Полная версия
Пляж Клеопатры
– Двойной виски «Chivas Regal» восемнадцатый, колу отдельно, лед отдельно.
«Интересно мы устроены: говорим о приятном – пьем; говорим о наболевшем – пьем», – поймал себя на мысли Леон.
– Женские характеры, женская логика, женское непостоянство – взаимосвязанные вещи. Вполне ожидаемые поступки и неожиданные реверансы. Чего хочет женщина и чего она не хочет – не разберешь, – Андрей отпил пару глотков виски, продолжил: – В отношениях, в общении с ними важна игра. Женщины воспринимают эту игру. Если игрок искушен в игре – им нравится быть ведомыми. Женщины играют прямолинейно.
Обаять ее и полюбить – недостаточно. Надо уметь выслушать.
Кларк продолжил:
– Если дама чего-то не поняла – то это так и есть, грубое навязывание невозможно. Если на ее лице недоумение, то в девяноста случаях из ста – это не притворство. Женщины предпочитают быть услышанными и понятыми, нежели исполнять ваши желания. За долгую эволюцию мужчины развили в себе способность воспринимать дисциплину и коллективную ответственность. Приказы и воля вышестоящих не подлежат обсуждению и обязательны к исполнению. В случае неисполнения волеизъявления вышестоящего по рангу возникала угроза порицания, строгого наказания, а иногда и реальная угроза жизни. Охота на мамонтов в исполнении женщин или их сражение на поле битвы в стройных шеренгах – были бы забавным зрелищем.
Андрей взглянул на холостяков:
– Леон, Роман, если со стороны мужчины часты проявления нетерпимости или грубости – ему не избежать размолвки. Попрекать, поучать – недопустимо. Гармония в отношениях достигается не за счет женского понимания, а за наш счет, господа, за счет терпения!
– В следующий день после изрядно выпитого виски я само совершенство, – Леон решил поменять тему, далеко зашли женатики.
– Как понимать, Леонардо?
– В прямом смысле и понимай, Кларино. Это примерно такое же состояние, как после занятия спортом, после ночи любви, после прогулки на природе. Умело чередуй удовольствия, мой бережливый друг!
– Ты прав. После тренировки хорошее настроение держится несколько дней. После чрезмерной выпивки мысли об одном – о глотке прохладной воды или о кружке холодного пива. Ну а какой восторг ты осязаешь после «замачивания» сушняка! – согласился с Леоном Андрей.
– Выпивка – тренировка организма, печени и почек, я прав, Андрэ?
– Еще как прав, Леонардо!
– А секс – тренировка чувств! – добавил Роман.
– Лакмусовая бумага состояния твоего тонуса – выпивка и секс, – не унимался Леон. – Умеешь расслабляться – умеешь любить, а умеешь любить – есть смысл работать. Связь налицо.
– Злым сложнее? – Роман посмотрел на Кларка.
– Злые те из нас, кому не повезло в постели.
– А как у дам?
– С чем – с выпивкой или с релаксом?
– Да со всем. И с тем, и с другим.
– А это вопрос не ко мне, Ромул, этот вопрос ты к ним адресуй.
– По-разному. Не всегда поймешь, – ответил Андрей. – Чрезмерная выпивка ума им точно не прибавит. Их организм вынослив на растяжение, но не на наполнение! Другие измерения, другая планета.
– Для них релакс – деньги на шопинг-допинг, модная тачка, болтовня с подругами. – Кларк потер руки, отпил пива, продолжил: – Дамы сопереживают нам, но за это им должна перепадать награда. Если этого не происходит, наши заслуги, наши деньги, наша власть им побоку. Жди неприятностей. Умеешь красиво расставаться с деньгами – семейная жизнь в тихой гавани обеспечена. Дама – твоя корона! Корона усыпана драгоценными камнями, излучает свет – ты достойный король. Тускла при дневном свете – король-то липовый.
– Согласен на все двести! – поддержал Кларка Андрей, второй женатик.
7
Пришло долгожданное воскресенье, а вместе с ним и долгожданная встреча подруг.
Все были в прекрасном расположении духа.
Они расположились на зеленой лужайке у Всемирного центра торговли. ВЦТ есть в каждой столице любого государства.
Все желают быть центром торговли.
С минуты на минуту должна была начаться звездная феерия салютов в честь начала Всемирной выставки высоких технологий.
– Ну что, подруги, – промурлыкала Моника, – ваш первый акт отыгран!
– Его сыграла первой по жребию Джульетта! – подхватила и Руни. – И сможет ли наш баловень ее забыть? Однако спор затеяли, и довести его – за честь всем нам. А кто откажется – признает поражение за собой. Согласно уговору, Джульетта, ты покинешь нас на время.
– А как мгновенно покорился Лео ей! – Моника одобрительно смерила глазами Джульетту. – О, сколько наблюдали милых сцен мы! Во все ее силки попался он, на все ее притворства клюнул! Ну как, Джульетта, сладок был, незабываем путь его к тебе? Достанется ли он твоим подругам?!
– Мне кажется, успела Джулия в него сама влюбиться! Влюбить в себя – задача не простая, но еще сложнее – самой в любовь не погрузиться! – лукаво глянула Элиза на Джульетту.
Та просияла:
– С тобой согласна я! Да, влюблена в него – как без любви влюбить в себя! На спор пошла лишь потому, что мил он мне. А вы что замолчали, он разве не достоин вашего внимания?
Руни:
– Каков же он на самом деле, и так ли он хорош во время ласк? Нашел ли он дорогу к мечтам твоим, заворожил ли?
Джульетта:
– Вам расскажи, вы изойдете желчью. О, если бы не спор, на милю не подпустила б вас к нему! Но спор есть спор, давай, Руни, пришла твоя пора за дело взяться. Вдруг и тебе поддастся он, и на тебя нечаянно посмотрит. Хи-хи.
Руни:
– Джульетта песню свою спела! Смотри, сама не лопни и не позеленей.
Моника:
– Ну, принцессы, не распускайте неприличной болтовни. Руни, настала очередь твоя. А ты, Джульетта, сначала покори Леона и под венец его сведи, и лишь потом о желчи говори.
Риана:
– Давай, подруга, приступай, на действия твои посмотрим мы со стороны, всех мучает вопрос, чем спор закончится, кто победит, а кто босой и лысой на свадьбу явится и чей позор всем миром будем наблюдать!
Руни:
– О, Джулия, ну наконец-то дождалась я часа своего! Прощайте, дамы! Сильно не трепитесь, мне ваша трель изрядно уши напрягла. О, Лео, где ты, милый ангел мой?
Моника:
– Ни пуха ни пера!
Руни:
– Да не пошли бы вы все дружно скопом к черту! Ох, дамы, дамы! От зависти на свадьбе нашей зальетесь все слезами!
И в этот миг раздались залпы и канонады звуки, салюты взмыли вверх, все расцвело, округа залилась огнями, веселье хлынуло из берегов людских! Все ликовали в этот миг, и все сияло – земля, и небеса, и весь хмельной народ!
Руни не исключение, засияла и она, глаза искрились вдохновением. В ней ликовало все – пришел ее черед!
Сияние глаз Руни заметила Джульетта. «Ох, этот спор, зачем затеяли его! Предчувствую, он может покориться ей легко. Ох, поэтесса! Эх, Леон! Уеду, скучает пусть и пусть тоскует обо мне! И пусть не взглянет даже, пусть глаза воротит от Руни – бесстыдницы, которая не прочь любимого подруги увести! Он так и сделает, о споре он не слышал, ведь знает он: подруги мы».
О чем могла в тот миг молить Джульетта – дитя порока и страстей!
8
Руни
Руни желала себе счастья, самого необыкновенного. Была в душе большим ребенком, который верил в себя и в свою исключительность. У этого двадцатитрехлетнего ребенка было преимущество – она была из состоятельной и очень известной семьи.
Руни являлась лакомым объектом почитания птенцов меньшего полета. Ее все знали, о ней мечтали, ее желали. Была открыта для подруг и друзей.
Последний ухажер ее – Серж – при виде Руни млел. Терялся, волновался и, заливаясь розовым румянцем, весь краснел. Он млел от красоты Руни – и это было здорово! Но… при виде роскоши авто, на которых она раскатывала, Серж белел! Он не дышал, он весь бледнел – неискушенное дитя, не видевшее дорогих игрушек! Он то краснел, а то белел! Серж как хамелеон менял свой цвет и перевоплощался. Восторг и изумленье, страх и робость дают этим особям реакцию на поверхность кожи.
Но, впрочем, в лице менялся не только Серж – то в жар, то в холод бросало всех подруг, все окруженье. Кого от восхищения, кого от зависти.
Потому как каждая из навороченных тачек Руни стоила целое состояние!
Как не любить их обладательницу, как не потакать ей, как не вожделеть ее? Но чем снискать ее расположенье? Только улыбаясь, сияя, краснея и белея? И чем иным бы вооружиться?
В арсенале Сержа имелось кое-что – он умел кокетничать, слыть ангелом – невинным, нежным, милым; строить глазки – добрые-добрые.
Он научил себя восхищаться не только ею, но и ее стихотворениями. Руни творческая натура, ее слабость – почитатели. Он разгадал эту слабость.
Следующим мощным оружием был его фотоаппарат. Снимал ее везде. Следовал повсюду, подарил кучу фотоальбомов. Другие быстро наскучивали ей, он – нет.
«Он запечатлевает меня, мой образ для истории – придет время, и мир оценит мои творения», – мечтала Руни, рассматривая очередной фотоальбом.
Многие модели из мира моды скажут вам о магии фотографов и фотографии.
«Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи: я ль на свете всех милее, всех румяней и белее!» Слова эти – соль сказки! Автор смог передать девичью суть. Мы любим свое отражение в зеркале, а если мы молоды, красивы и богаты – мы любим его вдвойне. Серж не нравился Руни, но она держала его при себе – как послушного карманного зверька.
Школьный бойфренд по имени Роллан был заносчив, задира и хулиган. Учился лениво. Надоел быстро, быстро и прогнала: «Кичись силой не предо мной, перед другой».
Антей, ее приятель и первое студенческое увлечение, был назойлив и болтлив. Признавался в чувствах каждый божий день. Ежеминутные лобызания наскучили Руни.
Все они были парнями мелкого пошиба.
Серж был полная противоположность им. Он был другом, подружкой, почитателем, любовником, питомцем, вдохновителем, фотографом, слугой.
Кавалеров рой – но Руни выбрала Сержа! Она потешалась над остальными, Серж потешал ее.
Он любовался ею, она любовалась собой – забавно и мило!
Жизнь стала наскучивать Руни – и вдруг Леон, и этот спор.
Всё в этой жизни давалось ей легко и без труда.
А как на этот раз?
«Всё без особости какой и так плывет само собой. Кого б ни захотела, на что бы ни взглянула – все покоряю и беру!
А Серж, как с ним?
Куда он денется, карманный мой зверек?
Леон… О, это глыба, покорить его – пустяк иль не пустяк?
Покажет время, и умения мои, а может и талант, мне подсобят.
Ох, надоело скучно жить – пора и порезвиться!
Не покоряться – покорять!
Вот это радостная сласть – когда ты выплеснешь всю накопившуюся страсть!
Как о любви писать, коль не влюблялась я сама?
Как о страстях писать, коль не питала страсти я сама?
Кого желаю?
Нет, не тех хочу, кто сам пожаловал и волочится вслед за мной!
Не попрошайную любовь постичь хочу!
А пережить свою!
Свою осуществить мечту!
Самой влюбиться и в себя влюбить!
Коль проиграю, не влюблю в себя – познаю стыд, позор пожну.
Ну что с того, должна же через муки я пройти!
Стихотворения поплачут за меня и прослезят бумагу через перо мое!
Тетрадь моя – не я, страдает пусть! Я ж – опыт получу!»
Поэзия с рождения ее пленила. Она стихи писала, и чтецом была отменным.
Когда стихи из уст ее звучат – мир полон тишины, слова пленят, сердца трепещут.
Влюбить в себя не составляло для нее труда, от кавалеров знойных, сердобольных нет и не было отбоя никогда.
В любовных играх талантом чувственным одарена она.
Роллан заставил силу почитать, Антей – смысл слов распознавать.
О Ясире я позабыл сказать. Как минимум в три раза старше был ее, жил по соседству. Руни сдружилась с его супругой молодой, затем и с ним. Что ж получилось из того?
Ясир с красавицей женой заворожили ее тело массажами.
А сами были обольщены ее стихами.
Тантрический массаж… и все переплелось – стихи, стихия, прелесть теплых рук!
И все, что было под запретом до того, – то лишь пленило.
Ясир же – обучил ее всему.
Дитя страстей – Руни, вкусив запретные плоды, ушла испить другое бурное вино.
Ушла от парочки легко.
Супружница Ясира была лишь рада. Его же настиг удар, и от страданий высох он.
На этом путь его экспериментов был прерван. Внезапно старость и болезни налегли.
Грешить всю жизнь – не дано, таков закон природы!
* * *«Пленить Леона – сущий пустячок. Мой опыт плюс массажные и стихотворные силки помогут мне.
Помучу ловеласа. Благородных дам не так легко пленить!
Пусть пострадает, очистит душу от Джульетты, от ласк ее пусть отойдет.
Унизит пусть ее и от непристойных дум уйдет».
Тот, кто пленялся красотой Руни, через страдания проходил.
И понимал, как он страдать кого-то раньше заставлял, как был беспечен и жесток. И расставаясь с ней, мечтал лишь об одном – ответить тем же.
Но вот когда наступит этот час?
Напрасными надеждами себя глупец кормил!
На первый взгляд охотница слыла добычей – характер мягок, в общении ранима, и кроток нрав, глаза чисты.
Но это лишь на первый взгляд.
«Пусть Бог ее хранит, все в ней так хрупко! Я защищу ее!» – душа твоя кричит.
И вот твой первый знойный поцелуй.
«Мне лишь она нужна!» – вслед страсть твоя твердит.
«По жизни буду ей опорой и благодарен буду ей – коль на любовь мою ответит!»
«Как смотрит на меня, как мной она поражена, покорена!
Как мне стихи читала, как в глаза мои смотрела! Где ж раньше был, и почему я не знавал ее!
Все решено – женюсь на ней! Какая умница! Какая будет мать!
Пусть нарожает целый дом детей – вниманием и теплом наполнит все мое гнездо!
Добавит благородства, привнесет покой, даст воспитание деткам.
В любви пусть вырастут они!»
И ля-ля-ля, и трал-ля-ля, и до-ре-ми, фа-соль-ля-си!
Мужчина, зная толк в вине и преуспев в делах, конечно, забывает: мир познан не только им, он познан и Руни!
И ля-ля-ля, и трал-ля-ля, и до-ре-ми, фа-соль-ля-си!
Руни к своим летам познала толк в стихах, искушена уже во всем.
Стеснения в деньгах с рождения не знала и не знает, а значит, и не ведает нужды.
С мужчинами вела, ведет себя легко – всегда любима и желанна.
Любила ль и полюбит ли сама в ответ?
Нет, не любила, а вот полюбит ли – большой секрет.
Ей нравилось всегда, когда в нее все влюблены, когда цветы, когда балы. И обожала все, что вдохновляет, от чего душа поет и от чего всегда легко и мягко стих идет, и рифма в такт шагает.
И траля-ля! И до-ре-ми! И трал-ля-ля-ля, фа-соль-ля-си!
Знакомства прелесть отлегла, и растворилась в суете мирской его краса – Руни бледна, Руни скучна!
Вернуть ее любовь, зажечь в ней пыл – занятие не из простых!
Пришел черед другого, свежего вина!
То старое, что выпито до дна, распознано вчера – уж не цепляет, хмель иссяк, и отлегла душа!
И снова день как день, и снова жизнь кипит, перо легко скользит – коль свежее вино ей кровь резвит!
Талантам трудно угодить, но коль влюблен в талант, не забывай его превозносить! В других мирах, в других планетах – мысли, души их!
Отвергнутому кавалеру в память о Руни лишь сожалений горький привкус суждено постичь и всю вину за то, что первым пыл свой загасил, любви ее не понял и не оценил.
И не до песен горемыке, и не до стихов!
Разочарований миг познать и обрести печаль, страдать и мук вкусить – пришлось всем тем, кто попытался полюбить ее.
Забытьё на этом свете всем не мило – ни королям, ни свите!
Да и не красит никого оно.
И ля-ля-ля-ля не успокоит их! И траля-ля от возмущения не спасет!
Вот так вот, милые друзья, нас много, а поэтесс красивых, молодых, богатых мало – любить обязаны мы их, и им решать, кого воспеть в стихах, кого возвысить, а кого забвению предать.
9
– Ой, привет! Как дела, Леон? Ты так классно смотришься в этой рубашке, джинсах. А какой загар!
Теперь-то мы знаем: Руни – человеческая разновидность кошачьей породы – сфинкс: движения, мурлыкающая интонация голоса, слегка прикрытые ресницы, томный взгляд.
«Усыпляет на сто, охмуряет на двести», – говорили о ней подруги.
Ни одна особь мужского пола не могла устоять перед ее обаятельным и нежным взором. Она по-детски искренне удивлялась всему, что видела и слышала.
Если же за целый вечер понравившийся ей парень не ронял ни слова – восхищалась тактом и выдержкой.
Сфинкс покорял, пленял сердца легко, словно фея, знавшая волшебное заклинание. Любила жить. Любила себя. Никого не осуждала. Одна слабость все же была – любила не осуждать, а обсуждать своих кавалеров. Но то была простительная слабость. «Коль любишь, то выискивай и находи лишь сильные черты», – говорила она. Подруги пытались подражать ей, жить легко и благоразумно.
Были, конечно же, и другие, которые говорили:
«Неискренняя она, одно притворство. Искусственная какая-то».
«Актриса, вошла в образ, да так, что за уши не вытянешь. Мужчины глупы – не разглядят позерства. Слюнки так и текут! А я говорила, и буду говорить парням правду. Не мил, зачем тратить время на «шуры-муры»?»
«Все мужчины думают о себе, заняты «only» своими проблемами. Ублажают животные похоти и потакают им. Многие салаги пытаются заниматься проблемами самцов. Зачем?»
«Only money! Only, only, only! O, yes, baby! Only money!
Так что только деньги, малышка! Только, только, только!»
«О да! Только деньги!..»
10
– Ты посмотри, как встречают! Как обнимают, как целуют, как рады ей!
– О них была лучшего мнения!
– Они кобелино, а мы с тобой «кобелиноненавистницы»!
– А Руни?
– Руни – опытная «кобелинодойка»! Но они этого не желает знать.
– В чем ее секрет, думаешь? В притворстве, в стиле «Мяяяууу»?
Элиза протянула Риане зеркало:
– Посмотри на себя. Хмурое, инфантильное лицо. Вымученная, нервная улыбка. От чего страдаем мы? Чувствуем ее внутреннее превосходство, пасуем перед ним? Это нас изводит, мешает полноценно жить? Посмотри, как улыбается Руни. Как светится ее лицо, глаза. Вот в чем секрет ее успеха. При встрече со мной ты сухо улыбнулась, отрешенно чмокнула меня в губы. Словно целовала не близкую подругу, а динозавра! И голова твоя – скорее кочан капусты, нежели голова подруги, которую надо любить и которой нужно восхищаться!
– Стоп, стоп, не расходись! Сама ты кочан тухлой капусты! Вам лучшее подавай! Перебьетесь. Подстраиваться под всех, дарить улыбки, поднимать настроение. Перебьетесь. Беги к Руни, она безвозмездно поднимет тебе настроение.
– Не обижайся, но ты же злючка! Я для образности сравнила твою голову с кочаном капусты.
– Давай-давай, заливай! Выгораживай свою лицемерку!
– Она не моя. Если же хочешь, чтобы и тебе мило улыбались, постарайся сама это чувство изобразить. Все мы только и заняты обсуждением друг друга.
– Мы дамы! Нас должны любить! Носить на руках! Терпеть наши капризы! Посвящать нам стихи, дарить внимание, подарки!
А такие, как Руни, забыв о женской чести, так и норовят запрыгнуть в постель, так и липнут, не дают прохода. Такие, как Руни, превратили женщин в хохотуний и клоунесс!
– Не любишь мальчишек с детства. Пока ждала единственного и неповторимого, любить и разучилась.
– А ты что, в училки записалась?! Такая правильная, добрая! Всем любви желаешь – копия Руни! Переобулась под нее, надолго тебя хватит? Найди мне мужчину, коль переживаешь за меня. Пусть полюбит, пусть на руках носит. Что молчишь? То-то. Не осталось парней. Одни болтуны, жлобы, алкаши, да егеря вроде тех! – Риана махнула рукой в сторону парней.
– Спасибо, польщена. Я пошла к своей Руни. Обожаю ее общество, тебя не сдам, не переживай. Пойду, почувствую себя самой доброй, самой полезной на этом свете!
– Давай, беги, лети к своей лицемерке, попрыгунья-стрекоза! Передай мои слова, слово в слово, кто-то же должен ей сегодня испортить настроение.
11
– Ты ждешь встречи с Леоном? Все продумала до мелочей? Что сказать, как сказать? – сквозь зевоту спросила Моника.
Ее голос окреп, энергично продолжила:
– Руни, лучше не предугадывать, а довериться интуиции и случаю, как это делают мужчины.
Приход, встреча, отход. Выводы, притирка, прикидка. Сделаю так, поступлю вот так! – мы заранее проигрываем ситуацию. Женские «неологизмы» в виде предположений, выдумывание, домысливание ведут к расхождениям и к разночтению ситуации, к предубеждениям, к разочарованию, как следствие к расставанию! Не каждая может действовать по ситуации – как карта ляжет. Заготавливаем сценарий, потом сами же и мучаемся, не можем отклониться от него. Сценарий для нас – это нечто большее, чем ситуация! Ну не абсурд ли?
В свою орбиту затягиваем всю вселенную. Не понимая, что это личное пространство.
«Что ждет нас впереди? Почему он сделал все по-своему, а не так, как я его просила? Кто объяснит? Хочу понять! Мне это важно!» – пытаем мы себя.
Зачем, почему? Много ненужных, глупых вопросов. Несем несусветную чушь, вызывая этим раздражение у мужчин. Они злятся на нас обоснованно. Мы задаем им вопросы не для ответа, это предлог для нападения, предвестник бури. Если заслышим нервную интонацию в его голосе – упреков ему не миновать; не дай бог огрызнется – не избежать ссоры. Если мужчины научатся не реагировать на наши капризы и эмоциональные всплески, то проживут свою жизнь счастливо!
– Моника, – заговорила наконец Руни, – мужчина живет действием, передвигается в лабиринте жизненных ситуаций просто и интуитивно, как на охоте, не ища ответа. Я согласна с тобой, мы все подвергаем сомнению, мучаем себя подозрениями. Неизведанное не пугает мужчин, неизвестность не страшит их. Где будет завтра, не знает, но твердо уверен в одном: он любит, он вернется. Разлука для него – не бегство от женщины; разлука – самый короткий путь к ее сердцу, к ее сокровенным чувствам, считает он.
Мы же думаем наоборот.
Чего мы хотим от мужчин? Хотим, чтобы они неспешно, за чашкой чая, поведали нам все подробности и, не торопясь, раскрыли суть своих действий и поступков. Не реагируя на наши колкости и ворчание, продолжали выслушивать наши подозрения, основанные на сплетнях, наши претензии и недовольство. Хотим, чтобы они извинялись перед нами, вновь и вновь, сотни раз. Но эти черты не присущи древнейшим охотникам. Им гораздо проще до хрипоты спорить о чемпионате мира по футболу, до утра перетирать байки об охоте и рыбалке, нежели находить слова для оправданий. Мы злимся, нам обидно оттого, что о Дрогба или о Рональдо они могут говорить часами, знать о них все, оправдывать все их действия. Когда касается нас, то скупы на эмоции, на слова. Им проще убить динозавра, кинуть к ногам любимой шкуру льва, нежели найти оправдание. Нам важнее слова, недосказанность раздражает, пугает, отталкивает.
Теперь поняла, почему все любят Леона. Он словоохотливый дамский угодник. За ним косяками вьются дамы, желают раствориться в его словесах. Он знает, когда, где и что сказать! Не говорит, а поет – красиво, самозабвенно. Глаза чисты, комплименты нежны, прикосновения милы. Мы ждем, мы мечтаем услышать именно эти признания и слова. Пусть это обман, неважно. Неважно, что будет завтра! Важно окунуться в его объятия и не думать о последствиях! Мы заранее простили все его грехи, мы готовы ждать, ждать столько, сколько потребуется.
– Все верно, Руни. Женщины – существа чувственные и ранимые, все без исключения. Поддерживать в нас веру и теплоту необходимо, иначе пламень чувств погаснет, пришедший холод остудит все. Только внимание способно вернуть нам красоту. Уходит внимание, и красота меркнет. Улыбки, подарки, цветы – бальзам для души. Если же при нас мужчины умиляются другой дамой, улыбаются ей, восхищаются, хвалят – нам трудно вынести эту ситуацию. Мы отвергаем таких мужчин, подвергаем их гневной критике.
– Но только не Гения.
12
С годами и вино, и дева зреет.
Игривая душа ее
При виде глаз твоих хмелеет!
Отпей лишь чарку из ее пьянящей красоты!
И ароматом губ ее лишь закуси!
Не захмелей, счастливчик, раньше темноты!
– Он соблазнил меня, Риана.
– Он соблазнил, иль ты его, Руни?
– Конечно же, он! Какая ж ты зануда!
– И как все было? Ты не смотрела на него? Ни разу им не восхитилась? Вела себя строптиво?
– Все так и было! Он показался мне несимпатичным. Не обратила б на него внимания, кабы не спор. Он первым подошел, напомнил о первой нашей встрече. «Нас познакомила Джульетта», – сказал он мне. О ней он лестно отзывался весь первый час! Но при этом помнит все мои стихи. Они заворожили его душу, сердце! Он увлечен поэзией, как и я. В тот первый вечер он об этом даре утаил. Но все вернулось на круги своя. В глаза без устали смотрел. Весь вечер развлекал, любезничал, смешных историй, анекдотов множество поведал. Не повторил ни одного из той, из нашей первой встречи! Смеялась, веселилась, давненько так я не резвилась. Мы танцевали в «Бумеранге» до утра.
