История, теория, перспективы развития правосудия и альтернативных юридических процедур в России. Учебное пособие

Косвенно законодательство говорит о существовании не только устных, но и письменных договоров и присяги. Обязательственное право не говорит об обращении взыскания с личности должника (независимо от его национальной принадлежности) по византийскому законодательству или «закону русскому».

Устав князя Владимира Святославовича. В связи с принятием в 988 г. христианства возник вопрос о разграничении прав государственной и церковной властей. Правовое положение церкви характеризует «Устав». Этот акт в соответствии с греческими канонами вводит новый налог – десятую часть от доходов государства в пользу церкви (так называемая «церковная десятина» – ст. 3). Ст. 4 выводит из княжеской и боярской подсудности нормы семейного права. В ст. 5–6 Владимир Святославович запрещает впредь вмешиваться в церковные дела, а ст. 7 перечисляет конкретику дел, передаваемых церковному суду. В указанном перечне фигурируют дела о разводе, прелюбодеяние, нарушение христианского брачного права, изнасилование. К нарушениям церковной нравственности относятся урекание – сквернословие и аморальные поступки. В ведение церковного суда передавались также некоторые дела о наследстве (заднице), а также отправление языческого культа.

В социальную структуру общества вводятся митрополичьи и церковные люди (в Киеве при упомянутой в ст. 3 Церкви Св. Богородицы располагался митрополичий престол). Далее перечисляются лица, которые подсудны только митрополиту, среди них духовенство и миряне, служащие в церкви (ст. 8–9).

Русская Правда Краткой Редакции. Важнейшим юридическим источником Древнерусского государства является Русская Правда.

Тексты Русской Правды дошли до настоящего времени в более чем ста списках. Условно Русская Правда в ее многочисленных списках делится на три редакции:

1) Краткая Правда (X–XI вв.);

2) Пространная Правда XII–XV вв.;

3) Сокращенная Правда (XV в.).

Тексты всех трех редакций по своему составу, древности и конкретике значительно отличаются друг от друга.

Древнейшая часть Краткой Правды составлена до народных восстаний 1068–1071 гг., в ней еще не говорится о двойных вирах (80 гривен), не упоминается и о судебных пошлинах в пользу князя, не сформированы еще правопривилегии. Под самим преступлением понимается только убийство или ущерб здоровью, личности и собственности. За убийства людей независимо от социального происхождения в пользу ближайших родственников убитого взимается 40 гривен. В Правде Роськой существует пережиток «народного суда» – кровной мести. Кровная месть – родовой обычай, но в Правде Роськой он ограничен раннегосударственным законодательством. Право мести предоставлялось только ближайшим родственникам. Однако месть могла быть заменена денежным эквивалентом (40 гривен), причем без различия социального положения («русин здесь приравнивался к изгою»). Правда Роськая ограничивает судебный и следственный процесс – в государстве еще не сформированы соответствующие институты. Поэтому к праву мести за нанесенную обиду (телесные увечья) допущены только ближние родственники. Еще одной причиной ограничения было избежание самосуда (ст. 2). В других случаях (имущественные преступления) следственный процесс сложнее, т. е. допускается свод (древний судебный обычай установления личности преступника, в дальнейшем законодательстве свод получил развитие). Правда Роськая еще не знает системы доказательств. В статьях фигурирует только свидетель, знающий обстоятельства преступления – видок. В суде рассматривались и клятвы (присяги – «роты»). После досудебного следственного процесса ст. 14 говорит о изводе – суде 12 мужей. Суд по Правде Роськой различает ответственность в зависимости от субъективной стороны преступления против личности (ст. 2–9). Например, в ст. 3 в зависимости от формальной стороны дела и от умысла предусмотрено более строгое наказание, чем в ст. 2. Плата за удар багром, жердью, тяжелой чашей вчетверо больше, чем за простое избиение, вследствие возможных тяжелых результатов такого удара.

В ст. 1 и 5 приравниваются нанесение тяжких телесных повреждений. В двух случаях предусмотрена плата 40 гривен и право мести. Указанное обстоятельство объясняется тем, что потерпевший становился неработоспособным и не мог впредь содержать семью.

Нанесение морального вреда приравнивалось нанесению телесных повреждений, не повлекших потерю работоспособности (см., например, для сравнения ст. 2, 3, 7). А вот ст. 8 уже говорит о том, что правовые понятия отличали неправомерное действие от намерения и попытки совершить таковое, от угрозы действием, равно как степени последствия того или иного преступления. Правовые понятия подразумевают и моральную точку зрения. Например драка, все-таки может быть объяснена личностными или иными субъективными причинами, потому и менее наказуема, а вот причинение увечий было уже тяжким преступлением.

Ст. 9 представляется очень важной, даже концептуальной. Она говорит о «роте» – клятве при заключении договора или в судебном споре при отсутствии свидетелей («видоков», которые еще раз упомянуты в этой статье). «Рота» упоминалась и в русско-византийских договорах. Здесь же «рота» имеет еще значение и в уголовном праве. Статья также подразумевает, что варяг и колбяг – иноземцы, и представить свидетелей им сложнее, чем местном населению – отсюда и упрощение следственного процесса.

В общем, законодательство предусматривало довольно мягкие наказания за имущественные преступления, в основном, штраф 3 гривны (без рассмотрения последствий кражи для потерпевшего) и возмещение ущерба потерпевшему. Не зря статьи об имущественных преступлениях помещены после наиболее тяжких – уголовных. Этот факт говорит о ранней государственности, отсутствии острых социальных противоречий, что, в основном, свойственно раннему феодализму. Вот, например, ст. 11–12. За различные обстоятельства кражи коня предусмотрено одно и то же наказание – 3 гривны и возмещение украденного (та же концепция, что и в ст. 10). Но статьи дают различный оттенок преступления. При этом ст. 12 защищает еще и собственность соседской общины – «мира» («верви»). Несколько иной оттенок у ст. 17, где предусмотрены как добровольное признание вины, так и введение следствия в заблуждение. Ст. 13 как бы дополняет ст. 10. Здесь говорится о своде – древнем судебном обычае. Суть обычая заключалась в следующем: истец должен был «идти до конца свода» в пределах одного города. Всего подразумевалось три степени свода. Последний подозреваемый в своде считался преступником. (В дальнейшем свод получил развитие в Пространной Правде). Кроме того, статья говорит об институте поручительства. При этом поручитель также нес материальную и моральную ответственность. Наконец, в своде могли участвовать только тяжущиеся стороны – истец и ответчик (ответчики).

Ст. 14, кроме упомянутого уже Извода (суда 12 мужей), говорит о высоком уровне правовых понятий. Закон предусматривал, что часть похищенного за время нахождения у вора будет утрачена. Поэтому оговаривалось, что похищенное должно быть возвращено все без остатка.

Ст. 15 также дополняет ст. 10 и дает ценные сведения о следственном процессе. Концепция заключается в следующем: после осуществления свода до конца (иногда предусматривалось три поочередных свода) обнаруживался последний подозреваемый (тать). Как и в ст. 13, последний обязан был возместить все убытки и возбуждал уже новый свод, где выступал первым истцом. Далее процедура повторялась до трех сводов, – и так далее…

Ст. 16 органически вытекает из предыдущих, но впервые говорит о холопе, а не о домашнем рабе – челядине. В феодальном праве холоп не отвечает за свои действия. Ответственность за холопа несет его господин. Кроме того, холоп не имеет имущества, поэтому имущественная ответственность лежит на его господине. С другой стороны, на холопа распространяется обычай кровной мести. Такое положение обусловлено патриархальным характером рабства (холоп был как бы членом семьи). Однако, оскорбление свободного холопом – особенно оскорбительно. Поэтому, даже получив за холопа штраф 12 гривен, потерпевший оставлял за собой право мести. Но отомстить (побить) холопа можно было только вне жилища его господина, т. к. жилище на Руси было неприкосновенно. Без разрешения хозяина посторонние в него не допускались.

Итак, изучение древнерусского права завершается Правдой Роськой. Документ говорит о довольно развитых правовых понятиях, правовой культуре и наиболее частых деяниях – бытовых уголовных преступлениях и воровстве. Преступления против церкви и государства еще не предусмотрены. Следственный процесс – состязательный, с большой долей инициативы тяжущихся сторон. Процессуальная сторона и следствие, в частности, неразработаны. Это объясняется не только ранней государственностью, но и ролью, ответственностью общины в предотвращении преступлений. Если же преступление все же совершено – на общине лежала ответственность в активном ее раскрытии.

Менталитет древнерусского человека также имел значение. Поэтому значение имели и правовые обычаи, рассмотренные выше. В суде имели место не только свидетельские показания, но и клятва («рота»), поединок («поле») и моральная ответственность перед «миром» («вервью»).

В Древнерусском государстве высшей судебной властью обладал князь, ограничений компетенции этого суда не было. Суд по Пространной Правде проходил в «Княжьем дворе» – не только резиденция князя, но и месте, где заседали судьи и тиуны (помощники наместников). Правом суда обладали и наместники князя «посадники». Некоторым из них жаловалось право суда без доклада князю по наиболее опасным преступлениям (убийство, грабеж, татьба).

Самой ранней формой судебного процесса был общинный суд, на котором состязались истец и ответчик. Первоначально, общинный суд «добрых людей» рассматривал как уголовные, так и гражданские дела. Однако, по мере укрепления власти князя компетенции общинного суда ограничивались гражданскими исками. В большей степени общинный суд сохранился в Новгороде и в Пскове, где имел место вечевой суд (разновидность общинного суда).

В Древней Руси по «Суду Ярослава Владимировича» не было разграничения гражданского и уголовного процесса. Сам процесс носил характер открытого и состязательного. Процесс начинался с момента его объявления на торгу («заклич») (ст. 32, 34). Следующим этапом был свод (очная ставка и тяжба сторон) (ст. 35–39). Далее вступало правило «идти до конца свода» в пределах одного города и «до третьего свода» вне города. Последний подозреваемый считался преступником и мог, в свою очередь объявить «заклич» и т. д. Кроме этого старого обычая применялось и следствие («гонение следа») (ст. 77). Розыск преступника мог осуществляться самостоятельно, силами потерпевшей стороны. Привлекались и свидетели. Кроме известных уже «видаков» упоминаются и «послухи» (ст. 47–50). Применялась и присяга (ст. 47). В качестве доказательств говорится о явных (следы побоев, увечья и т. д.) – ст. 29, 31, 67–68.

В Пространной Правде говорится уже о формальных доказательствах («ордалиях»). В таких случаях дело решалось вооруженным поединком («поле»), проводилось «испытание железом». Тяжущиеся брали в руки раскаленный металл – кто выдерживал это «испытание – божий суд» – тот и считался правым (ст. 22, 85–87). В системе формальных доказательств упоминается «поле». Победивший в поединке («в поле») признавался выигравшим дело. Однако, церковь выступала против такого поединка и грозила тяжущимся в вооруженном поединке анафемой.

Отдельным видом формальных доказательств считается «рота» (присяга). Клянущийся на Писании (а до этого языческими богами) утверждал или отрицал какое-либо событие, а суд должен был основываться на этом, формальном, по сути, доказательстве.

Исполнителями судебного решения были «вирники». Они должны были взыскать с виновного установленную «виру» (штраф). Однако системы исполнения наказаний по имеющимся в распоряжении источникам эпохи Русской правды не прослеживается.

Тема 4

История правосудия в Золотой Орде, в средневековых государствах и

у народов России

Суд у монголов и в Золотой Орде основывался на обычаях и Великой Ясе. С утверждением в XIV столетии ислама, там появляется шариатский суд в Золотой Орде. Суд и процесс в средневековых государствах и в обществах Дона и Северного Кавказа, у алан, казаков, народов Дагестана, у народов центральной части Кавказа основывался на обычаях. При общем сходстве в устройстве суда и в процессуальном праве имелись значительные отличия.

Золотая Орда. Процессуальное право монголо-татар до принятия ислама весьма туманно и запутано. Можно выделить лишь несколько положений закона, как-либо характеризующих судебно-следственный процесс. Так по ст. 23 Билика можно говорить о родовом суде для гражданских и семейных правонарушений. Родовой суд при этом имел право «на увещевание, ссылку и тюрьму». Скорее всего, судебными полномочиями обладали представители правящей династии или назначенные ими судьи. По крайней мере, текст источника содержит такое изречение: «Если начальник тьмы совершит промах, хан шлет конного, чтобы наказать его (виновного), как будет приказано» (Яса. V). Судебной властью в покоренных странах обладали тарханы, при администрации которых заседал суд. Тарханам не было предоставлено право вынесения смертного приговора без предварительного суда. По отношению к правителям покоренных народов мог действовать третейский суд великого хана (по крайней мере, русские князья неоднократно обращались к такому суду во время усобиц).

При расследовании преступлений монголы полагались на свидетельские показания, которым уделяли большое значение. Другое дело, что такие свидетельства были субъективны, поскольку закон рекомендовал: «Всякое слово, с которым согласились трое сведущих (мудрых) можно сказать всюду, в противном же случае нельзя полагаться на него. Сравнивай свое слово и слово других со словами сведущих: если оно будет в согласии, то можно сказать, в противном случае никак не должно говорить» (Билик, ст. 7).

По различным нарративным источникам известно, что монгольские судьи (тарханы, яргучины) обладали иммунитетом и назначались ханской администрацией. Когда сформировался государственный строй Золотой Орды, появился и специальный судебный орган – Яргу.

В общем монгольское законодательство говорит о раннефеодальном периоде этого кочевого государства.

Великая Яса не являлась единственным источником права монгольского общества. В обществе действовали юридические сборники, например, в книге «Сокровенное сказание» – летопись монгольского народа. Приказы, распоряжения и административные решения сохранились в ярлыках ханов. Другое название ярлыка – «пайзца» (табличка). Родовые и племенные правонарушения рассматривались в обычном праве. В XIV в. в монгольском обществе стал распространяться ислам и мусульманское право (шариат).

Исламский суд в Золотой Орде. На территории Золотой Орды ислам распространился в XIV в. Первоначально исламский суд ограничивался семейными и религиозными делами мусульман. Позднее была сформирована судебная система во главе с верховным судьей – кади, которому подчинялись судьи – кадии. Мусульманские судебные органы сосуществовали с монгольским судебным диваном – яргу и судьями – яргучинами, основывавшимися на обычном праве и Великой Ясе. Со временем мусульманское право вытеснило монгольское, и основным источником права стал Коран.

В главах (сурах) Корана и в сборниках (Хадисах-Суннах) раннесредневековых теологов сформулировано мусульманское право – Шариат. Эти нормы, не изменявшиеся в течение времени, кодифицированы в особом порядке – не по отраслям права, а в построении жизненного пути мусульманина – от рождения до смерти. Поэтому Шариат означает «надлежащий путь жизни», включающий в себя нормы права, морали, религии и т. д. В общем, шариатский суд строится на частном праве. Шариат основывается на тщательно разработанных в IX–XII вв. своде правил – «фитх» и характерных суждениях по аналогии с Кораном и прецедентами – «кийас». Фитх и кийас мусульманские судьи называют принципами шариата. Лейтмотив исламского правосудия здесь сформулирован в словах: «Оплатой за зло пусть будет соразмерное ему зло. Но кто простит и примирится, тому награда от Бога» (Коран, сура 42:38).

Суд по нормам шариата должен быть объективным, взвешенным и различать все стороны преступления, в том числе субъективные. Особое значение придается судьям, их квалификации, беспристрастию и личным качествам. В рассмотрении конкретных дел и принятии решений суд основывается на сформулированных в шариате правах и обязанностях правоверного (т. е. исповедывающего ислам). В соответствии с изречениями в сурах Корана деяния подразделяются на разрешенные («халал») и запрещенные («харам»).

В соответствии с тяжестью преступления или проступка законодательство определяет наказание: смертную казнь, отсечение руки, тюрьму, порицание. Вместе с определением наказания шариат полагает, что общество также несет моральную ответственность за то, что не смогло предотвратить или предупредить преступление. Исходя из этого, в исламе используется социальная профилактика правонарушений (жертвы в пользу малоимущих, взаимопомощь, общинность). Вместе с тем, в уголовном праве шариат отличается строгостью мер наказания, особенно идущих в противоречие с устоями общества.

В гражданском праве шариат исходит из неприкосновенности частной собственности. Обязательственные отношения строятся на взаимном согласии сторон, запрещают закабаление и ростовщичество (Коран, сура 2:276). Шариат обязывает мусульманина исходить из милосердия и поощряет помощь нуждающимся (Коран, сура 33:32, 33).

В семейном праве шариат исходит из мужского превосходства (Коран, сура 2: 228), полигамии (многоженства) (Коран, сура 4:3), ограничении прав на развод (Коран, сура 2:231). В нормах семейного права мусульманские правоведы рассматривают опекунство (Коран, сура 2:233) и наследственные, в том числе обязательственные отношения, рассматриваемые в других системах среди гражданского права.

Кроме того, в шариате рассматривается исламская этика и мораль в единстве с исламской верой. Поэтому преступления против религии считаются в мусульманстве наиболее опасными преступлениями. Несоблюдение обрядов жизненного цикла, ритуалов, правил поведения в обществе влечет за собой тяжкое наказание, в том числе смертную казнь.

Нормы шариата, рассмотренные здесь абстрактно, необходимо привязывать к условиям конкретного исторического периода и общества. А в своей исторической конкретике монгольское общество знало, глубокое социальное расслоение и эксплуатацию, произвол властей. Кроме того, многие положения шариата и Великой Ясы прямо противоречили друг другу.

Способы решения таких противоречий были следующие:

– редактирование Великой Ясы сообразно шариата;

– разграничение компетенции шариата и обычного права.

Действительно, в исламских странах стали изучать Ясу, имелась практика приспособления монгольского закона к шариату. Но на Северном Кавказе получила распространение практика разделения компетенции шариата и правовых обычаев (к которым при некоторых условиях можно отнести и Великую Ясу). Общественную жизнь мусульман наряду с шариатом регулировали нормы обычного права – адата. Поэтому в монгольское время получил развитие правовой плюрализм, то есть одновременное действие в едином правовом пространстве шариата и обычного права. На практике, шариатский суд старался не вмешиваться в решения, принятые по обычному праву.

Обзор монгольского права по Великой Ясе и шариату имеет значение для выявления общественных отношений и политического устройства народов, заселявших Дон и Северный Кавказ в ордынское время.

Суд и процесс средневекового Дагестана. Основным источником права здесь были Постановления Кайтагского уцмия Рустемхана, сохранившиеся в манускрипте XVII столетия, но уходящие корнями в XV в. и даже в более ранний период. Можно сказать, что он относится не только к новому времени, но к средневековью.

В кайтагском обществе Дагестана доминировал состязательный процесс (ст. 99 Постановлений). Различия гражданских и уголовных дел не прослеживается. Процесс мог начаться только при наличии жалобы потерпевшего или истца (ст. 73). В досудебном порядке сторонам предоставлялась возможность примирения, что специально оговаривалось в ст. 37, 76. Порядок мирового соглашения сторон назывался масагат и заключался в следующем. Родовые старейшины (карты) тяжущихся или конфликтующих сторон сначала пытались как то договориться между собой. Если усилия авторитетов не приводили к мировому соглашению, стороны обращались к беку с просьбой созвать суд. Суд бека был основной судебной властью и обладал большими полномочиями, чем традиционный суд старейшин (картов) родовых общин (тохумов). Четкого разграничения компетенции суда еще не было, но с XVI–XVII вв. без санкции бека суд не созывался. Более того, при рассмотрении дел, важных для всего общества, присутствие бека было обязательным. Если бек не считал необходимым присутствовать на суде, он должен был дать санкцию кадию обратиться к тексту «Постановлений».

Итак, состав суда был традиционным для раннегосударственного общества (феодал, судья, старейшины). По древним традициям суд проходил под открытым небом, а не в помещении (чтобы видел Бог). Во время судоговорения сторонам предоставлялась очередная возможность масагата, после чего заслушивались поочередно истец (или сторона потерпевшего), затем ответчик (ст. 21, 37, 76). В случае необходимости приглашались свидетели (тусевы). В «Постановлениях» говориться о 7 тусевах, но на практике свидетелей могло быть больше (ст. 30). Тусевы определялись судом, поскольку свидетельские показания принимались только от полноправных членов общества, известных своей честностью. Тяжущиеся стороны и свидетели должны были дать очистительную присягу. При этом «Постановления» предписывали иммунитет присягнувшим на суде, о чем говорит целый ряд статей (73–75, 84), а содержание института присяги иногда несло языческий оттенок «символики права». Последний факт говорит о том, что суд старейшин с присягающими сторонами имел место еще до установленного Рустемханом порядка.

Исследовав обстоятельства дела, суд принимал решение, обязательное для сторон. Если одна из сторон отказывалась выполнять решения суда, виновный мог быть изгнан из общины. Исполнение судебных решений возлагалось на бека (ст. 98). Следовательно, бек наделялся административной властью, а при отсутствии аппарата исполнения судебных решений должен был обладать авторитетом. Кроме того, на уцмия была возложена обязанность сбора судебных пошлин и штрафов. Часть собранных денег Рустемхан оставлял себе, другие части полагались картам и кадию. Бек осуществлял еще и функции надзора. По крайней мере, этого требовали заключительные положения закона.

В качестве самостоятельной процессуальной меры можно рассматривать обычай барамты. По сути, барамта являлась своего рода ордалией, восходящей к первобытному строю. Если суд не мог прийти к однозначному решению или бек не мог исполнить решения суда, истец или пострадавшая сторона считала себя в праве добиваться справедливости самостоятельно. Самосуд тохумов, как было рассмотрено выше, перекликался с гражданским и уголовным правом. Барамта, без сомнения очень древний и устоявшийся обычай, поскольку политическая власть могла только ограничить барамту, но не отменить ее.

Относительно обвинительного процесса в джамаате можно сказать, что он только зарождался и был возможен лишь при очевидном преступлении против всего общества (поджоги, измена и т. д.). Но и в таком случае требовалось наличие жалобы кого-либо из общинников.

Процесс в кайтагском обществе времени Рустемхана несколько отличался от имевшего места по данным этнографов права XIX в. Более того, в источнике можно выявить архаичные нормы, восходящие к домонгольскому времени, множество аналогий с золотоордынским правом, а также нововведения шариата.

При этом демократические традиции общинного суда со свидетелями восходят к первобытному строю и имеют много аналогий с судом алан и автохтонных народов. Суд бека (как и сам тюркский титул) имеет много общего с положениями Великой Ясы и процессуальным правом кочевников Северного Прикаспия. В степных улусах, оставшихся после распада Золотой Орды доминировал суд беков (беев, мурз и других владетелей). Суд Кадия, присяга на Коране, клятва Богом, наличие на суде текста «Постановлений» и др. соотносится с шариатским судом. Другое дело, что наличие в процессуальном праве трех составляющих должно было исходить из законотворческого процесса, наличия квалифицированных исламских юристов, отражать достижения культуры и социально-экономического развития Дагестана.

В силу названных факторов, нормы и институты кайтагского процессуального права можно датировать XII–XVI вв., а кодификационные изменения устных адатов XVI–XVII вв.

Суд у казаков в Войске Донском в период его становления (в основном, это относится к новому времени) находилась в руках выборного общественного органа – казачьего круга. Исходили на суде из обычаев, применялись самые разнообразные досудебные примирительные процедуры. Судебной властью наделялись старейшины (по незначительным преступлениям или проступкам), правом суда обладали атаманы. Иногда атаманы призывали стариков для помощи при рассмотрении дела. Опять же применялись досудебные примирительные процедуры, как до суда, так и его процессе. Если атаман и старики не могли решить дело, необходимо было ездить на суд в казачью столицу – в Черкасск (Старочеркасск), где у казаков был главный суд, своего рода, высшая инстанция. При этом тяжущиеся должны были добраться до главной казачьей станицы одном каюке (лодке).