Королева

Мой слух уловил небольшой шум в другой стороне VIP-зоны. Я почувствовала, как среди охранников, стоявших стеной и скрывавших нас от посторонних глаз, нарастает напряжение, и тут же подумала, что кто-то из папарацци сумел пробраться наверх. Я была готова к стычке, но никак не к появлению того, кого меньше всего ожидала увидеть.

Когда охранники расступились, чтобы пропустить Лукаса, я невольно сделала шаг назад. Я не оказывалась так близко к нему с тех пор, как он привез меня домой, и его присутствие казалось почти нестерпимым. Плотно стиснутые челюсти все только усугубляли. Я не могла понять, на кого он злился: на меня, принца Риза, папарацци или на всех разом.

– Риз, – Лукас кивнул в знак приветствия. – Спасибо, что пришел на помощь моей подопечной.

Его подопечной? Мне что, десять лет? Я смерила его сердитым взглядом, но то ли он не заметил, то ли ему было все равно.

– Рад, что смог помочь, – сказал принц Риз без тени высокомерия, которое водилось за ним, когда я видела их двоих вместе в последний раз. – Папарацци вели себя с ней довольно агрессивно.

Наконец Лукас посмотрел на меня.

– Ты не ранена?

– Нет. – Я ощетинилась от его требовательного тона. – Как ты узнал?

– Мне позвонил Теннин.

Я поджала губы. Мы с моим любимым фотографом позже поговорим.

– Идем. Надо вывести тебя отсюда.

Лукас крепко взял меня за руку, и я чуть не подскочила от пронзившего меня электрического импульса. Открыла рот, чтобы сказать ему, что никуда с ним не пойду, но выражение его лица так и говорило, что это не обсуждается. Не хватало только устроить еще одну сцену, а потому я прикусила язык. Пока что.

Я натянуто улыбнулась принцу Ризу.

– Спасибо за помощь.

Он уже начал протягивать мне руку, но опустил ее.

– Обращайся, Джесси. Впрочем, тебе, возможно, стоит какое-то время избегать папарацци.

– Так и сделает, – сказал Лукас, опередив меня с ответом.

Я стиснула зубы, чтобы не позорить его словами о том, что он мне не начальник.

Охранники принца Риза расступились, чтобы пропустить нас, и я не удивилась, увидев, что нас поджидали Конлан и Фаолин. Я ожидала, что мы пойдем к лестнице, но Лукас повел меня к двери на том же этаже.

Я шла, высоко подняв голову и делая вид, будто не замечаю, как все присутствующие в этой зоне приковали к нам взгляды, но не услышать их шепот было невозможно. Все они хотели знать о новой фейри, которую с благим принцем связывало нечто большее, чем мимолетное знакомство. Одно замечание о сексуальной природе наших взаимоотношений прозвучало настолько мерзко, что только гордость не позволила мне сорваться на бег.

Лукас издал низкий гортанный рык, и шепот стих, а люди принялись отводить глаза. Он открыл дверь и провел меня в небольшую обособленную комнату с белыми кожаными диванами. Я думала, что Конлан и Фаолин присоединятся к нам, но они встали по сторонам от двери. Едва она закрылась, я ощутила мимолетную панику оттого, что осталась с Лукасом наедине. Больше месяца я размышляла обо всем, что скажу ему, когда увижу снова, но сейчас не могла вспомнить ничего.

Вместо того чтобы сесть на один из диванов, он поднял руки и пробормотал несколько слов на фейском. Через пару секунд воздух замерцал, и в нем начал формироваться портал.

– Что ты делаешь?

– Не можем же мы уйти через главный выход. – Он опустил руки, и я увидела за ними нечто похожее на каменную стену.

Я отступила назад.

– А как же Вайолет? Я не могу уйти без нее.

– Вайолет с Теннином и Лорель. Они защитят ее от папарацци.

– А кто защитит папарацци от Вайолет? – Я легко могла представить, как моя лучшая подруга бросается на толпу фотографов.

Лукас усмехнулся и опустил ладонь мне на спину. В следующий миг мы очутились в открытом, мощенном камнем дворе, заросшем цветущими лозами и с видом на звезды, сверкающие в темном небе. Я не успела подивиться тому, что в мире фейри были звезды, когда открылся еще один портал, и мы оказались в гостиной дома Лукаса в Уильямсберге.

Я резко повернулась к нему, когда портал закрылся.

– Я думала, ты отвезешь меня домой.

– Отвезу. Но сначала нам нужно поговорить. – Он пошел на кухню, на ходу бросив куртку на один из барных стульев. – Хочешь что-нибудь выпить?

Я взмахнула руками.

– Ах, теперь ты захотел поговорить?

Он налил стакан сока гилли из графина, стоявшего на столе, и подал мне. Когда я не стала его брать, он вздохнул.

– Я понимаю, что ты обижена и зла на меня, и я прошу прощения.

– Я не обижена.

Выхватив стакан у него из рук, я пошла присесть на стул. Я совсем забыла, что была в платье, и мне пришлось спешно его поправить, когда голубая ткань рискованно задралась до бедер.

Лукас сел напротив меня.

– Обижена, и у тебя есть полное право обижаться. Ты перенесла травмирующий опыт, и я должен был быть рядом.

Грудь сдавило, и я отвела взгляд, увидев искренность в его глазах. Только гордость не позволяла мне спросить, почему же он не был рядом и почему вдруг решил объявиться этим вечером. Сомневаюсь, что мое сердце выдержало бы, если бы он ответил, что пришел ко мне в клуб из чувства долга.

– Ты знаешь, сколько было успешных обращений в фейри? – спросил он.

– Девятнадцать, – я хмуро посмотрела на него. Какое это имело к нам отношение?

– Двадцать, – поправил он с улыбкой. – Из нескольких миллиардов людей всего лишь двадцать стали фейри, и это был опыт познания как для нас, так и для новых фейри. Мы совершали ошибки, но большинство из обращенных счастливо устроились в своей новой жизни.

Я посмотрела ему в глаза, когда в животе образовался узел.

– Большинство?

– Первым двум фейри было непросто приспособиться, и у них сформировалась глубокая привязанность к тому, кто проводил их обращение.

Я немного расслабилась.

– Они были детьми, поэтому вполне логично, что у них образовалась связь с фейри.

– Да, но это была нездоровая, ненормальная связь. Дети привязались до одержимости. Они всюду следовали за обратившими их взрослыми и теряли рассудок, были безутешны, когда их разлучили. Это походило на зависимость, вызывавшую сильнейший синдром отмены.

Я шумно вдохнула.

– Хочешь сказать, что это случится и со мной?

– Нет. Я бы никогда этого не допустил. – Он наклонился вперед, упершись локтями в колени. – Я говорю это, чтобы ты поняла, почему до сих пор не слышала от меня ни слова. После того как я привез тебя домой, советники моего отца предупредили меня о том, каковы будут последствия, если я не стану держаться от тебя подальше в первый месяц твоей адаптации. Даже звук моего голоса мог повлиять на тебя, поэтому я ни разу не звонил.

Я вспомнила тот вечер, когда увидела его на другой стороне улицы в Манхэттене, и ощутила странное физическое притяжение к нему. По телу пробежала дрожь. А это была всего лишь мимолетная встреча на расстоянии. Насколько же сильным было бы притяжение, если бы я общалась с ним как обычно? Мысль о том, что я не владела бы собственным разумом или телом, обрела бы с кем-то противоестественную связь, повергала меня в ужас.

– А как же Конлан, Фарис и остальные? Они заходили повидаться со мной несколько раз, и это никак на мне не сказалось.

Лукас помотал головой.

– Они участвовали в твоем обращении, но мы использовали мою кровь.

– Твоя кровь… во мне? – Я уставилась на него.

Процесс обращения был настолько тайный, что ни одному человеку не было известно о том, как он проходил. А я ничего об этом не помнила, потому что в тот момент была на грани смерти.

– Моя кровь самая сильная, – констатировал он.

Это было уж слишком. Я принялась мерить комнату шагами.

– А ты не мог рассказать мне об этом раньше? Ты позволил мне думать, что…

Лукас встал и подошел ко мне. Я не знала, то ли врезать ему, то ли броситься с объятиями. Он сам принял решение, обняв и прижав к своей теплой груди. К моему стыду, глаза защипало от слез. Я заморгала, отказываясь позволить им пролиться.

– Прости меня, ми калаэх, – прошептал он мне в волосы. – Так было нужно. Если бы мы рассказали тебе правду, это могло побудить тебя начать меня искать. Я не мог так рисковать.

– Теперь это безопасно? Я не превращусь в какого-то безмозглого одержимого преследователя?

Его грудь сотрясалась от смеха.

– Можешь, но точно не в результате побочного эффекта от обращения.

– Держи карман шире. – Я толкнула его, но, когда он меня отпустил, от моего внимания не укрылась его игривая улыбка.

Я так давно не видела эту улыбку, что в животе возник ответный трепет. Внезапно я отчетливо осознала, что мы были одни, но при этом не представляла, что было между нами. Он видел во мне друга или что-то большее?

Я пока была не уверена, что хотела знать ответ на этот вопрос, а потому вернулась к более безопасной теме.

– А что было с новыми фейри, которые привязались? Они выздоровели?

– Да. Поначалу им было нелегко, но сейчас оба счастливы в своей новой жизни. Считается, что возраст сыграл свою роль в их исцелении. Чем моложе человек в момент обращения, тем легче ему приспособиться к жизни фейри.

Я выдохнула. Когда подумала о том, что могло случиться, прошедший месяц уже не казался таким уж плохим. Невольно содрогнувшись, я растерла руки, чтобы согреться.

– Замерзла? – Лукас обвел взглядом мое короткое платье, и я снова содрогнулась, но теперь уже по совсем иной причине.

– Немного. Я оставила пальто в клубе.

Он взял свою куртку с барного стула и накинул мне на плечи.

– Я отправлю кого-нибудь за твоим пальто.

– Спасибо.

Куртка пахла им, и я подавила желание глубоко вдохнуть его запах. Это уж точно выглядело бы нездорово.

Он печально улыбнулся.

– Мне жаль, что твой вечер оказался испорчен. Если тебя это утешит, то ты будешь прекрасна на всех снимках папарацци.

Я простонала.

– Спасибо, что напомнил. А я-то на мгновение забыла об этой катастрофе. Как они узнали?

– Не знаю. – Выражение его лица стало суровым. – Агентство заверило меня, что все держит под контролем, но мне стоило знать, что это случится, и защитить тебя. Такую громкую историю невозможно долго хранить в секрете.

– Ты не виноват. Ты не можешь контролировать все вокруг, а я знала, что рано или поздно об этом станет известно. – Я смиренно вздохнула. Теперь такова моя жизнь, и у меня нет иного выбора, кроме как смириться с этим. – Как думаешь, как скоро им наскучит и они переключатся на другую историю?

Он покачал головой, и выражение его лица подсказало, что мне не понравится ответ на этот вопрос.

– Врать не стану. Какое-то время дело будет плохо. Обращение само по себе важное событие. Теперь прибавь к этому свой возраст и тот факт, что все случилось вскоре после истории Джексона Чейза…

Желудок скрутило, и я подняла руку.

– Ни слова больше.

Он скрестил руки.

– Ты не будешь в безопасности, пока все не утихнет. Тебе лучше оставаться там, где репортеры не смогут до тебя добраться.

– Я не оставлю родителей разбираться со всем в одиночку. Если репортеры не смогут добраться до меня, то возьмутся за мою семью.

Лукас нахмурился.

– Твоему отцу по силам с ними сладить. А если СМИ узнают, что тебя там нет, это их отвлечет.

– Папа только-только оправился после воздействия горена, – напомнила я. – А теперь заботится о маме, которую только что выписали из больницы. Они совершенно не готовы с этим разбираться.

Всего остального я рассказать ему не могла – о том, что папа справлялся с собственными вернувшимися воспоминаниями и правдой о Калебе. Или о том, как мы боялись того, что будет, когда к маме тоже вернутся воспоминания. Более неподходящего времени для всего этого и не придумаешь.

Словно в подтверждение моих слов зазвонил мой телефон, и я увидела, что это папа. Надо было позвонить ему, как только я сюда приехала. Папарацци наверняка опубликовали свои фотографии и видео, и эта история была уже повсюду.

– Джесси! Слава богу! – воскликнул папа, когда я ответила. – Брюс позвонил и сказал, что видел тебя по телевизору. Где ты? С тобой все в порядке?

Внутри все свело от напряжения в его голосе.

– Все хорошо, пап. Я у Лукаса, буду дома через несколько минут.

– Возможно, тебе стоит остаться там, – сказал он более спокойным голосом. – Вся наша улица уже забита фургонами новостных каналов.

Я бросила взгляд на Лукаса, который вскинул брови, будто бы говоря: «Я же говорил». Я нахмурилась и ответила:

– Лукас создаст портал на наш этаж.

– Хорошо. Тогда увидимся через пару минут.

Я повесила трубку и подхватила сумочку.

– Доставишь меня домой?

На несколько мгновений я подумала, что Лукас откажется, но он поднял руки и открыл портал. Когда перед глазами возник вид того же двора, я невольно задумалась, когда сама научусь это делать. Я до сих пор не примирилась с мыслью о том, что стала фейри, но возможность за считанные секунды отправиться куда угодно казалась очень заманчивой.

Лукас взял меня за руку, и мы вошли в портал. Мне удалось получше разглядеть дворик, который оказался полностью выполнен из камня. Не сложен из каменных блоков, а высечен из камня целиком, включая толстые колонны и перила. Он был совершенно не похож на серое, туманное место, в котором я очутилась, когда прошла через портал Конлана, и я задумалась, неужели у каждого фейри было свое особое место, в которое они отправлялись, когда перемещались таким способом.

В следующий миг я увидела дверь своей квартиры. Меня поразило, как точно он обозначил место назначения, и захотелось узнать, как это работало. Нужно ли ему хорошо знать место, чтобы открыть портал, ведущий к нему? Или это была очередная способность фейри, которая позволяла им почувствовать, куда они хотели отправиться?

Дверь распахнулась прежде, чем я успела ее коснуться, и мама бросилась ко мне с объятиями, которые оказались бы сокрушительными, если бы она была полностью здорова. Они послужили суровым напоминанием о том, что ей еще предстояли долгие месяцы восстановления и ее легко было вывести из душевного равновесия. Я молча прокляла того, кто слил историю обо мне и причинил ей столько страданий.

– Спасибо, что вытащил ее оттуда, – папа протянул Лукасу руку.

Тот пожал ее.

– Сожалею, что все так обернулось.

Мама отпустила меня и повернулась к Лукасу:

– Тебе не за что извиняться.

Мы вошли в квартиру, и я с облегчением увидела, что телевизор выключен. Мы оберегали маму от любых развлекательных новостей, к которым она и так никогда не проявляла интереса. Она бы разволновалась, если бы увидела, как меня атаковали папарацци, и только одному Господу известно, что случилось бы, если бы она увидела меня с принцем Ризом.

Я бросила сумку на стол и скинула туфли. Издав громкий вздох облегчения, я обернулась и поймала на себе взгляд Лукаса.

Уголки его губ приподнялись.

– Ты хорошо справляешься.

– А ты ожидал увидеть меня взволнованной? – Я повела плечом. – Я никогда не была из числа любителей падать в обморок.

– Это уж точно, – рассмеялся он, и во мне разлилось тепло.

До этого момента я даже не осознавала, как сильно соскучилась по этому звуку.

– Лукас, хочешь что-нибудь выпить? – спросила мама, напоминая мне о том, что мы с ним были не одни в комнате.

Он перевел взгляд на нее.

– Спасибо, но я не могу остаться.

Я принялась снимать с себя его куртку, чтобы скрыть свое разочарование.

– Спасибо, что привел меня домой и все мне объяснил.

Лукас улыбнулся, забирая у меня куртку.

– Мне нужно переговорить с Агентством и уладить пару вопросов. Я вернусь завтра.

– Хорошо, – ответила я, смутившись от того, как рада была услышать от него эти слова.

Он открыл дверь и обернулся.

– Не выходи завтра из дома. Если что-то понадобится, позвони, и один из нас все доставит.

– Мы планируем отсидеться дома несколько дней, – сказал папа за всех нас.

– Я помогу всем, чем смогу. – Лукас посмотрел на меня. – Отдыхай, Джесси. Скоро увидимся.

Глава 6

Дыхание вырывалось густыми клубами пара, и в сумрачной пещере почти ничего не было видно. Воздух был холодным, но я почему-то не дрожала, хотя на мне была лишь футболка и пижамные штаны. Странно.

Я попыталась вглядеться в темноту и пожалела, что у меня не было с собой фонарика. Откуда ни возьмись появился светящийся кристалл, паря в воздухе прямо передо мной. Я потянулась к нему, и, как только пальцы сомкнулись вокруг него, он стал таким ярким, что сумел осветить всю пещеру.

Я обернулась кругом. Пещера была небольшой, с неровным полом и двумя ответвлениями, ведущими в противоположных направлениях. Я не представляла, куда они вели, но что-то потянуло меня в сторону того, что шел влево. Решив послушать свое чутье, я вошла в этот туннель.

Через несколько минут пути пол пошел под уклон, и я поняла, что это был не выход. Но не могла заставить себя развернуться. Что-то в нем взывало ко мне, и я не могла уйти, пока не выясню что.

Я замедлила шаг в той части туннеля, где потолок был настолько низким, что пришлось пригнуться, чтобы пройти. Выпрямившись с другой стороны, я резко остановилась, когда кристалл осветил тупик. Проверила снова, но нашла только твердую каменную стену.

– Замечательно. – Я прижала свободную руку к стене. – Я нашла камень.

Я не сразу осознала, что камень, который должен был быть холодным, оказался теплым под моей ладонью. Наклонившись ближе, я прижалась к стене щекой и почувствовала гул энергии под его поверхностью. Он был приглушен камнем, но я ощущала огромную силу, которая успокаивала и в то же время приводила в ужас. Раздавшийся в отдалении звук вынудил меня повернуть назад. Сделав пару шагов, я внезапно очутилась в другой пещере, а может, у входа в систему пещер. Воздух был холодным, а ветер неистово трепал мои волосы, когда я подошла к обширному выступу, откуда открывался вид, от которого у меня перехватило дыхание.

Я была в горах, выше снежного покрова, и передо мной простиралось одно только голубое небо и вершины гор, вздымающиеся над облаками. Вдали что-то кружило вокруг одного скалистого пика, и, прищурившись, я увидела нечто напоминавшее огромных птиц.

Я размышляла, как, черт побери, тут оказалась и как мне отсюда выбраться, как вдруг небо стало тошнотворно зеленого цвета. Воздух наполнился электричеством, и я отступила от края, едва меня охватило дурное предчувствие.

В горах раздался треск, и я подпрыгнула, когда разряд молнии ударил в гору прямо надо мной. Пещера сотряслась, а я пыталась устоять на ногах, пока с потолка сыпались обломки камня. Прислонилась к стене, а гора вокруг меня начала рушиться.

Я резко села в кровати, всматриваясь в стены своей спальни. Сердце гулко стучало о ребра, будто я пробежала несколько километров, но понятия не имела, что мне такого приснилось, чтобы вызвать подобную реакцию. Я со стоном упала обратно на матрас и закрыла глаза, хотя уже знала, что больше не засну.

Я услышала голоса, доносящиеся из гостиной, и с легкостью различила папу и Мориса. Они обсуждали планы Мориса навестить его семью в Луизиане на следующей неделе, и тут же я поняла, что отчетливо слышала их через закрытую дверь своей комнаты. Видимо, у меня развился слух фейри.

Сбросив одеяло, я встала, оделась и собрала волосы в хвост. Меня никак не переставало удивлять, какими мягкими и послушными они стали. Раньше, чтобы укротить мои волосы поутру, нужна была жесткая щетка и молитва, но, судя по всему, у фейри не бывало растрепанных после сна волос.

Я сморщила нос от запаха жженой грязи, который нахлынул на меня, когда я вышла в коридор. Войдя в гостиную, я бросила полный тоски взгляд на две кружки, стоящие на кофейном столике. Теперь даже запах кофе был мне противен, но я до сих пор помнила, каким он когда-то был для меня на вкус. Вздохнув, я пошла на кухню налить себе стакан сока гилли.

– Где мама? – спросила я, присев на диван.

– Еще спит, – ответил папа.

– Ты рано встал, – сказала я Морису.

Он был совой и предпочитал спать допоздна, если работа не требовала иного. Он взял в руки кружку и сделал глоток.

– Иначе не смогу опередить репортеров по пути в «Плазу». Они как чертовы кровососы.

– Что репортеры делают в «Плазе»?

Прошло три дня с тех пор, как была обнародована история о моем обращении, и я все это время отсиживалась дома вместе с семьей. Мы не смотрели телевизор и не заходили в интернет, а потому я понятия не имела, что там происходило.

– Пытаются накопать на тебя компромат. – Морис поджал губы. – Как только они узнали, что ты охотник за головами, то начали околачиваться там и всех донимать. Очень скоро некоторые из ребят вышли из себя. Вчера Эмброуз ударил парня, который сунул камеру ему в лицо.

– О нет. У него были неприятности? – Меня пронзило чувство вины. Я не понаслышке знала, как сильно охотники недолюбливали чужаков. Могу представить, как они разозлились из-за того, что кучка любопытных репортеров совала нос в их дела.

– Отделался штрафом. Агентство объявило, что вход в «Плазу» закрыт для журналистов и широкой публики на неопределенный срок. Но это не мешает им слоняться у входа.

Раздался гудок автомобиля. Я подошла к окну и увидела с десяток новостных фургонов, припаркованных на нашей улице, и толпу репортеров, перекрывших дорогу такси, которое пыталось подъехать. Задняя дверь такси открылась, и из салона вышла пожилая женщина с огненно-рыжими волосами.

Миссис Руссо направилась к дому, но тут же столкнулась с репортерами. Один из них сунул микрофон ей в лицо, и я зажала рот ладонью, когда она пошатнулась и чуть не упала. Да что не так с людьми, которые позволяют себе так набрасываться на старушку?

Восстановив равновесие быстрее, чем можно было ожидать от женщины ее возраста, миссис Руссо замахнулась на репортеров своей огромной сумкой. У меня вырвался смешок, когда несколько микрофонов разлетелись во все стороны, а сумка зарядила как минимум двоим репортерам по физиономиям. Она прокричала им что-то, что я не расслышала, распрямила плечи и зашагала мимо них к зданию.

За ней никто не последовал. Лукас наложил на наш дом защитные чары, позволявшие входить внутрь только жильцам и их гостям. Он и его люди, разумеется, тоже могли войти.

– Что тебя так рассмешило? – спросил папа.

– Миссис Руссо дала паре репортеров по морде сумкой, которую вечно с собой носит, – прыснула я. – Это научит их не связываться с ней.

Папа с Морисом расхохотались. В молодости миссис Руссо работала на Бродвее и никогда не стеснялась выражать свое мнение. А еще любила носить с собой электрошокер. Репортерам повезло, что она не использовала его против них.

– Мне пора идти. Все равно рано или поздно придется с ними столкнуться. – Морис допил кофе и встал. – А может, стоит попросить миссис Руссо проводить меня до моего фургона.

Я улыбнулась.

– Наверное, она бы с удовольствием это сделала.

Как только он закрыл за собой дверь, на кухне зазвонил телефон. Мы с папой обменялись взглядами, и он пошел ответить на звонок. Два дня назад мы сменили все номера из-за непрекращающихся звонков от репортеров и всяких психов. Никогда не знаешь, сколько на свете сумасшедших, пока не окажешься в центре внимания СМИ. Каким-то образом журналисты снова и снова узнавали наш новый городской номер. Мы договорились, что только папа будет отвечать на звонки, пока все не утихнет.

Я услышала, как он отказался от предложения дать эксклюзивное интервью, и стала ждать, когда он вернется в гостиную. По выражению его лица было ничего не понять, но я заметила проблеск тревоги в его глазах, когда он посмотрел на меня.

– Сколько предложили? – спросила я, пытаясь вести себя непринужденно.

– Девятьсот пятьдесят тысяч, – ответил он, садясь.

Я драматично фыркнула.

– Ты сказал ему, что меньше чем за миллион я не соглашусь?

Папа покачал головой и взял в руки пульт.

– Думаю, стоит послушать, что там говорят, пока мама не проснулась.

Было несложно найти канал, на котором говорили обо мне или показывали репортаж с ночи в «Нави». Я поморщилась, увидев перепуганное выражение своего лица, с которым смотрела на множество камер и огней. Потом появился Теннин и поспешил увести меня прочь, а королевская стража с каменными лицами не давала никому ринуться следом за нами.

Будто этого было мало, мы нашли телевизионную дискуссию в развлекательном шоу, где участники обсуждали, что благая королева думала о бурном романе своего сына с охотницей за головами. По всей видимости, принц Риз обратил меня, потому что не смог вынести расставания.

– А я бы хотела знать, как она вообще пережила обращение, – сказала женщина-ведущая. – Ей на тот момент было уже почти девятнадцать лет.