Выступления полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации (2012–2015 годы). Сборник

Кроме того, определения первой группы в зависимости от обстоятельств конкретного дела также могут затрагивать столь существенные права, что неизвещение участвующих в деле лиц способно привести к невосполнимой утрате возможности защиты этих прав, в том числе таких, которые относятся к категории основных. Соответственно, Пленум Верховного Суда Российской Федерации в пункте 48 постановления от 19 июня 2012 года № 13 в отступление от императивных указаний закона разъяснил, что суд апелляционной инстанции с учетом характера и сложности разрешаемого процессуального вопроса, а также с учетом доводов частной жалобы (представления) вне зависимости от вида оспоренного определения вправе по собственной инициативе вызвать участвующих в деле лиц в судебное заседание.

Следовательно, законодатель при регулировании процессуальных отношений избрал критерии для дифференциации определений суда, подлежащих апелляционной проверке с извещением или без извещения лиц, участвующих в деле, столь формально, что это потребовало корректировки их в судебной практике, исходящей из возможности по усмотрению судов отступать от императивных указаний закона о рассмотрении частных жалоб (представлений) без извещения участвующих в деле лиц.

В данном случае Пленум Верховного Суда Российской Федерации, по существу, обратил внимание судов также на то, что информации, размещаемой на интернет-сайте суда и в занимаемом судом помещении, недостаточно для обеспечения возможности беспрепятственной реализации участвующими в деле лицами процессуальных прав, предоставленных им законом. Пленум расширительно истолковал соответствующую норму в интересах защиты прав большего круга лиц и этим снизил негативные последствия ее буквального применения. Однако участвующие в деле лица, исходя из принципа диспозитивности гражданского судопроизводства, могут по собственному волеизъявлению, а не по усмотрению суда распоряжаться правами постольку, поскольку они в системе действующего правового регулирования предоставлены этим лицам законом (право на участие в судебном заседании лично или через представителя и т. д.). Их же беспрепятственная реализация гарантируется надлежащим извещением о времени и месте судебного заседания, т. е. по правилам главы 10 ГПК Российской Федерации.

Кроме того, даже при условии, что суды, следуя приведенному разъяснению, будут всегда действовать в интересах защиты прав как можно более широкого круга субъектов процесса, возможность отступления судов от императивных указаний закона о неизвещении участвующих в деле лиц не способна изменить принципиальной оценки оспоренных законоположений на предмет их конституционности.

В системе действующего правового регулирования оспоренные законоположения, по существу, ставят возможность реализации права на участие в судебном заседании и других сопряженных с ним процессуальных прав, предоставленных законом всем участвующим в деле лицам без исключения, в зависимость от наличия доступа к интернет-ресурсам и умения ими пользоваться. Соответственно, располагая всем комплексом процессуальных прав, предоставленных им законом, за исключением права на персональное извещение, подпадающие под действие оспоренных норм лица оказываются в заведомо худшем положении, чем субъекты судопроизводства с тем же процессуальным статусом, которых суд обязан известить персонально о времени и месте судебного заседания.

Приведенное разъяснение Пленума Верховного Суда Российской Федерации лишь смягчает ситуацию, поскольку позволяет по усмотрению суда известить по правилам главы 10 ГПК Российской Федерации дополнительный круг участников апелляционного производства. Однако для остальных лиц, располагающих де-юре той же совокупностью процессуальных прав, сопряженных с возможностью присутствовать в судебном заседании лично или через представителя, сохраняется – вопреки принципам диспозитивности, состязательности и равенства всех перед законом и судом – фактическое ограничение права на судебную защиту из-за отсутствия у них права быть персонально извещенными о времени и месте судебного заседания.

6. Таким образом, часть пятую статьи 244.6 и часть вторую статьи 333 ГПК Российской Федерации в системе действующего правового регулирования следовало признать не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 19 (часть 1), 46 (часть 1), 55 (часть 3) и 123 (часть 3). При принятии такого решения Конституционный Суд Российской Федерации, с учетом необходимости снижения нагрузки на суды, имел бы возможность возложить на законодателя обязанность внести соответствующие изменения в процессуальное законодательство, предусматривающие в том числе упрощение апелляционного производства, которые при этом не противоречили бы общепризнанным принципам правосудия и были согласованы с системой действующего правового регулирования.

Дело о проверке конституционности пункта 4 части 1 статьи 33 и подпункта «а» пункта 3 части 1 статьи 37 Федерального закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации» в связи с жалобой гражданки Л. А. Пугиевой

Выступление полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М. В. Кротова (8 ноября 2012 года)

Глубокоуважаемый Высокий Суд!

Поводом к рассмотрению Конституционным Судом Российской Федерации настоящего дела является жалоба гражданки Пугиевой Лилии Алексеевны на нарушение ее конституционных прав пунктом 4 части 1 статьи 33 и подпунктом «а» пункта 3 части 1 статьи 37 Федерального закона от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации», допускающими возможность расторжения служебного контракта по инициативе представителя нанимателя и увольнения гражданского служащего с гражданской службы в случае однократного грубого нарушения гражданским служащим должностных обязанностей – прогула (отсутствия на служебном месте без уважительных причин более четырех часов подряд в течение служебного дня).

Заявительница состояла на государственной гражданской службе субъекта Российской Федерации – замещала должность начальника отдела кадров и государственных наград в Администрации Главы Республики Ингушетия и была уволена с государственной службы по основанию, предусмотренному подпунктом «а» пункта 3 части 1 статьи 37 Федерального закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации», – за прогул (отсутствие на служебном месте без уважительных причин более четырех часов подряд в течение служебного дня).

Заявительница усматривает нарушение своих конституционных прав в том, что оспариваемые нормы препятствуют предоставлению государственным гражданским служащим гарантий, предусмотренных статьей 261 Трудового кодекса РФ, включая запрет на увольнение беременных женщин, и просит признать их противоречащими статьям 7, 19, 37 и 38 Конституции Российской Федерации.

Федеральный закон «О государственной гражданской службе Российской Федерации» и Трудовой кодекс аналогично регулируют вопросы расторжения служебного контракта (трудового договора) в случае прогула: статья 37 (подпункт «а» пункта 3 части 1) Федерального закона о государственной службе и статья 81 (подпункт «а» пункта 6 части первой) Трудового кодекса предусматривают, что, соответственно, служебный контракт (трудовой договор) могут быть расторгнуты по инициативе представителя нанимателя (работодателя) в случае однократного грубого нарушения гражданским служащим (работником) должностных (трудовых) обязанностей – прогула (отсутствия на служебном (рабочем) месте более четырех часов подряд в течение служебного дня (рабочего дня (смены).

Оспариваемые заявительницей положения не нарушают права государственных гражданских служащих, поскольку в равной мере распространяются на всех гражданских служащих, совершивших прогул. Как видим аналогичное регулирование установлено и трудовым законодательством в отношении расторжения трудового договора.

Полагая, что на нее как беременную женщину распространяется гарантия, закрепленная частью 1 статьи 261 Трудового кодекса Российской Федерации, которая запрещает расторжение трудового договора по инициативе работодателя с беременными женщинами (за исключением случаев ликвидации организации либо прекращения деятельности индивидуальным предпринимателем), Пугиева Л. А. обратилась в суд с требованием о восстановлении на государственной гражданской службе. В удовлетворении заявленного требования ей было отказано.

Как следует из решений судов общей юрисдикции, не все изложенные в жалобе факты, в частности, о состоянии беременности заявительницы, были исследованы судом и нашли подтверждение в судебных решениях: заявительница заявляла о факте беременности, однако, это не было подтверждено документально; решением Магасского районного суда Республики Ингушетия от 24 ноября 2011 года довод заявительницы о том, что в соответствии с частью 1 статьи 261 Трудового кодекса Российской Федерации она не могла быть уволена, поскольку находилась в состоянии беременности, признан несостоятельным. Суды кассационной инстанции исходили из того, что доводы жалобы, направленные на переоценку доказательств и установление обстоятельств, отличных от тех, на которых основаны изложенные в судебном решении выводы, не могли быть положены в основу пересмотра состоявшихся по делу судебных решений.

Я специально хочу обратить внимание на этот факт. Суды первой и второй инстанций в судебных решениях факт беременности не подтверждают. Только в решении кассационного суда упоминается наличие беременности как повод для рассмотрения. Но, как мы прекрасно знаем, в кассационные инстанции не представляются новые доказательства. Поэтому, если гражданка Пугиева не заявила об этом в суде первой и второй инстанции надлежащим образом, то есть не представила соответствующие документы, для устранения этого существует только один способ – рассмотрение дела по вновь открывшимся обстоятельствам. Даже справка, которая, как указал судья-докладчик Николай Васильевич Селезнев, представлена в Конституционный Суд, предлагает суду Конституционному оценить факт наличия или отсутствия беременности. Этот факт должен быть установлен судебным актом. Он не установлен. Я не сомневаюсь в том, что она, наверное, была беременна, но я еще раз хочу подчеркнуть, что суды первой и второй инстанции этот факт не установили. И на самом деле дело заявительницы может быть рассмотрено сейчас по вновь открывшимся обстоятельствам, препятствий я для этого не вижу. Кстати, это вытекает и из письма заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации.

Здесь хотелось бы обратить внимание, что постановление Конституционного Суда РФ № 25-П оглашено 22 ноября 2011 года, а официально опубликовано только 5 декабря 2011 года. Решение же суда первой инстанции по иску Пугиевой Л. А. вынесено 24 ноября 2011, т. е. через два дня после вступления решения Конституционного Суда в силу, но до официального опубликования. И можно только предположить, что именно по этой причине правовая позиция Конституционного Суда не нашла отражения в судебном решении.

Вопрос о возможности предоставления государственным гражданским служащим с семейными обязанностями гарантий, установленных Трудовым кодексом РФ для лиц, работающих по трудовому договору ранее был предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ.

Постановлением Конституционного Суда РФ от 22 ноября 2011 года № 25-П по делу о проверке конституционности положений части 4 статьи 31, пункта 6 части 1 статьи 33 и статьи 37 Федерального закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации» в связи с жалобой гражданки В. Ю. Боровик взаимосвязанные положения данных норм Федерального закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации» в той мере, в какой в системе действующего правового регулирования ими допускается увольнение с государственной гражданской службы одинокой матери, воспитывающей ребенка в возрасте до 14 лет, в связи с сокращением замещаемой должности по инициативе представителя нанимателя признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации.

В этом постановлении Конституционный Суд РФ указал, что Федеральный закон «О государственной гражданской службе Российской Федерации» исходит из того, что отношения, связанные с государственной гражданской службой, регулируются специальным законодательством, а положения законодательства о труде применяются к ним субсидиарно – в части, не урегулированной законодательством о государственной гражданской службе. В правовой статус государственных гражданских служащих гарантии, связанные с материнством и воспитанием детей, не включены непосредственно. Это, однако, не означает, что такие гарантии им не предоставляются, – согласно статье 73 Федерального закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации» к отношениям, связанным с гражданской службой, применяются федеральные законы, иные нормативные правовые акты Российской Федерации, законы и иные нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации, содержащие нормы трудового права, в части, не урегулированной данным Федеральным законом. Положений, исключающих предоставление гарантий, которые установлены законодательством Российской Федерации для женщин в связи с рождением и воспитанием детей, ни Федеральный закон «О государственной гражданской службе Российской Федерации», ни законодательство о государственной гражданской службе Российской Федерации в целом не содержат.

В соответствии с частью 3 статьи 37 Федерального закона «О государственной гражданской службе РФ» гражданский служащий не может быть освобожден от замещаемой должности гражданской службы и уволен с гражданской службы по инициативе представителя нанимателя в период его пребывания в отпуске по беременности и родам. Таким образом, Федеральный закон о государственной гражданской службе регулирует вопрос увольнения беременных женщин – гражданских служащих в определенный период, что не позволяет говорить о неурегулированности этого вопроса законодательством о гражданской службе, и, как следствие, распространять на такие отношения нормы трудового права в порядке субсидиарного применения. Может быть, это регулирование и недостаточно, но оно существует, и поэтому прямое распространение постановления Конституционного Суда мы и сочли недопустимым и потребовали публичного рассмотрения.

В соответствии с названным постановлением Конституционного Суда в силу принципа субсидиарного применения норм трудового законодательства к служебным отношениям на государственной гражданской службе беременным женщинам должны предоставляться гарантии, предусмотренные трудовым законодательством, но в части, не урегулированной законодательством о государственной гражданской службе.

Следовательно, истолкование оспариваемых заявительницей норм ФЗ «О государственной гражданской службе РФ» относительно возможности субсидиарного применения положений трудового законодательства, устанавливающих гарантии беременным женщинам при расторжении трудового договора по инициативе работодателя, не может являться основанием для распространения Конституционным Судом РФ по аналогии ранее высказанной правовой позиции применительно к рассматриваемому конкретному делу.

Представляется, что данная правовая позиция могла бы быть скорректирована Конституционным Судом с учетом специфики государственной гражданской службы, особого правового статуса государственных служащих, включающего не только гарантии, но также связанные с гражданской службой запреты и ограничения, несоблюдение которых само по себе является основанием для прекращения служебного контракта и увольнения с гражданской службы.

Решения Конституционного Суда имеют правовые последствия не только в части признания нормы закона конституционной или неконституционной. Оценивая конституционность нормативного акта и выявляя его конституционно-правовой смысл, Конституционный Суд РФ, тем самым, определяет какое поведение в определенном случае следует считать надлежащим, поощряемым.

Распространение же запрета на увольнение беременной женщины в случае совершения ею поступков, не совместимых со статусом государственного служащего, будет поощрять противоправное поведение, создавать особого рода индульгенцию на нарушение трудовой дисциплины.

В постановлении от 22 ноября 2011 года № 25-П, определениях от 2 апреля 2009 года № 472-О-О, от 13 мая 2010 года № 655-О-О, от 19 января 2011 года № 48-О-О и от 17 июля 2012 года № 1275-О, отмечалось, что специфика государственной гражданской службы в Российской Федерации как профессиональной служебной деятельности граждан Российской Федерации по обеспечению исполнения полномочий органов государственной власти предопределяет особый правовой статус государственных гражданских служащих, который включает в себя, в частности, обусловленные характером соответствующей деятельности права и обязанности государственных гражданских служащих, налагаемые на них ограничения, связанные с государственной гражданской службой, а также предоставляемые государственным гражданским служащим гарантии.

Часть первая статьи 261 Трудового кодекса устанавливает запрет на увольнение по инициативе работодателя беременной женщины (за исключением случаев ликвидации организации либо прекращения деятельности индивидуальным предпринимателем), в том числе, и при совершении ею виновных действий, предусмотренных статьей 81 Трудового кодекса.

И в этом случае возникает вопрос: можно ли уволить с государственной гражданской службы беременную женщину, которая не соблюдает ограничения (статья 16) и нарушает запреты (статья 17), связанные с государственной службой? Например, в случаях несоблюдения ограничений и запретов, требований о предотвращении или об урегулировании конфликта интересов и неисполнения обязанностей, установленных в целях противодействия коррупции; или же занятие предпринимательской деятельностью?

В случае применения указанной нормы к отношениям на гражданской службе возникнет аналогичная ситуация применительно к беременным женщинам – гражданским служащим. При этом ситуация невозможности расторжения служебного контракта и увольнения беременной женщины – гражданского служащего может возникнуть, в том числе, в случае совершения ею виновных действий, причем не только действий, сходных с перечисленными в статье 81 Трудового кодекса, но и действий, при совершении которых ФЗ «О государственной гражданской службе РФ» предусматривает увольнение в связи с утратой доверия (пункт 1.1 части 1 статьи 37 и статья 59.2 Федерального закона).

И это особо актуально в связи с рассматриваемым делом. Пугиева Л. А. замещала должность начальника отдела кадров и государственных наград в Администрации Главы Республики Ингушетия. Реестром должностей государственной гражданской службы Республики Ингушетия, утвержденным Указом Президента Республики Ингушетия от 26 июня 2006 года № 167, эта должность отнесена к категории «руководители». Таким образом, в случае беременности государственная служащая, замещающая, например, как Пугиева Л. А., должность категории «руководители», относящуюся к главной группе должностей, не может быть уволена даже в случае утраты доверия.

Если нивелировать различия между государственной службой и трудовыми правоотношениями, тогда можно будет поставить под сомнение правовые преимущества государственных служащих, не предназначенные для граждан, работающих по трудовому договору, в том числе при расторжении с ними служебного контракта. Видимо, баланс все же должен существовать.

Нарушение этого баланса приведет к тому, что завтра Конституционному Суду придется разрешать дела по жалобам граждан, состоящих в трудовых отношениях, и на которых «преимущества» государственной службы не распространяются.

В качестве иллюстрации: расторжение трудового договора с беременной женщиной при ликвидации предприятия или прекращения деятельности индивидуальным предпринимателем – выплата двухмесячного содержания и все. При ликвидации же государственного органа у беременной женщины – государственной служащей другие возможности. Часть 3 статьи 31 Федерального закона «О государственной гражданской службе РФ» гарантирует, что при ликвидации государственного органа ей может быть предоставлена возможность замещения иной должности гражданской службы в государственном органе, которому переданы функции ликвидированного государственного органа, либо в другом государственном органе, или же она может быть направлена на профессиональную переподготовку или повышение квалификации, а при увольнении с гражданской службы в связи ликвидацией государственного органа будет выплачена компенсация в размере четырехмесячного денежного содержания, а не двухмесячного.

Статья 9 Конвенции № 151 Международной организации труда «О защите права на организацию и процедурах определения условий занятости на государственной службе»44 от 27 июня 1978 года предусматривает, что государственные служащие пользуются, как и другие трудящиеся, гражданскими и политическими правами, но при единственном условии: соблюдении обязательств, вытекающих из их статуса и характера выполняемых ими функций.

Федеральный закон «О государственной гражданской службе РФ» устанавливает взаимосвязь преимуществ и ограничений. Если снимаются правоограничения, полагаю, следует в корне пересматривать и преимущества, поскольку они имеют оправдание лишь во взаимосвязи, а не в отдельности. Во всем, включая четырехмесячное выходное пособие (а не двухмесячное по Трудовому кодексу), пенсионное, страховое обеспечение, государственную защиту жизни и здоровья, медицинское, санаторно-курортное обслуживание и прочее.

В заключение хотел бы отметить, что запрет на увольнение беременной женщины с государственной гражданской службы не должен трактоваться как исключающий любую возможность увольнения за грубое нарушение служебных обязанностей. Иное понимание сути запрета создает возможность злоупотребления правом, предоставляет данному лицу необоснованные по сравнению с другими работниками преимущества.

Конституционный Суд Российской Федерации.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

от 6 декабря 2012 г. № 31-П

По делу о проверке конституционности пункта 4 части 1 статьи 33 и подпункта «а» пункта 3 части 1 статьи 37 Федерального закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации» в связи с жалобой гражданки Л. А. Пугиевой

Именем Российской Федерации

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В. Д. Зорькина, судей К. В. Арановского, А. И. Бойцова, Н. С. Бондаря, Г. А. Гаджиева, Ю. М. Данилова, Л. М. Жарковой, Г. А. Жилина, С. М. Казанцева, С. Д. Князева, А. Н. Кокотова, Л. О. Красавчиковой, С. П. Маврина, Н. В. Мельникова, Ю. Д. Рудкина, Н. В. Селезнева, О. С. Хохряковой,

с участием представителя Совета Федерации – доктора юридических наук А. С. Саломаткина, полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М. В. Кротова,

руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями третьей и четвертой статьи 3, частью первой статьи 21, статьями 36, 74, 86, 96, 97 и 99 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»,

рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности пункта 4 части 1 статьи 33 и подпункта «а» пункта 3 части 1 статьи 37 Федерального закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации».

Поводом к рассмотрению дела явилась жалоба гражданки Л. А. Пугиевой. Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспариваемые заявительницей законоположения.

Заслушав сообщение судьи-докладчика Н. В. Селезнева, объяснения представителей Совета Федерации и Президента Российской Федерации, выступления приглашенных в заседание представителей: от Министерства юстиции Российской Федерации – М. А. Мельниковой, от Генерального прокурора Российской Федерации – Т. А. Васильевой, от Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации – А. Н. Максимова, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации установил:

1. Федеральный закон от 27 июля 2004 года № 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации» относит к общим основаниям прекращения служебного контракта, освобождения от замещаемой должности государственной гражданской службы и увольнения с государственной гражданской службы государственного гражданского служащего расторжение служебного контракта по инициативе представителя нанимателя (пункт 4 части 1 статьи 33), а к основаниям расторжения служебного контракта по инициативе представителя нанимателя – такое однократное грубое нарушение государственным гражданским служащим должностных обязанностей, как прогул, т. е. отсутствие на служебном месте без уважительных причин более четырех часов подряд в течение служебного дня (подпункт «а» пункта 3 части 1 статьи 37).