Багорт. Том 1

– У тебя большое сердце, Госпожа, – проскрипела она, – в нем найдется место всему. В этом будет твоя сила, но и слабость твоя будет в этом же, – провещала она и уплыла.

– Не печалься, Госпожа, – проговорила Божена, – ты не сможешь помочь ей. Наша жизнь отличается от людской, но не наши сердца.

Дея вздохнула, посмотрела на проплывающих мимо рыб, а потом неожиданно спросила.

– А мои родители, какими они были? Вы ведь помните их?

– Конечно, Госпожа. Ваша мать была сама чистота и благородство. У вас ее осанка, – начала Божена.

– У нее были прекрасные карие глаза, – подхватили ее сестры, – и длинные, белые волосы

– Не рыжие? – удивилась Дея.

Русалки снова захихикали, и Дея подумала, что в один только их смех уже можно было влюбиться. Он был таким чистым и звонким, словно сотни крошечных колокольчиков нанизали на нитку и они переливаются, звоном.

– Рыжим был ваш отец, – сказали они насмеявшись.

– Отец, – разочарованно повторила Дея, представив себе конопатого мужичонку.

– О-о-о! – пропели русалки, уловив ее настроение, – ваш отец был невероятно притягательный мужчина.

– Да, да! – заговорили они хором, – Такой высокий и статный, очень пылкий и темпераментный бунтарь. Как он ухаживал за вашей матерью! Между прочем, у нее были и другие ухажеры, но она выбрала вашего отца, за живой ум и кипучую энергию. Вы невероятно похожи на него: те же зеленые раскосые глаза, приподнятый подбородок и этот гордый взгляд.

Дея пыталась представить своих родителей, но ей это не удавалось. Она знала только ту реальность, в которой была сиротой и решила не расспрашивать больше ничего о родне, потому что даже здесь в Багорте уже ничего не измениться. Их нет и теперь ее семья – эти удивительные создания, живущие в озере, деревья и камни, цветы и животные, сама земля, что питает в этом лесу каждую травинку.

Дея вынырнула на берег, желая скрыть накатывающие слезы и увидела, что там собрались лани и другие звери, а на большом валуне сидел леший, свесив свои тощие ножки. Она поманила его пальцем, и он тут же поспешил подойти.

– Мой милы леший, – Дея погладила его по лохматой голове, – у тебя такой потрепанный вид, – сказала она грустно. – Надо бы тебе справить новый кафтанчик.

Леший ничего не сказал, только уткнулся своим крохотным личиком в ладони и заплакал. Дея вышла из воды, накинула на голое тело свой плащ и взяла его на руки, затем чмокнув в макушку, усадила обратно на валун. Он успокоился и теперь улыбался во весь беззубый рот.

– Ты умеешь говорить? – спросила Дея.

Леший поводил бровями и виновато улыбнулся. Но в голове у Деи зашелестели другие голоса.

«Он мог, но за время твоего отсутствия, Госпожа, разучился. Не кори его строго, он единственный кто хоть как-то мог охранять нас от черных дровосеков и жадных охотников, что ставили капканы, когда у животных был гон. Без Хранителя лес дичает и люди, что живут рядом с ним тоже – ими овладевает алчность».

Голос в Деиной голове умолк и она, наконец, заметила у себя на плече лапу ели, что росла в паре вершков от валуна. Ель качнулась, убрав лапу, и Дея поняла, что так с ней общаются деревья.

– Сколько же еще невероятного и сверхъестественного произойдет со мной в этом мире, прежде чем я привыкну к волшебству? – спрашивала Дея сама себя.

Она протянула руку к ели, чтобы спросить у своего леса, чего он от нее ожидает, но в этот момент на поляну перед озером опустилась Маюн, а вместе с нею и Ян.

Он был хмур.

«Злиться, что ушла не предупредив», – поняла Дея.

Ян приблизился к ней.

– Да, что с тобой такое твориться? – спросил он раздраженно. – Днем была больна, а вечером пропала, ускакала в дождь. Это ты так по дороге промокла? – спросил Ян, проводя рукой по ее мокрым волосам.

– Нет, я купалась, – ответила Дея спокойно.

– Больная?

– Ян, я чувствую себя уже гораздо лучше. Мне надо было прийти сюда раньше.

– Да, извини, – Ян хмурил брови и отводил взгляд, – я просто волновался… и.... Да не важно. Пойдем домой, – попросил он.

– Я и так дома, Ян, – сказала Дея как можно мягче.

– Да… Но.... Но твое жилище еще не построено, – нашелся он. – Где ты будешь спать.

– Я думаю, какая-нибудь елочка приютит меня, согрев своими большими лапами, – произнесла Дея весело.

– Дея, – начал Ян умоляющим голосом, – ты девушка, а не ушастый заяц в теплой шубе. Ты ведь даже ни разу не ночевала в лесу. Подожди хотя бы до того времени, пока тебе не починят дом.

– Это слишком долго!

– Хорошо, я построю тебе уютный шалаш, чтобы ты не спала под открытым небом. Но сегодня прошу, вернись в замок.

– Госпожа, – позвали ее русалки, и она подошла к ним, – Госпожа, он так мил и внимателен, не отказывай ему.

– Да, Госпожа, негоже отказывать такому красавчику, – укорила ее самая молоденькая русалка.

– Он мой друг детства, – пояснила Дея, смущаясь.

– Да, Госпожа, – согласились и другие, – но от этого он не становиться менее привлекательным, – и они разразились своим чудесным смехом.

– Иди с ним, Госпожа. Ни один Хранитель не находится в лесу постоянно, но возвращайся, мы будем ждать. Весь лес будет ждать.

В голове у Деи снова зашелестело:

«Ступай, Госпожа, твой вопрос никуда не уйдет, ты задашь его завтра, и мы ответим».

Дея вздрогнула, но ель уже убрала свою пушистую лапу. Дотронувшись до ее шершавой коры, она улыбнулась, пообещав вернуться.

– До завтра, – попрощалась она со всеми, отвязывая Дорену.

– Ты, что хочешь скакать в ночи на лошади? – удивился Ян.

– Но я же не могу оставить ее здесь, она, наверное, тоже не привыкла ночевать без крыши над головой.

– Эта кобылка подобрана для тебя не случайно, – пояснил Ян. – Она найдет дорогу к замку, стоит ей приказать и к лесу тоже. Попробуй.

Дея недоверчиво посмотрела на Яна, но все же зашептала на ухо лошади:

– Дорена, скачи в замок.

К ее удивлению кобылка коротко фыркнула и припустила галопом.

– Она, что же действительно вернется в замок?

– Да, и ты, я надеюсь, тоже, – он указал на Маюн, склоняющуюся для того, чтобы принять их на свою исполинскую спину.

Дея кивнула и уже хотела было подойти у Страж-птице, но вспомнила, что под плащом на ней нет абсолютно ничего, ее одежда осталась на берегу. Она посмотрела в сторону скомканного платья, а потом поймала страдальческий взгляд Яна.

– Дея… – протянул он, уставившись на нее, пожирающим взглядом.

– Купалась я, – напомнила она.

– Без всего?

– Естественно, я же в своем лесу.

– Ясно, – проронил Ян, заливаясь краской и отворачиваюсь. – Оденешься?

– Да, уже, – отозвалась Дея зашнуровывая платье, под хихиканье русалок.

Ян медленно развернулся, посмотрел на улыбающихся Озерных дев, которые в отличие от Деи не стеснялись своей наготы, и поманил подругу к себе. Он помог ей вскарабкаться на спину Маюн, и Дея отметила, что его руки дольше нужного задержались на ее талии.

Глава 25

Освоение.

Сон к Деи долго не шел, из-за переизбытка переживаний и неожиданно обрушившихся на не обязанностей. Радость от того, что она наконец-то обрела дом и семью, омрачала приверженность ко всей этой пафосной братии Хранителей. Она видела, какую радость это приносит Яну и немного завидовала, что не может так же восторженно относиться ко всему этому героизму поневоле.

Наутро она проснулась настолько разбитая, что даже холодная ванная не придала ей бодрости. Когда в ее двери постучали, она вздрогнула и побежала открывать в надежде, что Влад все же вспомнил о ней. Но на пороге снова стоял Ян.

– Я обещал тебе шалаш, – сказал он вместо приветствия.

– И ты построишь его сегодня? – спросила она с надеждой.

– Если ты захочешь.

– Конечно, – Дея оживилась. – Ты завтракал?

Ян покачал головой.

– Пойдем, – сказала она и потянула его за рукав, прикрывая за собой дверь, – думаю там еще осталось немного бекона с яичницей.

Ян послушно потащился за ней в трапезную, а после и в библиотеку где Дея набрала целую стопу книг о Хранителях Багорта. Он помог ей спуститься со своей ношей в конюшню и навьючить ими ее кобылку.

Пока ребята возились с ремнями, за ними внимательно наблюдал старый конюх.

– Плащ, что на вас одет, – наконец, спросил он Дею, – это же реликвия Озерных дев, верно?

– Верно, – отозвалась Дея.

Дедок смотрел на нее недоверчиво, изучающе щурил блеклые глаза.

«Неужто ему пришло в голову, что я могла его похитить у них», – родилась в голове у Деи неприятная мысль.

– Значит это правда и у вас действительно теперь все атрибуты Хранителя Синего леса? – продолжал свой допрос настырный дед.

– Да, – коротко ответила Дея.

– Почему он выбрал вас? – недоумевал старик. – Вы так молоды и еще не знаете законов мира.

– Никто не знает всех законов, – отпарировала Дея. – Одному человеку не дано понять, каков мир за границами его разума.

– Поэтому вы так много читаете? – спросил дед, указывая на ее узелок. – Думаете, что эти книжки расширят границы вашего разума.

– Очень на это надеюсь, – отозвалась Дея, раздраженно, – ведь здесь собраны знания многих людей и далеко не глупых.

– Да-а-а, люди, что написали эти тома, должно быть, очень умны. По крайне мере умнее меня, я ведь даже писать не умею. – Он снова сощурил глаза и торопливо приблизившись к ней, заговорил быстрей, словно боялся, что она уйдет, не дослушав. – Вы можете многое узнать их этих книг, но знать еще не означает понимать. Запомните одно – можно поделиться открытиями, но не опытом. А именно опыт и делает вас тем, кто вы есть. Не сомневаюсь, эти книги обогатят вас, но по-настоящему осознать что-либо, можно только прочувствовав. Знания полученные без переживания, бесполезны – вы не сможете их применить. Не тратьте время на страницы, этим вы лесу не поможете.

– А чем помогу?

– Не знаю. Я конюх, мое дело помочь вашей кобыле, если она сотрет подкову, например. А вы должны чувствовать, что нужно лесу, если вы действительно Хранитель. От нас никто ничего не скрывает, все здесь, – он неопределенно помахал у себя над головой. – Вам надо только научиться видеть. Если лес сам выбрал вас, а говорят, так оно и было, вы должны обладать этой способностью, – сказал он, провожая ребят из конюшни.

Сегодня Ян предпочел лошадь. Объясняя свой выбор тем, что Деи неплохо поучиться верховой езде, которой его обучали уже две недели.

– Я чего-то не понял, что этот дедок имеет против твоей образованности? – спросил Ян, когда они отошли от конюшни.

– Ничего, Ян, ничего, – задумчиво протянула Дея, – возможно, этот конюшенный философ и прав.

Когда они прибыли в лес, Дея выбрала местечко для шалаша, рядом с озером. Радостные русалки возвестили, что мастера, которых прислали привести в порядок ее дом, уже отстроили жертвенник.

– Мы должны приносить какие-то жертвы? – забеспокоилась Дея.

– Нет жертв мы не приносим, – успокоили ее Озерные девы. – Они полагаются тебе.

– В смысле?

– Идет человек по грибы да ягоды и подношение Хранителю несет. Кто баночку меду, кто сукно, кто хлеб и вино, некоторые оставляют монеты, – поясняли девы.

Дею порадовал тот факт, что ей не придется сажать картошку, чтобы прокормить себя (конечно лишь в том случае, если народ перестанет бояться ходить в Синий лес). Но вот примет ли он ее. Нравоучения конюха немного подкосили ее и без того шаткую уверенность в свои силах.

– Не хочешь посмотреть, как идет реконструкция твоего жилища? – спросил Ян, отвлекая от гнетущих мыслей.

– Пожалуй, – протянула Дея.

Строительство было развернуто грандиозное. Трудилось сразу семь мастеров. Они уже отчистили весь фасад от мха. Все статуи, что украшали дом, оказались женскими, что Дею ничуть не удавило. А в паре аршин от дома, действительно установили небольшое, деревянное сооружение с навесом. Оно то, по-видимому, и станет служить жертвенником.

– И снова я буду жить за чет честных налогоплательщиков, – поделилась она своими мыслями с Яном.

– Может оно и так, но здесь ты сможешь принести реальную им пользу.

– Да, да, да, – отмахнулась Дея. – Пойдем шалаш строить тут работы еще на неделю, если не больше.

Ян спорить не стал и последовал за ней. Пока он сооружал ей укрытие от дождя и ветра, Дея сидела, прислонившись к дереву и пыталась изучать историю Хранителей. Но мысли девушки были прикованы к Владу и прочитанное в книге, проходило мимо ее сознания. Когда же она поймала себя на том, что третий раз читает один и тот же абзац, то наконец закрыла книгу. Ян к тому времени уже заканчивал накрывать шалашик еловыми лапами.

– Я хочу объехать лес, ты со мной? – спросила она.

Ян кивнул и пошел отвязывать свою лошадь.

Весь остаток дня Дея провела в изнурительных тренировках. Ян пытался передать ей свой небогатый опыт верховой езды. Учитель из него был неважный, но Дея предпочитала его самым лучшим наездникам Багорта. Ей не хотелось, чтобы люди видели ее несостоятельность в тех вещах, которым здесь сызмальства учат даже деревенскую ребятню. Она понимала – того, что ее избрал лес недостаточно, люди тоже должны поверить в нее, иначе они так и будут опасаться Синего леса, считая его диким и опасным.

Вечером изнуренные тренировками, они развели близ озера костер чтобы согреться и пожарить хлеб, захваченный Яном с кухни и собранные Деей грибы.

– Ты позволишь остаться сегодня с тобой? – с надеждой спросил Ян.

Дея ждала этого вопроса и все же оказалась не готова. Отказывать другу было непривычно, но она понимала, что стоит дать слабину один раз и может случиться непоправимое.

– Ян, – начала она, осторожно подбирая слова, – ты теперь Верховный Сагорт, твое место в замке. Ты в любой момент можешь понадобиться Мрамгору.

– Маюн найдет меня, если я буду нужен.

– Да, но она не должна этого делать. Ты приносил клятву и наше положение, обязывает поступаться собственными интересами, – настаивала Дея. – Ты на службе, не забывай об этом.

– Моя служба не обязывает меня ночевать в замке, – не отступался Ян.

Дея взяла его руку и погладила с нежностью.

– Ян, это не просто… Мы привыкли всегда быть вместе, но теперь мой дом – это лес, а твой – замок. Но мы оба служим Багорту и оба остаемся в столице, это уже не мало.

– Ты намекаешь, что теперь мы будем видеться реже? – с горечью произнес он.

– Да, но ты по-прежнему мой лучший друг. И я не хочу, чтобы ты пропускал из-за меня тренировки, поэтому завтра ты весь день посвятишь занятиям, – она пристально и строго посмотрела ему прямо в глаза. – И занеси пожалуйста в библиотеку эти книги, – она протянула ему узелок, – конюх прав – этим я лесу не помогу.

– Когда я снова тебя увижу? – спросил он, поднимаясь и привязывая узелок к седлу.

Дея пожала плечами и подняла на Яна глаза полные сожаления, а он наклонился и с силой сжав ее плечи проговорил:

– Ты гонишь меня от себя. Почему?

– Ты делаешь мне больно, – простонала Дея.

– А ты!? – вскричал Ян, и в этот момент на его голову обрушилась тяжелая еловая ветка.

Он упал рядом с костром, и Дея поспешно склонилась над ним, но Ян был в порядке.

– Все нормально, – буркнул он, отстраняя ее руки. Он смерил дерево недовольным взглядом, – по крайне мере, теперь я уверен, что тебя здесь хорошо охраняют.

– Ты думал, что мне могла здесь угрожать опасность? – усмехнулась Дея.

– Веда, что устроил всю эту канитель с нашим похищением, все еще не вычислили, забыла?

– Я не думаю, что он рискнет причинить мне вред на моей территории, – успокаивала друга Дея, хотя и понимала, что не того Веда опасался Ян.

По правде сказать, Влада Дея и сама опасалась. А если быть точной, не самого Влада, а того, что он делал с ее неискушенным и горячим сердцем. Она уже решила для себя, что гордость ничего не будет значить, если она лишиться рассудка, пытаясь понять, что же с ним произошло. И надеялась только на то, что Ян не сделает по-своему и не станет искать завтра с ней встречи в лесу, потому что сама она собиралась отправиться на поиски Влада.

Глава 26

Падение.

Утро следующего дня было холодным и пасмурным. Туман накрыл озеро и поглотил весь лес, словно пытаясь спрятать от какой-то напасти. Дея поежилась, вылезая из шалаша. Спину ломило от непривычной жесткости, одежда отсырела и очень хотелось есть. С трудом оживив еле тлеющие угли, она подложила хворосту в кострище и, повесив над огнем свое платье, отправилась купаться.

Озерная вода освежила и придала ей сил. Русалки обтерли ее губкой, которая оказалась живой, затем расчесали волосы и накормили водорослями с рыбой. Деи такой завтрак был непривычен, но пока это было единственное, чего имелось в достатке кроме, конечно, ягод и грибов.

Одежда пропиталась дымом, но была теплой. Утешало, что ее плащ всегда оставался в идеальном состоянии; не промокал, не мялся и источал тончайший аромат кувшинок. Дея закуталась в него как в броню и направилась к дому Влада.

Покинув свои владения, она выехала на огромное поле, края которого терялись в тумане. На небольшом расстоянии от леса, стояла тонкая одинокая березка. Она словно бы заблудилась в мареве, пытаясь выжить в этом бескрайнем просторе, не дотянув всего десяти аршин до дома. Она стояла продуваемая всеми ветрами беззащитная и обнаженная. Ветер содрал с ее чахлого тельца почти все листочки, и тонкие ветви никли к земле, слегка раскачиваясь.

Дея остановилась подле нее и прикоснулась к стволу. Дерево молчало, оно было одиноким, неприкаянным. Она вспомнила как жила в том прежнем мире, который считала домом и поняла вдруг, что Ян прав – там они были словно эта чахлая березка – без роду и племени, без поддержки и защиты, лишенные возможности свершить предназначенное.

Постаяв у деревца еще немного, она двинулась дальше.

Как и в первое ее посещение усадьба Влада была сокрыта в тумане, но сегодня Дея заметила слабую точку желтоватого света у входной двери. Она прошла через незапертые ворота. Участок перед домом был не убран – дорожки устилала преждевременно слетевшая с деревьев листва, а под одним из дубов валялась пустая бутыль и потухший масляный фонарь.

Девушка прошуршала к входу в дом и постучала. Как и в прошлый раз никто не спустился. Она сделала еще одну попытку и снова ничего. Дея хотела было уже уйти и даже добрела до ограды, но оглянулась и задержала взгляд на зажженном фонаре, что висел у входа.

«Как долго может гореть масляный фонарь? – подумала она. – Что если хозяин пришел в ночи, а фонарь забыл на входе?».

Она развернулась и поторопилась исполнить задуманное, пока ею опять не завладела нерешительность. Схватив фонарь, Дея толкнула дверь и зашла в дом. Хозяина она звать не стала, а направилась прямиком на второй этаж. Спальня была не заперта, через маленькую щелку пробивался холодный свет и доносился тяжелый, сладковатый запах.

«А вдруг он не один?» – мелькнула неприятная мысль.

Она тихонько постучала, но ответом ей вновь было молчание. Осторожно приоткрыв дверь и заглянув внутрь, она увидела комнату располосованную лучами утреннего света. Пылинки танцевали в этом свету, было тихо и умиротворенно, Влад лежал на кровати со сложенными на груди руками. Дея оробела то этой покойничьей позы и, превозмогая дрожь в коленях, ступила в комнату.

На полу у самой кровати лежал Пес, скорбно уложив лохматую голову на вытянутые лапы. Он скосил на девушку свои глаза-фонари, но головы не поднял, продолжая пребывать в странной апатии.

Медленно, стараясь не смотреть на Пса, Дея подошла к Владу. В нос опять ударил тяжелый запах терпких трав и чего-то приторно сладкого. Девушку охватил мистический ужас, но она нашла в себе силы склониться к лежащему.

Первое, что она испытала – облегчение. Вед был неестественно бледен, но его обнаженная грудь мерно вздымалась.

– Влад, – позвала его Дея, но он не отозвался и даже не шелохнулся.

Дея обессилив, опустилась в стоящее неподалеку от кровати кресло, поставив фонарь на колени.

«Что же мне теперь делать? – размышляла она. – Дождаться его пробуждения или уйти? Что он подумает, когда увидит меня здесь, что забытая им дурочка вознамерилась преследовать его?»

Но долго размышлять ей не пришлось. Снизу послышались торопливые шаги и настойчивый женский голос зовущий хозяина дома. Дея вскочила на ноги, да так и замерла, вцепившись обеими руками в фонарь, когда в спальню ворвалась взъерошенная Родмила.

– Что ты здесь делаешь? – бросила она Деи и, не дожидаясь ответа, кинулась к постели.

– То же самое могу спросить и тебя, – недовольно отозвалась девушка, но Родмилу, похоже, ответ уже не интересовал.

– Как давно ты здесь? – спросила она, даже не оборачиваясь, а занимаясь осмотром спящего.

– Минут пять не больше, – отвечала опешившая Дея.

– Ты пришла, он уже был такой? – продолжала сыпать вопросами Родмила.

– Да-а-а, – протянула Дея, наблюдая как Родмила безжалостно трясет Влада за плечи.

Он же на это бесцеремонное обращение никак не реагировал. Тогда ведунья отвесила ему пару пощечин, но и тогда на его лице не дрогнул ни один мускул, лишь Пес вышел из своего оцепенения, угрожающе зарычав на чародейку. Но та цыкнула, и собака снова приняла прежний меланхолически-выжидательный вид. А Родмила кинулась в кабинет и принесла оттуда светящийся кристалл. Открыв двумя пальцами глаз Влада, она направила на него лучик света.

– Он не реагирует! – в ужасе констатировала Дея.

– Проклятье! – выругалась Родмила, швырнув кристалл о стену, – опять принялся за старое!

– Да, что случилось, можешь ты мне объяснить?! – не выдержав, закричала на девушку Дея.

– Ничего хорошего, – только и ответила та, копошась в шкафу Влада. – Скачи в замок и разыщи Гория, – давала она указания Деи, – пусть он возьмет все необходимое и немедленно едет сюда.

Дея смотрела в недоумении то на Влада, то на Родмилу, пытаясь удержать в трясущихся руках догоравший фонарь.

– Ну, что встала! – вскричала Родмила, выхватывая у нее фонарь. – Живее, у нас мало времени. Он вот-вот приставиться!

– Да что мне лекарю-то сказать? – спросила перепуганная Дея.

– Просто скажи, что это опять началось, – торопила ее Ведунья, выталкивая из спальни. – Да, и если встретишь Вайеса, не говори где была.

Озадаченная и насмерть перепуганная Дея припустила в замок. Ее неопытность в верховой езде подвела, когда она попыталась пустить лошадь в галоп, девушка не удержалась в седле и, упав, рассекла бровь. Шатаясь, она поднялась на ноги и, не обращая внимания на стекающую струйку крови, продолжила скачку.

Когда она добралась до ворот замка, сердце ее было готово выпрыгнуть из груди. Отдав Дорену первому встречному конюху и, не говоря ни слова, Дея побежала к лекарю. Не чуя ног, девушка добралась до его рабочего кабинета, но там его не оказалось. Зато ассистент с коровьими глазами был на месте.

Как только он увидел задыхающуюся Дею с окровавленным лицом, то тут же вскочил из-за стола и стал усаживать ее в кресло, мимоходом наливая в стакан воду из графина. Дея одним глотком осушила стакан и сбивающимся, охрипшим голосом все же смогла объяснить, что помощь нужна не ей.

– Нужно срочно отыскать Гория, – хрипела она, – одному человеку необходима помощь.

– Но он сейчас на перевязках, – объяснил Еша.

– От того как скоро вы его приведете, зависит жизнь этого человека. Довериться он может только Горию, – настаивала Дея.

Еша не стал спорить и обещал привести лекаря с минуты на минуту. И о чудо! Сдержал слово. Горий ворвался в кабинет с той поспешностью, на какую только был способен и вопросительно уставился на Дею.

– Меня прислала Родмила. Она просит вас взять все самое необходимое и немедленно приехать в дом за городом. Говорит, это опять с ним началось и он… Он… – Дея не договорила, уронив лицо в ладони.

Лекарь выразительно и с чувством выругался, но принялся собираться, выкрикивая ассистенту указания. Тот метался по кабинету, скидывая в кожаный саквояж пузырьки и склянки, различные трубки и пинцеты.

Схватив под мышку собранный чемодан, Горий поспешил к выходу. Еша и Дея последовали за ним.

– Нет, вы остаетесь здесь и подготовите комнату, ту самую, что ты уже однажды готовил, – обратился он к ассистенту и тот согласно закивал. – Но только после того как ты сбегаешь в конюшни и накажешь приготовить мне скорую карету с носилками. Да и приведи в порядок нашу Госпожу, – бросил он Еше уже в дверях.

– Слушаюсь, – пискнул юноша и бросился исполнять указания.

Пока Дея ждала возвращения ассистента, время издевательски тянулось. Она не могла найти себе места, сначала мерила кабинет широкими шагами, потом села на стул, допив остатки воды прямо из графина и опустила голову на стол, кропя слезами гориевские бумаги.