Николай Пржевальский – военный разведчик в Большой азиатской игре

В конце XVI – первой половине XVII вв. в результате освободительной борьбы китайского народа с монгольским завоеванием в Китае стала править китайская династия Мин. К этому времени внутреннее производство в стране достигло успеха. В ряде отраслей: в производстве хлопчатобумажных и шелковых тканей, фарфоровой промышленности существовали крупные государственные предприятия, а также частные мануфактуры с использованием труда наемных рабочих. Им необходимы были рынки сбыта в богатые и большие по численности населения страны[48].

Неизвестный автор одного донесения 2-ой половины XVI в., сообщая о догадках историка Павла Иовия, (основанного на рассказах дипломата Паоло Чентурионе и Дмитрия Герасимова) о том, что до Китая можно доплыть северным морским путем, от себя говорит, что «Иван Грозный назначил большие награды для открытия этого пути [49].

В результате присоединения и заселения русскими огромных пространств Сибири, где к началу XVII в. был создан ряд укрепленных поселений. Русские землепроходцы начинают исследовать местности к югу и юго-востоку от русских форпостов – Тобольска и Томска, пытаясь разведать надёжные пути в Монголию и Китай к своим соседям для торговли с ними.

Угроза Китаю пришла с северо-востока, где в это время усилились маньчжуры. В те годы они, ведя непрерывные войны, распространили свое владычество на значительную часть Монголии, нанесли удар по Корее[50].

У Русского государства в результате поисков новых торговых путей на XVII в. пришёлся пик открытий Китая в географическом, политическом и экономическом отношениях, так как в этот период времени произошло сближение границ Русского царства и Поднебесной.

Конкуренция, как известно – рождает движение во многих сферах. И первые шаги, предпринятые к встрече с официальным Китаем, были результатом противостояния русских с Европой. Англия хотела добиться не только преимущественного права на торговлю с русскими, но и стремилась получить доступ к богатствам Русского Севера (английских купцов манила по слухам «златокипящая Мангазея»), а также освоение пути к иранским и китайским рынкам[51]. Английский посол Джон Меррик – баронет (ранг между бароном и рыцарем, прим. моё), агент Московской компании, являясь дипломатическим агентом Англии в Москве, с 1605 г. осуществлял руководство всей деятельностью английской дипломатии в Русском государстве, несмотря на то, кто стоял во главе страны или плёл интриги за спиной всех правителей. Известно о его переговорах с Лжедмитрием I и Василием Шуйским в 1605–1607 гг., в результате которых английские купцы получили новые привилегии (аналогичные тем, что были при Иване Грозном в 1569 г.), что послужило толчком в данном направлении [52].

Английские агенты неоднократно прямо выступали проводниками британской внешней торговой и политической экспансии. В инструкции английскому послу Рэндолфу в 1568 г. лорд Берли («боярин Бурлы», как называли его в русских официальных документах) рекомендовал добиваться привилегий британским купцам, уклоняться от переговоров об официальном союзе, на котором настаивал ещё Иван Грозный. Но морская держава Голландия вскоре составила мощную конкуренцию англичанам. В 1589 г. голландец Лука Энгельстадт представил нидерландским генеральным штатам записку, в которой рекомендовал, не смущаясь английской монополией, добиться заключения специального договора на право торга внутри русского государства. С тех пор, контингент голландцев в Москве значительно увеличился. [53].

В 1608 г., отправление по указу царя Василия Шуйского, группы томских казаков во главе с Иваном Белоголовым на поиски Алтын-хана и Китайского государства, явилось первым шагом русского правительства на пути к Китаю[54].Хотя экспедиция закончилась с минимальным результатом, так как война ойратов с Алтын-ханом Западной Монголии помешала русским посланцам достичь района его кочевий. Казаки все же привезли некоторые сведения о Китае, полученные по дороге от енисейских киргизов [55]. Русское правительство пыталось сохранить в тайне этот визит от англичан, но голландский купец на службе Московитов Исаак Масса, работавший одновременно на 3 государства (Голландию, Швецию, Московию), продал голландцам информацию следующего содержания: «если не представится какого-нибудь случая, то компания их (англичан- прим.) рухнет».

И опасность потери русского рынка для англичан была вполне реальной: голландские купцы в конце 1610 – начале 1611 г. явились под осажденный польской армией Смоленск и обратились к королю Сигизмунду III с просьбой предоставить им право ходить через русские земли в Персию, обещая ежегодную выплату крупной пошлины. Была и другая опасность. Покорив Россию, польский король мог вознамериться взять азиатскую торговлю в свои руки. Примерно в то же время, в апреле 1611 г., английский резидент в Гданьске предупреждал английское правительство о намерении Сигизмунда захватить Московию и Швецию, а затем наладить торговлю с Китаем[56].

Во времена смуты агенты британской «Московской компании» Джон Меррик и Уильям Рассел пытались в качестве помощи и поиска «путей выхода из политического кризиса» предложить боярам установление английского протектората над Россией. Английские разведчики и дипломаты даже обсуждали при этом планы занятия и укрепления Архангельска, а также захвата русского Севера в целом. Но когда англичане прибыли в Россию, Москва уже была освобождена от иноземцев ополченцами, и стало понятно, что «английских управителей могла ожидать такая же бесславная участь», как поляков и шведов[57].Поэтому они отменили этот вариант и посчитали его как ненадёжный. Позднее, после избрания царем Михаила Романова, многие заинтересованные лица с русской и английской сторон пытались уничтожить все компрометирующие их на этот счёт документы»[58].

Русский историк Николай Ульянов, изучая отношения России и Запада в XVI–XVII веках, пришел к выводу, что не только Англия, но и Запад вообще в то время стремился Россию колонизировать, и планы оккупации всей, или хотя части, русской территории существовали не только в Лондоне и Варшаве, но и Дании [59].

В эпоху смуты, пользуясь разрухой, безвластием и ослаблением контроля, англичане попробовали завязать непосредственные контакты с такими северными центрами, как Пустозерск, Печорского края, с целью добраться оттуда в Сибирь; об этом мы знаем из известий Джосияса Логана и В. Персглоу, которые в 1611 году смогли описать путь к Оби через Югорский шар и получить сведения о Енисее, Пясине и Хатанге и об Амуре. Все эти известия заслуживают большого внимания. Д.Логан вместе со спутниками энергично изучал местный рынок и выяснил, что главной базой торговли из Сибири на русский Север была Слободка (теперь предместье г. Мезени). Англичане накупили много ценных товаров, по преимуществу пушнины, и сухопутьем вернулись в Архангельские Холмогоры в конце сентября 1612 года [60].

20 июня 1617 года на переговорах в Москве с боярином Ф.И. Шереметевым, князем Д.М. Пожарским и дьяком Саввой Романчуковым Д. Меррик вновь поставил вопросы о свободном пересечении государства по пути в Азию [61]. Это дело было отдано на рассмотрение комиссии, составленной из русских торговых людей, которые вынесли отрицательное решение, сославшись на «трудное для России время» [62]. На самом деле русские планировали вначале сами разведать это направление торговли. Англичане в лице Д. Меррика были настойчивыми и предлагали создать совместную экспедицию в Индию и Китай по суше, обещая взять на себя все расходы, понимая, что спустя время они окупятся.

Начало военно-географической разведки Нижнего Амура русскими

Начало официальных контактов русских и китайских дипломатов относятся к 1618–1619 гг., во времена правления царя Михаила Фёдоровича, когда по инициативе Тобольского воеводы князя И. С.Куракина[63] в Пекин прибыло посольство Ивана Петлина, Петра Кизилова и Андрея Мадова из 12 человек. И. Петлин владел несколькими языками и к тому времени имел опыт дипломатической работы. Это был пока еще [Мин]ский Китай.1 сентября 1618 года русские посланцы прибыли в Пекин. Путешествие от Томска до столицы Мин у них заняло 12 недель 10 дней.

Однако И. Петлин не был принят императором Чжу Ицзюнем[64], по причине отсутствия дани[65] (что должно было быть по китайскому обычаю, прим. моё), но пообещал, что вслед за ним придут послы с богатыми дарами, и добился получения специальной грамоты от китайского «царя» на имя русского царя с разрешением русским вновь направлять посольства и торговать в Китае [66]. Что же касается дипломатических сношений, то их предлагалось вести лишь путём переписки. Экспедиция Петлина позволила составить отчёт в виде «Росписи», – т. е. описания тех территорий, где побывала экспедиция и сделать чертёж земель, о которых узнали путешественники и пытались сделать европейцы.

Грамота от Чжу-Ицзюня около 60 лет оставалась не переведенной, пока учёный Н.Г.Милеску-Спафарий не занялся её глубоким изучением, готовясь к своему посольству, не зная подробностей о своём предшественнике.

В 1619 году Алтын-хан отправил грамоту Русскому царю с послом Тархан-ламой[67] с известием о желании иметь контакты с Московией[68].

В мае 1639 года на разведку пути к «морю-океану» и реке Шилкор (речь шла об Амуре) томский атаман Д.Е. Копылов снарядил отряд из 30 казаков во главе с казаком Иваном Юрьевичем Москвитиным. В августе 1639 года отряд впервые вышел к Ламскому (Охотскому) морю [69]. И зимой 1639 – 40 г.г. в устье реки Ульи Москвитин построил два судна – с них фактически началась история русского Тихоокеанского флота.

Военно-географическая разведка Нижнего Амура – казацким отрядом под руководством И.Ю. Москвитина положила начало систематизированного страноведения Амурского края. Были сделаны такие крупные географические открытия, как: Охотское море, реки Улья, Урак, Охота, Тукчи, Алдома, Уда, Амгунь, Шантарские острова и Амур. Собранная информация послужила основой для создания и корректировки первых русских географических карт Приморского трансграничного региона 1642 года[70].

В 1641–1642 гг. в пределах Минской империи побывал татарский конный казак Емельян Вершинин, доставивший грамоту минского императора Сыцзуна русскому царю. Она также не была прочитана, и русское правительство не узнало о предложениях Китая[71]. Но в 1644 г. со смертью Сыцзуна закончилось правление китайской династии Мин.

Бесспорным фактом является и то, что русские вышли к берегам Тихого океана и начали осваивать Амур еще до полного покорения Китая маньчжурами [72].

Географические и экономические задачи в регионе

В июле 1643 г. стольник П.П.Головин послал на Шилкор «письменного голову» Василия Даниловича Пояркова во главе отряда из 132 человек. В составе отряда были 112 казаков, 15 «охочих людей» – промышленников, два целовальника [73], два толмача [74] и кузнец. Первопроходцу были поставлены задачи политического, военного и экономического характера. А также задача составить «чертежи и роспись дороге своей и волоку и Зие и Шилке-реке, и падучим в них рекам, и угодьям прислать в Якутской острог вместе с ясачною казною» [75]. В отчете об экспедиции Поярков сообщил, что «на Зее и Амуре ценных руд и красок нет, «кумачей не делают, а приходят де к ним серебро и камки и кумачи, и медь и олово от хана и покупают на соболей… А на Зее и на Шилке (приток Амура прим. моё) родится шесть хлебов: ячмень, овес, просо, греча, горох и конопля, да у Балдачи же родится овощ, огурцы, мак, бобы, чеснок, яблоки, груши, орехи грецкие и русские» [76].

Дойдя в сентябре 1643 г. до устья Амура, Поярков остался там недалеко от устья Аргуни, левого притока Амура, на вторую зимовку. Здесь он выяснил, что из устья Амура можно попасть в Южные моря. Так впервые было получено представление о проливе, разделяющем Сахалин от материка.Он по-своему расставил географические наименования Амура и его главных притоков. В отчётах называл Амур Шилкой вплоть до впадения в него Сунгари, а оттуда – Шунгалом до слияния с Уссури[77]. Отрицательным результатом руководства экспедицией В. Д. Пояркова было то, что он в конечном итоге своими неграмотными действиями довёл служилых людей до людоедства и заложил первый камень в стену непонимания, возникшую вскоре между коренным населением края и русскими землепроходцами [78].

После захвата маньчжурами Пекина в 1644 г. и перенесения туда столицы из Маньчжурии в поход на южные провинции Минской империи было выведено почти все население, способное носить оружие. Выполнив разведывательные действия, первопроходцы доложили, что в момент их появления на берегах Амура племена Приамурья фактически не имели ни политических, ни экономических связей с маньчжурским государством Цин, а на сей территории были не освоенные маньчжурами огромные труднопроходимые пространства[79].

Одновременно из Якутска и Енисейска направились две партии казаков во главе с И. Похабовым и Я. Кулаковым к одному из наиболее могущественных феодалов Северной Монголии Халхи Цэцэн-хану, от которого узнали о существовании двух Китаев: богдойского царства, т. е. владений захватившей Северный Китай Цинской династии, и Старого Китая, т. е. остатков владений минских императоров на юге страны[80].

В 1650 г. вышел срок торгового договора между Англией и Россией, заключённый ещё во времена Иоанна Грозного, по которому «англичане имели свободный путь всюду, везде имели право останавливаться и торговать со всеми беспрепятственно и беспошлинно, а также отъезжать во всякие другие страны»[81].

В этот период английская дипломатия пыталась добиться от Москвы разрешения на организацию сухопутной английской экспедиции в верховья Оби, где по представлениям европейских географов находился Китай, и права транзитной торговли английских купцов через Сибирь со странами Востока через новые русские владения[82]. Однако эти притязания как несовместимые с интересами русской торговли на Востоке были отклонены. Причиной отказа, от имени царя Алексея Михайловича, нашлись следующие аргументы:«Поелику оные аглицкие немцы свово короля Каролуса до смерти убили, то великий государь Московский и Всея Руси повелел – оных аглицких немцев на Русскую землю не пущать»[83].

Вслед за Поярковым на Амур ушел отряд казаков Е. П. Хабарова, экспедиция которого поначалу носила частный характер [84]. Якутский воевода Дмитрия Францбеков, внёс из личных средств 2900 рублей, чем помог снарядить экспедицию, поставив условие – после победы казак вернёт все деньги с процентами в полуторном размере.

Одним из результатов его походов стал знаменитый «Чертёж реке Амуру». Маньчжуры всячески противодействовали «объясачиванию» вплоть до насильственного переселения коренных жителей Амура вглубь Манчжурии, начав против русских враждебные действия[85].

В 1651 г. Е.П. Хабаров основал на Амуре г. Албазин, который в дальнейшем стал центром воеводства. Однако сам он не выдержал испытание «бремени власти» и в сентябре 1653 г. присланный с инспекторской проверкой на Амур московский дворянин Д. И. Зиновьев положил конец его злоупотреблениям, – Хабарова в оковах отправили в Москву[86].

Официальные посольства России в Китай

Закладка первых острогов. Китайские карты

Первым официальным государственным посольством России в Китай стало посольство во главе с Фёдором Исаковичем Байковым в 1654–1657 гг. Для исполнения этой задачи 30 ноября 1652 г. по указу царя Алексея Михайловича было решено подготовить дворянина Ф.И.Байкова для отправки в город Тобольск, имевшего большой опыт в строительном деле и административной службе. 25 июня 1654 г. официальное посольство во главе с Байковым выехало в Китай. Цель поездки была определена как торгово-экономическая, никаких государственных дел в других сферах он не был уполномочен решать. Ему ставилась задача:

«Разведать тайно о расположении Хана к Российскому двору и о намерении его пошлются ли в Россию послы и купчины с товарами? Коль сильно китайское государство народом, казною, войсками и городами? Есть ли у них с кем война и, для какой причины» [87].

Цинские чиновники потребовали от Байкова выполнить обряд «челобитье». Европейские послы были хитрее и более гибкие, чем русские. Поэтому в XVII и ХVIII веках поведение голландских и португальских послов по отношению к китайским императорам усилило убеждение китайцев в своём превосходстве, поскольку на официальных церемониях европейцы вели себя как вассалы. Во-первых, они приносили богатые подарки – с точки зрения китайцев, это была дань, – число которых доходило до не скольких сотен. Во-вторых, они били земные поклоны императору, то есть простирались ниц и девять раз касались лбом земли, вставая и кланяясь после каждых трёх раз. Русские послы считали это унижением [88].

Не добившись своего, они выслали его 4 сентября 1656 года из Пекина. Чтобы избежать провала своей миссии, Фёдор Байков пошёл на все уступки в области церемониала, но ему было все же отказано в возвращении в Пекин [89].

В том же 1656 г. возле Албазина (Якс) возник ряд заимок и деревень, где разрослась слобода, жители которой занимались земледелием, торговлей и промыслами. Нерчинский острог был основан отрядом казаков во главе с М. Урасовым, но был сожжен войсками князя Гантимура. А весной 1658 г. казаки Афанасия Филипповича Пашкова заготовили и связали в плоты «двести сажен острогу» и 8 башен, которые сплавили по рекам Ингоде и Шилке до устья реки Нерча, где возвели Верхний Шилской острог, как его назвал А.Ф. Пашков [90] в отписке 1658 г., который позже стали именовать Нерчинским [91].

В это же время цинские власти попытались угнать местные племена, населявшие Приамурье «от греха подальше», во внутренние районы Маньчжурии. Это вызвало их сопротивление. Некоторые из них, как например, род эвенкийского князя Гантимура, перекочевали из Маньчжурии под защиту русских острогов и приняли русское подданство [92]. Вслед за ним ушли вожди Туйдохунь, Баодай и Веньду, имеющий такой же статус.

В 1661 году произошло важное событие, сыгравшее большую роль для Сибири, состоялась закладка ключевого города Восточной Сибири на полноводной Ангаре – Иркутска. В 1662–1667 гг. на должности Даурского воеводы находился Ларион Борисов Толбузин, а в 1668 г. Толбузина сменил тобольский сын боярский Даниил Данилович Аршинский, прославившийся на этой должности «развитием международных связей». В декабре 1669 г. и в апреле 1670 г. он принимал гонцов с посланиями императора Канси, требовавшего выдать цинским властям князя Гантимура. В ответ на это Аршинский послал к императору дипломатическую миссию из шести человек по главе с казачьим десятником Игнатием Миловановым, который следующий после Байкова посетил столицу Китая в 1670 г[93]. К этому времени обстановка на Амуре обострилась. Но русский представитель был принят в Пекине исключительно пышно, где жил при дворе под охраной целый месяц, дипломатично не допуская обострения сложившейся ситуации. Император удостоил их аудиенции. Через некоторое время Милованов был отпущен из Пекина.

До самого Нерчинска его сопровождал цинский чиновник Сонготу, привезший Аршинскому грамоту для русского царя от имени правителя. В ней Цинский император предлагал установить мир в пограничных областях, чтобы казаки «впредь бы наших украинных земель людей не воевали и худа б никакого не чинили. А что на этом слове положено, станем жить в миру и в радосте» [94]. На деле же маньчжуры усиливали военные приготовления для укрепления своего влияния в регионе. Не успел Милованов вернуться из Пекина, как цинские войска осадили Албазин. Для доклада и передачи ноты Милованов двинулся в Москву, куда прибыл в августе 1671 г [95].

Хотя отношения Русского государства с Китаем и на этот раз до конца не были до конца урегулированы, основным результатом поездки Милованова в Китай стали привезённые им сведения, подтверждавшие выгодность торговли с этой страной. Попутно он обследовал также южную часть Амурско-Зейского плато. С того времени город Нерчинск становится русским административным центром – воротами торговли с Китаем.

Весной 1672 г. чиновник Сонготу вновь прибыл под Нерчинск, но на сей раз не с дипломатической миссией, а в сопровождении военного отряда.

«И тот де богдойской воевода, – писал Д. Д. Аршинский, – ис под Нерчинского острогу государевых ясачных людей иноземцов отзывал к себе и угрожал, будет де они, ясачные иноземцы, к ним добром не пойдут, и они де под Нерчинский острог сево лета по траве придут большим войском и Нерчинской де острог разорят, а их де ясачных иноземцов, возьмут к себе неволею. И мунгальские де люди угрожают же войною» [96].

Единственным способом передвижения на большие расстояния в то время были караваны, – надежный «коридор» между Москвой, Санкт-Петербургом и Пекином. По ним привозили новых членов Русской духовной миссии и увозили отслуживших свой срок священников, учеников Академии наук и Славяно-греко-латинской академии. Через них осуществлялась торговля, научная переписка российских ученых с католическими иезуитами, переправлялись деньги для различных категорий русских людей, проживавших в Китае и выполнявших государственную службу, а также секретные задания [97].

Карта реки Амур с впадающими в нее реками, по которой живут с вершин мунгалы, а потом дауры, солоны, а к устью маньчжуры была в то время скопирована топографами каравана Еремеем Владыкиным, Михаилом Башмаковым и М.Жуковым из китайских материалов императорской библиотеки, на что ушло из казны 1500 руб. серебром. На карте, привезённой директором каравана А.М. Владыкиным, было изображено: часть Сибири, Дальнего Востока, Амурский бассейн, о. Сахалин, часть Китая, Корея, часть японских островов и схема российско-китайской границы.

И вот тут русское правительство совершило свою первую ошибку, поверив сообщению директора каравана А.М. Владыкина и свидетельству русской миссии в Пекине. Китайские чиновники лукаво представили информацию последним, что по Амуру живёт много китайского населения, а в устьях его постоянно содержится флотилия с четырёхтысячным экипажем. В доказательство они показывали свою карту. Все это было ловкой выдумкой и дезинформацией. На самом же деле низовья Амура до тех пор находились в состоянии первобытной дикости и по-прежнему не играли никакой роли ни в экономике, ни в политической жизни Китая[98].

В бой идут иезуиты

Подоплёка сотрудничества церковнослужителей

Ни от кого не секрет, что в те времена служители церкви Европы проводили свои разведывательные мероприятия в русском государстве. Политическая, военная, экономическая разведка Московского государства во всех её составляющих возлагалась на папских дипломатов, как приезжавших в Москву, так и польских и от Римской империи германской нации, на разведывательные и дипломатические службы союзных Риму государств, провинциалов католических орденов. Для получения сведений широко использовались проживавшие в Москве иностранцы – военные наёмники, специалисты, купцы, с 1684 г. – миссия Ордена иезуитов в Москве.

Географическая разведка Московского государства и Сибири, а также транспортных транзитных путей через Московию и Сибирь в Персию, Китай, Индию и другие страны Востока осуществлялась через дипломатов, а также силами миссионеров католических орденов, проезжавших через Московию (францисканцы, кармелиты, доминиканцы, августинцы, иезуиты); сведения по этим вопросам собирали члены миссии Ордена иезуитов в Китае[99].

Следующие официальные документы о дипломатических отношениях между «Поднебесной» и Русским царством в Сибири до нас дошли, благодаря деятельности в XVII веке греко-молдавского переводчика Посольского приказа[100] Николая Милеску-Спафария (далее – Спафарий прим. моё). Он находился на службе у Русского царя Алексея Михайловича, по рекомендации иерусалимского патриарха Досифея и переводчика высокой Порты грека Никусия Панагиота. В своем письме патриарх рекомендует царю Спафария, как:

«человека премудраго в латинском и словенском, а наипаче в еллинском языцех и русский может скоро выучить и готов есть переводить; дивен есть добрым писанием… есть яко гронограф, в котором содержатся всякие дела вселенныя…», а поэтому может быть весьма полезным в России» [101].

Спафарий, происходивший родом из Молдавии прибыл в Россию, в начале 1672 г. Он был молдавский боярин господаря Александра Ильяша. Принадлежа к турецкой партии молдавских бояр, он дал знать Порте о тайном союзе Ильяша с польским королём Михаилом Вишневецким, за это господарь подверг его позорному наказанию (отрезал ему нос) и изгнал его как изменника из отечества. Спафарии отправился к бранденбургскому курфюрсту Фридриху Вильгельму, но влияние польского короля на пруссаков не позволило ему здесь остаться, и он отправился в Россию. В Москве как человек умный и учёный, владевший молдавским, греческим, латинским и итальянским языками, он нашёл себе покровителя в лице князя В.В. Голицына и при его посредстве получил место переводчика греческого языка при Посольском приказе [102].