Полная версия
20 лет Гражданскому кодексу Российской Федерации: итоги, тенденции и перспективы развития. Материалы Международной научно-практической конференции
Заметим, однако, что именно практика ВАС РФ в первую очередь легла в основу последних кардинальных изменений ГК РФ, в частности обусловила закрепление в п. 1 ст. 1 на уровне основного начала гражданского законодательства требования к участникам гражданских правоотношений действовать добросовестно при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей. Согласно Пояснительной записке «К проекту Федерального закона «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации» закрепление правил о добросовестности в качестве основного начала гражданского законодательства служит естественным противовесом правилам, утверждающим свободу договора и автономию воли сторон. По сути, речь в данном случае идет о справедливости в праве, пусть и «под именем» добросовестности, разумности и т. п.
Ну и, наконец, «точку» в понимании несправедливости применительно к договорам поставил Пленум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, приняв 14 марта 2014 г. нашумевшее постановление № 16 «О свободе договора и ее пределах». ВАС РФ под несправедливыми предложил понимать условия договора, являющиеся явно обременительными для ее контрагента и существенным образом нарушающие баланс интересов сторон названы несправедливыми. Если контрагент был поставлен в положение, затрудняющее согласование иного содержания отдельных условий договора (то есть оказался слабой стороной договора), суд вправе применить к такому договору положения п. 2 ст. 428 ГК РФ о договорах присоединения, изменив или расторгнув соответствующий договор по требованию такого контрагента.
Как видим, данное понимание основано на широкой, так называемой объективной трактовке добросовестности,154 то есть из того, как поступает в той или иной ситуации обычный, средний, нормальный субъект при неявном правовом регулировании (а оно, к сожалению, таковым бывает нередко). Однако такое понимание добросовестности (справедливости) субъективно, зависит от взглядов, правового воспитания конкретного юриста, который в силу, например, авторитета, харизмы смог повлиять на формирование той или иной судебной позиции. В итоге, мы видим, что иногда в нашу правовую действительность «внедряются» подходы, свойственные common law. Безусловно, и ему свойственны положительные моменты, но обоснованно ли такое вольное обращение с традициями права отечественного? Насколько наши правовые системы совместимы, а вернее однозначно ли понимание одних и тех же правовых явлений? Например, не являются ли примерами несправедливых договорных условий условия кабальных сделок, договорные условия, ущемляющие права потребителей (ст. 16 Закона о защите прав потребителей)? Не дают ли нормы ст. 445, 446 ГК РФ, по сути, трактовать те или иные условия как несправедливые и обязывать заключать договор на условиях другой стороны?
В качестве примера приведем слова известного австралийского юриста Дж. Финниса, который, рассуждая о проявлениях справедливости в праве, в качестве позитивного примера ее проявления приводит прецедент Hadley v. Baxendale (1854), в котором предметом спора стало возмещение убытков, причиненных несвоевременной доставкой отремонтированного коленчатого вала мельнику. Суд посчитал, что причинно-следственная связь слишком отдаленная, поскольку исполнитель не мог знать о наличии у мельника заказов и отсутствии другого коленчатого вала и, соответственно предвидеть такие убытки. Финнис, комментируя данный прецедент, говорит, что он установил в Англии «закон о справедливом возмещении убытков при нарушении договора», что теперь неисполнение договора рассматривается как один из рисков, который берут на себя обе стороны, вступая во взаимное соглашение, и который правомерно может быть разделен между ними, так что ни одна сторона не подвергается риску быть обязанной компенсировать все возможные потери другой при неисполнении договора.155 Между тем норма об ограничении ответственности за такие непредвиденные убытки уже имелась во Французском гражданском кодексе: «Должник несет ответственность только за убытки, которые были предвидены или могли быть предвидены в момент заключения договора, если только обязательство не было исполнено вследствие умысла должника» (ст. 1150). О вине кредитора имеются нормы и в ГК РФ (ст. 404 ГК РФ), равно как и нормы о причинно-следственной связи, обстоятельствах непреодолимой силы и др. Таким образом, нельзя однозначно утверждать, что английское право более «справедливое», чем наше и далеко не факт, что оно «первичнее» права романо-германского. В этом плане соглашусь с утверждением В. В. Серакова, что предвидимость убытков в решении по делу Hadley и предвидимость убытков в ст. 74 Конвенции ООН 1980 г. «О договорах международной купли-продажи товаров» появились благодаря влиянию именно французского гражданского права.156
Наконец, главный вопрос: не получится ли, что исходя из воспринятого законодателем из арбитражной практики нового понимания добросовестности и справедливости, роль позитивного права нивелируется? Ведь риск того, что любое действие стороны, пусть формально соответствующее закону или договору, можно признать недобросовестным по п. 1 ст. 1 ГК РФ, возрастает. Да и вообще, зачем тогда нам Кодекс нужен, когда есть принцип справедливости? Полагаю, такой подход дискредитирует идею разделения властей. В такой ситуации высший суд может подменить парламент, что в наших условиях недопустимо. Не разобравшись в соотношении экономического и юридического понимания справедливости вряд ли такие изменения в законе можно признать своевременными.
Ситуация в российском гражданском праве в последние годы напоминает заочную дискуссию между американскими и французскими юристами. Так, первые в своих ежегодных докладах Doing business Всемирного банка традиционно указывают нанеоспоримое превосходство правовых систем общего права над романогерманской правовой традицией, поскольку кодифицированное законодательство минимизирует роль судьи, вынужденного применять положения, принятые сувереном: если же судья не связан писаным законом и независим от властей, он примет более справедливое решение. Эти доклады стали предметом жесткой критики со стороны французских цивилистов,157 которые, по сути, защищают семью континентального права в целом.
Итак, вопрос о несправедливых договорных условиях – часть общего вопроса о несправедливости в праве. Соответственно при оценке того или иного договорного условия следует учитывать то, исходя из какого типа правопонимания (свойственного англо-американской или романо-германской традициям) исходит юрист – судья. Соответственно этому могут быть разные трактовки несправедливого договорного условия или поведения участников оборота вообще.158 Однако, воспринимая идеи общего права, отечественным юристам придет изучать все его традиции, все правила, тенденции. Способны ли мы на это, да и нужно ли нам это? Ведь, например, придется погрузиться в теорию справедливости, которая западными юристами понимается и как общая, и как распределительная, и как коммуникативная. Если говорить о несправедливых договорных условиях, то заметим, что в юридической доктрине и правоприменительной практике стран Запада при их рассмотрении обращают внимание на два аспекта: во-первых, что предшествовало заключению договора, в частности, анализируются опыт и особые характеристики участников договора, процесс переговоров и т. д. Во-вторых, анализируются непосредственно условия самого соглашения. Первый из названных аспектов обозначается как процедурная (procedural) справедливость, второй – материальная (substantive) справедливость.159
Возвращаясь к несправедливым договорным условиям, заметим, что они уже упоминаются в нашем законодательстве, принятом до изменений в ГК РФ. Статья 125 КВВТ и 339 КТМ гласят, что если договор (о спасении) может быть признан недействительным или изменен, если заключен под чрезмерным воздействием или под влиянием опасности и его условия являются несправедливыми; плата, предусмотренная договором, чрезмерно завышена или занижена по отношению к фактически оказанным услугам. Данные нормы дублируют положение ст. 7 Международной конвенции о спасании 1989 г. Здесь мы видим лишь признаки кабальной сделки, на что обращают внимание и комментаторы данных кодексов. Таким образом, предложенные Пленумом ВАС РФ в постановлении № 16 критерии оценки условий договоров как несправедливых не дают возможности сторонам договора быть уверенными, что их право будет нивелировано судом со ссылкой на ст. 10 или 1069 ГК РФ, применение которых в свою очередь значительно затруднено в силу неоднозначности трактовки составов соответствующих правонарушений. В практике уже стали встречаться весьма неоднозначные судебные акты. Так по одному из дел Президиум ВАС РФ прямо указал, что включение в государственный контракт не противоречащего законодательству условия, ставящего заказчика в преимущественное положение по сравнению с поставщиком, неправомерно. Речь шла о включении в государственный контракт неустойки в размере 1/300 ставки рефинансирования Банка России.160 Как видим, условие, не противоречащее закону, стало у Президиума ВАС РФ неправомерным! Представьте теперь себя на месте юриста, который должен завизировать договор. Будет ли он в полной уверенности в его правомерности и как он будет впоследствии оправдываться перед руководством, когда «проиграет» дело по этому договору?
Полагаем, что термин «несправедливые договорные условия» в предлагаемом ВАС РФ понимании несвойственен отечественному правопорядку. Такие условия, уже охвачены имеющимися в законодательстве правовыми конструкциями. На стадии заключения – несправедливым будет поведение сторон, если оно подпадает под признаки соответствующих недействительных сделок (кабальные сделки), на стадии исполнения – злоупотребление правом (ст. 10 ГК РФ). Несправедливым будет и отказ монополиста от заключения договора на условиях, предлагаемых другой стороной в протоколе разногласий, но только при наличии в его составе действий, предусмотренных ст. 10 Федерального закона «О защите конкуренции».
Вместе с тем общими признаками несправедливых договорных условий во всех пониманиях данного термина можно считать: во-первых, воздействие на волю контрагента, во-вторых, неадекватность, неэквивалентность встречного исполнения. Например, такие недействительные сделки помимо явно невыгодного условия (о предмете, цене) предполагают порок воли потерпевшего. Равным образом, при оценке несправедливого договорного условия необходимо искать нечто похожее, что не позволило осознать договор должным образом, заключить его вынужденно.
Однако, как бы то ни было, ГК РФ изменен, и перед Верховным Судом РФ стоит задача в соответствующем постановлении Пленума выработать рекомендации по вопросу толкования содержания нормы п. 3 ст. 1 ГК РФ в соотношении с другими нормами. При этом важной задачей является разграничение таких условий (сделок). Иначе, несправедливыми договорными условиями будут те, которые подпадают под признаки недействительной сделки, а те, которые не подпадают. Это весьма серьезная проблема. Возможно, если суды все-таки воспримут широкую («английскую») трактовку исследуемого явления, схожесть тех и других «несправедливых» условий может позволить им применять некоторые подходы, выработанные применительно к институту недействительных сделок.
В свою очередь, говоря о правовой природе принципа, закрепленного в п. 3 ст. 1 ГК РФ, на который придется ссылаться судам, заметим следующее. Применительно к осуществлению правосудия можно полагать, что положения гл. 1 ГК РФ (в которой закреплен, в том числе и «принцип добросовестности») адресованы для поиска и установления приоритета тех или иных норм при разрешении конкретного дела суду (правоприменителю), но не участникам гражданских правоотношений в качестве правил поведения (гл. 2 и последующие). В этом смысле закрепление в гл. 1 ГК РФ требования о неком абстрактном добросовестном поведении в качестве принципа вступает в противоречие с нормой ст. 10 ГК РФ, в которой, по сути, то же требование закреплено с достаточно четким определением состава соответствующего правонарушения – умышленного злоупотребления правом. Полагаю, содержание гл. 1 ГК РФ (о формах гражданского права), не позволяет квалифицировать поведение участников гражданских правоотношений как некое абстрактное правонарушение правила п. 3 ст. 1 ГК РФ. Такое поведение должно быть признано противоправным исключительно по правилам иных глав ГК РФ (например, ст. 10, 169 и др.), но не по ст. 1 ГК РФ.
Вместе с тем в сложившейся ситуации можно предложить некоторые практические рекомендации. И в Директиве ЕЭС 1993 г., и в Модельных правилах европейского частного права сказано, что не считаются несправедливыми условия, если они изложены на простом и понятном языке. Таким образом, учитывая, что при оценке договора как несправедливого, суд в его толковании будет руководствоваться ст. 431 ГК РФ, договор следует составлять грамотно, ясно. Так как предприниматели являются профессионалами (ГК РФ, как и ГГУ, написан не «для бюргеров», а для юристов, которых они могут нанять), риск неверного толкования должен быть на «потерпевшей» стороне. К слову, Обзоре судебной практики по гражданским делам, связанным с разрешением споров об исполнении кредитных обязательств, утв. Президиумом Верховного Суда РФ от 22 мая 2013 г. прямо указано на то, что суды должны учитывать добровольность подписания потребителем договора с банком, по которому он вправе получить вознаграждение за присоединение к программе страхования, по сути, агентского (брокерского) вознаграждения.
Кроме того, следует помнить о презумпции добросовестности и умышленный характер правонарушения в форме злоупотребления правом, которое и является последствие нарушения правила п. 3 ст. 1 ГК РФ. Доказать несправедливость условия (а соответственно и наличие объективной стороны злоупотребления – какие границы осуществления права нарушены (могли быть нарушены) при реализации права должен «потерпевший».
Лукьяненко Владимир Евгеньевич, профессор кафедры государственно-правовых дисциплин ФГБОУ ВПО «Ульяновский государственный педагогический университет им. И. Н. Ульянова», профессор кафедры гражданского права и процесса ФГБОУ ВПО «Академия народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ» (Ульяновский филиал), доктор юридических наук, член-корреспондент РАЕ
Гришина Анастасия Евгеньевна, начальник отдела сделок с имуществом ОАО «Сызраньгаз»
Рамазанов Марс Ханафиевич, магистр бизнеса «Университета «Северная Вирджиния»
ПРАВОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПОДКЛЮЧЕНИЯ СЕЛЬСКИХ ПОСЕЛЕНИЙ К СЕТЯМ ГАЗОРАСПРЕДЕЛИТЕЛЬНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙВажную роль в ресурсном обеспечении сельскохозяйственных товаропроизводителей и сельских поселений играют договоры в сфере обеспечения их газом.
Значительная часть населения, особенно в сельской местности, обеспечивается газом по договорам поставки газа газораспределительными организациями (ГРО), которые поставляют газ одновременно и сельскохозяйственным организациям. Газоснабжающие организации и газораспределительные организации (ГРО) в различных организационно-правовых формах (ООО, ОАО) заключают с гражданами и организациями, как договоры поставки газа.
Общество с ограниченной ответственностью (ООО) «Автогазсервис» обратилось в Арбитражный суд Ульяновской области с иском к покупателю – сельскохозяйственному производственному кооперативу (СПК) «Сызранский», к сетям которого присоединены внутридомовые сети многоквартирных домов, о взыскании 314 509 руб. 69 коп., составляющие задолженность по оплате услуг за транспортировку газа для покупателя согласно договорам поставки газа № 4–0058 от 01.10.2000 г., № 57–4–0012/02 от 01.01.2002 г., № 153 от 26.11.2002 г. В суде было установлено, что между сторонами заключены три договора: поставки газа № 4–0058 от 01.10.2000; поставки газа № 57–4–0012/02 от 01.01.2002 г.; транспортировки газа № 153 от 6.11.2002 г. по газораспределительным сетям ГРО.161
ОАО «Полевской межрайгаз» в Свердловской области имеет свои газораспределительные сети среднего и низкого давления, поэтому выполняет функции газораспределительной организации (ГРО). Функции ОАО «Газпром» и его дочерних предприятий заканчиваются на вводе от магистрального газопровода в местные газораспределительные системы сельского населенного пункта. Все дальнейшие обязанности по распределению и доставке газа потребителям возложены на ОАО «Полевскоймежрайгаз». Проблемы по работе с населением и организациями ОАО «Полевскоймежрайгаз» приходится решать с горгазами, а последним – непосредственно с гражданами.162 Анализ содержания указанных договорных правоотношений позволяет сделать вывод, что на ОАО «Полевскоймежрайгаз», как и любую ГРО, возложены следующие обязанности: поддержание технического состояния своих газовых сетей на должном уровне (элементы договора подряда); обеспечение заданного давления в сети и безопасности потребителей (элементы договора газоснабжения); содержание аварийно-диспетчерских служб и устранение аварий внутридомовых газовых сетей граждан (элементы договоров услуги и газоснабжения).
В сфере газоснабжения довольно сложная структура договорных связей, которая состоит, как правило, из следующих звеньев: ОАО «Газпром»; его дочерняя торговая фирма (общество) ООО «Межрегионгаз» (далее, как правило, ГлавМежрегионгаз),163 региональные ООО «Межрегионгаз», контролируемые ими через ОАО «Регионхолдинг», которое, в свою очередь, контролируется ОАО «Газпром»; газораспределительные организации (ГРО) и абоненты-граждане.
В настоящее время ООО «Газпром-межрегионгаз» осуществляет реализацию природного газа в 68 регионах Российской Федерации через 49 региональных компаний по реализации газа и их филиалы. Компании являются самостоятельными юридическими лицами, которые осуществляют свою деятельность на территории одного или нескольких субъектов РФ.
Определенное значение для газоснабжения сельских и городских поселений играют не только газопроводы системы ОАО «Газпром», но и местные газопроводы, принадлежащие муниципальным органам.
В декабре 2011 г. Администрация Солецкого городского поселения (Заказчик строительства) заключила муниципальный контракт с ООО «РСУ Новкоммунсервис» (Великий Новгород) по строительству газопровода среднего давления протяженностью 2217 метров; строительству газопровода низкого давления – протяженностью 359 метров, с врезкой в действующий газопровод среднего давления, а также фасадных газопроводов.
Нередко сельские граждане проводят местные газопроводы за счет личных средств для нескольких граждан – абонентов-потребителей. Один из граждан-потребитель газа становится основным абонентом, поскольку от его фасадного газопровода идет труба к остальным домам других граждан-потребителей газа – субабонентам. В данной связи возникает проблема компенсации части затрат субабонентами в пользу основного абонента-гражданина, который он произвел при строительстве фасадного газопровода или участвовал в оплате затрат при строительстве поселкового или междомового газопровода. При решении вопроса о распределении расходов между основным абонентом и субабонентами, представители межрайгаза или горгаза обычно полагают, что все расходы должны нести новые потребители-субабоненты.
Как отмечает А. Е. Гришина, вопрос определения стоимости подключения дома и газового оборудования абонента-гражданина к существующим сетям газоснабжения газораспределительной организации (ГРО) или другого абонента (основного) стоит одинаково остро, как для стороны, заинтересованной в подключении (покупателя газа-основного абонента или субабонента), так и для газоснабжающей или газораспределительной организации (ГРО), осуществляющей подключение.164 Обычно подключение покупателя к газораспределительной системе оформляется договором о технологическом присоединении покупателя газа к газораспределительной организацией (ГРО). В этом случае возникает проблема порядка определения платы за подключение покупателя-абонента к сетям ГРО или субабонента к сетям основного абонента.165
Судебные инстанции пришли к выводу, что колхоз «Наша Родина» установил для четырех хуторов плату за их подключение внутри хуторских сетей к своему газопроводу в целях компенсации затрат на его строительство. Федеральный Суд пришел к выводу, что колхоз оказывает услуги по транспортировке газа по своему газопроводу, а потому на него распространяются положения Закона О газоснабжении в РФ 1999 г. Президиум Высшего Арбитражного Суда в постановлении от 05.02.2008 № 11912/07 указал, что по законодательству Российской Федерации собственникам газораспределительных сетей не предоставлено право самостоятельно устанавливать плату (тариф) за подключение. Также не основано на законе принятие в одностороннем порядке решения о взимании платы при подключении потребителей к газопроводу как компенсации понесенных при его строительстве затрат.166
Согласно Закону «О газоснабжении в РФ» государственное регулирование тарифов на услуги по транспортировке газа, отнесенные Федеральным законом «О естественных монополиях» к сфере деятельности субъектов естественных монополий, осуществляет федеральный орган исполнительной власти в области регулирования тарифов. По решению Правительства Российской Федерации регулирование тарифов на услуги по транспортировке газа может быть заменено государственным регулированием цен на газ для конечных потребителей, использующих его в качестве топлива и (или) сырья, а также тарифов на услуги по транспортировке газа для независимых организаций в порядке, установленном Правительством Российской Федерации. При государственном регулировании цен на газ и тарифов на услуги по транспортировке газа учитываются экономически обоснованные затраты и прибыль, а также уровень обеспечения организаций – собственников систем газоснабжения финансовыми средствами на расширение добычи газа, сети газопроводов и подземных хранилищ газа (ст. 21). В целях осуществления расчетов между организациями, входящими в состав системы газоснабжения, организация – собственник данной системы определяет внутренние расчетные цены на газ и внутренние расчетные тарифы на услуги по транспортировке газа (ст. 21). Федеральный орган исполнительной власти в области регулирования тарифов утверждает тарифы на услуги организаций – собственников газораспределительных систем по транспортировке газа и порядок их применения. Указанные тарифы могут быть дифференцированы с учетом экономических и социальных условий газоснабжения частей территорий субъектов Российской Федерации (ст. 23). Федеральный государственный контроль (надзор) за установлением и (или) применением регулируемых государством цен (тарифов) в области газоснабжения осуществляется уполномоченным федеральным органом исполнительной власти в порядке, установленном Правительством Российской Федерации. Предметом надзорной проверки может стать порядок соблюдения органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации и юридическими лицами законов и иных нормативных правовых актов в области газоснабжения в части определения достоверности, экономической обоснованности расходов и иных показателей, учитываемых при государственном регулировании цен (тарифов) в области газоснабжения, экономической обоснованности фактического расходования средств при осуществлении регулируемых видов деятельности, правильности применения юридическими лицами регулируемых государством цен (тарифов) в области газоснабжения (ст. 23.1).
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.