, он не высокий, да, – продолжая улыбаться, ответила я. – И круглый. Идеальная фигура – шар, я б сказала. Моя мама – учитель математики, она над ним так всегда шутит. Зато он добрый и очень хороший человек.

– Чаю хочу! – потребовал Денис, шлепая босыми пятками в кухню. – Где мой чай с лимоном, женщина?

– В чайнике! – не моргнув глазом, уселась я на стул. – Тут места маловато для двоих, так что либо ты у руля, либо я.

– Куда я попал? – театрально закатил глаза Денис. – Ты как моя сестра, та тоже все время находит отговорки, лишь бы ничего не делать. То ей кухня тесная, то плита не та, то вообще настроения нет. И приходится ее мужу ишачить, как Золушке. Ничему-то вас в школе не учат! Так, иди уже тогда и ложись в позе красивой на диване, что ли. Я буду вдохновляться твоим видом. Можешь даже голая, так больше вдохновения.

– Боюсь, ты переоцениваешь мои вдохновительные возможности, – покачала я головой. – Как бы у тебя и вовсе потом не появилось желание отсюда сбежать, сверкая голыми пятками.

– Может, это ты недооцениваешь свои возможности? – вернул мне фразу Денис, доставая чашку из верхнего шкафа и наливая в нее кипяток, а затем бросая чайный пакетик. – Вот кто в нормальном обществе сейчас пьет чай из пакетиков, Настя? У тебя что, чайника нет для чая?

– Ну а с чего ты взял, что ты попал в нормальное общество? – иронично вскинула я бровь.

Мне все нравилось в этом парне – и то, как он двигается, и его фигура, и завитки волос у шеи сзади, которые так и хотелось потрогать пальцами. Внутри словно все вибрировало от удовольствия, что он просто рядом, вот так вот со мной, и я ощущала себя пятнадцатилетней девочкой, у которой внезапно в гостях оказался ее кумир.

Мужчина двигался по кухне, что-то говоря, а я следила за его губами, что изгибались в разговоре, и мысленно проваливалась в свою книгу, уже представляя, как буду описывать Лернийского.

« – Господин, а что, если мы отошлем эту девственницу кому-то другому? – опасливо поинтересовался дворецкий Герберт, тщательно прикрывая за собой дверь и прислушиваясь к звукам за ней.

Герцог Максимус Лернийский сидел в кресле у камина, поставив правую руку на подлокотник и уронив на нее голову. Лицо его было мрачным, брови сошлись к переносице, и весь вид выражал крайнюю степень раздражения. Герберту даже показалось, что на висках господина проступила серебристая чешуя. Очень плохо, очень!

– Куда? – прорычал в ответ Максимус. – Ты представляешь, что будет, если я кому-то этот … «подарочек» отправлю? Мне нужна была чистая девушка, невинная, помощница в моих делах, а не это вот… чудовище! Она хоть отмылась? – с надеждой поднял он голову и, получив едва заметное отрицание, ударил по подлокотнику кулаком так, что кресло жалобно треснуло, а дворецкий громко сглотнул слюну. – Так помойте ее! Если надо – силой! От нее воняет так, что кажется, будто моя одежда насквозь пропиталась этим… Тьфу!

– Она… Не хочет, сэр! – сдавленно пробормотал Герберт, избегая смотреть в глаза герцогу. – Сказала, что ни разу… ни разу не мылась в подобных лоханях, и не… – он снова сглотнул слюну, – и не будет этого делать сейчас. Якобы, это портит цвет лица, сэр!

– Что портит? – брови Лернийского поползли вверх. – Она свое лицо вообще видела в зеркало?

– Подозреваю, что нет, – дворецкий мотнул головой. – Девушка совершенно дикая. Я успел расспросить старосту, тот сказал, что она всю жизнь прожила на конюшне, ее кузнец приютил, но в дом не пустил, опасаясь слухов. В общем, совершенно несчастная жизнь, сэр! Я… Мне кажется, ей очень нелегко пришлось, этой девушке. И сейчас ей страшно. Она думает… Думает, что вы ее… сожрете! – последнее слово Герберт произнес шепотом, втягивая голову в плечи.

– Это она мне уже озвучила, – мрачно кивнул Максимус, брезгливо передернувшись. – У меня один вопрос – неужели во всей деревне не нашлось ни одной девственницы? Неужели все они там так распутны, что других днем с огнем не сыскать? И почему именно эта деревня, Герберт? Сколько их вообще в моих угодьях? Ты во все гонцов разослал? Давай просто вернем ее старосте, пока тот не успел далеко уехать?

– Да вы что? – истерически хихикнул дворецкий. – Едва мы приняли эту… девственницу, как деревенские тут же умчались, сверкая пятками. Похоже, она их тоже достала.

В этот самый момент раздался истошный крик, потом еще один, затем визг и следом нечеловеческий вой.

Переглянувшись, дворецкий и его господин, не сговариваясь, рванули к двери, едва не столкнувшись у выхода, и затем замерли у подножия широкой лестницы, устеленной ковровой дорожкой.

– Откуда был звук? – глухо пробормотал Максимус, и в этой время леденящий душу вой повторился. – Из гостевой спальни! Идем туда!…»