Концерт Патриции Каас. 9. В космосе и ниже

В сумерках близкой весны

Плакали зимние бури,

Реяли звездные сны.

Робко тепло и глубоко

Плакали струны мои.

Ветер принес издалека

Звучные песни твои.

Ветер принес издалека

Песни весенней намек,

Где-то светло и глубоко

Неба открылся клочок …

Несмотря на разницу в голосовых данных это блоковское произведение звучало очень красиво.

Причем каждая строфа звучала особенно, выделяемая голосовыми особенностями исполнителей.

Зал вздрогнул не сразу и аплодисменты раздались не сразу, но зато первым начал хлопать Турецкий в ложе.

А следующий номер сопровождала гитара Свиридова.

Черноглазая казачка

подковала мне коня,

Серебро с меня спросила,

труд недорого ценя.

Как зовут тебя, молодка?

А молодка говорит:

Имя ты мое услышишь

из-за топота копыт.

И девушки бек-вокалистки подхватили

Имя ты мое услышишь

из-за топота копыт.

Зал весело подхватывал припев и со смехом весело хлопал.

А следующую песню задумчиво и негромко начала Валентина Суковицина, и ей сразу начала вторить Шурочка Беляева.

Звезды поднимаются выше,

Свет уже не сводит с ума.

Если ты меня не услышишь,

Значит, наступила зима.

Небо, загрустив,

наклонилось,

В сумерки,

укутав дома,

Больше ничего не случилось,

Просто наступила зима.

А эту песню классического репертуара девушки исполняли, разбирая куплеты на голоса, а им вторили голоса мужские. Турецкий присмотрелся – вместо девушек бек-вокалисток у задника стояли крепкие мужчины в джинсовых костюмах, и еще девушкам вторил сам Свиридов.

Ты напомнила вчера

мне о далеком,

Пережитом,

позабытом,

как во сне -

Милый друг

ни разговором,

ни намеком

Не ищи

былого отклика

во мне.

Но оказалось это еще не все – повторяющийся припев в самом конце пел Свиридов, а девушки вторили ему, поддерживая его гитару без слов.

Все что было,

все что ныло -

Все давным-давно уплыло.

Истомились лаской губы

И натешилась душа.

Все, что пело,

все, что млело -

Все давным-давно истлело.

Только ты,

моя гитара

Прежним звоном хороша!

Концерт длился положенные полтора часа, девушки исполняли самые разные песни, разных авторов и различных композиторов, но после концерта Турецкий нерешительно спросил:

– Это мне показалось, или мелодии были немного изменены?

– Да, это Олег внес небольшие изменения …

МОЛОДОЙ РЕЖИССЕР

Все чаще концерты – представления! – режиссировал Олег, вернее он их создавал.

Независимо от того, кто выступал, был ли это сольный концерт или он включал несколько на первый взгляд несовместимых исполнителей, это было очень зрелищно и интересно для зрителей и слушателей.

Именно поэтому маленький лазерный диск, переданный Свиридовым знакомому звукорежиссеру, так быстро попал в эфир и вызвал поток писем.

Зря поют мне лучшие соловьи -

До чего же невезучая я в любви.

Встала на пороге девичья беда –

Разошлись пути дороги

С милым навсегда …

Легкий и звонкий голос Шурочки скрывал несовершенство текста, и мало кто смог вспомнить старый и примитивный кинофильм более чем полувековой давности.

С добрым утром, мой любимый,

С добрым утром, край родной!

Песни были разные, мелодии тоже казались весьма разнообразными, но что-то выдавало общий источник.

До свиданья, дорогая,

Расстаемся мы с тобой.

Я – налево, ты – направо,

Так назначено судьбой.

Шурочка Беляева пела то под аккомпанемент рояля, то под звуки всего ансамбля, то под гитару Свиридова, но ее прекрасный голос не менялся – он завораживал слушателей.

Не цветы меня

не радуют,

ни весна

Где ни лягу,

где ни сяду я

Все одна.

Счастье в туче скрылось,

Что ж тут говорить.

Все, что было

сердцу мило,

Надо позабыть.

Но грустные куплеты сменялись мажорными, жизнеутверждающими.

Бегут, мелькают версты,

Ну, где же мой перекресток?

Где ждет меня

необходимая

Любовь навеки …

И вдруг Шурочка переходила с этих позабытых мелодий на старинные романсы, не забытые и возможно вечные.

Зачем тебя,

я милый мой,

узнала,

Зачем ты мне ответил

на любовь?

Уж лучше бы я

горюшка

не знала,

Не билось бы сердечко мое вновь …

В создании концертов-представлений принимали участие не только музыканты, но и Антонина Свиридова и Гриша Свиридов – исполнители и участники могли похвастаться полноценным художественным образом не только в виде аранжировки, но и виде костюма.

И еще был невидимый участник всех без исключения постановок и выступлений – это была немолодая и очень молчаливая женщина Юдифь Мануиловна Лейтес.

Конечно, это была совершенно другая история, но она была тесно связана со Свиридовым.

Немолодую талантливую женщину-концертмейстера Лейтес и ее мужа изуродовали пьяные хулиганы – они раздробили им пальцы. Свиридов вывез их прямо из клиники, где им делали операции, привез в город, Тоня и Уля помогали им обставлять квартиру – у них руки еще были в повязках.

А потом Дарья Михайловна (а по паспорту Юдифь Мануиловна) стала незаменимым сотрудником Дома культуры – в ее ведении были все ноты и тексты всех без исключения произведений российских и иностранных авторов, и только она моментально могла отыскать нужный документ.

Но играть она не могла и почти всегда сидела во второй кулисе, курила как паровоз и слушала музыку.

Дежурный пожарник, пост которого находился рядом, угощал ее чаем …

А Шурочка пела:

Лишь гудки певучие

Смолкнут над водой,

Я иду к рябинушке

Тропкою крутой.

Сарафан и платочек Шурочки так хорошо укладывался на текст песни …

Ой, рябина кудрявая -

белые цветы.

Ой, рябина-рябинушка

сердцу подскажи …

А затем после минутной паузы и совсем незаметного исчезновения со сцены

В зимнем парке

тишина смеется

И деревья

тихие стоя

Мы с тобой гуляли,

лето вспоминали,

У нас есть наша песенка

– давай ее споем.

И вдруг совершенно неожиданно – музыку как-будто подменили: рояль, труба, гитара, скрипка, ударные:

Будь со мной,

будь со мной,

Будь со мной

всегда ты рядом!

Будь со мной,

будь со мной

Будь со мной

всегда ты рядом!

Сменилась не только музыка – на сцену вылетела пара: девушка в юбке колоколом с оборочками и парнишка в узких брюках и черной жилетке.

Мало того, что они выделывали черт знает что, так и к Шурочке подскочил такой же парнишка, а ее длинное платье вдруг превратилось в такой же короткий колокол, и вытворяли они тоже черт знает что!

Будь со мной,

будь со мной

Будь со мной

всегда ты рядом!

И снова мгновенно все меняется – и музыка, и песня, и наряд Шурочки.

В длинном, почти до пола, красивом закрытом платье нежного персикового цвета она пела:

Мы с тобою

встретились

весною

Улыбаясь,

тихо ты сказал:

Осенью,

весною,

летом

и зимою

Будь со мною рядом.

И снова буйство музыки и танца

Будь со мной,

будь со мной,

Будь со мной

всегда ты рядом!

Будь со мной,

будь со мной

Будь со мной

всегда ты рядом!

Будь со мной,

будь со мной,

Будь со мной

всегда ты рядом!

Будь со мной,

будь со мной,

Будь со мной

всегда ты рядом!

Будь со мной,

будь со мной

Будь со мной

всегда ты рядом!

Будь со мной,

будь со мной,

Будь со мной

всегда ты рядом!

Зал неистовствовал!

Шурочка Беляева могла спеть все, что угодно, хотя и предпочитала протяжные русские лирические песни …

ЗВУКОЗАПИСЬ

«Мальчик» Олег в студии звукозаписи во время записи пения Шурочки заставил звукооператоров – сотрудников Потаповича – снять спектрограмму ее голоса.

И, удивившись и насладившись удивлением кандидатов и докторов наук в драных джинсах, сидящих за пультом звукорежиссера, Олег пошел к Владику Медякову и показал ему эту спектрограмму.

Владик понял Олега сразу, и без объяснений и без понуканий взялся за паяльник.

Несмотря на высочайшую квалификацию программиста свои схемы он всегда паял сам.

И голос Шурочки с коррекцией Олега и Владика зазвучал так, что амбициозные и заслуженные кандидаты и доктора наук встали и в пояс поклонились мальчишкам и стали называть их на «вы» и по имени и отчеству.

А Шурочка пела

Плесните колдовства

в хрустальный мрак бокала,

В расплавленных свечах

мерцают зеркала.

Голос Александры Беляевой, и без того высокий, чистый, звонкий, зазвучал удивительно завораживающе и заполнял собою весь зал.

А в зале стояла такая тишина, что было слышно, как за стеной Дома культуры проехала машина – тихая, с электроприводом …

Напрасные слова –

виньетки ложной сути,

Напрасные слова

не трудно говорю,

Напрасные слова,

уж вы не обессудьте,

Напрасные слова,

я скоро догорю.

Казалось, что ее голос стал еще звонче и выше, хотя выше уже было некуда.

У вашего крыльца

не вздрогнет

колокольчик,

Не спутает следов

мой торопливый шаг.

Вы первый миг конца,

Понять мне

не позвольте,

Судьбу

напрасных слов

не торопясь решать …

Голос Шурочки Беляевой звенел, пел во всем объеме зала и страдал так мучительно, что у слушателей невольно навертывались слезы на глаза.

В зрительном зале творилось что-то невообразимое.

Даже тетки из колхоза, которых побаивался даже сам Свиридов, которые «я и лошадь, я и бык, я и баба и мужик», которые прошли в жизни все возможное и невозможное, рыдали белугами …

А преподнося цветы Шурочке мужчины становились на колено перед этой девочкой-девушкой, еще нескладной, но удивительно красивой …

Потом, с концерта ее провожал скромный и тихий мальчик, он нес цветы и Шурочка держала его под руку …

НЕОБЫКНОВЕННЫЙ КОНЦЕРТ

ПРИГЛАШЕНИЕ

Это было персональное приглашение с предупреждением о повышенной секретности.

– Мы решили собрать вместе некоторых наших ветеранов, – сказал Владимир Владимирович, – и мне кажется, что ваше присутствие будет весьма уместным. Вы не возражаете? Новые знакомства и неожиданности я вам обещаю.

– Конечно, Владимир Владимирович. Я могу встретить там кого-нибудь из знакомых?

– Возможно …

Отвозил Свиридова на эту встречу знакомый ему генерал из ФСО, поэтому он получил более или менее достоверную информацию.

– Знаете, Анатолий Иванович, эта идея многим не понравилась, но … Собрали самых разных по значимости и заслугам ветеранов разведок, некоторые просто недавно были вытащены из своих постелей из-за предательства … сами знаете, кого. Некоторые даже толком языка-то не знают! И вот собрали их – в неформальной обстановке, а поскольку все они уже вышли в тираж, то и секретности особой – для них самих – уже нет. Старинная барская усадьба, старинный зал, еще цыган пригласили …

– «Ромен»?

– Нет, нашли каких-то таборных, гастролирующих по ресторанам. Я их не слышал, но группа проверенная, утечки не будет. А какие они артисты – сейчас сами увидите …

– А какую роль вы предназначаете мне?

– Никакой особой роли для вас не предусматривали, но … Вы можете встретить знакомых, но это не главное … Посмотрите кругом …

СКОРАЯ ПОМОЩЬ

Усадьба пряталась в старом лесу – видимо, когда-то это был парк. Но здание хорошо сохранилось, за ним ухаживали. Сохранились – или были отстроены заново? – кое-какие надворные постройки, и было видно, что машин приехало много.

В зале с роскошной люстрой – новодел! – за накрытыми столиками расположились разновозрастные и разномастно одетые люди – чаще всего пары, особенно в возрасте.

Зал был высокий, в его заднем – от света – торце висел занавес над невысокой сценой. На него были направлены софиты, но занавес был еще закрыт.

Свиридов уловил какое-то сильное беспокойство и подключился – кому-то было плохо, и он сразу прошел за сцену. Там, за задником, было какое-то подобие гримерной с зеркалами и лампочками, и на диване лежал и хрипел смуглый мужчина в расстегнутой до пояса рубахе. Около него суетились женщины, одетые со всем богатством цыганского таборного обряда. Уловив говор Свиридов спросил их – на их языке, мысленно успокаивая женщин – что произошло.

– Он захрипел и упал! – почти хором ответили ему.

– Спокойно, женщины!

Это опять было сказано по цыгански с учетом говора окружающих, и Свиридов приложил руки к вискам лежащего.

Дело было плохо – у мужчины развивался обширный инфаркт, и Свиридов насколько мог снял напряжение с сердечной мышцы и успокоил лежащего.

– Степан Сергеевич! – позвал он сопровождающего его генерала. Тот был в штатском, но женщины относились к нему с некоторым подобострастием, странным для цыганок.

– У него инфаркт, необходима срочная госпитализация!

– А они без него не смогут выступать! Он и руководитель, и солист, и старший муж …

Пока лежащего укутывали и уносили Свиридов установил контакт со старшей из цыганок – это была жена руководителя. Он объяснил ей ситуацию.

– Теперь давай мне сценическую одежду Степана и какой-нибудь кучерявый парик! Быстро!

Уверенность и командирский тон Свиридова подействовал на всю группу – это были несколько женщин и двое юношей с гитарами. Все засуетились, а Свиридов взял гитару.

Все смолкли и внимательно смотрели на Свиридова, а потом облегченно вздохнули – Свиридов справился с гитарой цыганского строя, и все поняли, что играть он умеет в совершенстве.

Его одели в шаровары и цветастую красную рубаху, расшитый стеклярусом жилет оказался несколько велик, нашли кудрявый черный парик.

– Слушать меня! Работаем так, как вы работали со Степаном! Понятно?

Свиридову пришлось приложить немалые усилия – во-первых, чтобы его слушались, и во-вторых, снять информацию о программе из сознания Глафиры – жены Степана.

– А петь ты сможешь? – тревожно спросила Глафира, уже подчиняясь воле Свиридова.

– Еще как! По местам!

РАБОТАЕМ

Цыгане выстроились перед задником, заиграли на гитарах, занавес пошел вверх, и Свиридов ударил по струнам …

Он играл так, что все артисты небольшого ансамбля мгновенно успокоились и включились в представление.

После первых слов Свиридова, запевшего на гортанном цыганском языке именно ту песню, с которой должен был начать Степан, члены небольшого ансамбля окончательно успокоились, хотя и не понимали, что происходит …

Но Свиридов быстро перешел на русский.

Всюду деньги, деньги, деньги,

Всюду деньги, господа,

А без денег жизнь плохая,

Не годится никуда.

Ай, не, не, не,

А без денег жизнь плохая -

Не годится никуда.

Двое молодых цыган аккомпанировали Свиридову на гитарах, цыганки пританцовывали, размахивая цветастыми шалями …

Соколовский хор у Яра

Был когда-то знаменит,

Соколовского гитара

До сих пор в ушах звенит.

Цыгане подхватили припев и им даже стали подпевать в зале …

На последнюю пятерку

Найму тройку лошадей,

Дам я кучеру на водку -

Погоняй брат веселей!

Среди цыган выделялась молодая девушка, она солировала в очередь с более старшей Глафирой, но зрители смотрели только на нее. Она была стройна, гибка, музыкальна, двигалась легко и ее тонкие руки, казалось, жили самостоятельной жизнью …

Коль цыгане соберутся -

Снова струны зазвучат,

Громкой песнею зальются,

Снова бубны зазвенят.

У большинства женщин в руках были бубны, создающие звонкий аккомпанемент …

Перехода от одной песни к другой практически не было, менялась только мелодия …

Две гитары зазвенев

Жалобно заныли.

Эх, с детства памятный напев

Друг мой, это ты ли?

Эх, раз, еще раз, еще много-много раз,

Эх, раз, еще раз, еще много-много раз.

К голосу Свиридова присоединялись голоса цыганок …

Поговори-ка ты со мной

Гитара семиструнная,

Душа полна одной тоской

И ночь такая лунная …

Голос Свиридова менялся удивительным образом, но он прилагал немалые усилия и цыгане не слышали разницы между его голосом и голосом их отсутствующего руководителя …

Что-то грустно.

Взять гитару,

Да спеть песню

про любовь.

Иль поехать лучше к Яру,

Разогреть

шампанским

кровь.

Там цыганки молодые

Будут петь, плясать всю ночь.

Раздарю им золотые,

Отгоню тоску я прочь …

Гортанный голос Свиридова полностью отвечал многовековым традициям цыганского пения ..

Эй, ямщик, гони брат к Яру!

Лошадей, брат, не жалей -

Тройку ты запряг, не пару,

Погоняй брат веселей!

Рисунок танцев цыганок менялся от пенсии к пенсе не особенно, но это не меняло общего впечатления …

Темной ночью,

Снежной вьюгой

Все тропинки заметет.

Сяду в сани я с подругой,

Тройка быстро понесет.

А когда приедем в табор -

Разожгут костер друзья,

И под звонкие гитары

Будем петь мы до утра.

Эта песня несколько отличалась и по словам и по мелодии от других …

Москва златоглавая,

Слышен звон колоколов.

Царь пушка державная,

Аромат пирогов.

Конфетки, бараночки,

Словно лебеди саночки.

Ой вы, кони залетные,

Слышно трель с облучка!

Гимназистки румяные,

От мороза чуть пьяные,

Грациозно сбивают

Рыхлый снег с каблучка.

Немногие отметили, что голос Свиридова довольно далеко ушел от традиционной цыганской манеры …

Помню тройку удалую,

Вспышки дальних зарниц,

Твою позу усталую,

Трепет длинных ресниц.

Конфетки, бараночки …

А Свиридов играл, пел, танцевал – один и с Глафирой, и сидящие в зале с удовольствием слушали и смотрели.

Среди песен на русском языке то и дело звучали песни цыганские, таборные, непонятные большинству, но воспринимаемые подсознанием, музыкальностью …

И с недоумением и растерянностью на все это смотрел привезший Свиридова генерал …

Цыганки отплясали, размахивая юбками, а за это время …

Полина привычно восприняла передачу от Свиридова, передала все заказанное им Тоне и Воложанину, а потом внезапно появившийся Свиридов забрал к себе в кокон двоих офицеров в штатском, Тоню и сверток. Это происходило во время краткого антракта в концерте.

После антракта цыгане вышли снова на сцену, но молча …

ПРЕОБРАЖЕНИЕ

Вышел и чернявый цыган с гитарой и двое штатских.

Они прикрыли Свиридова куском ткани, тот отвернулся, и стал преображаться.

Во-первых, он снял парик, открывая короткие седые волосы, а во-вторых, он снял свою ярко-красную рубаху и остался в тельняшке-безрукавке. А еще, когда убрали прикрывающую его ткань, он оказался в обычных темных брюках, а не в расшитых шароварах.

Повернувшись в залу он стал перестраивать гитару и вдруг запел.

Клен ты мой опавший,

Клен заледенелый,

Что стоишь нагнувшись

Под метелью белой?

Зал был ошеломлен трансформацией стоящего на сцене, его удивительно проникновенным голосом, а он пел, и с ним вместе пела гитара.

Ах, и сам я нынче

Чтой-то стал

нестойкий,

Не дойду

до дома

С дружеской

попойки.

Даже не особенно хорошо владеющие русским языком были покорены пением Свиридова.

Сам себе казался

Я таким же

кленом,

Только

не опавшим,

А вовсю

зеленым.

И, утратив

скромность,

Одуревши

в доску,

Как жену

чужую

Обнимал

Березку …

Ошеломленный зал молчал минуту или больше, а затем дружно зааплодировал.

Свиридов переждал аплодисменты и поднял руку.

– Я благодарю вас за такой теплый прием. Здесь, в этом зале, сидят очень разные люди. Я имею в виду, что у совсем немногих родным языком является русский …

Он переждал легкий шумок в зале.

– Но я постараюсь, чтобы вы все, или почти все смогли вспомнить что-то очень дорогое и близкое вам …

И он запел, чуть-чуть пританцовывая:

Одесский порт

В ночи простерт.

Огоньки

Над Пересыпью

Светятся.

Тебе со мной,

И мне с тобой

В этот день

Интересно

Бы встретиться.

И вот это «интерэсно» сразу взяло всех в плен, и не только одесситов, и повело за собой.

Хотя б чуть-чуть

Со мной побудь -

Я иду

В кругосветное

Странствие.

В твой дальний край

Идет трамвай,

Весь твой рейс

До шестнадцатой станции.

Свиридов не повторял концы куплетов, но зато за него это делала гитара, и все слышали, что играет мастер, профессионал.

Я буду ждать

И тосковать,

Если ты

Не придешь

На свидание.

Свиридов легко перемещался по сцене, и его шаги граничили с танцем.

Даже не дожидаясь конца аплодисментов Свиридов начал следующую песню, и она зазвучала на французском языке, на настоящем, хорошем французском языке.

И вдруг:

Я так люблю в вечерний час

Кольцо Больших бульваров

Обойти хотя бы раз!

Там столько пищи есть для глаз, -

Весело сверкая

Там течет река людская.

И снова гортанный грассирующий французский.

И опять:

Там, встретив пару черных глаз,

Чтобы их узнать поближе

Провожу на край Парижа.

А следующая песня была на украинской мове, и тоже классической и чистой.

Затем немецкий, идиш, английский – британский и американский – испанский, датский, фламандский, португальский, литовский, парагвайский и снова русский …

После очередного шквала аплодисментов Свиридов опустил гитару.

– Спасибо! Я вижу, что вам нравится мой выбор произведений, которые я вам предлагаю.

Свиридов перешел на английский.

– Но я знаю много таких шлягеров на многих языках, но если я буду выполнять … все ваши пожелания, то мы с вами не выйдем отсюда несколько недель. Значит, я буду выбирать …

Свиридов «слушал» зал, «слышал» родные языки слушателей …

НО НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ

Теперь он пел на русском языке.

Я гитару настрою

На лирический лад,

И знакомой

Тропинкой

Уйду в звездопад.

Быть счастливой,

Как песня,

Попрошу я ее,

И гитара

Взорвется

Как сердце мое.

Слушатели уже привыкли, что стоящий на сцене таинственный незнакомец не берет на гитаре заученные аккорды, а играет музыку без дураков.

И струны послушно создавали музыку, и незнакомцу по мере сил помогали двое молодых цыган за его спиной.

Ведь бывают гитары -

Они зазвучат,

И большие оркестры

Покорно молчат.

От зари до зари,

От темна до темна

О любви говори,

Пой гитарная струна.

Снова русский язык сменился другим, но мелодия оказалась немолодым слушателям знакомой. И снова короткий куплет на русском:

Листья желтые

Над городом

Кружатся,

Легким пологом

Нам под ноги

Ложатся.

И от осени

Не спрятаться,

Не скрыться,

Листья желтые

Скажите,

Что вам снится?

А затем неожиданная классика:

Был день осенний,

И листья грустно опадали.

В последних астрах

Печаль хрустальная жила.

Грусти тогда

с тобою

мы не знали,

Ведь мы любили

И для нас

весна

цвела.

Менялись не только слова, но менялся голос, интонация, чувства исполнителя.

Ах, эти черные глаза

Меня пленили.

Их позабыть

нигде

нельзя,

Они горят передо мной.

Ах, эти черные глаза

Меня любили,

Куда же

скрылись

вы теперь,

Кто близок

вам

другой?

И слушатели вновь с удивлением видели – и слышали – совершенно иного исполнителя, а цыганки с удовольствием демонстрировали свою национальную принадлежность.

Очи черные,

Очи страстные,

Очи милые

И прекрасные:

Как люблю я вас,