Новые байки старого психиатра

Больная в неопрятном халате, со спутанными седыми волосами только и ждала, чтоб ей наконец-то дали слово.

– Сейчас я вам все расскажу подробно. Еще на прошлой неделе я почувствовала, как на меня кто-то начал воздействовать. Лежу и вдруг чувствую, что меня всю наэлектризовоали! Подошла к зеркалу, смотрю, а у меня из глаз искорки полетели! Ну знаете, когда одежду снимаешь, а она искрит и потрескивает? И тут так глаза стало резать, слезы потекли! Ну, думаю, сейчас ослепну! Быстрей промыла прямо под краном и потом, гляжу, все прошло. Тут уж я поняла, что на меня магнитным полем воздействуют. Потом во всей квартире такая вонь страшная появилась, как будто жженой резиной! Чувствую, что сейчас задохнусь, все окна пооткрывала и быстрей к участковому побежала. Да разве его застанешь? Поехала в отделение. Там со мной очень серьезный мужчина поговорил. Сказал, чтоб не волновалась, они все знают и у них все под контролем.

– Понятно. Ну а сегодня и вообще, в эти дни, на вас кто-то воздействовал?

– Конечно! Теперь мне начали на желудок воздействовать. Сегодня я почему и вызвала скорую, потому что почувствовала, как желудок раздувается. Удивляюсь, как он не лопнул! Ну а потом, эта электризация так и не проходит. С глазами, правда, все нормально стало, но само-то электромагнитное поле я чувствую. Ведь я же по образованию инженер-энергетик, уж поверьте, я знаю, что говорю! И эта вонь продолжает появляться. Так ведь они же стали за мной на машинах следить. Вчера только подошла к магазину, смотрю, машина фарами моргнула. Потом уже у дома, опять моргнула!

– Анна Васильевна, а они с вами никак не общаются? Ничего вам не говорят?

– Нет, никто ни слова.

– А вы не думали, кто это может быть?

– Нет, не думала и не хочу. Мне нужно, чтоб меня просто оставили в покое!

– Ну а не старались понять, зачем им нужна одинокая пожилая женщина?

– А чего тут понимать-то? Хотят квартиру мою отнять, вот и все, понимание!

– Анна Васильевна, я вам предлагаю поехать полечиться. Сами вы с этой бедой не справитесь.

– Ой, так как же я квартиру-то брошу?

– Вы ее и не бросите, просто запрете и все.

– Ладно, только давайте я сейчас сестре позвоню, попрошу, чтоб приехала.

Вопреки строжайшему распоряжению главного, пробыли мы на этом вызове аж полтора часа. Да, вот такая наша бригада, в конец обнаглевшая. Ну а что делать? Анна Васильевна до приезда сестры категорически не желала никуда ехать. А просто взять и уйти я не мог себе позволить. Ведь надеяться «на потом» было нельзя: неизвестно, не передумает ли она лечиться. Ну а без помощи, с огромной долей вероятности, ее заболевание может окончиться весьма плачевно. Итогом будет смерть, но не телесная, а личностная.

Что же такое было у Анны Васильевны? В документации поставил я ей галлюцинаторно-параноидный синдром. Но, разумеется, этот диагноз не был окончательным. По моему скромному мнению, здесь имел место функциональный психоз Майер-Гросса, особенный вид сенильных, проще говоря, старческих психозов. Чем он хорош, так это своим прогнозом. При своевременно начатом лечении, психическое состояние быстро приходит в норму. Вот по этой-то причине, я столь страстно возжелал госпитализации Анны Васильевны.

Этот психоз, конечно же, нужно дифференцировать с поздней шизофренией. Но не возникло у меня чувства этой болезни. Анна Васильевна не была монотонной, все ее эмоции живые, полностью адекватные переживаниям. Не ощутил я в ней разлаженности, закрытости, недоступности. Ну и в качестве итога, повторю сказанное многократно: решающее слово в диагностике остается за коллегами из стационара. Одна читательница как-то спросила, а почему же вы сами не можете диагностировать? Да по одной простой причине: психиатрические диагнозы крайне серьезны, основательны и тяжеловесны. Они могут оказать глобальное, революционное воздействие на всю последующую жизнь пациента. Именно поэтому, такие диагнозы нельзя рисовать легким росчерком пера, мимоходом.

Ну вот, наконец-то разрешили пообедать. А на Центре-то жизнь кипит и ключом бьет! Бригад так много, что и не сосчитаешь! Чудеса чудесные! Это получается, что вызовов почти нет. Сколько ни старался, но так и не смог найти причину наплыва и спада вызовов. Вот, как раз старший врач Александр Викентич подымить вышел.

– Викентич, слушай, это что за дела-то? Ты посмотри, ведь почти все бригады на Центре!

– Иваныч, и сам не понимаю, как так получается: то густо, то пусто. Никак я эту закономерность не уловлю!

– Во-во, и я тоже!

Первым делом сообщение в полицию передал по смерти от «болгарки». Потом пообедал. Ну а дальше по обыкновению принял горизонтальное положение. И, как оказалось, весьма продуктивно: почти до пяти часов проспал. Нет, разбудил меня не вызов, а фельдшер Герман:

– Иваныч, подъем! Вы что, спать сюда пришли? И вообще, где ваша совесть?

– Эх, Гера, я свою совесть в третьем классе на жевачку променял!

Да, Герман, конечно же, правильно поступил: излишний, да еще и несвоевременный сон, идет только во вред. А вызов дали только в половине шестого: психоз у женщины шестидесяти семи лет.

Подъехали к старому бревенчатому частному дому. У калитки встретили нас мужчина и женщина.

– Здравствуйте, я ее сын. Она мне позвонила, сказала, что какой-то мужик под столом сидит и не вылезает. И мужик-то, говорит, необычный, а с четырьмя руками! В общем, допилась она.

– Давно пьет-то?

– Да всю жизнь. Но раньше-то, когда работала, все-таки меру соблюдала. А как на пенсию пошла, так вообще начала в три глотки. Каждый день то пьяная, то с*аная. Обижается, что внук к ней не ходит. А чего ему тут делать-то? На пьяную рожу любоваться что ли?

Больная встретила нас с радостным удивлением:

– О-о-о, никак скорая приехала! Идите-идите, посмотрите на этого красавца! Как он туда запоролся-то?

– Ну и где он?

– Да что вы, ослепли, что ли? Давайте я вам фонариком посвечу? Нет, вы лучше скажите, почему у него четыре руки-то, а? Может, он инопланетянин какой?

– Так, Нина Евгеньевна, поедемте в больницу, а мужика этого мы потом выгоним.

– Нет, стоп, а кто вас просил его выгонять-то? Сначала надо проверить, сколько у него членов. И если не один, так я его себе оставлю!

– Хорошо, договорились, давайте, собирайтесь уже!

– Дык, а зачем в больницу-то?

– Надо, надо, Нина Евгеньевна! Обследуетесь, здоровье поправите.

Ну что тут сказать? Допилась болезная до делирия. Свезли мы ее в наркологию. Вот только уже заранее известно, что от лечения никакого толка не будет. Нет, из делирия-то ее выведут, а вот алкоголизм с его физической и психической зависимостью, никуда не денется. И не нужно быть пророком, чтобы предсказать недолгую последующую жизнь Нины Евгеньевны.

И как оказалось, на сегодня этот вызов был для меня последним. Эта смена прям какой-то чудесной получилась!

А на следующий день… Небось думаете, что начну в сотый раз повторять про дачу и лес? А вот и нет! Рано утром проснулся я от жутчайшей зубной боли. Подбежал к зеркалу и в ужасе отшатнулся. Из страшного зазеркалья, на меня уставилась кошмарная гнусная рожа. Отек был мощным, качественным. И вот тут я запаниковал. Нет, не из-за своей внешности, а от того, что больные зубы находились под коронками, на которые надеваются протезы. Ну, думаю, теперь предстоит удаление и новое протезирование. А это катастрофа натуральная! Да тут еще и супруга масла в огонь подлила:

– Ой, Юра! – вскрикнула она. – Что с тобой случилось-то?

– Ты, Ира, не переживай, я осенью завсегда в вурдалака превращаюсь. Так что, теперь ты будешь называться «вурдалачихой». Нет, ну временно, конечно.

– Юра, ты совсем дурак что ли?

– Да, Ира, у меня и справка имеется!

Хочешь-не хочешь, а нужно ждать, как минимум, до восьми часов. Принять бы антибиотик, так ведь нет ничего. В аптечке всякая ерунда валяется. Ну да, вот он классический пример сапожника без сапог. А потом меня осенило! Дайка, думаю, позвоню Алексею Андреевичу, стоматологу, который мне в свое время зубы ставил. Хотя и не надеялся, ведь времени прошло много, вполне возможно, что и уволился он оттуда. Но, к великому счастью, мои опасения не оправдались. Ответил он и велел прийти к десяти.

Оказалось, что все не так уж и страшно. С правой «четверки» снял он коронку, распломбировал и канал почистил. Потом хороший разрез сделал для оттока отделяемого. Ну а далее, купил я антибиотик, антигистамин длительного действия, антисептик для полосканий, ну и, конечно же, нестероидное противовоспалительное средство. Несмотря на интенсивное лечение, все это безобразие держалось долго. Взял я больничный. Ну а куда деваться? Какой из меня работник в таком-то состоянии? Но в конечном итоге, все прошло. Почти. Во всяком случае рожа вновь стала лицом. Ну а катастрофы с повторным протезированием не случилось. Все обойдется малой кровью: когда воспаление полностью уйдет, канал запломбируют и потом изготовят новую коронку. Так что еще поживем и поработаем! И вообще, жизнь продолжается!

Все фамилии, имена, отчества изменены.

Слабоумие и отвага

Наконец-то вернулось ко мне где-то загулявшее здоровье. И как же приятно осознавать, что в организме твоем все в порядке, и никакие непотребства не творятся! Вот только, к сожалению, не ценим мы это благополучие, да и вообще не замечаем, воспринимая его, как должное.

Пока еще тепло не ушло, но зато дожди зарядили. Да, поздновато спохватилась небесная канцелярия. Ведь как говорится, дорога таблетка к поносу. Но ничего, надеюсь, что в следующем году не будет такого погодного беспредела.

Кругом зонты раскрытые лежат, еле место для своего нашел. А уж полы-то на что похожи!

Все везде мокрой грязью обшлепано. Уборщица Елена Ивановна даже и не пытается порядок наводить, ждет восьми ноль-ноль, когда основная масса народа по домам разойдется, да по вызовам разъедется.

Объявили конференцию. Как всегда, в начале доклад старшего врача. В числе прочего сообщил он о смерти молодой женщины до приезда бригады. Со слов родственников, ничем серьезным не болела, ни на что не жаловалась. Внезапно почувствовала себя плохо и сознание потеряла. Ну а бригаде осталось только законстатировать.

Сидевший рядом со мной врач Костин сказал мне:

– Сейчас Надежда Вячеславовна будет про остеохондроз вещать. Она уже во всех сменах про это говорила.

И точно!

– Уважаемые коллеги! Давайте уже будем уходить от диагноза «Остеохондроз». Если кто забыл, напомню, что это заболевание далеко не единственное, вызывающее боли в спине. На догоспитальном этапе вообще желательно отдавать предпочтение синдромальным диагнозам. Ну разумеется не во всех случаях, а только в тех, когда это уместно. Предлагаю вам использовать нозологии «дорсалгия» или «дорсопатия».

Дальше слово взял главный фельдшер Андрей Ильич.

– Уважаемые фельдшеры и медсестры! Когда вы готовите отчеты на аттестацию, не теряйте здравый смысл и не приписывайте себе несуществующие заслуги! Вот, например, фельдшер, не буду называть, пишет, что с начала года выполнила аж восемнадцать интубаций трахеи! Ну слушайте, уж давайте не будем людей смешить! Ведь врач реанимационной бригады столько не делает, а фельдшер общепрофильной – пожалуйста! Кроме того, в клинических примерах лечение нужно расписывать строго по стандартам, безо всякой отсебятины. Еще пример: фельдшер пишет, что болевой синдром при инфаркте был купирован закисью азота. Какая закись? Откуда, из какого бреда такое берется? Когда вы в последний раз видели в машинах наркозники?

Да, с Андреем Ильичом нельзя не согласиться. Вот только нужно отметить, что такие грубые ляпы допускают не работники, а те, кто за них отчеты пишет. Конечно же, с работников это ответственности не снимает. Уж если ты не в состоянии подготовить отчет самостоятельно, то хотя бы потрудись прочитать, что тебе написали. Здесь замечу, что речь идет не о сдаче отчетности, а о подготовке к аттестации на присвоение квалификационной категории. Формально, аттестация – дело добровольное. Но, если хочешь регулярно получать доплату, то пройти эту процедуру нужно.

Вот и первый вызов прилетел: носовое кровотечение у женщины тридцати одного года. Ну да, кому же еще этот вызов дать, как не психиатрической бригаде? Ладно хоть на какой-нибудь ужастик не послали, типа «без сознания», и на том спасибо! И все-таки, вот так бездумно кидаться спецбригадой, мягко говоря, неправильно.

Дверь нам открыла женщина с разлохмаченными волосами, прижимавшая к носу полотенце. Нда, тут даже человеку, далекому от медицины, стал бы очевиден перелом костей носа. Вот тебе и причина кровотечения.

– И что же с вами случилось?

– Так, упала неудачно…

– Хм, это как же вас угораздило упасть-то? В квартире, что ли?

– Нет, не в квартире, на улице.

– Так вроде там не скользко?

– Да просто за что-то запнулась.

– Ладно, не хотите, как хотите. Я не полицейский и допрашивать не вправе.

Вдруг из прихожей раздался мужской голос:

– Э, але, ты че, <самка собаки>, скорую, что ли, вызвала?

И через мгновение к нам влетел крайне разъяренный мужчина в ярко-красной куртке. Влететь-то он влетел, вот только вся его ярость испарилась моментально. Ну а как иначе, ведь он же не идиот и не супермен, чтоб с двумя молодыми крепкими парнями сражаться.

– Ну и чего дальше? – флегматично поинтересовался фельдшер Герман.

– Ты говори-говори, не стесняйся, – предложил фельдшер Виталий.

– Да ничего я не хотел! Ну, точнее, хотел спросить, что случилось.

– А вот это ты у самого себя спроси, – ответил я.

– Не, а чего я-то? А чем вы докажете, что это я? Нет, вы сначала докажите!

– А с чего ты решил, что я буду что-то доказывать? Просто передам сообщение в полицию и всех делов, – ответил я.

– Какая полиция, вы чего?! Света, скажи им, ну че ты молчишь сидишь?!

– Нет, а при чем тут Света? Сообщать будет не она, а я.

– Ой, да ладно, черт с вами, сообщайте куда хотите! – в сердцах сказал он и быстро вышел.

Конечно же, к уголовной ответственности никто его не привлечет. Вред здоровью Светланы будет квалифицирован, как небольшой тяжести. Уголовные дела по таким преступлениям возбуждаются только по жалобе потерпевшего. А в данном случае нетрудно предугадать, что Светлана никаких жалоб не подаст. Но, как бы то ни было, а передать сообщение я обязан. Светлане мы помощь, разумеется, оказали, после чего свезли ее в ЛОР-отделение. Кстати сказать, «ЛОР» расшифровывается как «ларингооторинология».

Следующий вызов прилетел мгновенно: травма руки и головы у мужчины сорока восьми лет. В примечании – лаконичное пояснение: упал с велосипеда.

Пострадавший, извалянный в грязи, ожидал нас, сидя на заднице, в скверике. И надо ли говорить, что этот господин был пьян до полного великолепия? Лично у меня слишком бедная фантазия чтоб представить, как можно ехать в таком состоянии. Нет, среди автомобилистов, конечно же, встречаются уникумы, которые в пьяном виде едут намного лучше, чем идут. Но вот с велосипедом такой номер однозначно не пройдет.

Асфальтовая дорожка оказалась мстительной. Свезла она болезному физиономию и причинила вывих правого плечевого сустава. Обезболили мы его, прочую помощь оказали по стандарту, после чего в травмпункт свезли. Хотя, легко сказать, «свезли»! Про то как в салон велосипед закорячивали, можно отдельную сагу сложить.

Так, велено на Центр следовать. Ну что ж, следуем, конечно. Вот только без особой надежды на Надежду. Уж простите за такой каламбур, просто имел в виду, что диспетчер вряд ли позволит нам доехать. Но нет, не обманула Надюша. Да, такое нечасто бывает, чтоб в неурочное время на Центр запустили.

Ну а на Центре нарисовался перед нами сантехник Леша. Вид его тревожно говорил о том, что с минуты на минуту, автопилот выйдет из строя.

– Леша, – говорю, – да как же ты работать-то будешь? Ведь покалечишься <на фиг>! А еще хуже, если на Михалыча нарвешься в таком-то виде!

– А что делать, Иваныч? У меня гипотония, и поэтому я должен пить! – обреченно ответил он.

Да, со специалистом не поспоришь. Как-никак, этот уважаемый человек более двадцати лет на скорой трудится.

Только сдал карточки, как дали вызов: перевозка больной семидесяти шести лет из психоневрологического диспансера в психиатрический стационар. И зачем, спрашивается, нас нужно было на Центр запускать? Чудны дела твои, Надежда…

И вновь автором направления был Игорь Владимирович.

– У больной сосудистая деменция. У нас наблюдается меньше месяца, но со слов мужа у нее еще раньше все началось, вроде как полгода назад. Дезориентирована, не помнит свой домашний адрес, не знает какой сейчас месяц и год. Муж сказал, что совсем расчудилась. Не так давно потерялась, но говорит, что нашли без полиции, своими силами. Когнитивные нарушения у нее развиваются не постепенно, а какими-то ступеньками. То ухудшится, то улучшится.

– Ну в общем-то как и положено при сосудистом генезе.

– Да, именно так. Муж настаивает на госпитализации, да и она согласна.

– Понял, сейчас увезем!

Больная, опрятная, хорошо одетая пожилая женщина, скромно сидела на банкетке рядом с мужем, который сразу к нам подошел:

– Здравствуйте! Вот, привел я ее, чтоб в больницу положить, может, получше будет? А то ведь так чудит, что спасу нет! Позавчера вышла у подъезда на лавочке посидеть, потом смотрю, а ее там уже нет. Я давай скорей зятю звонить. Он приехал, и нашли мы ее, хорошо, что ушла недалеко. А вчера свою племянницу не узнала. Говорит: «А вы кто такая? Я вас не знаю!». А та разобиделась и ушла! Представляете? Ну не дура ли, а? Уж должна бы понять, что она – больной человек! Чего обижаться-то?

– Да, все ясно. А теперь, давайте я с ней побеседую. Мария Андреевна, здравствуйте, что вас беспокоит? Жалобы есть?

– А чтой-то вы выспрашиваете? – возмущенно спросила больная. – Чего вам надо?

– Мария Андреевна, я – врач и хочу вам помочь. Вас что-то беспокоит?

– У меня голова болит, и не ем ничего, ноги совсем не ходят. Помогите, пожалуйста!

– Обязательно поможем, полечим вас. А где вы сейчас находитесь?

Больная огляделась вокруг и ответила, как само собой разумеющееся:

– На автовокзале. Мы в деревню поехали.

– Понятно. А сколько вам лет?

– Ровно пятьдесят. Недавно юбилей отметила!

– Хорошо, а какой сейчас год?

– Август?

– Нет, сейчас сентябрь к концу подходит. А год какой?

– Две тысячи девятьсот четвертый.

– Ну а свой домашний адрес помните?

– Ой, да что-то забыла…

Скорее всего, у Марии Андреевны сосудистая деменция. Почему «скорее всего», а не точно? Сейчас расскажу, но, прежде всего, нужно разобраться с терминологией. Вообще, деменция – это приобретенное слабоумие. Некоторые спрашивают: «Чем отличается деменция от болезни Альцгеймера?». Так вот, просто деменция, без добавления слова «сосудистая», представляет собой лишь одну из составляющих болезни Альцгеймера. А вот сосудистая деменция в МКБ 10 вынесена в отдельную рубрику и включает шесть заболеваний, являющихся нозологическими единицами. Проще говоря, это самостоятельные заболевания, а не отдельно взятые симптомы. Игорь Владимирович из этих шести разновидностей выбрал F01.9, то есть не уточненную. И правильно сделал, поскольку больной не назначалась нейровизуализация – методы исследования головного мозга, позволяющие в наглядной форме отобразить особенности его структуры и функционирования. Сюда относятся, прежде всего, общеизвестные КТ или МРТ. Ну а теперь, что касается ее отличий от болезни Альцгеймера, то их лучше искать в результатах упомянутых КТ или МРТ. Так точнее будет.

Почему я больше склоняюсь к сосудистой деменции у Марии Андреевны? Да из-за того самого «ступенчатого» течения болезни. Помните, как сказал Игорь Владимирович? «То ухудшится, то улучшится». Болезнь Альцгеймера так не протекает. Без лечения, при ней не бывает заметных улучшений. Что касается прогноза, то, как ни странно, для психики Марии Андреевны еще не все потеряно. Ведь сосудистая деменция под влиянием лечения может регрессировать. Нет, конечно же, человек уже не станет прежним, однако сможет вновь ориентироваться, хотя бы, в повседневных бытовых вопросах.

Следующим вызовом был психоз у женщины семидесяти двух лет в пульмонологическом отделении одной из городских больниц.

Немолодой усталый врач рассказал:

– Она уж не первый раз к нам поступает с ХОБЛ[8]. Все время нормальная была, адекватная, вроде как непьющая. А сегодня вдруг психозище выдала совершенно непонятный. Начала по всему отделению бегать, потом в мужскую палату пришла и легла на койку. Больной попытался ее прогнать, а она его <на фиг> послала и пригрозила полицию вызвать. Так там и уснула, уж не стали ее будить до вашего приезда. Как говорится, не буди лихо…

Несмотря на наши усилия, больная не просыпалась. Да и немудрено, потому что это был не сон, а кома. Точнее сказать, кома I–II. Измерили глюкозу – нормальная, да и диабета в анамнезе нет. Интоксикация, травма, ТЭЛА[9], исключаются. На ЭКГ ничего жизнеугрожающего. Значит, что остается? Конечно же, ОНМК[10], а в общепонятной терминологии – инсульт! И психические нарушения с ним прекрасно сочетаются[11]. Оказали мы помощь по стандарту и в нейрососудистое отделение свезли. Ну а там, на КТ, мой диагноз полностью подтвердился.

Вот и обед разрешили. В этот раз, на Центре кроме нас, были еще две бригады. Ну что ж, скажем так, негусто. Ну и точно, не то, что полежать, даже подымить толком не успел после обеда. Поедем на психоз к девушке двадцати трех лет.

Мама больной встретила нас таким отчаянным плачем с причитаниями, будто что-то непоправимо-трагическое произошло:

– Ой, опяяять! Опять Мариночку в больницу придется везтиии! Опять у нее психоооз!

– Так, перестаньте, пожалуйста! Что вы ее как покойницу оплакиваете?

– Да ведь опяяять!

– И что «опять»? Жизнь кончилась, что ли? Ну-ка, прекращайте сейчас же и давайте разговаривать по-человечески! Что у нее случилось? Давайте по порядку.

– Она в прошлом году в ноябре лежала. Но тогда депрессия была, ее тоска так накрыла, что она прямо в овощ превратилась. Говорила, что ей уже все равно, потому что ее к смерти приговорили. Потом три месяца отлежала, вышла совершенно нормальная, как будто и не болела. Ей велели в ПНД прийти, а мы подумали, зачем? У нее все прошло, зачем таблетками-то травиться? Ведь они же одно лечат, другое калечат! А с августа все опять началось. Стала всякую дурь нести про то, что она родственница Ванги, что она может будущее предсказывать. В общем, фиг поймешь. А сегодня утром утащила мою карту, там было сорок шесть тысяч, и почти на все деньги накупила дорогущей косметики! Короче, идите, она вам сейчас все сама расскажет.

– Да понятно, что расскажет. Вот только непонятно, чего вы выжидали, зачем время тянули?

– Зачем… Думала, что подурит, перебесится, и все пройдет.

Худенькая, невысокая, с черными растрепанными волосами, в черной футболке и черным маникюром, она с ногами сидела на кровати. Весь ее вид говорил о том, что она вела доверительный диалог с кем-то близким, а мы, к великой досаде, им помешали.

– Ой, ну что вам надо-то? – недовольно спросила она. – Вас мать что ли вызвала?

– Марина, сейчас мы все расскажем. Давайте пообщаемся.

– Ну давайте! – с неожиданной готовностью ответила она. – Только я не Марина, а Огненный Водолей. Я родственница Ванги и поэтому у меня такой же, как у нее, дар ясновидения. Но я во многом ее превзошла!

– Извините, перебью, а почему вы решили, что Ванга – ваша родня?

– Ну я же родилась тридцать первого января, так же, как и Ванга.

– Да, если так, то конечно. И в чем же выражается ваш дар ясновидения?

– О, много в чем! Например, я же знала, что вы приедете, и меня в психушку повезете. Но это все мелочи, ерунда. Все самое главное будет в моей книге. Она однозначно станет мировым бестселлером! Обо мне вся планета узнает, потому что я не просто родственница, а реинкарнация Ванги! Меня выбрали высшие силы, они мне великие мысли дают и, вообще, ведут меня. Но для начала я должна уничтожить троих человек.

– Так, а вот с этого момента, давайте поподробнее. Во-первых, как уничтожить? Физически?

– Ну само собой, физически! Мне еще не сказали, кого конкретно. Так что пока подожду.

– Все понятно. Давайте-ка, Марина, вы в больнице подождете этих указаний!

– Ладно, все, я поняла. Дура я, что вам это сказала!

Свезли мы Марину в психиатрический стационар с дежурным диагнозом «галлюцинаторно-параноидный синдром». Хотя, я был больше склонен к синдрому Кандинского-Клерамбо. Если охарактеризовать его попроще, это не только бред и псевдогаллюцинации, но и чувство «сделанности», неестественности своих мыслей и поведения. Ведь Марина сказала, что ею движут некие «высшие силы», с которыми у нее есть ментальная связь. А фундаментом, на котором выстроился этот синдром, судя по всему, было шизоаффективное расстройство. Напомню, что это заболевание представляет собой своего рода гибрид шизофрении с аффективными нарушениями. А Марины аффекты были выраженными: в прошлом эпизоде – депрессивный, в нынешнем – маниакальный. Ну а за столь яркий развернутый бред нужно благодарить Маринину маму. Ведь именно она, вместо того, чтобы сразу забить тревогу, столько времени выжидала непонятно чего. Да и вообще бы не озаботилась, если б Марина деньги не истратила. Но в любом случае, обнадеживает одно: шизоаффективное расстройство, в отличие от шизофрении, не вызывает личностного дефекта.