Признание обвиняемого. Монография

Авторы, критикующие ликвидацию института возвращения дела на дополнительное расследование, следующим образом аргументируют свою позицию: «Общеизвестно, что качество расследования уголовных дел остается низким, а упразднение возможности исправлять недостатки предварительного расследования вряд ли будет способствовать установлению истины по делу»66. Такие доводы если и отвечают задаче достижения истины по делу, то не вполне объясняют правовые основания, по которым органам расследования (стороне обвинения) в ущерб интересам обвиняемого (стороны защиты) предоставляются в лице суда дополнительные возможности для доказывания обвинения. В соответствии с конституционными положениями основу уголовного судопроизводства составляют правила о разделении уголовно-процессуальных функций и презумпции невиновности, требующей вынесения оправдательного приговора в случае недоказанной виновности. В этой связи предъявление суду требования любой ценой достигать объективную истину по делу не вписывается в выбранную законодателем уголовно-процессуальную форму.

Требование установить истину по каждому делу было присуще инквизиционному уголовному процессу, который «предоставлял возможность использовать для этого любые средства, в том числе и те, которые несовместимы с защитой жизни, здоровья, чести и достоинства человека»67, исходил из достаточности признания обвиняемого («царицы доказательств») для постановления приговора. В юридической литературе на этот счет отмечается, что «стремление к истине в рамках уголовного процесса не всегда обеспечивало действительное ее достижение и часто оборачивалось злом как для отдельных людей, так и для общества в целом»68. С указанным высказыванием трудно не согласиться, поскольку нормативное требование достижения истины по каждому уголовному делу в правоприменительной деятельности приводит к встречающимся на практике случаям применения к обвиняемым незаконных методов ведения расследования, «выбивания» показаний, фальсификации доказательств69.

Связь между нацеленностью уголовного судопроизводства на достижение объективной истины и практическим стремлением конкретных правоприменителей к получению признания обвиняемого совершенно очевидна. Показания обвиняемого, в которых он признает свою вину в совершении инкриминируемого ему преступления, представляются наиболее весомым доводом в пользу того, что уголовное дело раскрыто, виновный изобличен и истина установлена (иначе зачем лицу, действительно непричастному к совершению преступления, заявлять о своей виновности, подчиняя себя тем самым обязанности подвергнуться определенным лишениям, ограничениям, связанным с уголовным наказанием). Если уж в условиях добровольности признания обвиняемого достижение истины не гарантируется (может иметь место заведомый самооговор), достоверность установления обстоятельств, соответствующих объективной действительности, когда признание было вынужденным, тем более находится под угрозой. Собственноручные признания обвиняемого, записанные под диктовку следователя (дознавателя) с учетом сведений, полученных из других собранных по делу доказательств, иногда после длительных изнуряющих допросов, в отсутствии защитника (но в присутствии понятых, протоколы допроса которых в последующем используются в качестве самостоятельных доказательств виновности обвиняемого), с применением физического насилия, создают только видимость достижения объективной истины, так как отражают и соответствуют исключительно версии обвинения. Только в условиях приоритета прав личности, признания их самостоятельной ценностью, защищаемой в том числе уголовно-процессуальными средствами, стремление государственных органов и должностных лиц, ответственных за полное, всестороннее и объективное установление всех обстоятельств по делу, будет направлено на получение всей необходимой совокупности доказательств по делу, а признание обвиняемого может занять место доказательства, действительно не имеющего особого приоритетного значения по сравнению с другими доказательствами70.

В состязательно организованном уголовном процессе суд, не выступая ни на стороне обвинения, ни на стороне защиты, исследует представленные сторонами, наделенными равными процессуальными правами, доказательства с тем, чтобы вынести законный, обоснованный и справедливый приговор, т. е. устанавливает истину юридическую (процессуальную, судебную)71. Юридическая истина понимается как соответствие выводов дознавателя, следователя, прокурора и суда об обстоятельствах совершенного преступления собранным по уголовному делу доказательствам при условии, что ими использованы все доступные и надежные на определенном этапе развития человеческого разума средства и методы познания при сложившихся критериях истинности результата72. Действуя в рамках установленной законом процедуры, правоприменитель ограничен в своих возможностях по отысканию истины процессуальными гарантиями, исключающими вседозволенность методов познания обстоятельств совершенного преступления.

К таким ограничениям прежде всего относятся правила о допустимости доказательств, исключающие возможность использования в уголовном процессе доказательств, полученных с нарушением закона (ст. 50 Конституции РФ). Сведения, хотя и отражающие объективную действительность, но полученные с нарушением закона, не имеют юридической силы и в соответствии с ч. 1 ст. 75 УПК РФ не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания обстоятельств, составляющих предмет доказывания по уголовному делу. Институт допустимости доказательств тем самым «мешает» установлению объективной истины по делу, ориентируя процесс доказывания на установление истины, соответствующей собранным по делу доказательствам, отвечающим критериям допустимости. Признавая соблюдение установленной законом процедуры получения (сбора, закрепления) доказательств большей ценностью, чем требование любой ценой восстановить объективную картину произошедшего, законодатель гарантирует защиту личности от излишнего принуждения и произвола со стороны лиц, ведущих расследование по делу.

На страницах юридической печати встречаются высказывания о том, что установление современного института недопустимости доказательств – это возвращение к формальной теории доказательств73. А. Д. Бойков также замечает, что «такой формализм очень удобен для развала уголовного дела, и им же неплохо пользуются многие судьи (с принятием Конституции 1993 г.)»74. В качестве возражений на подобного рода высказывания можно привести следующие доводы. В отличие от формальной теории доказательств, определявшей какую силу имеет каждое доказательство и предписывавшей суду принимать решение по заранее установленным критериям, вопреки здравому смыслу, правило о недопустимости доказательств направлено как раз на то, чтобы предостеречь суд от предубеждения, основанного на обманчивых и сомнительных доказательствах, полученных с нарушением установленной законом процедуры.

Показания обвиняемого, в которых он сообщает обстоятельства совершения преступления в соответствии с тем, как они имели место в действительности, бесспорно, имеют очень важное значение для правильного разрешения уголовного дела. Вместе с тем нарушение процедуры получения таких показаний, несмотря на их соответствие фактам объективной действительности (которая может быть установлена только в результате проверки и оценки всей совокупности собранных доказательств), исключает их из числа доказательств по уголовному делу. Соблюдение уголовно-процессуальной формы получения показаний обвиняемого предполагает разъяснение обвиняемому его прав, в том числе права не свидетельствовать против самого себя, отказаться от дачи показаний, пользоваться помощью защитника и др., а также выполнение должностным лицом, осуществляющим получение показаний обвиняемого, установленных законом правил проведения следственных действий с тем, чтобы исключить возможность подавления воли обвиняемого, самооговора либо иных действий в ущерб его законным интересам. Отход от данного принципа создает условия для злоупотреблений со стороны лиц, наделенных властными полномочиями в процессе, и в то же время не гарантирует, что признательные показания обвиняемого будут соответствовать объективной действительности. В этом смысле законодатель отдает предпочтение тем сведениям, которые получены в условиях обеспечения обвиняемому возможности добровольной дачи правдивых показаний, в отличие от показаний, данных под принуждением либо с нарушениями прав обвиняемого, могущих повлечь их недостоверность.

Другим фактором, определяющим отношение законодателя к показаниям обвиняемого, следует признать использование в процессе доказывания по уголовному делу закрепленных УПК РФ юридических презумпций, в частности презумпции невиновности. В состязательном процессе без помощи презумпции невиновности не удалось бы сохранить равновесие сторон – государственного органа уголовного преследования, за плечами которого вся мощь государственного аппарата принуждения, и частного лица, обвиняемого в совершении преступления, которые заведомо несопоставимы по своим фактическим силам и возможностям75. Следствием утверждения о невиновности лица, пока обратное не доказано в предусмотренном законом порядке, является положение, согласно которому при наличии сомнений в виновности лица, если исчерпаны все возможности для собирания дополнительных доказательств, дело прекращается или суд выносит оправдательный приговор. Признание обвиняемого невиновным при недоказанности его вины соответствует концепции процессуальной истины в уголовном процессе76, поскольку объективно обвиняемый мог быть причастным к совершению преступления, но вследствие того, что должностным лицам, осуществляющим расследование по делу, не удалось собрать соответствующих доказательств выдвинутого обвинения, обвиняемый считается невиновным и не подлежит уголовной ответственности77. По правовым последствиям недоказанная виновность равнозначна доказанной невиновности (в отличие от допускавшегося в инквизиционном процессе решения об оставлении подсудимого в подозрении). При этом законодательно исключается возможность добиваться от обвиняемого показаний, направленных на устранение имеющихся у следствия сомнений в его виновности в целях доподлинного установления объективной картины произошедшего (право обвиняемого не давать показания по делу). Такая конструкция института уголовно-процессуального доказывания исходит из приоритетного значения в иерархии ценностей недопустимости осуждения невиновного перед возможной безнаказанностью виновного.

В качестве еще одного аспекта, определяющего подход к проблеме признания обвиняемого и его процессуальных последствий, следует назвать также обусловленное уголовно-процессуальной формой изменение соотношения публичности и диспозитивности в современном уголовном судопроизводстве. Для советского уголовного процесса свойственно было гипертрофированное публичное начало, в соответствии с которым на государственные органы и должностных лиц были возложены ex officio обязанности принимать все предусмотренные законом меры для решения стоящих перед уголовным судопроизводством задач раскрытия преступлений и изобличения виновных (борьбы с преступностью). Проявление диспозитивности, т. е. свободы частного лица своей волей и в своих интересах влиять на возбуждение и прекращение уголовных дел, допускалось лишь по незначительной категории дел частного обвинения (для которых, тем не менее, диспозитивные начала также могли быть ограничены в публичных интересах).

Вместе с тем конструирование уголовного судопроизводства на основе состязательности, где цель урегулирования конфликта, вызванного преступлением, предполагает активное участие сторон в процессуальной деятельности, признание за ними свободы выбора тех вариантов реализации своих прав, которые им предоставлены законом, неизбежно ведет к расширению сферы действия начал диспозитивности в уголовном процессе. Принцип диспозитивности, характерный для гражданского судопроизводства, где стороны вступают в дело для защиты своих личных прав и объективно уравнены в процессуальных возможностях для отстаивания своих интересов, подчиняет принимаемое по делу решение волеизъявлению сторон. Отказ истца от иска, заключение сторонами мирового соглашения влекут прекращение дела; следствием признания ответчиком предъявленного иска является удовлетворение требований истца.

Действие диспозитивности в уголовном процессе имеет свои ограничения, обусловленные публично-правовой природой обвинения (уголовного иска) и необходимостью защиты наряду с частными публичных интересов, направленных на обеспечение общественного блага, общественной пользы78. Диспозитивность, понимаемая в уголовном процессе как свобода частных лиц, заинтересованных в исходе дела, в установленных законом пределах распоряжаться своими материальными правами и по своему усмотрению осуществлять процессуальные права, влияющие на возникновение, движение и прекращение уголовного процесса79, проявляется в тех случаях, когда соблюдение интересов частного лица, защищаемых посредством уголовной процедуры, оказывается более ценным, чем «самовольное» вмешательство государства в сферу личных прав граждан. Предусмотренная ст. 25 УПК РФ возможность прекращения уголовных дел о преступлениях небольшой или средней тяжести (дела публичного обвинения), если в результате примирения сторон нарушенные преступлением общественные отношения фактически восстановлены, исключает необходимость применения к обвиняемому уголовного наказания. Решение о прекращении уголовного дела или уголовного преследования по нереабилитирующим основаниям принимается с учетом волеизъявления обвиняемого, который, реализуя свое конституционное право на судебную защиту и презумпцию невиновности, а также право на реабилитацию, вправе возражать против принятия такого решения.

С действием диспозитивности в уголовном процессе связан появившийся в УПК РФ особый порядок судебного разбирательства, позволяющий в случае согласия обвиняемого с предъявленным ему обвинением вынести приговор без проведения судебного следствия и исследования всех собранных по делу доказательств. Процедура, предусмотренная гл. 40 УПК РФ, основана на положениях классической состязательности и предполагает прекращение процесса в случае добровольного признания стороной спорного факта, на котором другая сторона основывает свои требования. Признание факта одной стороной освобождает другую сторону от необходимости его дальнейшего доказывания, и в условиях отсутствия спора суд принимает решение об удовлетворении требований стороны, в пользу которой сделано признание.

Применительно к уголовному процессу, где сторона государственного обвинения фактически превосходит сторону защиты, А. В. Смирнов указывает, что «добровольность признания обвиняемым своей виновности или ведущих к ней фактов потенциально находится под угрозой», что требует подтверждения добровольности признания совокупностью иных доказательств по делу80. Проверка судом обстоятельств заявленного обвиняемым ходатайства об особом порядке судебного разбирательства, выяснение его действительного волеизъявления, обеспечение обязательного участия защитника, а также иные требования, установленные в интересах обвиняемого предусмотренной законом процедурой вынесения приговора в особом порядке, выступают гарантиями добровольности признания обвиняемого. В случаях когда признание обвинения (уголовного иска) соответствует действительной воле обвиняемого, не было вынужденным, обвиняемому известны и понятны последствия разрешения уголовного дела в особом порядке, в соответствии с принципом состязательности сторона обвинения освобождается от обязанности доказывать в ходе судебного разбирательства предъявленное обвинение, а суд выносит обвинительный приговор и назначает подсудимому наказание, размер которого ограничен по сравнению с возможным наказанием, назначаемым при рассмотрении уголовного дела в общем порядке81. При этом, освобождая сторону обвинения от обязанности доказывать в суде предъявленный уголовный иск, закон устанавливает гарантии от необоснованных и произвольных обвинений, требуя чтобы направляемое в суд обвинительное заключение (обвинительный акт), содержащее утверждение о совершении обвиняемым деяния, запрещенного уголовным законом, было подтверждено совокупностью доказательств, собранных в ходе предварительного расследования.

В том случае, если предъявленный уголовный иск необоснован и не подтверждается полученными по делу доказательствами, несмотря на наличие согласия обвиняемого, суд вправе провести судебное разбирательство в общем порядке с возложением на обвинителя бремени доказывания соответствующих обстоятельств, изложенных в обвинительном заключении. Данное положение хотя и не соответствует строго состязательному процессу, но призвано обеспечить соблюдение уголовной процедуры как основания постановления законного, обоснованного и справедливого приговора. Применение особого порядка судебного разбирательства (гл. 40 УПК РФ) отвечает как частным интересам, поскольку сокращает уголовную репрессию в отношении обвиняемого, добровольно признавшего свою вину, так и публичным, освобождая суд от необходимости исследования всех собранных доказательств по делам, в которых спор между сторонами отсутствует.

Допуская в уголовном процессе действие диспозитивности, несовместимой с такой целью доказывания, как установление объективной истины, законодателем сделан выбор в пользу социальной направленности уголовного судопроизводства. Решения, которые принимаются на основе примирения сторон, что предполагает урегулирование конфликта на удовлетворяющих их условиях, либо на основе добровольного признания обвиняемым своей вины при соблюдении установленной законом процедуры, с учетом мнения государственного (частного) обвинителя и потерпевшего, соответствуют назначению уголовного судопроизводства как способа разрешения возникающих конфликтов с наименьшими потерями для общества.

Раскрыть преступление и привлечь виновного к уголовной ответственности как цель деятельности государства в уголовном процессе в условиях состязательности обуславливается требованием соблюдения уголовной процедуры, гарантирующей отделение функций обвинения и защиты от суда, наличие сторон и их равные права в отстаивании своих позиций, а также ограждающей личность от необоснованных чрезмерных стеснений ее прав со стороны государства. В соответствии с ч. 2 ст. 297 УПК РФ приговор признается законным, обоснованным и справедливым, если он постановлен в соответствии с требованиями УПК РФ и основан на правильном применении уголовного закона. Соблюдение процессуальной формы (соответствующих юридических процедур, в том числе процедуры уголовно-процессуального доказывания), таким образом, рассматривается в качестве самостоятельной социальной ценности, защищаемой уголовным судопроизводством, иногда в ущерб требованию достижения объективной истины по каждому уголовному делу.

Самое нежелательное, что может иметь место в уголовном процессе, – привлечение к уголовной ответственности и осуждение невиновных. Именно установленная законодателем процедура уголовного судопроизводства, которая выступает «как щит, ограждающий личность от меча уголовно-правовой репрессии»82, призвана предотвратить подобного рода последствия применения государственного реагирования на совершенное преступление. Невиновность обвиняемого оказывается защищенной тогда, когда решение о виновности принимается на основе полученных в установленном порядке доказательств в условиях непосредственности, устности и гласности судебного разбирательства, проводимого в условиях состязательности. Обвинительный приговор в соответствии с ч. 4 ст. 302 УПК РФ не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, что в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств. Иногда в результате принимаемого таким образом решения объективная истина не достигается, совершенное преступление остается без наказания. При этом необходимо признать, что допускаемая уголовно-процессуальным законом процедура (гл. 40 УПК РФ), когда решение о виновности принимается на основании признания обвиняемого с соблюдением всех указанных в законе гарантий добровольности такого признания, обеспечивает принятие решения по делу в соответствии с волей и желанием обвиняемого, обладающего правом распоряжаться принадлежащими ему естественными правами и свободами. В этом случае, даже несмотря на негативные для обвиняемого последствия решения, принятого по его добровольному желанию (обвинительный приговор), не происходит принудительного ограничения права лица считаться невиновным.

Реальная угроза правам и интересам обвиняемого быть подвергнутым незаконному осуждению возникает тогда, когда соблюдение предписанных законом правил производства приносится в жертву целям быстрого и скорого изобличения преступника, необходимости во что бы то ни стало добиваться раскрытия каждого совершенного преступления. Решение о виновности, принимаемое на основании доказательств, не отвечающих требованиям уголовной процедуры, мало того, что влечет реальное излишнее и необоснованное ограничение прав лиц, в отношении которых осуществляется уголовное преследование, так еще и не гарантирует достоверность достигнутого результата, а значит, также не исключает вероятность оставления действительного преступника без наказания. В этом случае оставление настоящего преступника на свободе сопряжено с применением уголовной репрессии в отношении незаконно осужденных невиновных лиц, в отличие от той ситуации, когда по правилам УПК РФ не удалось привлечь виновного к ответственности. Безнаказанность виновного в таком случае не связана с дополнительным применением репрессии в отношении лиц, чья вина в совершении преступления не доказана в порядке, установленном уголовно-процессуальным законодательством.

Таким образом, мы приходим к выводу о том, что достижение назначения уголовного судопроизводства возможно без обусловленности цели доказывания необходимостью установления объективной истины. Требование неотвратимости уголовной ответственности как реакция государства на нарушение преступным деянием общественных отношений (карательный элемент) должно уступить место более значимому интересу восстановления нарушенных преступлением общественных отношений, достижению справедливости не только в пользу абстрактного правопорядка, но и тех конкретных людей, кто оказался затронутым преступлением (социальный элемент).

Рассмотренные в настоящем параграфе вопросы иерархии ценностей, защищаемых в рамках уголовного судопроизводства, определяют содержание и подходы к исследованию проблемы признания обвиняемого в современном уголовном процессе.

Глава II

Признание обвиняемого как разновидность показаний по уголовному делу

§ 1. Показания обвиняемого, в которых он признает свою вину, и виды признания обвиняемого

Нет на свете лучшего свидетеля,

чем тот, кто сам совершил преступление.

Л. Е. Владимиров

Сообщаемые обвиняемым сведения относительно обстоятельств инкриминируемого ему преступления признаются доказательствами, на основе которых в предусмотренном уголовно-процессуальном порядке могут быть установлены обстоятельства, подлежащие доказыванию по уголовному делу. Совершенно очевидно, что в тех случаях, когда обвиняемый в действительности совершил преступление, именно он обладает более полной, подробной и обстоятельной информацией относительно расследуемого события и своего участия в нем, а также о других обстоятельствах произошедшего. Тогда, когда обвиняемый добровольно и искренне сообщает обо всех обстоятельствах совершенного преступления, он тем самым фактически способствует его раскрытию, позволяя органам расследования собрать, закрепить и проверить иные доказательства по делу в целях наиболее полного и всестороннего установления объективной картины произошедшего. В основу описанной модели расследования нами были положены предположения о том, что, во-первых, именно обвиняемый в действительности совершил расследуемое преступление, во-вторых, его субъективные интересы совпадают с интересами государства изобличить виновного, поскольку обвиняемый внутренне готов подвергнуться юридическому и общественному осуждению и понести за содеянное соответствующее наказание.

Вместе с тем сам факт совершения преступления конкретным лицом должен быть доказан в предусмотренном законом порядке, т. е. привлечение лица в качестве обвиняемого вовсе не означает, что это лицо действительно причастно к совершению преступления. Подтвердить эту причастность в соответствии с принципом презумпции невиновности обязаны государственные органы, осуществляющие уголовное преследование. Обвиняемый, считающийся невиновным, вправе защищать свои права и интересы всеми способами, не запрещенными законом. Используя свое право давать показания, обвиняемый вполне может исходить при этом из своих личных интересов избежать уголовной ответственности и наказания, скрыть обстоятельства произошедшего, преуменьшить свою роль в совершении преступления, т. е. интересов, расходящихся с интересами органов расследования. В целях осуществления собственной защиты обвиняемый может излагать фактические обстоятельства, подтверждающие его версию произошедшего, может приводить доводы или представлять доказательства, опровергающие либо ставящие под сомнение предъявленное обвинение.