Рассказики-4. Криминальные истории

Куприн за спинкой кресла сделал отмашку лакею, чтобы не приносил, а Пришвин заинтересованно спросил: – И что дальше случилось, Федор Михайлович?

– Дальше? Этот Гоголь-хрен-моголь обиделся за свой роман и с криком: -«Рукописи не горят!» – бросил рукопись в печку. Да не свою, сука, а мою! Идиот!

В молчании допили вино.

– Над чем нынче работаете, Федор Михайлович? —поинтересовался Пришвин.

– Замыслил роман про убийство. Тему подсказал знакомый следователь. Мрачно, конечно, но сам Питер навевает своими ветрами темные мысли.

– Ах, как интересно! —воскликнул Горький.

– И свежо, -скривился в улыбке Куприн.

– Расскажите, расскажите, Федор Михайлович! —попросил Пришвин.

Достоевский оглянулся на сервант, ожидая вина, но лакей предусмотрительно скрылся в прихожей. Остались лишь три пары восторженных ожидающих глаз.

– Ладно, – согласно кивнул мэтр: -Место действия, конечно, самый захудалый переулок. В маленькой квартирке обнаружили тела двух убиенных старушек-хозяек. Не просто задушенных или заколотых ножом, а зарубленных топором. Кровавое преступление!

– Я представил, и мне страшно, -вздрогнул Пришвин.

– За что же их так, божьих одуванчиков? —перекрестился Горький.

– А чем они занимались? —заинтересовался Куприн.

– Ссужали деньги местным гопникам под проценты.

– Да-а, полно подозреваемых, -хмыкнул Куприн.

– А вот и нет! Под подозрение попали только двое – мелкий чиновник Свидригайлов и студент Раскольников. Отпечатки пальцев первого остались на брошенном возле трупов топоре, а второго видели близ квартиры старушек примерно во время убийства. И у обоих был мотив. Один безумно влюбился в некую бедную местную девицу, обремененную большим семейством, хотя она и занималась проституцией. Почему-то жаждал погасить ее долг у старушек.

– Благородный человек! -одобрил Пришвин.

– Или добивался ее благосклонности, -заметил Куприн.

– Вот только денег у него не было, -продолжил Достоевский: -На допросе он показал, что в ближайшей мясной лавке украл топор и принес процентщицам в качестве залога. Отсюда его отпечатки на топоре. Но те залог не приняли, они рассорились, и он убежал в гневе. А топор остался. Свидригайлов признает кражу топора, однако считает, будто ничего не должен, так как вещь вернется к владельцу. Упорно стоит на своем.

– Но остается главным подозреваемым, -отметил Горький: -А что со студентом?

– Тот еще тип, вольнодумец. В его каморке на стене написано «Тварь я дрожащая или право имею?». Вполне может и убить. Уверяет, будто приходил к дому старушек просить денег, но в квартиру зайти не решился – ведь и так задолжал целый рубль. Понял, что не дадут ничего. Алиби нет. Порфирий, следователь, уж какое психологическое воздействие оказывал, но не сознается.

– Знаю я сие психологическое воздействие, -взмахнул руками Горький: -Не раз задерживали, пока бродил по Руси. Сначала стращают каторгой, затем обещают малый срок в тюрьме, лишь бы сознался в каком-либо преступлении. А студент молодец – не сознается.

– Может, он реально псих? —Предположил Горький.

Достоевский недовольно поморщился: -Шизофрения – странный предмет, ты вроде бы один, а вроде бы нет, -Уж ему-то об этом более всех известно. Вольнодумец, повешенный, но в последний момент помилованный, и прожигающий дарованную жизнь в картах да пьянстве.

– Так о ком вы будете писать? —спросил Пришвин.

– Решил, что Раскольников более интересный персонаж. Этакий маргинал. А психологическая дуэль с Порфирием, предчувствую, будет захватывающей! И преступление не останется без наказания. Вот такая фабула, -Достоевский с надеждой оглянулся на сервант, но никого не обнаружил: -Ладно, поеду в карточный клуб. Может, пару ломберов сыграю, -он встал и быстро удалился.

– Ни тебе здравствуйте, ни вам до свидания, -хмыкнул Куприн: -Кто его в классики определил? Ведь в гимназиях изучают…

– Все же интересно, кто убийца? -вздохнул Пришвин: -Боюсь, мы этого не узнаем.

Горький рассмеялся: -Узнаем, когда станем классиками!

В зал вернулся лакей: -Господа, я принес вам свежую прессу, -и положил на стол газету.

Куприн начал ее лениво листать, вдруг задержался на какой-то заметке, внимательно прочитал и хлопнул ладонью по столу: -Сообщаю вкратце! Оказывается, мясник из ближайшей лавки решил занять у процентщиц 20 копеек, чтобы купить водки к обеду. Те потребовали вернуть 30 копеек. Мясник возмутился таким побором, разгорелся спор. А под рукой оказался топор. Он, конечно, взял 20 копеек да выпил за помин убиенных. Тут и полиция явилась.

– Его отпечатки пальцев тоже оказались на топоре? —предположил Горький.

– Нет, мясник был в рабочих рукавицах. А взяли, я думаю, по доносу стукача.

Пришвин приподнялся: -Надо бы догнать Федора Михайловича, сообщить ему новость.

– Сиди! —остановил его Куприн: -Сам разберется со своей фабулой.

– А чего сидеть-то? —поднялся Горький: -Все равно, денег на портвейн нет. По домам…

Как явились из заснеженного холодного города, так в него и удалились. Творить.

Четверг

В этот вечер народу в клубе было много, все жаждали поглазеть на приехавшего из-за границы Тургенева. Сам виновник торжества сидел в кресле у камина, а рядом расположились Толстой, Чехов и Белинский. Вокруг плотным полукругом стояли почитатели, внимали… На столике между бокалами царицей возвышалась привезенная Тургеневым бутылка «Мадеры».

Иван Сергеевич Тургенев

– Иван Сергеевич, как пишется за границей без нашей строгой цензуры? —поинтересовался Белинский.

– Да никак! Более всего Виардо мешает. А вот вырвался в Питер, и сразу творческие планы появились.

– Ну-тес, ну-тес, -заинтересовался Чехов: -Поделитесь?

Тургенев почесал бородку: -Хочу написать о жизни крестьянского парня. Имя ему придумал – Герасим. Немой с детства, но правдолюб, режет правду-матку в глаза окружающим.

– Как это? Немой ведь, —не понял Чехов.

– Вы же тоже можете матерно выражаться жестами или взглядом, -пояснил Тургенев.

Чехов усмехнулся: -И никто ему не противился?

– Так он амбал здоровенный, как говорится, арбуз в каждом кулаке! Никто и не возражает. Служит дворником при хозяйской усадьбе, так как более ничего не умеет, только пыль гонять. Хозяйка – одинокая дева, вечерами садится к роялю поиграть Шопена и тихо материт настройщика. Возникает любовный треугольник – хозяйка хочет Герасима, Герасим любит свою собачку Муму, а та любит гавкать на хозяйку.

– Ты только зоофилией не увлекайся, -посоветовал Белинский, а Толстой подумал: -«Сочинит ведь такую мелодраму, что будут рыдать дети и дамы».

– А собираешься ли ты на охоту? —спросил Чехов.

– Обязательно пойду! За границей даже в лес не сходишь – кругом частные владения.

– Поведай какой-нибудь случай про охоту, -попросил Чехов: -Мы особо не разбираемся…

– Что ж… Давненько рассказывал мне знакомый прокурор…

Толстой аж подпрыгнул в кресле: -Мне уже нравится! Излагай, Иван Сергеевич.

– Воскресным летним днем помещик Сидоров, не буду называть настоящих имен действующих лиц, организовал охоту на лис в своем лесу. Участвовали многочисленные соседи, супруга хозяина Ольга и прокурор, хороший знакомый семьи. Охота удалась, весело гоняли всяческих зверей, пили, иногда закусывали, стреляли, отлично проводили время, пока загонщики не обнаружили в чаще тело Ольги. Она была убита двумя выстрелами в упор.

– Все интересней и интересней! —воскликнул Толстой.

– Какое несчастье, -вздохнул Чехов.

Окружающие охали, крестились, выражали сочувствие.

– Такую охоту испортили! —вознегодовал Белинский: -Самое гнусное преступление!

Тургенев поддержал его кивком и продолжил: -Прокурор сразу начал следствие. Сначала собрал и проверил оружие участников. Но у всех заряды были с дробью, а застрелили Ольгу пулями. Прокурор заподозрил хозяина, но свидетели при опросе подтвердили его алиби – неотлучно находился у стола с напитками. Был уже сильно пьян, когда нашли Ольгу, да и мотив отсутствовал – любил он жену. Да, ему под 60, а Ольге чуть за 20, но женаты всего год, и чувство не охладело. Возможно, повздорили из-за беременности? На вольном-то воздухе да при здоровой пище…

– У кого-то среди участников был мотив для убийства? —поинтересовался Белинский.

– Нет, в ходе опросов это не установлено.

– Возможно, в лесу находился кто-то посторонний, имевший причины для убийства?

– Следов иных лиц не найдено.

Толстой почесал затылок: -А у нее был любовник?

– Среди участников никто не может претендовать на эту роль.

– И чем закончилось дело?

– Прокурор был вынужден закрыть его за недоказанностью. Такая вот драма на охоте.

Чехов протер пенсне: -Хочу написать про этот случай, разобраться в отношениях, в психологии. Очень интересно.

– Разобраться надо, -кивнул Белинский: -Тут все интересно – место действия, участники. Взять, например, хозяина. Мог он ревновать молодую жену, не показывая вида? А на охоте, когда все заняты поисками лис, проследил за ней, застал с любовником и убил. Конечно, его видели выпивающим, но не постоянно. Только куда делся любовник? И ружье заряжено дробью… А про возможную беременность наверняка знал давно. Зачем выяснять отношения в чаще?

– Сомнения в пользу обвиняемого, -заметил Толстой.

– Вы чего? -удивился Тургенев: -Затеяли судебное разбирательство?

– Они просто хотят выяснить правду, -пояснил Чехов.

– А кто еще активно участвовал в деле? —продолжил Белинский: -Если подумать…

Толстой почесал лысину: -Прокурор?

– Вот именно! Он друг семьи Сидоровых, часто приезжал в гости, живет неподалеку. Так, Иван Сергеевич? А сколько ему годочков?

– Живет он сразу за лесом, почти рядом. А лет ему под сорок. Моложавый крепкий мужчина, холостой. Был знаком с Ольгой, когда она еще жила у родителей. Вы подозреваете его?

– Я подозреваю, что он единственный, чье ружье не проверяли. Да и алиби тоже. Кстати, Ольга не была беременна?

– Вскрытие не проводилось.

– По решению прокурора?

Тургенев нерешительно пожал плечами.

– Итак, вот что мы имеем, -подвел итог Белинский: -Ольга встретилась с любовником, чтобы сообщить о беременности. Его такая новость не устроила. Поссорились, а под рукой ружье. Осталось сокрыть улики. Хотя и остались следы на земле, но именно он осматривал место.

– Вот это поворот! —воскликнул Тургенев: -Надо выпить, -и разлил «Мадеру» по бокалам. Посидели, молча смакуя вино. Окружающие тихонько вздыхали.

– Антон Павлович, возьмешься описать происшествие? —поинтересовался Белинский.

– Нет, тут Бунин нужен. Умеет он разбираться в темных аллеях человеческих душ…

– Все улики косвенные, из доказательств лишь предположения, -вздохнул Толстой: -Неподсуден. А жаль… И особенно жаль Сидорова. Как он, кстати?

– Они с отцом Ольги после похорон запили и через три дня отравились водкой с метанолом.

– Я даже подозреваю, кто прислал бутылочку, -с горечью усмехнулся Белинский.

Тургенев загрустил: -А мы все пишем да пишем… И я думаю о том, что в будущем кто-то скажет – «Писатели стоят в библиотеке и ждут, когда их кто-либо возьмет»…

Входная дверь хлопнула, вошел Есенин и направился прямо к лакею, дежурившему у секретера: -Водки налей!

Лакей виновато развел руками: -Нет ничего. Поставщики, мерзавцы, подвели.

– Морду им набью! —пообещал Есенин и пошел по залу, громко распевая матерные частушки.

Толстой развернулся в кресле: -Молодой человек, пожалуйста, заткните фонтан!

– Кто этот старый пердун? —Есенин направился к камину.

– Не такой уж и старый! —парировал Толстой.

Есенин подошел к нему вплотную: -Мужик, в морду хочешь?

– Кого испугать собираешься, сопляк? —зло ощерился Толстой: -Я в осажденном Севастополе сражался, пока ты с голым задом гусей по деревне гонял!

– Да я певец земли русской! —встряхнул золотыми кудрями Есенин.

– Член ты кудрявый, а не певец! Пошел вон!

Белинский добавил почти ласково, но с угрозой: -Иди, Сережа. Будешь проходить мимо – проходи. Здесь тебе не тут.

Есенин ухмыльнулся, направился к двери, громко бормоча: -Кому морду набить? Подходи, отоварю! —вышел на улицу, где и наткнулся на Федора Емельяненко…

Пятница

Ко времени обеда в клубе почти никого не осталось. Лишь кресла у жаркого камина были заняты. Толстой просматривал газету, Чехов задумчиво глядел на огонь, Бунин что-то сочинял, чиркая на листе бумаги, а Белинский листал томик Шекспира. Лакей погасил свет в зале и удалился в прихожую подремать. Задернутые шторы надежно не пропускали уличный свет.

– Господа! —прервал молчание Толстой: -Приятная новость. Нынче в Александринском театре представляют «Гамлета» с самим Каратыгиным в заглавной роли! Посетим?

Бунин оторвался от писания: -История Гамлета весьма романтичная. Месть, любовь, смерть…

– А я без Ольги не пойду, -вздохнул Чехов: -Но пьеса привлекательная. И Каратыгин в главной роли! Я представляю, как он произносит – «Быть или не быть? Вот в чем вопрос!». Герой!

– Я думаю, Гамлет совсем не герой, а, скорее, жертва, -заявил Белинский.

– Нуте-с, нуте-с, -отложил газету Толстой: -Объяснитесь.

Виссарион Григорьевич Белинский

Белинский усмехнулся: -А давайте проанализируем происходящие в пьесе события, рассмотрим их под другим углом…

– Это интересно, -заявил Бунин: -Слушаем тебя, Виссарион.

Белинский почесал свой ястребиный нос: -Кто такой Гамлет? Принц Датский, который после долгого отсутствия вернулся домой. Но здесь он никому не нужен, даже матери, слишком увлеченной любовью к Клавдию. А Клавдию тем паче. И кто же первым встречает Гамлета на родине? Друг Горацио. Откуда он вдруг появился? Ведь Гамлет уехал мальчиком и вряд ли помнил кого-то из детства. Есть какой-то намек, будто Горацио дальний родственник короля. Похоже, Клавдий и приставил его к Гамлету.

– Для выяснения целей Гамлета? —догадался Чехов: -Не претендует ли он на корону!

Белинский нахмурился, отчего действительно стал похож на ястреба: -И что же делает друг Горацио? Всячески представляет Гамлета полоумным! Кто сообщает, будто Гамлет беседует с тенью отца? А про его разговоры с черепом бедного Йорика? И эти безумные высказывания Гамлета – «Прервалась связь времен», «Кто он Гекубе? Кто ему Гекуба?». Без наркотиков точно не обошлось. Кроме того, он натравливал Гамлета на Клавдия и мать. Кто сообщил Гамлету, что Клавдий отравил его отца, накапав в ухо спящему сильный яд? Скажите, Антон Павлович, с медицинской точки зрения такое возможно?

Чехов отрицательно покачал головой: —В ухе нет дырочки, чтобы жидкость пролилась в мозг. Однако сильный яд проникает через кожу прямо в кровеносную систему..

– О чем я и говорю! Заметьте, никто в Дании не подозревал, что прежнего короля отравили. В стране не было никакой смуты. Но Горацио рассказывает об убийстве с мельчайшими подробностями. Откуда он мог их узнать?

– Только если являлся сообщником! —догадался Толстой.

– Да-а, Шекспир прямо дока по части смертоубийства! —констатировал Чехов.

– А что ты хочешь? Средние века, без ножа и кинжала не прожить! —воскликнул Толстой.

Белинский зловеще рассмеялся: -Правда, версия с отравлением отца Гамлета весьма надуманная. Ну, как бы смог Клавдий проникнуть в спальню короля, если стоит охрана?

– Получается, Гамлет поверил в это под влиянием наркотиков? —удивился Бунин.

– Вероятней всего! И кто уговорил Гамлета устроить представление-ловушку? Когда тот уверился в виновности короля, кто предоставил яд для убийства? Лучший друг, но шпион Клавдия.

– Вот же змея подколодная! —возмутился Чехов.

– Это подтверждается и в сцене отравления Гертруды, матери Гамлета. Но возможно ли подумать, будто Гамлет собирался ее убить? Кто дал в руки Гамлета кубок с отравленным вином? Друг. И Гамлет подал кубок именно Клавдию, но вмешался случай – вино попало Гертруде.

– Еще Гребенщиков предупреждал – «Не пей вина, Гертруда!», -заметил Толстой. Ему ли, старому греховоднику не знать? Он ведь и писать начал со стишков типа – «-Где водка? —граф жену пытает. —В графине, -говорит жена. И граф, всмотревшись, понимает – пьяна!».

Белинский продолжил, яростно метая слюну: -Потом в припадке ярости от неудачи Гамлет кидается со шпагой на короля! А друг Горацио даже не думает его останавливать. И от Лаэрта не защищает. Кстати о Лаэрте… Тот еще тип.

– Причем тут Лаэрт? —изумился Бунин: -Он ведь мстил за гибель сестры и смерть отца.

– Мстил? За что? Да, Гамлета обвинили в убийстве Полония. Он заколол человека через штору. Но королевский прокурор его не арестовал. Почему? Даже при том, что Гамлет принц, убили первого вельможу короля. А Клавдий бы явно не стал заступаться. Значит, имелись серьезные сомнения в виновности Гамлета…

– Какие сомнения? —засомневался Чехов: -Есть свидетель – Офелия!

Белинский хмыкнул: -Именно Офелия вдруг позвала Гамлета на свидание, где угостила его пирожками собственного приготовления. Она же обратила внимание на то, что именно Клавдий подслушивает их за шторой. Что за начинка была в пирожках, отчего Гамлет, как помешанный, бросился убивать? Да, он ударил кинжалом в штору, но попал ли в Полония? Когда штору отдернули, там обнаружили мертвеца. Но кровь уже не текла из раны. Кроме того, свидетели увидели на теле укол от шпаги. Поэтому прокурор и засомневался.

– Полоний был убит ранее! —догадался Толстой: -Но кто это совершил?

– Ищи того, кому выгодно! Подозрение пало на сына Полония – Лаэрта. Однако, он имел твердое алиби – был на службе, что подтвердили двое сослуживцев. Уже догадались кто?

– Розенкранц и Гильденстерн, -усмехнулся Толстой.

– Но какой мог быть мотив для убийства отца? —засомневался Чехов.

– Обычный. Получить наследство. И для Офелии, возможной сообщницы, тоже. А наследство – штука хитрая. Поэтому Офелия, которая панически боится воды, бежит к пруду, потому что кто-то туда ее позвал, и кончает счеты с жизнью.

– За ней следовал брат, -сокрушенно кивнул Толстой.

– Потом он убирает свидетелей. Видимо, много запросили за ложное алиби. Когда убили короля, кто набросился на убийцу и заколол его? Герой – Лаэрт!

– Гора трупов! Зачем? —схватился за голову Бунин.

– Тут мне все ясно. Во-первых, Лаэрт получил повышение по службе и наследство. Во-вторых, Горацио в качестве королевского родственника претендует на трон. Отсюда вывод: власть получают убийцы и подлецы.

– Ты поосторожнее с выводами против власти, -посоветовал Чехов.

– Это не я, а сам Шекспир! И во многих своих произведениях. Один «Макбет» чего стоит! Да и «Отелло» тоже.

– При чем здесь бедный мавр? —вскричал Бунин.

– Отелло, конечно, не при чем, но вот юный лейтенант Кассио, провернув хитроумную комбинацию с платком и сделав своим оружием завистливого Яго, разом убрал двух начальников вместе с женами для головокружительной карьеры! Я прав?

– Критик всегда прав, -заметил Чехов: -В отличие от автора.

Белинский согласно кивнул и положил книгу на стол. Помолчали, приходили в себя после шокирующих открытий.

– Так пойдем на Каратыгина? —с грустью спросил Бунин: -Или…

– Шекспир, без сомнения, гений. Но идти в театр мне расхотелось, -вздохнул Толстой.

– Значит, напьемся? —засмеялся Чехов: -Гриша, принеси-ка нам пару бутылочек от Шустова! С лимончиком, посыпанным шоколадом, как учит нас император Николай! —и пробормотал: – Хорошо, что Ольга в больничке.

Входная дверь противно скрипнула, в темноте по залу промелькнула тень, и в свете камина перед сидящими явилась Ольга Книппер. Она оглядела классиков и устремила палец на мужа: -Антоша, мне не нравится твой внешний вид!

– Да тебе уже десять лет он не нравится, -криво усмехнулся Чехов: -Кто тебя выпустил из больнички?

– А кто меня может не выпустить? —рассмеялась Ольга: -Я захотела посмотреть на Каратыгина и заказала билеты на всю вашу компанию. Карета у дверей, быстро встали и поехали в театр! За мной! —Она широким шагом отправилась на выход, и классики безропотно последовали за ней, с тоской поглядывая в сторону секретера, куда Гриша укладывал бутылки коньяка. Туда же, видимо, смотрели незримо присутствующий Шекспир да царь с портрета.

Суббота

Нынче в клубе отмечали юбилей поэтического объединения «Серебряный век». Среди множества знаменитых гостей блистали Бальмонт, Брюсов, Анненский. Звенели бокалы, играл оркестр под управлением самого Иоганна Штрауса, Бунин кружился в вальсе с Цветаевой, звучали стихи… В разгар веселья появились Гумилев с Ахматовой. Их встретил объятиями и поцелуями Бальмонт.

– Виноват, опоздал, задержался на сафари, -оправдывался Гумилев, направляясь своей грациозной походкой гепарда к столу с напитками. По пути обнимался, здоровался, целовал ручки. Оркестр играл бравурный марш. Сам Иоганн Штраус подошел пожать руку герою Петербургской публики да чмокнуть в щечку великую поэтессу. Когда Гумилев поднял бокал шампанского за успехи всех присутствующих, толпа сгрудилась у стола, чтобы с ним чокнуться. После третьего бокала Анна подхватила Гумилева под левую руку, а Бальмонт под правую, и они потащили его в кресло у камина. Сзади подталкивал Бунин. В одном из четырех кресел уже сидел грустный Блок, который даже внимания не обратил на тех, кто устраивался рядом. Бунин пихнул его, чтобы освободить себе место, но безрезультатно. Пришлось встать за спиной Гумилева.

Николай Степанович Гумилев

Герой сафари всмотрелся в сидящего напротив, улыбка осветила его всегда суровое лицо, и он радостно закричал: -Сашка, привет! Ты чего такой грустный?

– Чемодан купишь? —спросил в ответ Блок.

– Какой чемодан? Причем тут чемодан?

– Он необходим путешественникам, -грустно ответил Блок.

Анна ласково похлопала Блока по руке: -Что случилось, Саша?

– Я получил гонорар за поэму «Скифы», а тесть, ученый хренов, опять нахимичил – бизнесом занялся, стал изготовлять чемоданы. Туда и вложил все мои деньги. Чемодан купишь?

Гумилев недоумевающе развел руками: -Да Бог с ним, с гонораром! Ты поэт, талантище! Еще заработаешь…

– Я на эти деньги хотел поехать за границу, отдохнуть. Мечтал проехать по Нилу на маленьком пароходике, -вздохнул Блок. От этих слов загрустили все присутствующие рядом, хотя вокруг царило веселье, играла музыка, рекой лилось шампанское.

– Прекрасная у тебя мечта, Саша, -улыбнулась Анна: -Мы как раз были в круизе по Нилу на маленьком пароходике. Красивые закаты в пустыне, сфинксы, пирамиды…

– И странное происшествие в плавании, -вспомнил Гумилев.

– Какое происшествие? —встрепенулся Бальмонт: -Поведай. Надо отвлечься от чемоданов.

– Да, порадуй нас рассказом о своих приключениях! —поддержал его Бунин и крикнул в зал: -Эй, кто хочет услышать Гумилева?

Начали подходить гости. Смолк оркестр. Вдохновленный вниманием, Гумилев принял величественную позу: -Действительно, отправились мы в круиз по Нилу от Средиземного моря до Индийского океана. Пароходик маленький, уютный, по три каюты с каждого борта. И пассажиров всего восемь. В одной каюте проживали молодожены из Италии, чета Бартолли. Рядом обосновался американский банкир Джон Бендер, а в следующей каюте – его сестра, миссис Бленда Бендер. Напротив устроился чиновник из Бельгии, некий Эркюль Пуаро, потом была каюта его помощника Гастингса, а затем уже наша с Анной.

– Люди все приятные. У нас сразу сложились дружеские отношения, -вставила Анна.

– Согласен, -кивнул Гумилев: -Нашлись общие темы для беседы, мы вместе любовались пейзажами, вечерами танцевали. Жанна Бартолли хорошо пела, ее муж, Пол, подыгрывал на гитаре. И ничего не предвещало трагедию.

– Трагедию, -прошептал Бунин. И слушатели вокруг кресел вздрогнули. Из окон потянуло сквозняком, у секретера звякнула разбившаяся рюмка, наступила зловещая тишина.

– Утром на четвертый день плавания миссис Бендер подняла тревогу – ее брат не пришел к завтраку, а на стук и призывы из каюты не отзывался. Срочно прибыли помощник капитана и стюард. Запертую изнутри дверь отперли запасным ключом и обнаружили мистера Бендера мертвым. Пассажиры столпились у каюты, а Пуаро с Гастингсом и помощником капитана осмотрели помещение. Покойник возлежал на койке в спокойной позе. Никаких внешних повреждений на нем не обнаружили. Посторонних предметов не нашлось, лишь клочок бумаги да стакан с остатками воды на столике у постели. Иллюминатор был тщательно задраен. Вечером пассажиры собрались на баке полюбоваться закатом, но Джон ушел к себе, объяснив, что ему надо проверить кое-какие пришедшие по телеграфу счета. Доложили капитану, и он принял решение, что наступила смерть по болезни. А в ближайшем порту передал тело в морг.