Багорт. Том 1

Дея поспешила отойти от витрины, понадеявшись, что не все жители столицы такие зануды.

Ян довел ее до конца узкой и не многолюдной улицы и они свернули на проспект. Широкий и светлый, он обрамлялся трехэтажными домами с балконами, витражными окнами и мозаичными вставками. Статуи Дея заметила лишь на одном здании, видимо, их могли себе позволить лишь самые богатые горожане. Зато башни с устремляющимися ввысь шпилями были в избытке. В некоторых домах первый этаж занимали харчевни, в других цирюльни и аптеки, а в середине проспекта возвышалось четырехэтажное строение с величественным парадным входом и вывеской на козырьке – «Гостевая. Лимонная река»

Проспект был весьма оживленной частью Мрамгора, здесь кипела настоящая городская жизнь, бегали служащие с поручениями, прогуливались парочки и назначались встречи в чайных и харчевнях. Проходя мимо одной из них, Дея чуть было не споткнулась о бородатого мужичка в помятом костюмчике, он выкатился кубарем и пытался подняться на нетрезвых ногах. Ян помог бедняге принять вертикальное положение, и подвыпивший господин попытался его отблагодарить, но слова потонули в непрекращающейся икоте. Поспешив отделаться от назойливого мужичка, Дея потянула Яна дальше.

Проспект упирался в торговую площадь и чем ближе они подходили к ней, тем отчетливее доносились запахи; меда, специй, кофе и еще тысячи ароматов, некоторые из которых пытались заглушить благовониями. Торговая площадь оказалась не многим меньше центральной и насчитывала дюжины три магазинчиков и неисчислимое количество палаток. Организация была весьма продуманной; в самом начале находились палатки и магазины с украшениями, посудой, тканями, мехами и промечи роскошностями, предметы же первой и основной необходимости в число коих входили и продукты, располагались в конце, поэтому пока народ добирался до мясных и бакалейных лавок, их кошелки были уже изрядно потрепаны.

Живя в замке и лицезря его обитателей, если не нарядных то, по крайне мере опрятных и ухоженных Дея наивно полагала, что все жители Багорта выглядят так же. Но в рыночной толпе можно было встретить людей в засаленных робах и штопаных, перештопанных плащах, встречались безвкусно и даже вульгарно одетые девицы, что не было редкостью в ее прежнем мире.

«Да как ни крути, а люди есть люди. Бытие, определяющее сознание, настигает жителей Багорта так же, как и прочих. Тяжкий труд и рутина нигде не проходит бесследно», – размышляла девушка, разглядывая товары и их продавцов.

Один из них лукаво подмигнул ей и поманил пальцем, увидев, что она задержалась взглядом на его украшениях. Дея напряглась, но решив, что это всего лишь продавец желающий привлечь покупателя, осмелилась подойти. В конце концов, она вышла из своего укрытия не для того, чтобы шарахаться от всех подряд и должна вести себя естественно и непринужденно.

– Для такого цветочка как ты, это грубая работа. Лучше взгляни вот сюда, прелестное дитя, – пропел продавец елейным голоском, выуживая из-под стола бархатную коробочку, внутри которой покоилась розоватая жемчужина в замысловатой серебряной оправе. – Это старинная вещь. Поговаривают, что кулон принадлежал династии Ладгальд, – прошептал он заговорщически.

Дея взглянула на клон, вспомнив, что уже где-то слышала эту фамилию.

– Опять приторговываешь краденым? – бросил продавцу украшений кто-то из прохожих и он тут же поспешил спрятать кулон.

Дея обернулась, чтобы посмотреть кто это был, но прохожего и след простыл, как впрочем и ее друга. Еще в замке они договорились, что он не будет преследовать ее словно тень, дабы не походить на телохранителя (тем более, что маленькие овсянки ненавязчиво приглядывали за ними) и все же, ей сделалось не по себе.

К счастью долго его искать не пришлось. Ее друг стоял через одну палатку от нее и что-то втолковывал хорошенькой белокурой девушке, пытавшейся примерить на него длинный плащ подбитый куницей. Ян уворачивался, но девица все же одержала верх. Застегивая крючки и приглаживая ткань на его плечах, она лукаво улыбалась, смотря на Яна озорными, суетливыми глазкам.

Дею возмутило нахальное поведение развязной девицы и она уже было хотела направиться к палатке, но Ян поймал ее недовольный взгляд раньше. Торопливо сняв плащ, он отдал его торговке, правда та не спешила расставаться с Дениным другом, принимая плащ, она будто бы ненароком погладила пальцы Яна, да еще и подмигнула паршивка. Ян же на ее кокетство лишь улыбнулся и поспешил к Деи.

– Тебе приглянулось, что-нибудь из украшений? – поинтересовался он, подходя к ней и беря под локоток.

– Какая разница? – отвечала девушка, непроизвольно одергивая руку. – У меня все равно нет денег.

– Знаешь, – сказал Ян, заметив, что Дея расстроена, – на побрякушки у нас пока действительно нет средств, но на вполне пристойный обед, Вайес нам кое-что выделил. Может, вернемся на проспект и выберем таверну почище? – предложил он, приобняв ее за плечи.

– Хорошая идея, – отозвалась Дея, продолжая печалиться.

Он развернул девушку к себе, пряча ее тонкое личико в своих ладонях.

– Верь мне, Дея, скоро ты ни в чем не будешь нуждаться.

– Я и так ни в чем кроме тебя не нуждаюсь, – прошептала она.

– Тогда, что с твоим лицом?

Дея не знала, что ответить, ведь она не вполне понимала, отчего ее так разозлила наглая, белокурая бестия, поэтому она взяла себя в руки и попыталась растянуть губы в улыбке. Но ее старания были не замечены, Ян глядел поверх ее плеча и хмурился.

– Что такое? – насторожилась она.

– Какой-то странный парень пялится на нас и, мне как-то не по себе от того, как он это делает.

– Думаешь это наша рыбка?

– Не похоже, – размышлял Ян. – Слишком молод, на пару лет всего нас старше. Хотя он может быть и сообщником.

– Делай вид, что ничего не происходит. Пойдем в таверну, если он следит за нами, то мы это заметим, – затараторила Дея, беря Яна за руку и, уводя с площади.

– Ну и тип, я таких стремных глаз никогда не видел, – говорил Ян, когда они уже шли по проспекту.

– А что с ними не так?

– Они абсолютно черные и он тебя ими прямо-таки пожирал. Меня аж передернуло если честно.

– Ну ладно, ладно, Ян, не можем же мы теперь каждого маньяка принимать за нашего похитителя, – успокаивала друга Дея, высматривая «стремного» парня в маленькое зеркальце.

– Это верно. Тем более, что этот слишком уж приметный для преследователя. Видишь его? Он высокий и весь в черном.

– Нет, такого типа за нашими спинами я не наблюдаю.

Они выбрали небольшую таверну, из которой доносился аппетитный аромат лимонного пирога. Внутри было тесно зато довольно уютно и чисто. На каменных стенах висели засушенные рогалики и баранки, вязанки декоративного лука и сушеный зверобой, а со сводчатого потолка свисали чугунные фонарики, распространяющие теплый, мягкий свет.

– Займи нам место, а я пока разузнаю, чем у них можно поживиться, – попросил Ян, указывая на свободный столик в самом конце зала.

Пока Дея пробиралась через тесно стоящие столы, Ян подозвал хозяина, протирающего за стойкой подносы. Выяснив, что в этом заведении разнообразное меню, он повернулся к устроившейся на скамье Деи и сделал странный жест – к голове приставил рога, а рукой изобразил волну.

На лице хозяина отразилось беспокойство. Но когда юная девушка в дорогом платье ответила странному парню волнообразным жестом, и тот заказал две порции рыбы и лимонный пирог, смягчился и даже любезно улыбнулся, протягивая керамические миски с жареным карпом.

Не успел Ян распалиться за сделанный заказ, как к нему подлетела уже знакомая Деи шустрая девица, завидевшая его с порога. Она принялась что-то восторженно щебетать и даже позволила себе погладить Яна по плечу, делая вид, будто поправляет его кожаный жилет. Ян же к Деиному облегчению, указал приставучей девице на свою спутницу и, расплатившись, направился к ней, неся дымящихся карпов.

– Тебе не кажется, что эта назойливая кукла, может следить за нами? – поинтересовалась Дея у Яна.

– Ждана? – удивился он, издав нервный смешок.

– М-м-м, вы успели познакомиться? – спросила она, предательски дрогнувшим голосом

– Да не то чтобы, – смущаясь, отвечал ей друг, – она просто пыталась продать плащ, который сейчас мне не по карману. Я обещал зайти за ним, когда у меня появятся деньги. Ну, она и сказала, что когда я буду готов к покупке, то могу попросить рыночных мальчишек отыскать Ждану, если ее не окажется на месте.

– Ясно, – пробубнила Дея, яростно потроша карпа.

Пирог ели молча. Затем еще с час побродили по извилистым улочкам Мрамгора и, не заметив более ничего подозрительного, решили вернуться в замок.

Глава 8

Церемония.

Ожидание предстоящей церемонии, мечты и надежды связанные с ней, мерцали где-то вдалеке глянцевым бликом, будоражили, расцвечивали сны, бархатными, глубокими красками. Ян и томился в ожидании чуда, и в то же время осознавал, что предвкушение само по себе сладостно.

Он коротал время за тренировками с Маюн, попытками усовершенствовать свою грамотность и прогулками с Деей. Теперь они выходили в город чуть ли ни каждый день, час или два прогуливались по его пыльным улочкам и величавым проспектам, однажды даже забрели в рабочий квартал. Но среди отборной ругани и затхлости Дея неожиданно растерялась, и они поспешили убраться оттуда, когда Ян обратил внимание, как недвусмысленно смотрят работяги на ухоженную, молодую девицу в дорогом наряде.

Так дни наполненные небывалыми, волнительными впечатлениями сложились в недели. Он фантазировал о подвигах, полировал искусство наездника, высекал новые грани совершенства в ожидании предстоящей инициации.

День для церемонии посвящения выбрали особенный – состязание двенадцати Хранителей, в котором могли принять участие все, кто стоит на защите Багорта от простого граничного Стража до главы Мрамгора. Но, как правило, в нем состязались недавно посвященные и не слишком опытные юноши и девушки, желающие проверить себя в настоящем испытании.

С самого рассвета Ян был уже на ногах. По правде сказать, он и ночью вскакивал с постели раза три, опасаясь проспать восход солнца. Предстоящее посвящения в Сагорты было слишком важным и многообещающим, после него на Яна должны были обрушиться в полной мере не только обязанности, но и привилегии Хранителя.

Эти привилегии волновали его воображения не меньше чем обязанности. Уже сегодня он станет почитаемым человеком в Мрамгоре, а когда-нибудь и за его пределами. Он будет получать жалование и сможет делать Деи подарки не хуже тех, что присылает Вайес. И наконец, он примет участие в сегодняшнем состязании.

Ян стоял в своей комнате облаченный в темно-синюю рубаху, усыпанную золотыми звездами, новенький жилет из вываренной кожи и в кожаные же штаны – традиционный костюм боевого Сагорта. Обут он был в невысокие и легкие порты из мягкой замши, не слишком подходящие к его могучей фигуре, но в отличие от его любимых ботинок на тяжелой подошве, они не приносили неудобств Маюн вовремя их многочисленных полетов.

Он оценивающе разглядывал себя в зеркало, а Дея тем временем пыталась привести в порядок его непослушные волосы.

– Ну, вот кажется все готово, – щебетала она, суетясь вокруг него. – Выглядишь превосходно! Такой сильный, даже немного устрашающий. Никогда не представляла тебя в таком образе, а он между прочем тебе очень даже идет.

За дверью послышались шаги, негромкий стук известил их о приходе лекаря.

– Вы готовы, – констатировал он. – Повозка уже подана, идемте.

Они последовали за Горием по полупустому, еще спящему замку. За оградой сада их ожидала лаковая повозка с опущенным верхом. Три запряженные в нее гнедые кобылки нетерпеливо забили копытами, демонстрируя готовность умчать их в светлое будущее. Ян без лишних любезностей просто поднял Дею словно пушинку и усадил на широкое сиденье, поднял верх и, крикнув кучеру, – «трогай», – запрыгнул в повозку на ходу.

Выехав на исхоженный Яном вдоль и поперек тракт, повозка довольно скоро ушла вправо и через какое-то время ребята перестали понимать, где находятся, просторные рощи с особняками, деревушка с засеянными полями и уютные пролески с извилистыми речушками остались позади, сменившись пустырями. Так они и ехали по пустынной местности, пока вдалеке не показались движущиеся, цветные точки на вершине холма выложенного камнями. Это был священный курган. Там, по легенде похоронены первые Хранители Багорта, сразившиеся в Великой битве. Все последующие Хранители приносили свои клятвы и проходили обряд посвящения именно здесь.

Подъехав ближе, Ян разглядел на вершине кургана людей облаченных в разноцветные плащи. Те, завидев его приближение, образовали круг.

Ян сразу же догадался, что это были Хранители, по одному представителю от каждого братства. Высокий и худощавый мужчина с обильной проседью в волосах был облачен в травянисто-зеленый плащ, застежкой которому служило символическое изображение «мирового древа» – Хранитель Борого леса, что за Лимонной рекой. Упитанный мужчина с ниспадающими на плечи черными волосами и изящной бородкой кутался в плотно сомкнутый черный плащ с застежкой в виде глаза, он несомненно, был жрецом из круга Ведичей. Нежная девица с тонкой, почти прозрачной кожей и удивительно светлыми глазами, явно испытывающая неудобства под своим шелковым плащом небесного цвета, оказалась берегиней из Белой заводи. Ее томное придыхание объяснялось тем, что русалки с трудом переносили отдаленность от воды. Но долг обязывал Хранителей засвидетельствовать посвящение нового члена братства, что позволило Яну увидеть и пещерного жителя охраняющего недра земли. Тот был ростом ниже среднего, горбат со скрюченным носом и старческими пигментными пятнами на полысевшей макушке. Плечи горбуна покрывал серый плащ, скрепленный эмблемой в виде трикселя. В центре стоял Вайес в алом плаще, а рядом с ним и Маюн горделиво задравшая голову и обводившая всех пристальным взглядом. Перья ее переливались перламутром, а стальные когти и клюв, ослепляли бликами.

Поднимаясь по каменным ступеням кургана, Ян разглядел еще одну фигуру скрытую за огромной птицей. Старик в плотном, темно-синем плаще стоял в кругу, опираясь на посох.

«Сагорт Тоил! – удивился Ян. – Неужели на посвящение не мог приехать другой Сагорт, ведь Тоил слишком немощен для таких мероприятий?»

Но рассуждать о тяготах старика было некогда, Ян уже преодолел все ступени и стоял теперь во весь свой могучий рост на вершине кургана первых Хранителей. Кольцо разомкнулось, и все участники таинства повернулись к нему, пригашая войти. Он без колебаний сделал шаг в центр круга, где его ждали Вайес и Маюн.

– Приветствуем тебя, Ян – сын Багорта говорящий со всеми крылатыми и познавший небеса в полете! – ударили все хором, приветствие нового Хранителя. – Готов ли ты произнести единственную клятву приносимую всеми Хранителями Бгорта?

– Готов! – отозвалось где-то в голове у Яна, и он понял, что это его собственный голос.

Глава Мрамгора подозвал его к себе. Ян приблизился и увидел, что в высокой каменной чаше стоящей в центре, поблескивает вода. Вайес распахнул свой алый плащ, в одной руке он держал незажженный факел, в другой – огромный боевой меч. Ян вздрогнул от неожиданности и тут же устыдился этого. Его обучили словам клятвы, но не говорили, что церемония будет столь торжественной.

Верховный Хранитель протянул ему факел и Ян понял, что пора. Приняв его из руки Вайеса, он зачерпнул горсть земли и подошел в плотную к чаши.

– Клянусь твердью земною! – он пропустил землю сквозь пальцы, вытянув вперед руку. – Живительной влагой! – то же он проделал и с водой, зачерпнув ее из каменной чаши. – Священным огнем и ветром! – Ян подул на факел, как его научил Вайес еще накануне, и тот вспыхнул. – Что мои помыслы и деяния будут направлены на служение Багорту! – выкрикивал Ян, торжественно выбрасывая вверх руку с пламенником.

Пока он произносил свою клятву, к нему приблизился старый Тоил. Дрожащими руками он медленно снял с себя плащ и подошел вплотную к парню.

– Нагнись-ка, сынок, а то я боюсь, мои старческие руки промахнутся, вот будет конфуз, – прошептал ему старик, и Ян поспешно склонился перед ним, бухнувшись на одно колено. – Накрывая этим плащом твои плечи, Ян – сын Багорта, я возлагаю на них великую ответственность и нарекаю тебя Верховным Сагортом замка Мрамгор! Да прибудут с тобой мудрость и сила, – с этими словами он накинул свой плащ на плечи Яна.

Опешивший парень, только сейчас понял, что Тоил проделал этот нелегкий путь, чтобы сложить с себя полномочия, передав их ему – Яну.

«Готов ли я? Что ж время покажет», – проносилось у него в голове.

Совершенно ошеломленный от высот, до которых так стремительно взлетел, Ян позабыл, что на этом церемония еще не закончена. Он должен принять дар от Маюн. Вспомнил Ян об этом, лишь когда пицца сама приблизилась к нему. Непослушными пальцами, он неловко выдернул небольшое перышко и низко поклонился ей в благодарность.

«Приколи его на своей груди и когда я понадоблюсь тебе, погладь его и позови меня. Я услышу твой зов даже будучи на краю света», – проурлыкала ему Маюн.

Последним к Яну подошел Вайес.

– От меня прими в дар этот меч. Пусть он послужит тебе в тот час, когда для безопасности Багорта одного твоего дара будет не достаточно. Ты мужественный и смелый юноша из тебя выйдет славный воин силы и духа.

Вайес протянул ему меч двумя руками. Приняв его, Ян чуть было не прослезился, но сдержался, зная, что из повозки за церемонией наблюдает Дея. Овладев собой, юноша поцеловал лезвие меча и поднял сверкающую сталь над головой.

– Мы свидетельствуем принесенную тобой клятву, молодой Сагорт и нарекаем тебя двусоставным именем – Янислав! – загремели хором все Хранители. – Отныне и до конца твоих дней, начинается твоя служба. Неси ее достойно.

Ян так расчувствовался, что смог только кивнуть, но к его облечению атмосфера пафосной торжественности уже развеивалась. Все подходили, по-дружески хлопали его по плечу, говоря простые слова поздравления, а Маюн припала к земле, приглашая к полету. Ян оседлал ее, и они взмыли в небо под общие аплодисменты и залихватское улюлюканье.

– Надеюсь, на следующую церемонию ты позовешь кого-нибудь другого, Вайес, – жаловался старик в зеленом плаще, когда все уже спускались к своим повозкам. – Ты же знаешь, как я не люблю этих помпезных мероприятий.

– Может все это и немного чересчур, но традиции надо чтить, – отвечал тому глава Мрамгора. – К тому же все инициирующиеся, как правило, еще довольно молоды и впечатлительны, и этот день становится переломным моментом в их жизни, а они должны быть запоминающимися, как и клятвы, данные при свидетелях. Вспомни, наконец, себя в день посвящения, – ехидно улыбнулся собеседнику Вайес.

– Да я, леший меня возьми, чуть нюни не распустил как девица и всю инициацию думал только о том, как бы новые портки не обмочить – надулся, дурень, брусничной воды на кануне, – и старик гортанно расхохотался.

Глава 9

Новые знакомства.

Дея растерянно смотрела на удаляющегося верхом на птице Яна.

– Разве он не поедет с нами на турнир? – обратилась она к лекарю, подсевшему к ней в повозку.

– Нет, он прибудет на состязание верхом на Маюн. Это гораздо эффектнее. Вайес считает, что так его точно заметят, а ты проводишь своего героя на состязание, чтобы и на тебя обратили внимание. Ты ведь для этого рвалась в город, не правда ли?

Не смотря на то, что Дея уже привыкла к резковатой манере общения Гория, его слова задели ее. Но, в конце концов, он лекарь, а не дипломатичный Вайес и у того, кто с ним общается, не возникнет иллюзии на свой счет.

– Что означает – провожу на состязание? – только и спросила она. – Приведу за ручку как малыша детсадовской группы?

– Всех мужчин провожают их прекрасные девы. Если конечно они у них есть и наоборот. А ты очень удачно подходишь под описание прекрасной девы.

– Но я не его дева! – возмутилась Дея. – Я его друг.

– Это не важно, – отмахнулся лекарь. – Думаешь, безусые юнцы успели обзавестись «своими» девами? Это всего лишь красивый обряд. Многих вообще сестры провожают, не такие, кстати, прекрасные как ты. Так что уважь традицию и укрась праздник. Народу необходимо яркое зрелище скрашивающее их будни, а ты настоящий розовый бутон в этом праздничном венике.

За спором Дея и не заметила, как они приблизились к городским воротам.

– Вылезай, – скомандовал сатрап, – дальше пойдем пешком.

Несмотря на ранний час все улицы были оживлены устремленными к эпицентру событий людскими толпами. На главной площади творилась жуткая суматоха. Пройдя за ворота, Дея увидела, что на ней установили помосты и большая их часть уже занята. Скамьи располагались вокруг стеклянной мозаики выложенной в самом центре (под которой по мнению девушки скрывалось подземелье). Помосты возвышались, походя на греческий амфитеатр, а из узкого прохода между рядами к центральной части мозаики тянулась пурпурная ковровая дорожка.

Происходило что-то невообразимое – зрители стремились занять лучшие места. Но первый ряд почему-то пустовал.

«Видимо он отведен для почетных гостей, которые прибудут последними», – решила Дея. Еще она подумала, что масштабные народные празднества, видимо, везде выглядят примерно одинаково. Самые удобные ветви деревьев уже были облеплены мелюзгой, крыши домов окружающих площадь пестрили разномастными зрителями, а балконы готовы были обрушиться под тяжестью набившихся на них любителей зрелищ. И только одна крыша пустовала. Дея обратила внимание, что подъем на нее охраняет стражник.

Она жадно разглядывала толпу, понимая теперь, что имел в виду Горий, назвав ее розовым бутоном. Когда она впервые увидела Мрамгор днем, суетящийся и наполненный всевозможными ароматами, ее поразило, что в городе, который Ян считал сказочным, есть и голодранцы, и торговцы краденым, и даже пьянчуги. Но это был обычный будничный день. Сегодня же отмечали национальный праздник и все жители принарядились кто во что горазд. Основная публика оделась весьма прилично и многие даже со вкусом, но встречались и чудаковатые головные уборы с цветными перьями в сочетании с мантиями, и неописуемо глубокие декольте, хозяйки которых с нескрываемым трудом, старались не растерять своего достоинства. Был даже один странноватый господин обмотанный сетями. Дея только успевала вертеть головой, пробираясь к помостам сквозь уплотняющуюся толпу.

– Хватит глазеть по сторонам! – проворчал он Горий. – Надо поторапливаться, – он дернул ее за рукав, указывая на стремительно приближающуюся точку в небе.

Дея проследила за его рукой и заметила Маюн.

Вайес все верно рассчитал. Когда толпа заметила летящую Страж-птицу, всю площадь как по мановению волшебной палочки оглушило восторженное многоголосое. Задравшиеся головы и вскинутые вверх руки указывали на могучего воина в развевающемся синем плаще и ослепительно блестящими на солнце золотыми звездами, что усеивали рукава его рубашки.

Маюн сделала круг почета над площадью и издав боевой кличь, спикировать на единственную свободную крышу. Толпа грянула бурными приветствиями. Рукоплескания, визг и свист перемежающийся улюлюканьем чуть было не оглушили Дею. Ян махал толпе с крыши, посылая воздушные поцелуи во все стороны.

– Это его тоже Вайес надоумил проделать, – обратилась Дея к лекарю.

– Сомневаюсь, – ответил тот, подавая сигнал одному из стражников охранявших вход на помосты. Тот двинулся им на встречу и, растолкав беснующуюся толпу, проводил внутрь.

Оказалось, что под помостом оборудовано закрытое помещение и в нем уже было полно народу. Большая часть собравшихся оказалась молодежью. Половина была вооружена и одета в удобные костюмы из вываренной кожи, высокие порты или мягкие полу ботики, на груди у всех красовались приколотые эмблемы, определяющие принадлежность к тому или иному братству. Вторая половина пестрила несказанно роскошными нарядами. Каждый хотел выделиться, затмив соперников. Здесь тоже шло своего рода состязание.

Но действительно выдающейся фигурой среди всей петушиной толпы был один молодой человек, скромно одетый во все черное. Единственным светлым пятном в его наряде оказалось серебряное око приколотое к длиннополому распахнутому одеянию. Удивительно высокий и довольно изящно сложенный для мужчины, хотя нельзя было определить наверняка, сформировалась его фигура окончательно или еще нет, потому что не смотря на кажущуюся молодость, взгляд его был старчески-усталым и даже тяжелым.

Лицо юноши имело неправильную форму, оно было тонким и слегка вытянутым. Вообще, это определение можно было отнести ко всей его фигуре. Но помимо удлиненного лица была в нем еще одна особенность: абсолютно черный цвет глаз, контрастирующий с бледной как мрамор кожей. Казалось, умелая рука скульптора высекла это лицо из благородного камня, а вместо глаз вставила ониксы. Эта его неживая, непозволительная красота и пугала и зачаровывала одновременно. Если бы не яркий румянец, окрашивающий столь острые скулы, что казалось, о них можно порезаться, он был бы абсолютно монохромен.