Мёртвые возвращаются

Глава 9

Я слышу шум внизу. Родители распаковывают вещи. Они включили радио, в гостиной звучит музыка. Я долго валяюсь и просматриваю ленту Инстаграма. У девочки, которая училась со мной в одном классе, день рождения, и она выложила фотку. Многие уже успели её прокомментировать. Все желают ей, чтобы день был таким же прекрасным, как она сама, и комменты переполнены поздравлениями и сердечками.

Я бы никогда не выложил свою фотку в день рождения. И ничего похожего мне никто не напишет.

Я включаю воду, трубы начинают гудеть. Душ выплёвывает несколько капель, и только потом появляется устойчивая струя. Я принимаю душ, а потом провожу рукой по запотевшему зеркалу. Не вижу ничего хорошего. На лбу три прыща с белыми головками только и ждут, чтобы их выдавили. Я с двух сторон указательными пальцами сдавливаю красные наросты и давлю. Они взрываются, и на стекло летят красные капли. Я замечаю, что четвёртый прыщ на подходе. Он как бы прячется под кожей, но предупреждает: скоро я выберусь, Хенрик. Завтра или послезавтра ты меня увидишь, ничтожный Хенрик.

Зеркало снова затуманивается, моё лицо становится едва различимым, будто размазанным. Ну и ладно. Буду невидимкой.

Папа стоит в гостиной перед дверью на террасу с чашкой кофе в руке. Услышав мои шаги, он оборачивается.

– Доброе утро, босс, – говорит он и снова выглядывает наружу. – Ты видел кошку?

– Видел ночью.

Папа хмурится:

– Вот как?

– Да, я видел её на лужайке.

Я сажусь за стол в кухне, папа распахивает дверь на террасу. Он выходит и оглядывает лес, потом наклоняется, берёт кошачью миску и заносит её в дом.

– Нала не притронулась к еде, – говорит он. – И она не заходила в дом с тех пор, как мы приехали. Не похоже на неё.

– Расслабься, – доносится из кухни голос мамы.

– Да-да, расслабляюсь, просто это очень странно, – отвечает папа. – Обычно она не гуляет по ночам. Она всегда приходит домой.

– Она обследует окрестности, Гуннар. – Мамин голос внезапно становится строгим: – Прошу тебя, перестань думать о кошке. Лучше помоги мне распаковать вещи.

Мама закрывает какой-то ящик на кухне, звякают столовые приборы. Я хмурюсь, смотрю на папу, а он смотрит на меня. Мама никогда не говорит резким голосом, и, конечно, она любит Налу так же сильно, как и мы.

В этот самый миг я слышу, как кто-то спускается по лестнице со второго этажа. Я начинаю привыкать к звуку этих быстрых лёгких шагов: кажется, я слышал их всегда, как будто Гард всегда бегал. Но это не так. Он изменился.

В дверях появляется маленький человечек. Мой младший брат.

– Я хочу домой, мама, – говорит он, прикрывает рот рукой и кашляет. Даже кашель у него робкий, словно не хочет из него выходить, а хочет остаться внутри. Гард весь какой-то робкий.

– Я хочу домой, – повторяет он.

Мама выходит в гостиную с озабоченным лицом.

– Иди сюда, садись, – просит она.

Я знаю, что она не решается подойти к нему, что она боится его напугать.

Гард семенит маленькими-премаленькими шажками. Вот он добрался до стола. Он усаживается на стул рядом с мамой. Ей бы хотелось быть поближе к нему, но полметра лучше, чем десять. Она улыбается. Мамино лицо светится.

– Мы и так дома, мой мальчик, – мама осторожно касается рукой его спины. И, к моему огромному удивлению, он не отстраняется, а позволяет ей погладить себя. Что с ним творится?! – Нужно время, чтобы привыкнуть к новому месту. Но нам всем здесь будет очень хорошо, – обещает мама.

Гард смотрит в стол.

Неужели это ты стучал в мою дверь сегодня ночью, думаю я. Ты кричал? Но я не задаю ему никаких вопросов, Гард всё равно никогда мне не отвечает, но я решаю, что наверняка это был он. Ну а кто ещё?

– Нам здесь не рады, – произносит Гард своим тонюсеньким голоском. – В этом доме нас не хотят.

– Что такое? – смеётся мама. – Не говори глупостей, дружок. Это наш дом. Разумеется, он нам рад.

Глава 10

Я вижу маленький красный лодочный сарай с главной дороги и опускаю велик на землю. Высокая трава полностью скрывает его. Я натягиваю бейсболку на лоб и сую руки в карманы. Чувствую себя неуверенно. Я не знаю, окажется ли она здесь. Не знаю, что она подумает, увидев меня. Если она меня увидит, если она здесь. Если, если, если!

Я подхожу к сараю и берусь за дверную ручку. Дверь не поддаётся. Я приглядываюсь и вижу, что она заперта на большой висячий замок. Что это я себе выдумал? Что я войду, а она сидит и ждёт меня? Я тихо выругался.

Я обхожу сарай и усаживаюсь на большой камень у кромки воды. Значит, здесь ты обитаешь? Кто ты? Я втягиваю в себя запах морской воды. Я слышу плеск волн, крики чаек, кряхтение лодочного мотора вдалеке. Вдруг вдали у кромки воды замечаю мужчину в чёрном пальто. Я вздрагиваю. Он стоит и рассматривает меня.

– Э-э-эй! – кричу я. – Что тебе надо?!

У него бледное лицо и ввалившиеся щёки. Чёрное пальто болтается мешком на его тощем теле. Он выглядит нездоровым. Мужчина разворачивается и идёт прочь. Я поднимаюсь и тоже ухожу.

Этим вечером я сижу на кровати, закутавшись в плед, и играю в приставку. Это моё единственное увлечение. Я слышу, как внизу останавливается машина. Ставлю игру на паузу и подхожу к окну в тот момент, когда лавочник Улаф открывает ворота и входит в них. Ему навстречу идёт папа. Мама поднимается от цветочной клумбы и стряхивает грязь с рук.

Я бегу вниз по лестнице, Улаф, увидев меня, улыбается.

– Вы же уже знакомы, – говорит папа.

– Точно, – кивает Улаф.

Лавочник останавливается на лестнице, ведущей ко входу в дом, и заглядывает внутрь. Он делает шаг и снова замирает. Потом он что-то бормочет себе под нос и трясёт головой. Никто ничего не говорит, и я не совсем понимаю, что происходит, но улыбка папы блекнет.

– С вами всё в порядке, Улаф? – спрашиваю я.

Улаф смеётся и хлопает папу по спине:

– Как насчёт того, чтобы посидеть на террасе?

– Нууу, – тянет папа, – почему бы и нет?

– В Ботсвике летних дней не так уж много. Надо наслаждаться ими, пока есть возможность, – говорит Улаф. Он снова смеётся, но как-то странно, как будто заставляет себя. – После такой хорошей погоды с моря часто наползает туман, и тогда лето испорчено.

Мы рассаживаемся вокруг круглого стола на террасе, Улаф берёт у папы банку пива, которая исчезает в его огромной ручище. Он долго рассказывает о Ботсвике, об обувном магазине и почте, обо всех учреждениях, которые закрываются, потом о лавке Леннарта, открытую моим прадедушкой. Он заправлял ею вплоть до того дня, когда почувствовал себя так плохо, что не смог подняться с кровати.

– Эта маленькая лавка была его страстью, – говорит Улаф, – он относился к ней с большой любовью. – Он отхлёбывает пива и продолжает: – Но вернёмся к вам. Должен сказать, я рад, что вы переехали сюда, потому что вы даёте Ботсвику шанс. Такие, как вы, молодые люди, важны для этого города. – Он указывает на нас и смеётся, а я думаю, что в нём что-то есть. Глубокий голос, добродушная улыбка. То, как он слушает меня, когда я говорю. Он мне нравится.

– Не думаю, что меня можно отнести к молодым людям, – отвечает папа.

– Нет, но твоих детей можно, – говорит Улаф. – И твою жену. – Он подмигивает и легонько хлопает папу по плечу. – Слушай, а сколько вы отдали за дом?

– Сущие гроши, – отвечает папа.

– Хорошо, хорошо, – кивает Улаф. – Дом уже давно выставлен на продажу, пора уж было кому-нибудь его купить.

– А когда его выставили на продажу? – спрашивает мама.

– Сейчас скажу. – Улаф задумался. – Лет десять назад, может, одиннадцать – как-то так. Дом пустовал. Но с ним происходили кое-какие перипетии.

– Перипетии? – повторяю я слово, которого раньше не слышал.

– Да. Несколько взломов, ничего серьёзного.

– Что за вз-зломы?

– Я знаю не больше того, что болтают покупатели в лавке, – отвечает Улаф. – Горел свет, когда хозяев не было в доме. Кто-то видел движение за занавесками на втором этаже. Кто-то утверждает, что слышал крики.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.