Если баба не захочет…

Технология такая. Эльвира подходит к двери подъезда многоквартирного дома, звонит в домофон во все квартиры по очереди, представляется помощником кандидата в депутаты Иванова Ивана Ивановича и вежливо интересуется: есть ли в квартире отопление? На самом деле, неважно, есть ли оно там или нет. Важно, что люди чувствуют на себе заботу некого Иванова И.И. и проникаются к нему доверием.

Технология замечательная. Всегда повышала рейтинг кандидатов и усиливала желание избирателей проголосовать за человека, проявившего заботу и участие. Но в случае с Эльвирой я не учла один важный момент. В прошлом Эльвира вела весьма разгульный образ жизни. Круг ее общения абсолютно не включал приличных людей, умеющих выражаться без матов. Поэтому Эльвира даже не понимала различий в русском языке: какие слова относятся к бранной лексике, а какие к нормативной. Плюс она долгое время работала в цехе на машиностроительном заводе, и там окончательно подзабыла литературный русский. В обычной жизни ей это вообще не мешало. Но вот в агитационной работе сразу пошли сбои.

Диалоги возле домофонов выглядели примерно так:

– Добрый день! Меня зовут Эльвира. Я помощник кандидата в депутаты Иванова. Иван Иванович интересуется, есть ли у вас отопление?

– А не пошли бы вы на (туда!) со своим депутатом! Нет у нас отопления! Чтоб вы сдо..ли!

– Да идите вы сами на (туда!). Зачем вам вообще отопление, придуркам?! Натрясла матушка-природа своей манд… всяких муда… по белу свету, а я теперь стой тут с ними, разговаривай…

Следующий звонок в домофон:

– Здравствуйте! Кандидат в депутаты Иванов интересуется, есть ли у вас отопление?

– Вашему кандидату заняться нечем? Пусть идет вон двор нам подметет! Все хоть какая-то польза от него будет!

– Слышь, ты, придурок! Ты сам свою ж… бы поднял и пошел бы двор подмел. А то, смотри-ка, сидит среди бела дня дома, греет свои шарундулы на батарее, а во дворе конь не валялся.

– Иди на (туда), тетка! Я все равно на выборы не пойду!

– Да на (туда) ты кому нужен на этих выборах! Чтоб ты сдо…, г…вна кусок!

Иногда Эльвира нарывалась на приличных людей, но с ними у нее тоже не получалось выстроить нормальную агитационную работу. Эльвира звонила, представлялась, спрашивала про отопление. Приличные люди, офигев от такого участия кандидата в депутаты в их судьбе, не торопились односложно отвечать Эльвире на ее вопрос. Они начинали делать замеры во всех комнатах, щупали батареи и возвращались с ответом через несколько минут. Эльвира, стоя возле подъездной двери, теряла терпение, хотя изо всех сил старалась быть вежливой.

– Ну, вы, придурки, люди, то есть! Я же не председатель ЖЭКа! Можете просто ответить: холодно у вас или нет? Сам Иванов интересуется, чтоб он сдо…, бл!

– Понимаете, в одной комнате температура уже почти в пределах нормы, но вот в той, которая угловая, все еще батарея холодная…

– Слышь, ты, мерзлявый! Рейтузы с начесом надень и под одеяло залезь! Понарожали, блин, придурков! А ты стой тут с ними разговаривай! Чтоб на выборы пришел в следующее воскресенье, иначе я тебе самолично не только отопление, но еще и газ со светом отключу!

При этом у Эльвиры была четкая инструкция: как разговаривать с людьми. Были готовые скрипты ответов на всякие ругательства. Но Эльвира напрочь отказывалась следовать инструкциям и действовала исключительно на вдохновении. На что ее вдохновляли голоса жителей, то она им и говорила. Поэтому «скрытая агитация» выглядела как чистейшей воды матерная брань и, разумеется, рейтинг кандидата не повышала.

Жалобы на Эльвиру посыпались в предвыборный штаб с первых минут ее работы. Я сразу же пригласила ее на беседу и попыталась вразумить. Но Эльвира никак не хотела врубаться, что диалог с людьми надо строить по-другому. С честными глазами спрашивала: какого этого самого они вообще дома сидят среди бела дня и мерзнут?

Я поняла, что работа Эльвире не подходит, оплатила ей один день и хотела было вежливо с ней распрощаться. Но она вдруг стала всхлипывать, жаловаться на жизнь, на людей, на своего ненаглядного мужа Федю, который напрочь растерял все навыки по части исполнения супружеского долга. Эльвиру стало жалко, и я подумала, что надо предложить ей работу, соответствующую ее характеру. Как раз мне требовался такой человек для весьма необычного задания.

Засада для конкурентов

Аж слёзы на глазах от смеха. Не могу остановиться. Это что-то. Давно я так не смеялась. Спасибо!

Любите жить/Яндекс.Дзен

Выборы в местный городской Совет депутатов только со стороны могут показаться событием заурядным и не стоящим внимания. На самом деле именно на местах, в провинции, во время выборных кампаний разгораются нешуточные страсти. И очень важно проявлять бдительность во всем. Лучше перебдеть, чем недобдеть, как говорится.

Несколько лет назад на вверенном мне округе работы в небольшом провинциальном городе прошла информация о том, что в день выборов будет применяться технология «карусель». Это когда на участок подвозят толпу избирателей, проживающих на округе. Предварительно задабривают их алкоголем или деньгами, и те голосуют за нужного кандидата «оптом», ставят в бюллетенях галочки напротив нужной фамилии, потом так же быстро покидают участок на «служебном транспорте».

Один из избирательных участков на моем округе очень располагал к этой самой «карусели». Он находился в обычной жилой пятиэтажке, на первом этаже в помещении какого-то детского дворового клуба. Вход в него был только из подъезда. Сам дом стоял возле небольшой рощицы. Место тихое, плохо просматриваемое, подвезти сюда толпу людей на какой-нибудь ГАЗели труда не составит. Поди потом докажи, что выборы были сфальсифицированы!

Чтобы пресечь на корню технологию «карусель», требовалось пристальное наблюдение за участком извне. То есть, с улицы. И я сочла, что для этой работы идеально подойдет моя Эльвира.

Да, она несколько эксцентричная женщина, да, ругается матом. Но на такой ответственной работе эти качества ничуть не мешают, а, может быть, даже вполне уместны. Так думала я, когда предлагала Эльвире непростую работу наблюдателя за участком.

Эльвира инструктажу вняла, ответственностью прониклась и, видя ее решительный настрой, я была уверена, что в день выборов мышь не проскочит мимо избирательного участка, не то, что какие-то подкупленные деньгами и алкоголем избиратели, которым все равно на честные выборы.

Утром я приехала, чтобы убедиться: Эльвира на месте и участок под присмотром. Видок у бабули был более, чем впечатляющий. Она напялила на себя черные лосины, в которых ходила на танцы, какую-то нелепую клетчатую рубашку не по размеру, явно с мужева плеча, и бандану с черепами. Довершал образ огромный бинокль, висевший у нее на груди. Тут не то, что подкупленным избирателям, тут обычным людям хотелось обходить этот участок стороной, чтобы не сталкиваться со странной женщиной, у которой на уме может быть все, что угодно.

Эльвира тусовалась перед подъездом. Время от времени зачем-то залезала в клумбу в палисаднике и, затаившись, просматривала местность в окуляры бинокля из кустов.

Она с большим подозрением и недовольством отнеслась к появлению парня-социолога, который проводил на выходе из участка exit poll (опрос) у проголосовавших. Спрашивал, за кого люди отдали голоса и вносил данные в таблицу. Это на самом деле очень нужная работа, которая позволяет получить предварительные итоги голосования до начала подсчета бюллетеней. Но Эльвире парень явно мешал, потому что отвлекал на себя внимание. И еще из-за него Эльвира теряла веру в своего кандидата – несравненного Иванова И.И.

Большинство людей, выходивших из участка, сообщали социологу, что проголосовали за Петрова. Эльвиру все это расстраивало. Сначала она просто недовольно смотрела на проголосовавших, потом стала неодобрительно ухмыляться, а потом дошло и до комментариев.

Услышав очередной ответ социологу про то, что «проголосовал за Петрова», Эльвира как бы вскользь бросала в никуда такие фразы: «Ну, кто бы в вас, придурках, сомневался!», «Кто вам, идиотам, дал право голосовать? Моя бы воля, я бы вас из дома не выпускала». Ну, а когда ее терпение закончилось, она стала позволять себе и более искрометные выражения типа: «Да зачем нам этот х… Петров в депутатах?», «Выберут щас, бл, идиота, на свою голову, а ты потом пять лет мучайся».

Каждые 20 минут Эльвира отзванивалась мне и отчитывалась так, как будто служила в разведке. Голос был нордически спокойным, со стальными нотками, информацию чеканила строго по делу, без эмоциональных подробностей. Докладывала, что ничего не происходит, но она сердцем чувствует, что вот-вот произойдет, и ей понадобится подкрепление.

Избиратели стали звонить в полицию и жаловаться на Эльвиру. С периодичностью раз в час на участок приезжал полицейский патруль, но Эльвира была в состоянии повышенной бдительности. Завидев полицейскую машину, она укрывалась в кустах на клумбе и в бинокль следила за действиями полицейских.

У тех в день выборов происходило полное переосмысление важности своей профессии в голове. Они явно недоумевали: стоило столько лет учиться, чтобы их вот так гоняли по всяким пустякам и нелепым жалобам на избирательные участки?! Делать же им больше нечего, только искать невменяемых теток в лосинах и втолковывать им правила поведения в обществе.

Один раз Эльвира все-таки не успела укрыться от полицейского, она как раз высказывала свое недовольство очередному неправильно проголосовавшему избирателю, как вдруг из-за угла дома появился человек в форме. Он подошел к Эльвире и с ходу начал допрос:

– Вы кто? Откуда? По какому праву пристаете к людям возле избирательного участка?

– Все вопросы к Светлане Николаевне! Я здесь по ее распоряжению! – Эльвира быстро перевела стрелки на меня и предусмотрительно отбежала от участка на приличное расстояние.

Полицейский куда-то звонил, выяснял, что за Светлана Николаевна тут дает какие-то распоряжения. Но никто, конечно, ничего ему пояснить не мог, так как я работала простым бригадиром в штабе, и моя роль сводилась к организации работы агитаторов и наблюдателей на округе. Таких, как я, в штабе была пара десятков.

Дождавшись, пока полицейский уйдет, Эльвира снова заняла оборону в кустах на клумбе. По несчастливому стечению обстоятельств в том подъезде, где работал избирательный участок, находилась квартира одного мужика-предпринимателя, занимающегося частным извозом. Это была «холостяцкая берлога», где мужик прекрасно проводил выходные в компании друзей и девушек без комплексов, не обремененных семейным положением. Выборы проходили в воскресенье, и это было еще одно неудачное совпадение для мужика. Случилась «накладка» с его привычной организацией досуга выходного дня.

Мужик подъехал к подъезду на ГАЗели, в компании с ним было еще три товарища. В руках они держали трехлитровые пластиковые бутылки, наполненные пенным разливным напитком. С шутками и матами мужики вылезли из ГАЗели. Не имея абсолютно никаких порывов к голосованию на избирательном участке, они направились в «холостяцкую берлогу». Эльвира как раз сидела в кустах и бдила в бинокль. Она увидела толпу людей, приехавших на ГАЗели, алкоголь в их руках, и картинка в ее голове полностью сложилась: это же та самая «карусель» с купленными избирателями! Мигом оценив серьезность ситуации, Эльвира выпорхнула из кустов и преградила вход в подъезд четырем мужикам.

Те, естественно, смутились при виде пожилой женщины в бандане и с биноклем. А Эльвира сначала выразила свое отношение к этой встрече трехэтажным матом, потом с трудом подобрала приличные слова и торжествующе сказала мужикам:

– Попались, голубчики! Все, я звоню Светлане Николаевне!

Я к тому моменту уже устала от бесконечных звонков Эльвиры, которые не содержали никакую полезную информацию, а только нагнетали обстановку, поэтому трубку не взяла. Эльвира, недолго думая, вызвала полицию, сказав, что на избирательном участке по такому-то адресу происходит вопиющее безобразие: голосующие устроили «карусель», голосуют за деньги и спаивают друг друга. В полиции, которая уже заколебалась в этот день приезжать на данный участок, попытались вежливо отмазаться. Тогда Эльвира психанула, пригрозила пожаловаться Светлане Николаевне и сказала, что до приезда полиции никого на участок не впустит.

Мужики с пивом недоумевали и никак не могли врубиться, что происходит? Они вообще не знали ни про какие выборы, да если бы и знали, не пошли бы на них, потому что у них была запланирована другая культурная программа. Они сначала вежливо, потом с матами и размахиванием руками пытались прорвать оборону и войти в подъезд. Но Эльвира прочно застряла в дверном проеме. Она даже выпускала людей не очень охотно, а уж впускать кого-либо отказывалась вовсе. В итоге ни другие избиратели не могли попасть на участок, ни жильцы дома пройти в свои квартиры. У подъезда образовалась уже приличная толпа народу. Все кричали, жестикулировали. Эльвира, преисполненная ответственностью и переживаниями за своего Иванова И.И., непрестанно материлась, и люди боялись к ней близко подходить.

На шум из помещения избирательной комиссии вышла женщина – председатель избирательного участка. За спиной у Эльвиры она попыталась выяснить, что происходит и почему поток голосующих прекратился? Эльвира путано объясняла, что все эти проходимцы куплены конкурентами и их ни в коем случае нельзя подпускать к бюллетеням. Один из мужиков попытался возразить:

– Да мы вообще не прописаны на этом участке. Здесь только Анатолич проживает. Мы при всем желании не сможем ни за кого проголосовать.

– Мне Светлана Николаевна сказала никого не пускать, – упиралась Эльвира и продолжала держать оборону.

– А кто такая эта Светлана Николаевна? – попробовала выяснить председатель избирательной комиссии.

Для Эльвиры не существовало никаких вертикалей власти. Она не понимала, что выборный штаб кандидата, в котором я работала бригадиром, и избирательная комиссия – это совершенно разные структуры, никак не связанные между собой. Она уважала только того, кто напрямую платил ей деньги. Поэтому она презрительным тоном ответила женщине, что если она не знает Светлану Николаевну, то что она вообще забыла в избирательной комиссии? Надо поставить вопрос о ее соответствии должности! Бедная женщина чуть в обморок не упала. Потом немного пришла в себя и пошла звонить своему непосредственному руководству, чтобы прояснить ситуацию.

В этот момент к подъезду подъехало такси, из которого вышли четыре немолодые, но вполне себе привлекательные женщины с пакетами в руках. Мужики с пивом, увидев дам, обрадовались, стали обниматься, рассказывать, что не могут попасть в подъезд. Женщины никак не понимали, что происходит, смеялись, громко разговаривали, сообщили, что привезли много продуктов и сейчас забабахают шикарную вечеринку. Эльвира, наблюдая за всем этим в проеме подъездной двери, еще сильнее уверилась в своих подозрениях:

– Тааак! Подкрепление, значит, вызвали! Теперь еще эти шаболды хотят за Петрова проголосовать! Не пущу!

В этот момент к толпе перед подъездом подъехала полицейская машина. Молодой сотрудник, который сегодня уже …надцать раз бы на этом избирательном участке, вышел из машины с лицом, на котором жирным шрифтом отпечаталось его сожаление о выборе профессии. Он подошел к Эльвире и попытался выяснить, что происходит? Эльвира уже была на взводе и выражалась исключительно на матерном языке.

Из ее путанного объяснения полицейский понял, что каких-то мужиков подкупили пивом, и они хотят всей толпой проголосовать за кандидата в депутаты Петрова. Для усиления оппозиционных настроений они вызвали своих шаболд, и если не пресечь их попытку попасть на участок, то приедет Светлана Николаевна и тогда всем вообще капец.

Полицейский попросил Эльвиру пропустить его внутрь, в подъезд. Там он переговорил с председателем избирательной комиссии, которая, естественно, озвучила ему иную точку зрения на происходящее. В итоге полицейский вызвал еще одну машину и сказал, что мужикам, их дамам и Эльвире надо срочно проехать в полицейский участок.

…В маленьком тесном кабинете полицейского мужики и их женщины сидели и писали объяснительные на листочках, кое-как пристроив их на коленках, а Эльвира давала показания полицейскому под диктовку. Она по-прежнему с трудом подбирала слова из нормативной лексики, но полицейский матерный язык тоже хорошо знал, поэтому без труда переводил его и транслировал на бумагу.

Одна из женщин переспросила: «Так и писать, что мы не шаболды?» Полицейский, едва сдерживая смех, кивнул в знак согласия. Эльвира открыла было рот, чтобы возразить, но полицейский быстро пресек ее попытку, сказав, что род занятий этих женщин сейчас ему не интересен.

Когда полицейский закончил брать объяснительные, он милостиво всех отпустил, посоветовав разойтись по домам. Мужики и их женщины толпой вышли из полицейского участка и направились в сторону «холостяцкой берлоги», размахивая бутылями с теплым пивом и пакетами с едой. Эльвира немного остыла в процессе дачи показаний, плелась в хвосте этой компании и ныла о том, что потеряла кучу времени. Пока она была в полиции, конкуренты запросто могли организовать «карусель» и проголосовать за Петрова.

Хозяин «холостяцкой берлоги», Анатолич, тоже немного остыл и воспринимал ситуацию как приключение. Он великодушно пообещал, что сейчас зайдет на участок, поскольку он один к нему имеет отношение по прописке, и проголосует за Иванова И.И. Его друзья стали выражать недовольство по этому поводу. Анатолич подмигнул им, давая понять, что это он для Эльвиры говорит, чтобы она отстала, а сам проголосует за кого-нибудь другого. Толпа смеялась и шутила на тему выборов. И только у Эльвиры на душе было нехорошо.

Я в этот момент уже подъезжала к злополучному избирательному участку, потому что оттуда позвонили в штаб нашего кандидата и попросили приехать и объясниться с работниками избирательной комиссии. Я зашла туда как раз в тот момент, когда Анатолич взял бюллетень и внимательно изучал списки кандидатов, выбирая, за кого бы отдать голос.

– Здравствуйте! Я Светлана Николаевна из штаба Иванова Иван Ивановича, меня просили подъехать, – начала говорить я.

Анатолич вздрогнул, как-то испуганно на меня посмотрел. Быстро поставил галочку напротив фамилии Иванова, бросил бюллетень в урну. Он счел за лучшее быстрее покинуть избирательный участок и укрыться в своей «холостяцкой берлоге».

Когда я вышла из избирательного участка, где принесла извинения за поведения Эльвиры и клятвенно пообещала, что никаких инцидентов больше не будет, я увидела бабулю на посту. Она сидела в кустах, ко мне спиной, и, как ни в чем не бывало, смотрела в бинокль. Меня она не заметила. Я сочла за лучшее быстро свернуть за угол дома и, пока ехала в штаб, непрестанно корила себя за опрометчивые обещания насчет дальнейших инцидентов.

ПРО ЛЮБОВНИКОВ

Любовники: цепная реакция

Ой-вей, просто ржу! И как это у вас получается?

Павел Яковлев/Яндекс.Дзен

На днях ко мне в гости приехала бывшая соседка Валентина – образцовая домохозяйка, мама троих детей. Мы раньше вместе жили в одном подъезде, одалживали друг у друга соль, водили детей в один детский сад, останавливались поболтать, если встречались во дворе. Потом мы переехали и почти перестали с ней общаться. А тут она позвонила, говорит, я недалеко от твоего дома сейчас нахожусь. Спросила, можно ли зайти в гости? Я пригласила ее. Пока ждала, сварила кофе и достала припрятанную для особых случаев коробку конфет.

Валя, как всегда, выглядела несколько замученной, уставшей. Я была уверена, что она сейчас вывалит на меня все интересные истории, которые приключились с ее детьми, пока мы не виделись. Но бывшая соседка, прихлебывая кофе из чашки, сразу повернула беседу в неожиданное русло.

– Ты представляешь, баба Маша с пятого этажа двух любовников себе завела!

– Баба Маша??? Ей лет 65 или больше? И у нее же муж есть, ну, этот, дедушка, забыла, как его зовут! Он что? Умер?

– Живее всех живых. Пьет, не просыхает. А она, чтобы его пьяную морду не видеть, устроилась посудомойкой в столовую на предприятии. А там мужики вахтовым методом работают и в эту столовую ходят обедать. Они уже всех столовских работниц в любовницы разобрали. А те и рады. У всех по две смены любовников.

– Как это: по две смены?

– Ну, одна смена на вахту приезжает, отрабатывает, потом уезжает. Приезжает другая смена. И вот у всех женщин любовники тоже посменно свои обязанности исполняют. Вахтовым методом, так сказать. А баба Маша еще выделывалась. Говорит, много кто ко мне подкатывал, но все некрасивые. А тут в одной смене вахтовиков попался красивый мужик, а потом в другой тоже красивый нашелся. Она выбрать не смогла, да и не принято там выбирать кого-то одного. Вот, чередует!

– Валь, ну, она же в возрасте… Неужели и такие нравятся мужчинам?

Валентина обиженно фыркнула:

– Любви все возрасты покорны, не знаешь что ли!? Эх, жаль, я не такая, у меня принципы!

– И я не такая…

Я сходила на кухню, принесла бутылку с малиновым ликером, распечатала, добавила несколько капель себе в чашку с кофе, предложила Валентине, она кивнула. Сидим, пьем кофе с ликером. Я перевариваю услышанную информацию, а бывшая соседка продолжает меня удивлять.

– А про Ольгу со второго этажа слышала?

– Нет! А что с ней? – я спросила заинтересованно, так как Ольга была нашей ровесницей, и тоже водила своих детей в тот же детский сад, что и мы с Валей.

– Ой, там вообще Санта-Барбара! У нее же муж дальнобойщик. Ну, вот, он тайно ей установил на телефон какое-то приложение и следил за ее передвижениями, пока был в рейсе. А она не знала об этом. Поехала она в автосервис, и там у нее случайно вышла любовь с автослесарем…

– С автослесарем? В автосервисе?? Случайно??? – перебила я Валентину. – Как это? Там же это… Ну, не очень чисто, в общем!

– Да кого это волнует! – отмахнулась Валентина. – Там такие страсти, что Ольга и двоих детей забросила совсем, и с работы ее вот-вот выгонят. Она все свободное время теперь в автосервисе тусит. А муж ее махом вычислил. Он смотрит по этой телефонной программе, что она все время в автосервис ездит. Ну, и как-то с рейса приехал и прямиком туда. И застукал их, представляешь!

Я сидела с круглыми глазами в полном шоке. Валентина взяла бутылку с ликером, щедро добавила его в чашки с кофе себе и мне.

– Все живы? – осторожно спросила я, представив сцену в автосервисе.

– Да, живы! – махнула рукой Валентина. – Я же говорю: там Санта-Барбара! Они сначала все подрались, потом все поплакали, потом помирились, сели, поговорили. Договорились, что Ольга возьмет себя в руки и прекратит все эти отношения. Но где там! Только муж в рейс, она опять поперлась в автосервис. А телефон теперь с собой не берет, и даже дети не могут до нее дозвониться.

– Блин, вот это страсти! Ну, как так можно при живом-то муже???

– Не знаю, – как-то недовольно ответила Валя. – Я же не такая!

– И я не такая!

Валентина опять хотела добавить ликер в чашки. Я возразила:

– Валь, там уже кофе не осталось! Мы уже ликер в ликер добавляем! Давай я еще сварю!

– Ой, не надо кофе! Тащи лучше рюмки под ликер!

Я послушалась, принесла. Сидим, цедим ликер и едим конфеты. А Валентина продолжает меня шокировать.

– А Таньку с третьего этажа помнишь! Ну, которая в деревне раньше жила, а потом в город переехала. У нее недавно внуки-двойняшки родились! Она теперь с ними тетешкается с утра до вечера.

– Ну, хоть кто-то чем-то другим занят! – обрадовалась я.

– Да если бы! Муж-то от Таньки сбежал. Завел себе любовницу, причем той бабе вообще хорошо так за 50! А Танька рыдала, бегала за ним, уговаривала вернуться. А он ни в какую. Потом Танька вспомнила, что у нее тоже любовник есть…

– Как это: вспомнила? – перебила я Валю. – Что, про это можно забыть?

– Ну, видимо, не постоянный был, время от времени встречались, а это не считается! А тут приспичило и вспомнила. Сейчас такая счастливая. Он к ней постоянно приезжает. Это же Танька меня надоумила к энергопрактику сходить, я сейчас к тебе как раз после его сеанса зашла в гости.

Я сижу и вспоминаю, нет ли у нас дома чего-нибудь покрепче ликера. Такое количество шокирующей информации у меня в голове уже не усваивается без алкоголя.

– Кто такой энергопрактик? – спрашиваю у Вали.

– Ну, это специалист такой, который видит твои энергетические потоки и может ответить на вопрос: что тебе дальше делать?

– И за какую сумму он в этих энергетических потоках лавирует? – спросила я.

– Сеанс от трех до пяти тысяч стоит. Ну, там от многих факторов зависит. Если энергетические потоки не четкие или запутанные, ему больше времени надо.

– Таня всю жизнь в деревне прожила! У нее 9 классов образования. Ну, то, что она нашла любовника, я еще могу понять. Но как ее занесло к энергопрактику?