Возвращение домой

В Хайфе люди любого возраста носят кеды или кроссовки, в ходу также открытые сандалии, как женские, так и мужские, а в дождливую, сырую и прохладную погоду – грубые ботинки и короткие сапоги, которые мужчины совершенно спокойно могут надеть с шортами, а женщины – с платьем. Женщины в Израиле ходят на каблуках очень редко, хотя сейчас это так в любой стране. Где сейчас на улице увидишь женщин на каблучках? Мода на спортивную обувь завоевала весь мир.

Говоря об одежде израильтян, нельзя не сказать несколько слов о людях религиозных, или «датиим», как их здесь называют, хотя «датиим» – это отдельная тема, которая не ограничивается одеждой. Религиозные мужчины носят длинные черные сюртуки, больше похожие на пальто, короткие (немного выше щиколотки) черные брюки, тяжелые черные туфли и черные шляпы, а некоторые еще и черные жилетки. Гетры, которые видны между короткими брюками и обувью, тоже черные, а по праздникам – белые. Я приехал в Израиль в апреле, когда было еще не очень жарко, но как можно ходить в такой одежде в августе, когда жара под 40º? Под сюртуком – обязательно рубашка белого цвета. Чем объясняется обязательное сочетание именно черного с белым – не знаю. Я много спрашивал об этом коренных израильтян. Согласно самому вразумительному объяснению, Тора предписывает еврею быть скромнее, не выделяться. Почему-то скромность ассоциируется у этих людей именно с черно-белым сочетанием цветов. Одежда религиозных и ортодоксальных евреев чем-то напоминает военную форму, из-за чего они становятся удивительно похожими друг на друга: черно-белые и бородатые – все на одно лицо! У многих по обеим сторонам головы висят пейсы (у некоторых они даже завиваются колечками; не знаю, завивают ли они их специально феном), а у пояса болтаются четыре длинные белые нити. Говорят, что это не дает им забывать о Всевышнем. Хотя, что до ниток, так их носят очень многие (и не только ортодоксальные) израильтяне мужского пола, даже маленькие мальчики.

Некоторые ортодоксы (наверное, наиболее религиозные) носят еще и большие, широкие, плоские и высокие меховые шапки, похожие на торт «Наполеон» (и это в такую-то жару!!). Кто-то объяснил мне, что много веков назад евреев заставляли носить такой головной убор, как символ «нечистой расы», чтобы отличать их от других «чистых» народов. С тех пор эта традиция укоренилась, и нынешние евреи должны соблюдать ее, чтобы продолжать традиции своих предков.

Жены религиозных евреев тоже одеваются по-особенному, и их одежда, если присмотреться, тоже чем-то напоминает форму. Обувь обязательно должна быть закрытой и на плоской подошве, никаких каблуков или открытых носов, даже в жару. Брюки также отсутствуют как класс, жены религиозных евреев должны носить только юбки и только намного ниже колена. Легкие кофты могут быть разных неярких цветов, но обязательно с длинным рукавом. Колготки или чулки обязательны, никаких голых ног, пусть температура будет хоть плюс 50º! Насколько я понимаю, яркий маникюр тоже запрещен, во всяком случае, я никогда не видел его у ортодоксальных евреек. Замужние женщины носят головные уборы в форме чепчиков, косынок или закрытых шапочек, прикрывающих волосы. Некоторые, неизвестно зачем, стригутся очень коротко и носят парики, которые также абсолютно одинаковы у всех. Это каре с челкой и волосами немного ниже плеч. Из-за таких париков, а также одинаковых, ну, или очень похожих, фасонов одежды все замужние ортодоксальные еврейки в Израиле (только ортодоксальные, о светских здесь речь не идет) кажутся очень похожими между собой, несмотря на разницу в росте, телосложении и возрасте. Девушки головных уборов не носят, и позволяют себе более разнообразную по цвету, но всегда закрытую одежду даже в жару. Ведь они должны быть привлекательными, чтобы выйти замуж.

Тема отношений между ортодоксальными и ультра ортодоксальными евреями с государством Израиль, а также отношения к ним нерелигиозных израильтян очень популярна. Она широко обсуждается и изучается. Известно, что в первой половине прошлого века еврейство поделилось на две большие группы. В первой группе были сионисты во главе с Теодором Герцелем, а в другой – ортодоксы, несогласные с сионизмом. Здесь много говорят о том, что ортодоксы не работают, не хотят служить в армии, а государство вынуждено содержать всю эту черно-белую ораву (ортодоксы составляют не менее 20 процентов населения страны) за счет налогов, которые собираются с большей части граждан. Однако говорят и обратное, а именно: что ортодоксальное еврейство уважается в мире, что у них есть богатые и очень влиятельные покровители и спонсоры, постоянно выделяющие немалые средства на их содержание. Впрочем, я не изучал этот вопрос глубоко.

По приезде в Израиль новый репатриант получает от расположенного в этом городе управления интеграции контакты своего куратора. Управление интеграции Хайфы, действительно, много помогало мне на первых порах. Согласитесь, человеку, впервые приехавшему в незнакомую страну, где, к тому же, говорят на не понятном ему языке, поначалу приходится непросто. Кураторы из управления интеграции занимают новому репатрианту очередь в МВД или в Министерстве абсорбции, предлагают на выбор банк, в котором можно открыть счет, помогают записаться на обслуживание в поликлинику (в Израиле она называется больничной кассой), советуют, где и как можно изучать иврит. Такая работа, действительно, ведется и очень помогает освоиться в стране. Думаю, без помощи этих ребят всем вновь прибывающим в Израиль было бы намного труднее.

Временное удостоверение личности я получил в МВД без особых проблем. Русскоязычная чиновница мельком просмотрела бумаги, касающиеся еврейского происхождения моей матери, и выдала мне временный документ. Итак, гражданство было получено. Я – гражданин Израиля.

На следующий день я отправился на прием в Министерство абсорбции. Израиль – особенная, маленькая страна, которая собирает евреев со всего мира. Министерство абсорбции (здесь его еще называют Министерством интеграции) – это и есть специальный государственный орган, который занимается новыми репатриантами и помогает им сделать первые шаги в Израиле. Я явился туда, как и было назначено, в 9.30 и в компании примерно сорока таких же, как я, прослушал длинную, но довольно дежурную лекцию о том, на что все мы имеем право, и какие деньги и в какое время будут поступать на открытый нами в банке счет. Все это мы уже много раз слышали раньше и читали в Интернете. Ни на какие конкретные вопросы, касающиеся, к примеру, правильности составления контракта для аренды квартиры, наш лектор не ответила, она проводила свое выступление, буквально, «по написанному», видно было, что уже читала такие лекции бесчисленное количество раз. За ответом на любые конкретные вопросы она предложила нам обращаться к личным кураторам, фамилии которых раздала, добавив, что кураторам нельзя писать на почту или WhatsApp, а можно только звонить в рабочие дни с 14 до 16.

Обслуживание в израильском банке Апоалим города Хайфа мне не понравилось, думаю, что в России, по крайней мере в Москве, порядка больше. Мое общение с банком началось с того, что куратор хайфского Управления интеграции назначил мне день посещения банка Апоалим, который я выбрал сам из списка предложенных. Потом мне позвонил русскоязычный клерк и радостно возвестил: «С возвращением домой в Израиль, Мартин!». Однако на приеме тот же клерк (а русскоязычных клерков в банках Израиля очень мало), ни разу не взглянул на своего нового клиента и ничего не объяснил мне, он все время смотрел исключительно в свой телефон, или компьютер. Не поднимая на меня глаз, он постоянно повторял, что и где нужно подписать. Я подписал бесчисленное количество разных бумаг, но ушел из банка, так и не поняв, что подписывал, потому что мне никто и ничего не объяснил, а все подписанные бумаги были на иврите. Вероятно, все объяснения также были возможны только на этом языке, который я пока не понимал.

Вопросы клеркам израильского банка нужно готовить заранее, и, если вы сами чего-то не спросите (а вопросов у человека, впервые попадающего в эту страну, появляется множество), вам никто не напомнит. Нового клиента посылают в кассу, а он даже не знает, где она находится, и спросить об этом не у кого. Когда же он находит, наконец, кассу и подходит к ней, то встречает там кассира, который говорит только на иврите, и вновь прибывший в Израиль клиент начинает объясняться с ним жестами о таких важных вещах, как деньги, проценты, сроки размещения и другие условия банковского обслуживания. По-английски банковские служащие говорят не все, и чаще всего крайне слабо. Узнав, что в Банке есть Wi-Fi, я попытался к нему подключиться, чтобы позвонить жене, но никто из банковских служащих не знал, как это сделать, и не смог помочь мне. Служащие долго бегали и спрашивали друг у друга, какой у Wi-Fi пароль, потом подходили другие клиенты, которые перебивали их, и сотрудники начинали обслуживать этих клиентов, не ответив на мою просьбу о подключении к Интернету. Наконец, одна из сотрудниц, которая вроде бы говорила по-русски, согласилась помочь мне. Она взяла мой телефон, долго ходила с ним, нажимала на разные кнопки, а стоящая позади очередь галдела и толкала меня. В конце концов выяснилось, что сотрудница подключила меня к Интернет-банкингу, хотя я ее об этом не просил. Когда же она поняла, что не может подключить меня к Wi-Fi, то заявила, что мой телефон неисправен. Я обращался за помощью еще к нескольким клеркам, но тщетно. Все это продолжалось до тех пор, пока проходившая мимо девушка не помогла мне буквально в течение нескольких секунд. Не знаю, кем она была, вероятно, просто клиенткой.

Я привез с собой в Израиль кое-какие деньги в долларах и, чтобы не носить их с собой и не прятать в комнате под матрацем, хотел положить эти деньги в банк. Однако банковский клерк сообщил, что если я когда-нибудь захочу забрать эти деньги назад, то должен буду заплатить банку за их хранение совсем не маленькую комиссию, а именно: с 5000 долларов, например, комиссия составит «всего» 300 долларов. Что ж, придется прятать деньги под матрац.

В больничной кассе меня тоже ждали сюрпризы. Я был уже гражданином страны, поэтому мне выдали карточку медицинского страхования на полгода и сказали, что сейчас оно бесплатное потому, что это подарок от государства. Когда же я попросил русскоязычную сотрудницу регистратуры записать меня на прием к специалисту – ЛОРу, она сказала, что попасть к нему я смогу только через несколько месяцев. Я удивился такому большому временному промежутку, но регистраторша заметила, что это еще очень быстро, а искать для меня что-то побыстрее она не будет, потому что «таких, как я, здесь миллион». После этого она дала мне список отоларингологов города Хайфы, и сказала, что я должен скачать на телефон приложение (никто не объясняет какое), чтобы через него самому «сделать себе очередь» к специалисту (она говорила именно так, позже я узнал, что это точный перевод выражения «лаасóт тор» с иврита на русский язык). Я не стал «делать очередь» через приложение, а позвонил по одному из полученных телефонов, и секретарь этого специалиста ответила, что я могу прийти завтра. Вот так! Потом мне объяснили, что мне просто повезло: вероятно, кто-то из записавшихся ранее отказался. Что ж, новичкам должно везти! За визит я, оказывается, должен буду заплатить отоларингологу 30 шекелей (около 9 долларов). Это не очень много, но, выходит, страхование не бесплатное?

Деньги для этих людей – Бог, мать, отец и все это вместе взятое. Я понимаю, как важны деньги, но думаю, что нельзя быть “crazy about money”, а в Израиле люди ведут себя именно так. В связи с этим вспоминается один случай. Для поиска квартиры я зашел в кафе, где был Интернет (он есть не везде, такое место нужно еще поискать). На мой вопрос, нужно ли платить за Интернет, хозяин кафе ответил отрицательно. Нет, Интернет бесплатный. Я заказал чашку кофе за 9 шекелей (примерно 220 рублей), открыл компьютер, батарея была слабо заряжена, и я включил вилку питания в розетку. Посидев за компом около двух часов и найдя кое-какие адреса арендодателей, я пошел заплатить за кофе. Однако, хозяин был возмущен: «Как, ты хочешь заплатить только за кофе?» – довольно зло спросил он. «А как насчет электричества, которое съел твой компьютер?!». Я посмотрел ему в глаза и понял, что он не шутит. Не знаю, как комментировать такое высказывание и как посчитать истраченное электричество в шекелях. Сейчас я говорю только об этом случае, но такое отношение к деньгам в Израиле повсеместно.

Израильтяне дисциплинированы гораздо больше, чем люди, живущие в России. Если есть закон, любое предписание или распоряжение вышестоящего надзорного органа, они будут точно его выполнять. К примеру, если есть распоряжение правительства о том, что в связи с коронавирусом в закрытых помещениях все должны носить маски, то ни одного человека без маски в аптеке, аэропорту, магазине, банке или транспорте вы не увидите. И здесь это не просто маска, которая спущена с подбородка, болтается на шее, на ухе или просто в руке – нет, у всех маска на нос у и до самых глаз! Достигается это радикальными мерами, а именно: нарушителей штрафуют. Если вы вошли без маски в магазин, и это заметила полиция, то магазин будет оштрафован на 1000 шекелей, а вы – на 500. Такие меры приучат к послушанию. В России нарушителей тоже иногда штрафуют, но это не заставляет их быть более дисциплинированными, и в транспорте по-прежнему половина пассажиров без масок. Не знаю, в чем здесь дело: может быть, в Израиле штрафы выше, полиция страшнее или просто страна намного меньше, из-за чего легче охватить всех жителей просветительской работой.

Говорят, что и «в черную», не платя налогов, в Израиле работают очень мало – себе дороже будет. Налоговые органы функционируют исправно, нарушители подвергаются высоким штрафам. Говорят, что и уличного хулиганства здесь практически нет. Как только где-то слышен шум, крики, кто-то кого-то оскорбляет, не говоря уже о драках, прохожие сразу же вызывают полицию, которая приезжает моментально. В полиции, как и в армии, много женщин. Но это – особая тема.

К этому времени своего нахождения в Израиле я пообщался уже со многими выходцами из стран бывшего СССР, но пока что не встретил никого из Москвы или из Санкт-Петербурга. Самая многочисленная алия (во всяком случае в Хайфе) из Украины, на втором месте Молдова, есть кое-кто из Центральной России, но не из столиц (хотя позже люди из Санкт-Петербурга мне встречались). Очень много людей из нынешних «горячих точек» Украины, например, из Донецка. Приехали они в Израиль достаточно давно. Каким – то образом люди почувствовали, что через некоторое время там станет совсем неспокойно. Что же касается меня, то услышав, что я из Москвы, все мои русскоговорящие собеседники обычно удивленно округляли глаза: «И как Вас занесло в Израиль из Москвы?» – повторяли они один за другим, – «Неужели в Москве так плохо жить?» Позже я привык к таким вопросам и отвечал, что «были некоторые причины». Про даркон я говорить не хотел, хотя сейчас думаю, что это не такой уж большой секрет.

Итак, для поисков квартиры я твердо решил обойтись без помощи агентов по недвижимости, как русских (наших бывших соотечественников), так и чисто израильских, которых тоже немало. Я уже немного объясняюсь на иврите и хорошо знаю английский, так почему я должен обращаться в какое-то агентство? Был в этом и какой-то элемент соревновательности и своеобразный вызов. Неужели я не смогу сам?

В поисках новой квартиры я побывал в самых разных частях города и в пригородах. Более удаленные части города (например, район Техниона, названный по имени расположенного там Центрального еврейского университета) или ближайший пригород Нешер мне не понравились. Разумеется, там очень хорошая экология, и, если человек планирует жить в Израиле долго, может быть, стоит переселиться туда, купить машину и приезжать каждый день к месту работы. Но ездить часто на транспорте в поликлинику, на рынок, где все дешево и есть привычные для нас продукты… Нет, это не для меня.

Есть еще совсем новые районы, например, Кармель, но квартиры там баснословно дороги. Поэтому, если приезжаешь в Хайфу на короткое время, удобнее жить на Адаре, но как можно выше. Это наиболее приемлемое место во всех отношениях – и дешевле, и все рядом. Очень хорошо, что мне удалось найти квартиру именно там.

Май

Хозяином моей новой однокомнатной квартирки-студии был пожилой еврей по имени Рубен, постоянно живущий в Тель-Авиве и вместе со своим партнером имеющий в Хайфе несколько квартир для сдачи в аренду. В туристический сезон этот бизнес всегда давал им неплохой доход. Коронавирус внес изменения в их жизнь, поэтому хозяин согласился на мои условия и при подписании контракта был достаточно уступчив. Однако он хотел, чтобы я вписал в контракт и выдал ему гарантийный чек (так называемый «чек битахóн») на 10 000 шекелей. На мой вопрос: «что это за битахóн такой», хозяин объяснил, что этот чек он сможет обналичить только в случае грубого нарушения мной условий договора или причинения серьезного ущерба его имуществу (если я сломаю кондиционер, холодильник, устрою пожар и т. д.). Однако, он уверил меня, что получить мои деньги в банке по этому чеку он сможет только по решению суда. Без такого решения банк якобы не выдаст ему деньги – просто не имеет права выдать. Я успокоился. Насколько я знаю, такие «битахоны», кроме Израиля, не существуют ни в одной другой стране.

Хозяин квартиры рассказал историю своей жизни. Оказывается, он родился в Боливии. В 30-х годах прошлого века его родители (естественно, евреи) постоянно жили в Германии. Однако в середине тридцатых, после прихода к власти Гитлера, жизнь в Германии начала резко меняться и жившие там евреи, которых было немало, поняли, что развиваться она будет по самому плохому сценарию. Многие стали уезжать за границу, продавая свои квартиры и другую недвижимость буквально за бесценок, ведь она дешевела день ото дня. Однако тех, кто не уехал, ждала участь еще более печальная, чем потеря денег. Родители моего хозяина уехали в Боливию, а через несколько лет перебрались в Израиль и осели там. Он немного поговорил со мной по-испански, во всяком случае, смог объяснить мне все это на испанском языке и даже похвастался, что имеет боливийский паспорт. Свою однокомнатную студию он оценил в 1800 шекелей в месяц на условиях «все включено», а именно: в цену включались вода, свет, арнóна (существующий в Израиле «налог на квартиру») и Интернет. Побегав по городу и имея уже некоторый опыт, чтобы ориентироваться в здешних ценах, я понял, что это приемлемо. Перед подписанием контракта, разумеется на иврите, я сфотографировал его на телефон и отправил фото знакомому израильтянину и просьбой прочесть. Тот прочел и ответил, что контракт стандартный и не содержит никаких ловушек с целью вытащить из меня деньги. Я подписал, и хозяин вручил мне ключи.

Переезд со старой квартиры на новую стал настоящим испытанием. Я уже упоминал о Шмуэле – хозяине моей прежней квартиры. Ему было за 70; он жил в городе Квар-Сава и имел по всей стране квартиры для сдачи в аренду. За квартирой в Хайфе присматривал тот самый 80-летний русскоязычный Леня, иммигрировавший из СССР лет 25 назад, о котором я тоже уже рассказывал. Этот «держатель ключей» невзлюбил меня с первого взгляда. Не знаю, чем я вызвал его неприязнь, хотя разве это можно объяснить? Он постоянно повторял, что я – «принц московский», который явился в Израиль «на все готовенькое», что он не обязан и не будет «со мной носиться» и «меня обслуживать», что 75 шекелей в день, о которых я договорился с хозяином и которые я платил ему раз в неделю, «просто упали мне с неба», а в действительности при сдаче квартиры на короткий срок цены выше по крайней мере в два раза. Все это правда, и с такой ценой на короткий срок мне, действительно, повезло, но это было отнюдь не Лёнино решение, и принято оно было не с его согласия или помощью. Когда Леня приходил ко мне в воскресенье, чтобы получить оплату за следующую неделю, это было настоящим спектаклем, который стоило посмотреть. При слове «деньги» Леня весь трясся, у него сбивалось дыхание, тускнели глаза, он начинал пришепетывать. Как-то в воскресенье (первый рабочий день недели в Израиле) утром он позвонил мне и весьма категорично заявил, что придет за оплатой за очередную неделю прямо сейчас. И, когда я сказал, что сейчас занят и попросил его зайти после обеда, он спросил медленным, тревожным и заикающимся шепотом, исходившим, казалось, из самого его чрева: «А что, может у Вас нет денех?». Я внутренне улыбнулся и уверил его, что «деньхи» и меня есть.

Когда контракт был подписан, я по телефону сообщил об этом хозяину моей первой квартиры, который воспринял эту новость спокойно. Но вот Леня никак не мог успокоиться: он посылал проклятья на головы всех «московских прынцев», которые зачем-то приезжают в Израиль, издевался над моим неумением вызвать в Израиле такси (я делал это впервые, рассчитывая при этом только на свои скромные знания иврита, поскольку в службе такси, как и во многих других организациях Израиля, по-английски не говорят). В конце концов, он не хотел даже на время отдать мне ключ от квартиры, чтобы я мог найти такси на улице и вынести туда свои вещи, в общем, устроил скандал. Потом в телефонном разговоре Шмуэль просил меня простить Леню, ведь он «старый человек» …

Вызвать такси по телефону я не смог, поэтому пришлось минут сорок бегать по городу в поисках стоянки такси. Все машины, которые я останавливал или находил на стоянке, заламывали фантастические цены. Бесполезно было объяснять, что ехать совсем близко. «Ах, так нужно еще заезжать за багажом? Так у тебя еще целых два чемодана?». Такси в Израиле оказалось очень дорогим. В конце концов, какой-то таксист согласился отвезти меня на новую квартиру с моими чемоданами за 50 шекелей, а это приблизительно 1200 рублей. В Москве за поездку на такое расстояние возьмут рублей 400, если не меньше, ведь ехать нужно было всего пару километров. Кстати, хозяин моей прежней квартиры Шмуэль, который по телефону вежливо и даже радушно говорил со мной, шутил и смеялся, уверял, что никогда не возьмёт с меня ничего лишнего, что всегда поможет и посоветует, при отъезде с этой его квартиры и окончательном расчёте взял с меня дополнительно 100 шекелей (приблизительно 2500 рублей) за уборку квартиры и стирку постельного белья. Неужели постирать две простыни и наволочку стоит таких денег? Но я не стал спорить. Я отдал деньги, попрощался и пожелал ему здоровья. Бог с ним!

Итак, я въехал в квартиру, которую считал уже постоянным местом своего проживания на эти несколько месяцев, стал разбирать вещи, развешивать одежду и понемногу осваиваться.

Теперь надо было налаживать быт. Я в первый раз сходил на рынок, обращая внимание на цены и мысленно переводя их в рубли. В Израиле все дороже, чем в России, но в разной степени. Также очень важно, где покупаешь. Я говорю сейчас про цены на рынке, потому что в маленьких магазинчиках, расположенных рядом с домом, все товары дороже еще в полтора – два раза. Чтобы получить цену в рублях, цену в шекелях на тот момент нужно было умножить примерно на 23 – 25. Ниже я привожу средние цены на основные продукты:

Картошка – 4.5 шекеля = 110 рублей

Морковь – 4.5 шекеля = 110 рублей

Яйца (10 штук) – 12 шекелей = 290 рублей

Хлеб (батон) – от 4 до 15 шекелей = 95 – 360 рублей

Молоко длительного хранения – 6 шекелей = 145 рублей

Банка кабачковой икры – 10 шекелей = 240 рублей

Мясо (свиные отбивные) – 56 шекелей за килограмм = 1400 рублей

Арбузы (в сезон) – от 2 до 4 шекелей за килограмм = от 45 до 100 рублей.

Кстати, кроме цены есть, конечно, и качество. Клубника здесь, например, малосладкая и не идет ни в какое сравнение с той, которая продается в Москве. А вот апельсины неплохие, есть можно. Арбузы тоже неплохие и почти совсем без косточек. В Израиле очень хорошая морковка – чистая, красивая и сладкая. Вся продаваемая на рынке картошка – чистая и светло-желтая, как будто на картинке. Вообще, все местные овощи очень красивого вида и хорошего качества, этого не отнять.

Рынок, на который я попал (и на который ходил потом постоянно), расположен на самом нижнем Адаре и называется «Тальпиóд». Как описать, что представляет собой этот восточный базар? На мой взгляд, если отключить осознание того, что ты находишься в Израиле, то он мало отличается от любого крупного рынка в Москве. Какая разница? Что вокруг все говорят на разных чужих языках? Но и на московских рынках говорят не только по-русски, но и по-узбекски, по-азербайджански и т. д. На рынке в Хайфе наряду с ивритом и арабским, русский язык слышится буквально на каждом шагу! Любой араб, продающий овощи, сможет объясниться с тобой, по-русски назовет цену. Покупая клубнику и решив потренировать свой иврит, я спросил у продавца «кáма зе олé?» (сколько это стоит?), и услышал в ответ «штáймэсри вэ хéци». Пока я вспоминал название цифр на иврите, продавец, по лицу которого было видно, что он целыми днями таскает мешки с фруктами и вряд ли прочел за всю жизнь хотя бы одну книгу, уже безошибочно повторил мне то же самое, но уже на русском языке: «Двенадцать пятьдесят»! Вот так!