Анахронизм

– Заткнись!

Мужчина замолчал, но руки не убрал, продолжая, зажимать ладонями уши. Санитар, взяв, что-то у медсестры с металлического столика, который та возила за собой по палате, злобно сказал:

– Рот открыл!

Когда мужчина открыл рот, санитар затолкал ему в зев, как он понял лекарство, после чего ударил пальцами ему по подбородку.

– Фу-у-у! Вонища, как из помойки! Чавкало закрой! – сказал санитар голосом похожим на раскат грома в ненастную погоду и направился к весельчаку, который продолжал хохотать, показывая на всех пальцем.

– Весело?! Заткнулся и открыл рот!

Хохотун, мгновенно успокоившись, замолчал и открыл рот. Санитар проделал тот же алгоритм действий, что и до этого, после чего прогрохотал:

– Свалил, урод, чтобы я тебя не видел и не слышал!

Врач – старый высохший дед, с которого уже должен был сыпаться песок, осматривал других пациентов, не торопясь, что-то записывая в документах. Когда врач всех осмотрел, а санитары с медсестрой накормили всех лекарственными препаратами, очередь дошла до него. Один из санитаров, посмотрев на него тяжёлым взглядом, сказал зычным голосом:

– А ты, что встал, как обосранный или тебе особое приглашение нужно?

Подойдя к своей койке, он остановился и стал ждать, когда его осмотрят. Врач, закончив, что-то писать, поднял на него свои, выцветшие от старости глаза, спрятанные под толстыми линзами роговых очков, и спросил, старческим клокочущим голосом, как у ворона:

– Вячеслав Славин?

– Да, – ответил он, чувствуя, что его ещё немного трясёт после похода в туалет.

– Как себя чувствуете?

– Плохо.

– Будьте добры, подробнее.

– Головная боль, головокружение, тошнота, слабость…

– Ясно, – перебил его врач, принявшись, что-то писать в документах, – типичный набор симптомов. Варенька, голубушка, этому стандартный комплекс процедур и подбор препаратов.

– Хорошо, Арнольд Исаакович, – сказала молоденькая медсестра, принявшись, перебирать упаковки и бутылочки на столике.

Выбрав нужные препараты, медсестра протянула ему таблетки и стакан с водой. Взяв таблетки, он посмотрел на них, и сразу же решил, что глотать их не будет, а просто сделает вид, как будто бы он их проглотил, как в фильмах про психбольницы. Положив в рот таблетки, он демонстративно сымитировал глотательные движения, засунув языком препараты между щекой и десной. После этого он раскрыл рот, показывая, что проглотил таблетки.

В этот момент один из санитаров грубо схватил его сзади за руки и заломил их за спину. Второй санитар разжал ему челюсть и влил туда новую порцию воды, а затем, зажав ему нос и рот одной рукой, второй сильно надавил на щёки, как раз в том месте, где были таблетки. Чувствуя, что ему не хватает кислорода, он непроизвольно сделал глотательные движения, после чего санитар разжал руки, освободив нос и рот. Нажав сильно ему на челюсть, санитар раскрыл ему рот и тщательно высветил его ротовую полость фонариком.

– Готов, – сказал он своему напарнику, и тот отпустил ему руки.

– Ай-ай-ай, – сказал врач, с укором посмотрев на него. – Вячеслав Владимирович, вы вроде бы взрослый мужчина, поэтому должны понимать, куда и зачем вы попали. Во-первых, эти препараты необходимы для вашего лечения, а во-вторых, если вы не хотите принимать лекарства перорально, мы можем вводить их вам ректально. Согласны?

– Нет-нет, я всё понял, извините, больше такого не повторится, – обречённо ответил он, осознав, что он не в голливудском блокбастере, а в грубой и жёсткой реальности, называемой – жизнь, – где каждый его шаг знают наперёд, поэтому у него никаких шансов.

– Вот и хорошо, – добродушно сказал врач, – поэтому прекращайте валять дурака. Обмануть нас вам всё равно не удастся, у нас, знаете ли, богатый опыт. Мой вам совет – сосредоточьтесь на лечении и постарайтесь, как можно быстрее адаптироваться к местному распорядку дня, чтобы и мы не отвлекались лишний раз на вас, ведь вы здесь не один, и вам было проще и комфортнее в нашем дружном коллективе. Готовьтесь к завтраку, Вячеслав Владимирович.

Лекарство ударило в голову ещё до завтрака, полностью введя его в состояние изменённого сознания, а если быть более точным, в состояние наркотического опьянения. Мозг моментально превратился, в застывающий студень, полностью отказавшись соображать и фиксировать происходящее. Ноги стали ватными. Движения сделались вялыми и заторможенными. Появилось устойчивое чувство безразличия ко всему и ко всем. Перед глазами всё поплыло, как в розовом тумане, навевая ему навязчивые образы, мысли и идеи.

Завтрак принесли в палату. Он уловил, как воздух в помещении наполнился ароматами еды. Запах был знакомым, но он не мог вспомнить продукт. Единственная ассоциация, мелькнувшая в его голове, характеризующая этот запах, – это типичный аромат столовки. Неважно какой: школьной, институтской, армейской, заводской или больничной, – всё одно. Он с полным равнодушием наблюдал за тем, как один из санитаров раскладывал еду по тарелкам, а второй раздавал эти тарелки пациентам.

Когда санитар сунул ему тарелку с едой, он посмотрел на неё без особого интереса. Есть не хотелось, но он, тем не менее, взял в руки ложку, зачерпнул ей содержимое и поднёс к глазам, внимательно рассматривая. Так как перед глазами всё расплывалось, он так и не понял, что перед ним. Засунув ложку в рот, он ощутил вкусовыми рецепторами, на которые никогда не жаловался, совершенно безвкусную, тягучую массу, не вызывающую у него в голове никаких ассоциаций, кроме ощущений, как будто бы ему набили полный рот соплей. Чувствуя, что он не сможет проглотить это гастрономическое чудо, иначе его вывернет наизнанку, он вывалил содержимое ротовой полости обратно в тарелку. Готовясь, поставить тарелку на тумбочку рядом с койкой, он почувствовал, как его, кто-то грубо схватил за руку.

– Ещё раз так сделаешь, урод, и я тебе эту кашу через клизму в задницу запихаю. Понял?

С черепашьей скоростью повернув голову, он увидел лицо одного из санитаров, который до этого разносил еду пациентам. Он хотел ему сказать, что он не голоден и его очень сильно мутит, поэтому не хочется есть, но санитар, вырвав у него из рук тарелку, схватил его уже привычным ему способом за челюсть и сильно её сжал. Натолкав ему полный рот каши, санитар злобно прорычал:

– Вас кормят бесплатно с ложечки нормальной человеческой едой, а вы рыла свои недовольные воротите. А потом приезжают такие же дибилоиды, как и вы из Здравоохранения и мозги нам парят, что мы вас не кормим, что вы все худенькие и чахленькие.

Он не мог ни прожевать, ни проглотить то, что санитар натолкал ему в рот. Выплюнуть, или на худой конец вытолкать языком кашу, он также не мог, потому что тот зажал ему одной рукой нос, а другой рот. Кое-как протолкнув кашу в пищевод, он с огромным трудом подавил рвотный рефлекс, чувствуя, как из глаз брызнули слёзы.

– Только попробуй мне обрыгаться, урод, – злобно сказал санитар, заталкивая ему в рот новую порцию каши, – я тебя твоей же блевотиной накормлю. Вон другие едят, аж за ушами трещит от удовольствия и аппетита, а ты, ну прямо неженка.

С трудом проглотив новую порцию каши, он ощутил, что тошнота становится невыносимой. Открыв рот, он, растягивая слова, еле выговорил, заплетающимся языком:

– Пожалуйста… хватит… мне плохо… пить…

Санитар, улыбнувшись, сказал своему напарнику, стоящему на раздаче:

– Говорит, что очень вкусно, поэтому просит добавки! Как тут откажешь?!

Он изо всех сил торопился в туалет, стараясь, переставлять, заплетающиеся ноги, как можно быстрее. Рыготина уже подступала к горлу. Из-за действия лекарственных препаратов, от которых его долбило, как от тяжёлых наркотиков, он еле передвигался, опираясь руками о стенку. Уже перед самой дверью туалета, он не в силах сдержать тошноту, почувствовал, как рот против его воли заполняется рвотными массами. Зажав рот руками, он плечом толкнул дверь и влетел в сортир.

В этот раз ему не пришлось пить воду и засовывать руку в рот, потому что он вывернул в туалетное очко всё, что напихал в него санитар. Проблевавшись, он с трудом подошёл к раковине и включил воду. Умывшись, он прополоскал рот и сказал вслух:

– И это только первый день… И он только начался…

Глава 6.

После завтрака санитары занялись исполнением должностных обязанностей, не связанных с пациентами, поэтому на какое-то время его оставили в покое. После того, как он вывалил в канализацию переработанные блюда высокой больничной кухни, тошнота немного отпустила. Тем не менее, лекарственные препараты и не собирались ослаблять своего действия на мозг и нервную систему. Его по-прежнему долбало по голове с такой силой, что перед глазами стояло марево, а движения и мыслительный процесс были заторможены.

Почувствовав, как веки начинают наползать на глазные яблоки, словно жалюзи на окно, он решил прилечь на кровать и немного поспать. Но, как только он прилёг на койку и закрыл глаза, сразу же голова закружилась с такой силой, что он вновь почувствовал, как его начинает мутить. У алкашей такое состояние, после того, как они перепьют, называется – «вертолёты». Он часто видел в своей институтской       молодости последствия этих «вертолётов», когда опьяневший, ложась спать, выворачивает на подушку всю закуску вперемешку с желудочным соком и желчью.

Сейчас он испытывал такое же состояние, как и его дружки, поймавшие перепела, над которыми он смеялся в молодости. Открыв глаза, он не смог собрать их в кучу, чтобы сконцентрировать взгляд. Поднявшись с постели, он сел на кровати, опустив ноги на пол, и стал ждать, когда голова перестанет кружиться. Как только головокружение стихло, вновь появилась сонливость, и веки начали закрывать глаза. Сомкнув глаза, он почувствовал, как голова вновь начинает кружиться, но не так сильно, как в лежачем положении. Он не заметил, как начал проваливаться в сон, но, как только тело расслабилось, его повело в сторону, от чего он вздрогнул и проснулся. Понимая, что он не сможет спать лёжа из-за головокружения и тошноты, он подстелил себе под спину подушку и облокотился на неё. В таком сидячем положении он промучился до самого обеда: засыпая, вздрагивая, просыпаясь, – и так по кругу.

В очередной раз вздрогнув, он проснулся и ощутил в воздухе запах, от которого он почувствовал, как страх, окутав его тело с головы до ног, начал проникать под кожу, сковывая внутренности ледяным ужасом. В воздухе, как и утром, угадывался стойкий аромат столовки, но более насыщенный. Ещё не успев, открыть глаза, он задним умом сообразил, что подошло обеденное время и в палату принесли еду. Он, словно подопытные собаки академика Павлова, исходящие слюной во время сирены, возвещавшей им о кормёжке, рефлексируя на запах, открыл глаза и со страхом осмотрелся.

– Уроды, пора жрать! – заорал один из санитаров.

Учитывая печальный утренний опыт, в этот раз он давился сам, без помощи санитара. На первое был отвратительный суп, в котором не было даже намёка на наваристость и специи. Пресный кипяток с небольшой кучкой варёных безвкусных овощей и мясных хрящей и жил, которые невозможно было разжевать, поэтому приходилось их проглатывать целиком. Если жидкое он кое-как смог в себя затолкать, отделавшись, как говориться всего лишь лёгким испугом, со вторым пришлось совсем туго. Картофельное пюре, в котором от корнеплода было только название, а по факту сухой крахмальный концентрат, разведённый либо пресным суповым бульоном, либо обычным кипятком. Пюре было полито подливой, которая и по цвету и по запаху напоминала содержимое прямой кишки.

Тут уже не обошлось без помощи санитара, который в несколько этапов запихал этот гастрономический шедевр в него, приговаривая после каждой ложки с довольной улыбкой:

– За маму! За папу!

В этот раз он не успел добежать до сортира, заблевав весь коридор от самой палаты до входа в туалет. Санитары сначала долго на него орали, подсовывая ему под нос свои огромные кулачища, а затем принесли швабру, тряпку, ведро и заставили вымыть полы во всём отделении. Борясь с ужасным самочувствием, он справился с уборкой ближе к вечеру.

Когда его оставили в покое, он вошёл в палату и устало опустился на стул. Ему нужно было подумать о том, как и зачем он попал в будущее, ведь он догадывался, что всё это не просто так. Но из-за препаратов, которыми его напичкали во время утреннего осмотра, он не мог сконцентрироваться на отдельно взятой мысли. Транквилизаторы подавляли умственную деятельность, превратив мозг, в застывший студень, поэтому в голове была полная каша. Помимо этого транквилизаторы, действуя на нервную систему, совершенно подавляли его волю, поэтому он не мог заставить себя, что-либо сделать, кроме тупых примитивных действий, основанных на однообразных алгоритмах.

Так и не сумев, сосредоточить мысли, он услышал, как его, кто-то позвал. Медленно повернув голову, он посмотрел безразличным взглядом в ту сторону, откуда доносился настойчивый шёпот. Взгляд упал на молодого парня, который устроил истерику рано утром, отказавшись принимать лекарства. Парень смотрел на него пристальным взглядом, в глубинах которого читалось безумие. Видимо действие препарата, который ему вкололи утром, ослабло, и он понемногу пришёл в себя. У него изо рта вынули грушу, чтобы его накормить, но развязывать не стали.

– Эй, братишка, да-да, ты, – сказал парень полушёпотом, когда он обратил на него внимание. – Слышишь меня, братишка?

– Угу, – буркнул он без особого интереса.

– Знаешь, почему эти твари заставляют меня принимать эти таблетки? – спросил парень. – Я тебе расскажу, но только обещай мне, что это останется между нами. Обещаешь?

– Ага, – промычал он.

Парень, воровато оглянувшись, убедился, что его, никто не слышит, после чего произнёс заговорщическим тоном:

– Я сотрудник особо засекреченного тринадцатого отдела КГБ СССР, занимающегося проблемами контактов с внеземным разумом, а также несанкционированного проникновения внеземных форм жизни на территорию нашей планеты, как с других планет, так и галактик.

«Ну, я так и понял!» – подумал он, теряя к собеседнику всякий интерес, которого и до этого было с гулькин нос.

– Вижу, братишка, по твоему скептическому взгляду, что ты мне не веришь, – с улыбкой сказал парень, – но я тебя, прошу, не делай поспешных выводов. Сначала послушай, что я тебе расскажу. Поверь мне, то, что ты услышишь, не оставит тебя равнодушным. Будь готов к тому, что твои взгляды на фундаментальные и привычные для тебя и многих вещи, которые ранее не вызывали сомнений, кардинально изменятся. Ты готов это услышать?

Не желая, отвечать вслух, он безразлично кивнул головой. Парень, поняв его кивок, как знак согласия, облизнул губы, нервно покрутил головой в разные стороны, после чего сказал:

– Кстати, ты извини меня, но в целях конспирации, а также своей и твоей безопасности, я не могу тебе назвать своего имени. Для удобства обращайся ко мне Агент. Понял?

– Да, – ответил он.

Парень, вновь обернувшись, ревниво посмотрел на других пациентов, пытаясь, уличить их в подсушивании. Убедившись, что на них никто не обращает внимания, он повернулся в его сторону и начал рассказ:

– Всё началось в конце восьмидесятых годов прошлого века, братишка. Наш отдел при помощи мощного высокочастотного радиоволнового телескопа, аналогу которого не было во всём мире, засёк один очень подозрительный объект в космосе. В чём хочешь спросить была его подозрительность? А в том, что этот объект с большой скоростью приближался к Земле. Сначала наши специалисты забили тревогу, решив, что это астероид, но затем, тщательно изучив его, они пришли к выводу, что размеры этого объекта слишком малы, чтобы причинить нашей планете какой-либо вред. По всем показателям он, как и большинство мизерных небесных тел должен был сгореть в атмосфере Земли. Но…

Парень резко оборвал свой рассказ, взяв паузу, чтобы он мог переварить сказанное им. А он, смотря на парня, подумал: «Либо он уже в миллионный раз рассказывает эту историю, либо его организм привык к препаратам. Шпарит, как под копирку, в то время как я двух слов связать не могу, мыча, как телок».

– Что но? – спросил он.

Парень, лукаво улыбнувшись, продолжил:

– Но этого не произошло. Объект не сгорел в земной атмосфере. Более того, после её прохождения, уже обычные военные радары засекли этот объект, установив место его приземления. И знаешь, что самое интересное? То, что это приземление совершенно не было похоже на падение какого-нибудь небесного тела, например, метеорита. Скорее это походило на приземление летательного аппарата. Понимаешь, о чём я?

– Нет, – усмехнувшись, ответил он.

Парень, улыбнувшись, подмигнул ему и продолжил далее:

– Это был космический корабль, предположительно разведчик, прилетевший на нашу планету из другой галактики. Да-да, прямо как в фантастических фильмах. Представляешь? При помощи высоких технологий, о которых, тогда ещё даже не догадывались, но которыми уже на тот момент пользовался наш отдел, удалось установить точное место приземления этого корабля-разведчика, его размеры и многое другое. Место, где он приземлился, находилось в очень труднодоступных северных районах с жуткими климатическими условиями. Высшим руководством страны было принято решение, снарядить экспедицию для выяснения подробных обстоятельств появления этого космического корабля на нашей планете. В состав экспедиции вошёл цвет тринадцатого отдела КГБ СССР: учёные, боевые спецподразделения, подразделения технического обслуживания, ну и так далее. К тому же, в известность был поставлен генералитет Министерства обороны, которое также подготовило специальные подразделения. Словом размах я тебе скажу, был впечатляющим…

Парень вновь замолчал, нервно подобрав слюни, которые у него лезли изо рта во время рассказа. Подобрав слюну, он продолжил:

– Пройдя специальное обучение по ускоренной программе, а также бесчисленное количество инструктажей, экспедиционный корпус приготовился к походу. Но…

Смотря, на связанного ремнями парня, он прекрасно осознавал, что то, что он ему рассказывал – это, конечно же, бред сумасшедшего. Но делал он это настолько увлечённо и заразительно, что ему стало интересно, чем закончится эта история. Вместе с тем, он подумал, что сам не в лучшем положении. Ведь если он постарается рассказать здесь кому-нибудь про свои путешествия во времени, его сразу же запишут в душевно больные с тяжёлой формой шизофрении.

– Но? – спросил он заинтересованно.

Он видел, как лицо парня изменилось после его вопроса. В глазах помимо безумия и азарта, появились искорки лютой ненависти и злобы.

– К сожалению, Союз развалили, и экспедиция, так и не была отправлена. Вся структура государственной безопасности рассыпалась, как карточный домик. Высшее руководство комитета, так же как и высшее руководство страны, совершенно, потеряв интерес к тому, чем занимался наш отдел, да и ко многим другим важным и насущным проблемам и вещам, занялось шкурными делами, набивая свои карманы. Тем не менее, костяк нашей организации, который состоял из настоящих патриотов страны, которой они давали присягу, смог выжить и сохранить дееспособность, с большим трудом влившись во вновь образованную структуру органов госбезопасности.

Парень, задумавшись, замолчал, видимо переживая в душе то, о чём говорил, а именно развал государства, о котором он мог лишь слышать или читать на сайтах в интернете.

– Ну и? – нарушил он, затянувшееся молчание.

– Что и? – выйдя из оцепенения, переспросил парнишка.

– Состоялась в итоге экспедиция? – еле выговорил он, растягивая гласные в словах.

Парень, посмотрев на него печальным взглядом, сказал:

– Самая главная проблема заключалась в том, что было потерянно время. Большое количество времени. Плохое финансирование, нехватка грамотных и опытных кадров и многие другие проблемы, конечно же, тоже внесли свою лепту. Но, пойми, главное – это время. И руководство страны его полностью профукало. В принципе, также как и наш отдел. Ещё, когда только установили тот факт, что этот небесный объект является космическим кораблём. Нужно было сразу действовать. Прорабатывать все возможные варианты развития событий и готовиться к худшему из них. Но, к сожалению, время было упущено. Эти гады, воспользовавшись моментом, в короткие сроки пробрались в самую верхушку власти, взяв в свои руки основные административные ресурсы и рычаги.

– Кто они? – устало спросил он, догадываясь, что ему ответит парень.

Парень, посмотрев на него, как на полного идиота, пояснил:

– Как кто? Инопланетяне, пришельцы, марсиане, зелёные человечки, рептилоиды с планеты Небиру, – короче говоря, пассажиры того самого космического корабля, который приземлился на нашей планете. Из-за халатности и безответственности нашего правительства, хотя я с самого начала предполагал, что развал Союза – это их рук дело, – они теперь среди нас. И главная их задача – это порабощение и уничтожение человеческой расы.

Глубоко вздохнув, он помассировал кончиками пальцев виски, чувствуя, как голова начинает закипать от того бреда, который потоком лился ему в уши.

– Я понимаю, – тем временем продолжал парень, – что в это трудно поверить, потому что пришельцы маскируются, мимикрируя под обычных людей. Но, тем не менее, это правда, они среди нас.

– Стоп, погоди, – сказал он, чувствуя, как благодаря беседе он потихоньку начинает думать, а значит приходить в себя. – Как ты можешь быть гэбэшником, если тебе от силы двадцать лет, а этой структуры, также как и страны, в которой она функционировала, нет уже около ста лет. И откуда ты знаешь, что они среди нас, если сам утверждаешь, что они маскируются?

Парень, улыбнувшись, ответил:

– Это правильный вопрос. Я ждал, что ты мне его задашь. Дело в том, что всё, что мы видим, а точнее всё, что вы видите, и ты в том числе – это иллюзия. Да-да, именно иллюзия. Пришельцев очень мало, но они умны и обладают технологиями, о которых мы можем только мечтать. Каждому человеку при появлении на свет в родильных домах вживляют в мозг специальный чип, который на протяжении всей его жизни формирует его представление об окружающем его мире, создавая иллюзию. Таким образом, пришельцы контролируют всё и всех.

– И у тебя есть этот чип? – с сомнением спросил он.

– Нет! – категорично заявил парень. – Иначе бы эти сволочи не давали мне препараты, предназначенные для подавления воли. Понимаешь, наш отдел разработал специальную технику и способ удаления этих чипов. Если ты поможешь мне сбежать из этого места, я помогу тебе вынуть, этот чёртов чип из головы, и ты наконец-то сможешь освободиться от зелёных очков, взглянув на мир совершенно другим взглядом, свободным от чужих навязчивых идей. Согласен? Помоги мне, развяжи ремни, пока эти прихвостни инопланетян не видят.

Он понимал, что парень серьёзно болен, и его нельзя развязывать, иначе он может причинить себе и окружающим вред. Но с другой стороны ему стало его жалко, ведь он весь день пролежал в одной позе, связанный по рукам и ногам, которые вероятно затекли так, что тот их уже не чувствовал. Он обратил внимание, как парнишка мучается, без конца вращая, онемевшими конечностями. Он, конечно же, не собирался его развязывать полностью, но решил немного ослабить ремни, чтобы к конечностям, хоть немного прилила кровь, и было не так тяжело. Встав, он хотел подойти к парню, но в этот момент мужчина, который зажимал руками уши и кричал во время утреннего осмотра, предостерегающе сказал с глазами полными ужаса:

– Нет! Нельзя! В угол! Не надо! В угол!

– Не слушай этого придурка, – сказал парень, шикнув на мужчину, – он один из них. У него тоже есть чип. Развяжи меня скорее, и тогда мы сбежим из этого дурдома. Быстрее, пока кто-нибудь из санитаров не услышал нас и не пришёл сюда. Время, между прочим, уже подходит к ужину, скоро жратву принесут. Быстрее!

Борясь внутри себя со здравым смыслом и совестливостью, он замешкался, не зная, как поступить. Рассудок ему говорил, что если санитары увидят, как он развязывает буйного пациента, ему несдобровать, его точно накажут. А жалость его просила помочь человеку, который мучается.

«Я просто ослаблю ремни, чтобы он не мучился. И всё, – подумал он, посмотрев на синюшные кисти парня. – Я это сделаю быстро, никто меня не увидит, как и не заметит то, что ремни ослабли на пару делений». Он хотел приблизиться к парню, но в этот момент у него за спиной раздался мужской голос:

– Я бы не делал этого на твоём месте, парень.

Обернувшись, он увидел пожилого мужчину, лежавшего на кровати недалеко от выхода из палаты.

– Это касается и того, чтобы освободить этого агента спецслужб, – сказал мужчина, – и того, чтобы в дальнейшем не слушать тот бред, который он несёт. Освободишь его, и тогда всем будет плохо. В особенности тебе.

– Заткнись, – злобно прошипел, связанный буян, в сторону пожилого мужчины, а затем, повернувшись к нему, сказал. – Не слушай этих прихвостней пришельцев, они находятся под воздействием чипа, который подавляет их волю.