Выпуск

– Почему? Что случилось?

– Потом расскажу. Просто пойдем, хорошо?

Но не успеваю я снова спросить, что происходит, как в актовый зал заходит мужчина в дорогом костюме. Я замираю на месте.

– Власов, – доносятся удивленные голоса позади нас со Славиком, Вовой и Аней.

– Это что, Димка? – шепотом спрашивает Олеся, останавливаясь рядом с нами. – Он же, вроде, на войне погиб.

Следующее, что я помню: темнота, звонкий крик Ани и темно-карие глаза, смотрящие на меня в вечер встречи выпускников.

Горькая правда

Вечер. Наступают сумерки, и маленькую белую комнату освещают лишь несколько отблесков уличных фонарей. На втором этаже безостановочно гремят басы, и я, сидя на шаткой кушетке, ощущаю их сильную вибрацию. Играет какая-то заводная песня группы «Руки вверх!», но я никак не могу разобрать слов. В голове лишь звон, неприятно сливающийся со стучащим в ушах пульсом. Кажется, еще немного, и я снова потеряю сознание.

Перед глазами белая пелена. Никак не могу сконцентрироваться на том, что меня окружает. Колени дрожат, в груди ощущается тяжесть, пальцы потряхивает, но я изо всех сил стараюсь удержать ясность сознания. Не хочется вновь провалиться в ту темноту, откуда меня вытащили ребята, поэтому слегка прикрываю веки и делаю глубокий вздох.

Вожу белым ватным комочком перед носом и дышу, чтобы нашатырь сделал свое дело: привел меня в чувство. А уже через секунду ощущаю, как по щекам бегут слезы. Однако все равно не отвожу ватку от носа: позволяю резкому запаху прогнать наступающий обморок.

– Так, все, хорош. – Аня забирает из моих рук вату и с отвращением выкидывает ее в мусорное ведро. – Еще не хватало, чтобы ты надышалась этой дрянью.

Покорно киваю, запрещая себе думать о том, что это все какой-то искаженный сон. Потому что не может быть такого, что на вечере выпускников я не танцую со своими бывшими одноклассниками, а сижу в кабинете школьной медсестры и пытаюсь собрать мысли в кучу.

Смахнув влагу с глаз, смотрю на Аню, которая стоит напротив и внимательно наблюдает за мной. От ее веселья не осталось и следа, из-за чего чувствую себя виноватой. Неестественная бледность, стертая с лица помада и беспокойство в глазах добавляют Мироновой взволнованный вид. Словно и не было никаких страстных зажиманий с Усовым в темных коридорах, которые, уверена, Ане не хотелось прерывать.

Никто бы и не подумал, что сегодняшний вечер может испортить какая-то глупая потеря сознания. Думаю, ни я, ни подруга не ожидали такой реакции моего организма на появление призрака прошлого.

– Ты как? – Вопрос Ани вырывает меня из раздумий.

– Вроде нормально. – Морщусь от накатившей усталости и слегка шлепаю себя по щекам и лбу. Как бы мне ни хотелось узнать все грязные подробности их со Славиком исчезновения, сил на это я, как ни пытаюсь, найти не могу. – Голова слегка кружится, но все в порядке.

– Впервые вижу, чтобы ты теряла сознание. Перепугала нас всех до чертиков. – Миронова присаживается передо мной на корточки и нежно поглаживает мои все еще подрагивающие колени, мягко растирая их. – Славка с Вовкой чуть не поседели, пока тащили тебя сюда.

– А как вы открыли кабинет?

– Никак. Усов выломал дверь ногой.

Я удивленно вскидываю брови, а когда вижу, как Анька расплывается в улыбке, непроизвольно вторю ее настроению.

– Директриса нас убьет.

– Не переживай. Вова сказал, что договорится с Галиной Ивановной. Он ведь всегда был ее любимчиком. – Аня весело подмигивает мне, поднимаясь на ноги, затем переводит взгляд на покосившуюся дверь и тяжело вздыхает, словно хочет что-то сказать, но боится.

И я тут же догадываюсь, о чем она хочет предупредить меня. Неприятные мурашки бегут по телу от предстоящей встречи, холодный пот скапливается на затылке. Но другого выбора нет. Мне нужно выйти и посмотреть в темно-карие глаза.

– Он там, да? – задаю я глупый вопрос.

– Стоит за дверью с тех пор, как ребята тебя сюда принесли.

Кивнув, я поднимаюсь с кушетки, поправляю волосы, застегиваю пиджак и виновато смотрю на подругу.

– Оставишь нас?

– Ты уверена? Я могу проводить тебя до класса, куда перебрались ребята, а потом вытолкать Власова за шкирку из школы. Только скажи, и Славка надает ему по шее!

Тихо смеюсь, прекрасно зная, что Аня будет защищать меня перед Димой до конца, даже если придется прибегнуть к помощи Усова, которого она публично послала в жопу. Но все же мысленно выбираю остаться с моим призраком прошлого наедине. Пора встретиться с тем, кто бросил меня и разбил сердце, забрав всю мою любовь с собой на фронт.

– Иди. – Слегка подталкиваю ее в спину. – Я разберусь, не волнуйся.

Аня недовольно поджимает губы, однако выходит из кабинета, и я следую за ней, до боли сжав кулаки.

Прикрыв за собой дверь, поворачиваю налево и делаю несколько шагов, чтобы остановиться, ведь тут же забываю, как дышать.

Дима стоит у окна и курит в приоткрытую форточку, засунув свободную руку в карман классических черных брюк. Его короткие волосы слегка взлохмачены, словно он постоянно проводил по ним ладонью, а напряженное выражение на лице напоминает о том, что он все такой же красивый.

Будто услышав, что я подошла, Дима резко поворачивается и тут же замирает, так и не поднеся сигарету к пухлым губам.

В груди что-то взрывается от новых воспоминаний, и я ненароком поддаюсь им, пытаясь твердо устоять на ногах.

С Димой Власовым мы познакомились, когда были еще детьми. Он помог мне вытащить котенка из мусорного бака, потому что я, шестилетняя, не доставала до грязной тяжелой крышки. Тогда он появился из ниоткуда, без слов подсадил меня на руки и помог бедному животному спастись от неминуемой гибели. С тех пор мы стали неразлучны: прятали несколько недель бедного рыжего Ваську в сарае, получали люлей от дедушки за то, что не рассказали про котенка раньше, и сами мастерили ему игрушки, чтобы порадовать нашего мелкого спасеныша.

Дима, которому не разрешали заводить домашних животных, стал часто оставаться у нас с дедушкой, чтобы вдоволь наиграться с Васькой и научить меня крутить из фантиков бантики и обвязывать их ниткой. Мы проводили каждый день вместе. Помогали дедушке по огороду, собирали клубнику, а по вечерам пили домашний кефир и слушали дедушкины сказки, который он сочинял на ходу.

Так закончилось наше лето. Наступило первое сентября. Начальная школа. Всю линейку Власов крепко держал меня за руку, завороженно слушая речь Галины Ивановны о том, что теперь мы взрослые и школа – наш новый дом. А на классном часу он за шкирку выгнал Вовку Степанова, нагло решившего сесть со мной за одну парту. После чего довольно занял свое законное место, которое до одиннадцатого класса не оставлял ни под каким предлогом.

Потом, правда, Диме пришлось бороться еще и за мою дружбу с Аней, потому что та с самого детства утверждала, что дружбы между девочкой и мальчиком не существует. Власов же всеми правдами и неправдами доказывал, какой он хороший друг. Из-за чего в конечном счете Миронова сдалась, разрешив ему вступить в наш «женский клуб».

Следом за Димой в него как-то попали Коля Мишин и Вова Степанов. С последним, кстати, на мое удивление, Дима сдружился больше всех, узнав, что тот тоже, как и он сам, любит видеоигры и машинки на пульте управления. Позже, спустя несколько лет, они вдвоем затянули в нашу компанию Славу, а мы с Аней – Ксюшу. И с того момента семеро друзей-пятиклашек, которых ничего никогда не связывало, стали самой дружной компанией в школе.

Постепенно дружба с Димой, которую я ценила больше всего на свете, начала перерастать в нечто большее. Сначала, не замечая изменений, я никак не могла понять, что вдруг произошло с Власовым: начал ревновать к Вовке, огрызаться на Славика, когда тот звал меня «крошка-картошка», грубил остальным мальчишкам, которые пытались флиртовать со мной. Даже на новогодней дискотеке в седьмом классе отлупил Колю, услышав, как тот пытается пригласить меня на медленный танец. И только благодаря Мироновой с ее восторженной речью о том, какой Дима романтик, раз яро защищает свою Рину от других мальчишек, я поняла, что происходит с Власовым.

Он был влюблен в меня. И тщательно скрывал это, никак не желая говорить о своих чувствах, стесняясь их, как любой взрослеющий парень.

На четырнадцатое февраля, когда старшеклассники ходили по школе и раздавали всем валентинки, я решила взять все в свои руки. Написав Диме откровенное письмо о своей любви, я стала терпеливо ждать третий урок. Ведь именно тогда, на уроке географии, была наша очередь получать любовные послания.

Дима, который не успел сделать контурные карты, пыхтел с карандашом в руках над домашним заданием и нагло срисовывал все обозначения с учебника. А когда на его парту упала кислотно-розовая валентинка, он отмахнулся от нее, но после, заметив знакомый почерк, напрягся. Несколько долгих минут он не прикасался к сердечку, затем, развернув открытку дрожащими руками, стал быстро бегать глазами по тексту. Я до сих пор помню, как Дима ошарашенно посмотрел на меня и улыбнулся. Криво, глупо и до жути влюбленно. А после уроков чуть ли не в припрыжку шел рядом, чтобы проводить домой и напоследок подарить трепещущий подростковый поцелуй.

Все оставшееся учебное время, до самого выпускного, Дима больше не выпускал мою руку из своей и постоянно находил момент, чтобы быстро чмокнуть в щечку или же крепко-крепко обнять. Вот только никто из нас не знал, чем смогут обернуться эти теплые чувства. После выпуска Дима Власов решил связать свою судьбу с военным делом, которое с тех пор разделило нас на сотни километров.

***

Первым в себя приходит Дима. Он выкидывает окурок в окно, прикрывает форточку и, помахав рукой, чтобы разогнать дым, медленно разворачивается ко мне. Его губы приподнимаются в полуулыбке, и я снова вижу перед собой семнадцатилетнего мальчишку, которого когда-то безумно любила.

– Привет, Дарин.

От его голоса становится больно. Такой родной, низкий и бархатный, что хочется выть белугой от отчаяния. Я не слышала Диму больше пяти лет и думала, что уже давно забыла, как звучит из его уст мое имя, но все это неправда. Сердце предательски стучит о ребра, готовое выпрыгнуть из груди от присутствия Власова. И я делаю над собой невероятное усилие, чтобы сдержаться и не сбежать от предстоящего разговора как можно дальше.

– Здравствуй, Дим.

– Рад тебя видеть.

– Я… – осекаюсь, не зная, что сказать. Мне с трудом удается наступить себе на горло, чтобы не ответить Власову взаимностью. Поэтому просто усаживаюсь на низкий подоконник и смотрю вглубь темного коридора, тяжело выдыхая. – Прости… Не могу сказать того же.

– Знаю. – Дима присаживается рядом, еле ощутимо касаясь моего плеча своим. – И не смею об этом просить.

– Тогда зачем ты здесь? Решил поздороваться спустя столько лет?

Власов напрягается. Замечаю, как он со всей силы сжимает край подоконника, пока не белеют костяшки, и жду ответ, в глубине души надеясь, что Дима наконец-то объяснится. Ведь я достойна всех оправданий. И имею полное право знать, почему он так поступил, разрушив наши отношения.

– Я не знаю, что мне сказать, – тихо отвечает он. – И до сих пор не понимаю, что делаю. Это все слишком странно, Дарин.

– Тогда почему бы тебе не уйти?

– Не могу.

Я поднимаю глаза и тут же встречаюсь с его темно-карими. В них плещется отчаяние, страх и что-то еще, совершенно мне незнакомое. Раньше, если бы я поняла, что он что-то скрывает, то попыталась бы ему помочь, подобрала бы нужные слова для поддержки. Но не сейчас. Больше это не моя ответственность.

Заставив улыбку появиться на губах, я пытаюсь как-то разбавить напряженную атмосферу и задаю самый глупый вопрос:

– Как поживает тетя Оля?

– Хорошо. Правда… – Дима тихо хмыкает, прикусив внутреннюю сторону щеки. – Странно видеть маму такой старенькой. Словно она потеряла несколько десятков лет своей жизни.

– Она переживала за тебя, поэтому винить ее за седину волос – глупое дело.

– Да, в этом виновата уж точно не она. – Власов замолкает на время, но, прочистив горло, мягко спрашивает: – А деда Костя? Как он? До сих пор держит пасеку и заботится о своих пчелах?

– Дедушка умер три года назад. – Сердце больно сжимается, когда я говорю о смерти самого близкого и родного человека. – Инфаркт. Врачи не успели приехать вовремя.

До сих пор тяжело осознавать, что я больше никогда не смогу обнять дедушку, потому что его уход стал ужасным потрясением. Он постоянно делал все, чтобы быть рядом, даже находясь за тысячи километров. Каждый раз ждал меня в гости, напоминая, что приготовил нам на зиму свежего меда и нагнал медовухи. День ото дня во всем поддерживал и говорил, как гордится мной, моими успехами и тем, каким человеком я выросла.

Поэтому его смерть забрала с собой из моего сердца все самые теплые чувства, которые дедушка так старательно оберегал. Не оставила ни единого кусочка, ежедневно напоминая о том, что я не была рядом, когда дедушка в этом нуждался.

– Мне очень жаль, милая. Он…

– Не стоит. Смерть всегда безжалостно отбирает дорогих нам людей. Просто нужно свыкнуться с тем, что его больше нет.

– Ты всегда была такой, – хрипло говорит Власов, накрывая мою ладонь своей. Я непроизвольно зажмуриваюсь. Его тепло заставляет мою кровь бурлить и ненавидеть то, как мне этого не хватало. – Никогда не хотела верить, что плохие вещи, окружающие нас, могут коснуться тебя. И всегда надеялась на лучшее.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.