Лечение сном. Из записок старого психиатра

Те явления, которые Антонова называла «вселением», в той или иной форме наблюдаются у многих душевнобольных. Антонова не нашла ещё законченного объяснения тому, кто и каким образом вселяется в неё. Но иногда этот незваный гость даже точно называется по имени.

В 1940 г. мне пришлось наблюдать малограмотную женщину, лет 45, приехавшую в город из Новосибирской области. Некоторое время она посещала аккуратно невропсихиатрический диспансер и даже согласилась показаться во время лекции студентам.

В женщину эту вселился «бес Васька». По её словам, событие это произошло лет на 12, причём виновницей была свекровь больной, захотевшая её «испортить». Она накормила её пирогом с ягодной начинкой, с которой и проник внутрь её бес. Временами Васька вёл себя вполне прилично, но иногда он начинал ворочаться в её животе, «подкатывал к горлу» и начинал громко заявлять о своих претензиях. В такие моменты поведение больной резко изменялось: спокойная и тихая в обычное время женщина начинала изгибаться всем телом и корчиться в судорогах. Вместо её обычного мягкого голоса слышался грубый и хриплый голос «беса». Назвав себя по имени, Васька начинал свирепо браниться и требовал себе масла, сахара и других съедобных вещей. Поскандалив некоторое время, он унимался до следующего приступа. Как и полагается бесу, он не выносил вида икон, креста: их присутствие вызывало у него особенно неистовое возбуждение. Поэтому священник не смог принести больной никакого облегчения. Правда, нужно признаться, что мы, врачи, ей также не смогли помочь. Заболевание, которое на первых порах показалось мне простой «истерией», определилось при более глубоком изучении как хроническое, неизлечимое.

Такие случаи одержимости нечистой силой в наше время встречаются сравнительно нечасто. Но та или иная степень «расщепления личности», как говорят психиатры, наблюдается у многих душевнобольных. Больные мучительно переживают утрату власти над собственными мыслями, поступками. Стремясь к тому, чтобы как-то понять и объяснить те совершенно новые явления, которые происходят в них самих, больные создают свои собственные оригинальные теории. Эти теории вырастают иногда в настоящее мировоззрение, резко отличающееся от взглядов современного человечества.

Об одном таком своеобразном индивидуальном мировоззрении, напоминающем анимистические взгляды первобытных людей, и будет сейчас идти речь.

Понадобилось много времени и стараний, чтобы разобраться в ощущениях и объяснениях больного (мы изучали его вместе с Н.Н. Трауготт). Богданов был доставлен в психиатрическую клинику И.П. Павлова в 1934 г. Перед этим в течение целой недели он не спал по ночам и вёл себя чрезвычайно странно. Он разбрасывал чужие дрова, собирал окурки, жестянки и всевозможный мусор, который разыскивал на помойках. При поступлении в больницу было отмечено, что он не разбирается во времени, не понимает, где он оказался. Почти непрерывно Богданов производил целый ряд непонятных движений. Присмотревшись к нему, можно было убедиться в том, что Богданов очень точно подражал всем жестам и действиям лиц, его окружавших. Сам он своё поведение объяснял тем, что его кто-то заставляет так поступать. Он жаловался на то, что ему делают знаки, на него смотрят особым образом. Он даже просил научить и его разговаривать при помощи пальцев, подобно тому, как разговаривают между собою все люди вокруг. Речь Богданова по временам становилась совершенно непонятной и бессвязной. Больное место занимало в ней какое-то «я», о котором Богданов говорил в третьем лице. Можно было понять, что это «я» любят, с ним разговаривают, оно работает и разоблачает правду, может сидеть в кресле, но не носит туфель…

Богданову был в то время 31 год. Это был невысокий смуглый человек, очень скромный, даже застенчивый. По профессии он был столяром, притом очень неплохим мастером, имел поэтому хороший заработок. Но в 22-летнем возрасте он женился и женился очень неудачно. Жена его была проституткой и продолжала заниматься проституцией после замужества. Богданов приложил много стараний, чтобы исправить её, но успеха не добился и сам подпал под её влияние. Он давно любил выпивать, но в компании с женой сделался настоящим алкоголиком. Его поступление в психиатрическую больницу было уже третьим, начиная с 1932 г.

Установить с Богдановым хорошие отношения было не трудно. В беседу он вступал довольно охотно. Выше упоминалось уже, что в его разговоре часто фигурировало «я». Говоря о «я», он обычно краснел, смущался: у него появлялись даже слёзы. Вскоре удалось выяснить, что «я» вело непрерывный разговор в голове Богданова. «Я» сообщало о том, как Богданов жил раньше, подвергало критическому пересмотру все его поступки, обличало его в воровстве, которое он в жизни действительно совершал несколько раз. Всё существование больного было заполнено приказаниями и запретами, исходившими от «я». «Я» не давало больному курить, запрещало ходить в кино. Иногда Богданов даже восставал против чрезмерных требований со стороны «я». Но «я» не только обвиняло или наказывало: оно также и обучало Богданова, так как ему было известно всё; «я» обладало всеведением. Все свои насильственные движения и гримасы Богданов приписывал воздействию со стороны «я». Через эти движения больной, по его словам, научился понимать мысли животных – лошадей; он узнавал: мало сена дают, плохо подкова подкована…

Между самим Богдановым и его «я» существовала самая тесная связь. Если удалить «я», говорил он, то и Богданов должен был оказаться в покойницкой. Вместе с тем иногда и на короткое время «я» могло покидать Богданова. Этими моментами пользовались чужие «я», прибывавшие немедленно. Таких «я» существовало очень много, имелись они также и у животных. Чтобы избавиться от чужого «я», нужно было сильно кашлянуть.

Кроме «я» в бреде больного фигурировала ещё и «хозяйка». О ней он рассказывал меньше и ещё более противоречиво. Впервые он увидел её в больнице во время первого приступа психоза. Там ему делали что-то вроде операции: «будто клещами ухватили за лёгкие». «Хозяйку» он увидел на дереве в виде ангорской кошечки с человеческой головой. Она и производила ему операцию, вытягивала ему жилы. «Хозяек» существовало две, чёрненькая и беленькая. Иногда больной говорил, что «хозяйка» может распоряжаться даже самим «я»: «Хозяйка над всем, возможно, выше Бога…»

При знакомстве с бредом больного не трудно догадаться о том, что «я» Богданова – это, прежде всего, его совесть, которая как бы приобретала самостоятельное существование. Но это не только совесть, обличающая и карающая больного. От присутствия «я» в теле Богданова зависела сама его жизнь. Следовательно, «я» – это как бы его душа: именно таким находим мы представление о душе в религиозных воззрениях самых различных народов. И, наконец, «я» Богданова – это даже больше чем душа. Ведь его «я» обладает всеведением и всемогуществом: от всезнающего «я» научился Богданов понимать язык животных; оно же безраздельно управляет всем его поведением. Словом, «я» оказывается чем-то вроде собственного бога Богданова. Но это не единственный бог, которому подчиняется больной: власть над ним с «я» разделяет ещё «хозяйка». «Хозяйка», она же кошечка – это какое-то всемогущее начало женского рода, чёрное и белое, то есть доброе и злое. Эта кошечка, вытягивающая из Богданова жилы, имеет явное отношение к его жене, сыгравшей такую роковую роль в его жизни.

Изучение бреда, наблюдавшегося у Богданова, представляет значительный интерес. Оно показывает, что представление об особых существах, обладающих властью над человеком, – эти личные боги Богданова – родилось из чувства страха, бессилия, беспомощности, подобно тому, как возникли боги и в истории всего человечества.

Психоз Богданова был своеобразным и сложным не только по своим проявлениям: в его происхождении участвовало несколько причин. Наряду с алкоголизмом у него был установлен скрытый сифилис, которым он заразился, видимо, от своей жены. Хроническое алкогольное отравление повреждённого и ослабленного мозга привело к тому, что сознание Богданова как бы распалось на ряд самостоятельных частей (сам Богданов, «я», кошечка-«хозяйка»…). Этому способствовало ещё одно обстоятельство: вследствие раздражения низких отделов головного мозга у больного появились подражательные, автоматические движения. Для сознания Богданова они были чужими, насильственными: они ещё больше должны были усилить чувство беспомощности, ощущение зависимости от чужой воли.

Таким образом, весь бред Богданова оказывается попыткой разобраться в новых нахлынувших на него ощущениях и переживаниях. Ещё старый психиатр Гризингер говорил, что «при душевных заболеваниях бывают случаи, когда телесное общее чувство быстро и значительно меняется: этим изменяется чувственная основа старого «я», тогда наступает разрыв со старой личностью».

Последняя из больных, о которых нужно рассказать, также находилась в клинике акад. Павлова в 1934 г. Кавашевой было 48 лет. Это была чрезвычайно истощённая женщина с бледным, до зелёного цвета, лицом. По профессии она была портнихой. В двадцатисемилетнем возрасте она вышла замуж, но прожила с мужем всего восемь лет и разошлась с ним из-за его измены. Тем не менее с мужем у неё продолжали сохраняться не только хорошие отношения, но даже и половая близость. Эти переживания не прошли для больной даром. Раньше она была спокойным, общительным человеком; после развода она стала очень раздражительной, у неё появилась подозрительность. Она стала заявлять, что её «колдуют»: в этом она обвиняла новую жену своего бывшего мужа, а также Виктора, мужа своей племянницы. Они напускали на неё слабость, сонливость. Виктор насыпал в уборной песочек, а неё появлялась боль в половых органах. Ей специально посылали эротические сновидения: во сне мужчины дразнили и возбуждали её…

Больная решила искать помощи и обратилась к «оккультисту» по имени Осип Осипович, а также к какой-то бабке Агафье. О том, что она узнала от бабки, больная не рассказывала, заявляя, что это тайна. Оккультист же научил её защищаться посредством магии. Он дал ей куколку из белого воска и вилку. Она протыкала куколку вилкой или перебрасывала через неё сожжённые записки с особыми заклинаниями. В Средние века такие способы магической расправы были в большом ходу. Для того чтобы кому-нибудь навредить, вызвать у кого-нибудь болезнь, брали его изображение – куклу, его изображавшую, – и наносили её повреждения. В этом проявлялась одна из характерных особенностей первобытного мышления: различным частям человеческого тела (волосы, пот, ногти, кровь…), а также изображению, тени приписывалась особая таинственная связь с тем человеком, кому они принадлежали. Из этого первобытного представления можно вывести большую часть колдовских процедур. Кавашева жила не в Средние века, а в 1934 г. в Ленинграде. Следовательно, и в её магических приёмах мы видим снова любопытное воскрешение старых, первобытных воззрений.

Все приведенные нами случаи служат достаточно яркими примерами архаического бреда, но все они остаются редкими исключениями чисто болезненного порядка. Интерес же, ими представляемый, заключается, как мы говорили, в том, что когда-то подобных воззрений придерживалось всё человечество.

В самом деле, психиатрические заболевания были известны ещё в глубокой древности. Об этом свидетельствуют все литературные памятники старины, сохранившиеся до нашего времени. Знакомство с жизнью и бытом дикарей в различных частях Света показало даже, что психические расстройства у дикарей развиваются как будто даже чаще, чем у народов высокой современной культуры. Правда, среди причин, вызывающих душевные заболевания, у примитивных народов значительно большую роль играют чувства. Психика их менее устойчива: чувства, эмоции имеют над ними б; льшую власть. Поэтому сильный испуг, страх, горе, тоска и другие душевные волнения и потрясения оказываются часто непосильными, приводят к психозу.

Но различие имеется не только в причинах психических нарушений. По-иному выглядят и их проявления. По наблюдениям, собранным в разных концах Земного шара, получены одни и те же данные. У отсталых племён нашего Севера сказанное относится к прошлому времени, у негров Центральной Африки и у жителей Полинезии психозы протекают почти всегда с картиной «одержимости». Больные ощущают вселившихся в них духов, говорят от их имени и ведут себя соответственным образом. Незадолго до Великой Отечественной войны была опубликована интересная работа одного французского психиатра, описывавшего психозы у стрелков цветных войск французской армии. Сенегальцы, которых он наблюдал, чувствовали себя одержимыми, заколдованными, рассказывали о вселившихся злых духах. В этом нет ничего удивительного: иначе и быть не может. В переживаниях душевнобольных, в тех объяснениях, которые они дают своей болезни, неизбежно отражаются взгляды соплеменников, взгляды данной эпохи. Потому-то и случаи, описанные в начале этого очерка, названы бредом примитивным или архаическим, так как то, что они выпадают из воззрений современной им среды, свидетельствует об известном упрощении в психике больных.

Бред одержимости дикарей, наоборот, вполне соответствует взглядам их окружения. Мы говорили уже, что для дикаря весь мир выглядит иначе, чем для нас. Вся природа представляется ему одухотворённой, населённой бесчисленными духами. За всеми природными явлениями, причины которых он не понимает, примитивный человек видит действия невидимых живых существ. Посредством тех же духов объясняет человек и ряд проявлений своей собственной природы: сон, смерть, безумие. Он считает, что его собственный дух покидает его тело: временно – при наступлении сна и окончательно – в момент смерти. Безумие, психическое расстройство дикарь может объяснить только одним способом, а именно, что телом овладевает какой-то чужой дух. Таких воззрений придерживаются современные нам примитивные люди. Это же объяснение давали психическим расстройствам наши предки на протяжении многих тысячелетий. С течением времени менялось лишь отношение к вселившимся духам, а вместе с тем – и к лицам, ими одержимыми. У многих отсталых племён и сейчас душевнобольные окружаются благоговейным почётом, их боятся и стараются умилостивить могущественного духа, который овладел телом больного. Ряд данных свидетельствует о том, что так обстояло дело в древности и у наших далёких предков. До нас дошло латинское название болезни эпилепсии: благодаря её судорожным припадкам и приступам временного психического расстройства она должна была производить особое впечатление на первобытное сознание. Эпилепсию называли «священной болезнью».

Богданов в своих бредовых воззрениях близок к самому древнему дикарскому анимистическому взгляду на психическое расстройство: и «я», и «хозяйка» представляются ему высшими существами, добрыми и злыми одновременно, которым он беспрекословно подчиняется.

В дальнейшей истории человечества причиной безумия стали считаться бесы, то есть злые духи: об изгнании бесов из одержимых говорится в священной книге христианства – в Евангелии. В нём повествуется о том, как изгнанные бесы вселились в стадо свиней, которые бросились в озеро и потонули. Особенно широко распространилось объяснение психозов одержимостью в Средние века. Хотя ещё при императоре Карле Великом было издано запрещение сжигать ведьм, и хотя отдельные врачи уже в то время понимали, что «одержимые» на самом деле – больные люди, костёр несколько столетий оставался главным средством борьбы с душевными болезнями. Те из несчастных, которым удавалось избежать сожжения, «изолировались» в специальных ящиках, которые устраивались для них в городских стенах.

Особенно страшные страницы в истории психиатрии связаны со временем инквизиции, как назывался особый духовный суд католической церкви для розыска и искоренения еретиков. Жестокость инквизиции (в одной Испании было сожжено живьём за 520 лет 32 тысячи человек) повела к широкому расцвету как раз того, с чем инквизиция стремилась бороться. Средние века стали эпохой развития психических эпидемий бесноватости.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.