В пограничном слое

О Пустотах внутри Земли как о местообитаниях существ Высшего Разума было известно и без Грейгов. Легендарная Шамбала, в которой существует Белое Братство высокопосвященных людей, спасающих своими трудами обычное человечество, в основном размещается под Землей в Тибете у северного склона Гималаев. Где-то неподалеку от Шамбалы размещается и Агарти, обитель высокоразвитых представителей Черных Сил. В США и Германии уже давно высказывалась теория полой Земли. И Гитлер в эту теорию верил свято. О ней еще придется вспомнить и дальше, когда речь зайдет о главном, о чем меня побудила рассуждать книга Ольги Грейгъ – о том, что такое Сталин и Гитлер как феномены, проявившиеся в ХХ веке одновременно как в Предзеркалье, так и в Зазеркалье.

Олег Грейгъ (видимо, он еще и Иван Грейгъ) в качестве эмиссара главы советского аналога «Анэнербе» товарища Пономарева, секретаря ЦК КПСС, в 1972 году возглавил в звании капитана 2 ранга экспедицию из трех атомных подводных лодок (АПЛ) в Южную Америку, в пролив Дрейка, и в Антарктиду. Напутствуя любимого сотрудника, патерналистски настроенный шеф, обронил фразу: что не все зависит от него и что он сам хотел бы знать, как далеко ПУСТЯТ Грейга. Почти отеческая улыбка Пономарева вызвала у Грейга чувство, что его таким образом благословляют на вполне возможную смерть. Грейгъ не погиб и его экспедиция, видимо, тоже, хотя о том, достигли ли они ледового континента и что именно там делали и узнавали, в книге Ольги Грейгъ прямо не говорится. Было сказано о прикосновении к Высшему Разуму и о провале флагманской АПЛ в «воронку Времени и Пространства» или в «червячный переход».

Не знаю, стремился ли Олег Грейгъ добиться в сознании своей жены Ольги полной ясности насчет всех представлений об Антарктиде и о всех тайнах секретной партийной разведки Сталина – Пономарева, которые знал как доверенное лицо Секретаря ЦК КПСС, но то ли исповедальные разговоры мужа не лучшим образом осваивались мозгами жены, то ли и он не был вполне откровенен даже с ней, однако мне показалось, что информация, которая была доведена до сведения мадам Ольги Грейгъ, могла бы и должна была бы придти к форме некоторого определенного логического вывода. По моему впечатлению, в полной степени этого сделано не было… Тогда сто́ит ли об этом гадать? Полагаю, что сто́ит. Мне понятна позиция обычных людей, моих современников, многие из которых прошли дикие войны и пережили страшные социальные потрясения, которые особенно задели именно нашу родную несказанную Россию. Я в курсе того разброса знаний и оценок, которыми располагали и располагают мои современники. Я верю на слово Олегу Грейгу, когда он описывает умонастроение бывших нормальных земных современников, ощутивших на себе Воздействие Высшего Разума и последовавших его директивам (или Принципам, или Высшим Императивам), приняв их в себя в качестве Нового Высшего Кредо. Но до чтения книги Ольги Грейгъ я никогда не представлял себе, как говорится, ни в дурном сне, ни в хорошем, что мне придется задуматься о людях, имевших прямое отношение одновременно к обеим Реальностям: к той, о которой хорошо знают все обычные люди, поскольку они только в ней и живут – здесь, на грешной Земле, которую они же терзают, портят и за счет этого «развиваются», получая от нее в ответ полной мерой в виде Кары Небес, и к той, в которой к специально отобранным людям приходит Преображение, но которое так и не захватило, не ВОБРАЛО в себя целиком таких представителей так называемого рода «Homo sapiens», как Сталин, Гитлер, Пономарев, Голованов, Олег Грейгъ, так и оставшихся в ПОГРАНИЧНОМ СЛОЕ между мирами, о которых зашла речь. Кроме этих фигур, очевидно, придется упомянуть еще об одном человеке, представляющем в воспоминаниях Олега Грейга члена и агента так называемого Мирового правительства (или Мировой Закулисы), как Ольга Грейгъ именует негласный, конспиративный совет главных мировых богачей, почти исключительно евреев, со штаб-квартирой в Нью-Йорке – это Аверелл Гарриман (1891-1986), работавший, в частности послом США в СССР в 1943–1946 ггю Со слов своего шефа Олег Грейгъ называет Гарримана «учителем, давним заокеанским другом-противником» Пономарева. По поводу экспедиции, возглавляемой Олегом Грейгом, Гарриман с ходу выразил Пономареву претензию: «Я полагал, что ты меня познакомишь с одним из своих важных проектов, но так и не дождался. Ты пытаешься восстановить контакты с внеземными цивилизациями в Антарктиде за моей спиной. Не нравится мне, что ты это делаешь без меня». Звонок Гарримана произошел в то самое время, когда АПЛ Грейга провалилась в «червячный переход». И он назвал координаты точки, в которой это случилось. Тон Гарримана вполне соответствовал тону старшего партнера и наставника, недовольного инициативой способного, но не имеющего всех прав и полномочий младшего партнера. На что Пономарев ответил: «Спасибо, что ты подсказал, что произошло. Быстро же ты узнал… впрочем, благодаря тому, что вы вытеснили нас и немцев из Антарктиды и захватили все технологии наших друзей из Космоса, сделать это было не сложно. У вас уже кроме наших летающих невидимых аппаратов, которые вы удачно выдаете за НЛО, развита и спасательная индустрия. Нехорошо, что ты не позаботился о том, чтобы сделать хотя бы попытку спасти моих людей.» Пономарев положил трубку. О чем свидетельствовал данный диалог? По меньшей мере – о раздражении Гарримана, который считал себя вправе знать о советских секретных планах непосредственно от своего «коллеги» из ЦК КПСС всё в полном объеме. А еще о том, что позиции Германии и СССР в контактах с Высшим Разумом оказались подорванными (а это всего лишь 1972 год, до перестройки ох как далеко!) и замещенными американским присутствием. И, наконец, о том, что вопреки Америке или Мировой Закулисе ЦК КПСС пытается наладить особые, внеконтрольные для Америки, отношения с Неземной цивилизацией. Ставки в политической игре в борьбе за мировое господство со времен Сталина и Гитлера не стали меньше. Но все же вернемся к тем временам. И к необходимости постоянно сравнивать, сопоставлять Сталина и Гитлера. Два злодея наибольшего масштаба в ХХ столетии в явной, или Предзеркальной истории человечества, отнюдь не являются полярно противоположными политическими деятелями по своей направленности, хотя именно им, а точнее – их подданным пришлось сойтись в безжалостной войне на взаимное истребление. Один другого сто́ил во многих мерзких проявлениях, но они отнюдь не были тождественны при наличии ряда одинаковых черт. Каких именно? Оба стремились к абсолютной власти в своей стране, а затем и в других тоже – по мере пробуждения интересов к захватам и роста возможностей их осуществления. Оба понимали, что ведут рискованную игру, в которой могут потерять не только с трудом достигнутое могущество, но и собственную жизнь, которую каждый из них, исходя из мистических представлений о мессианской роли своих персон для человечества, ценил по существу несравненно выше всех совокупных жизней своих подданных, вместе взятых. И все же – собственная жизнь в атмосфере собственной абсолютной власти над зависимыми и подчиненными для Сталина значила явно больше, чем то же самое для Гитлера. Правда, знаменитые слова «После нас – хоть потоп!» были сказаны не Сталиным и не Гитлером, а задолго до них другим абсолютным монархом – Людовиком XIV, но это выражение вполне соответствовало и их ментальности. Так в чем заключалась разница? А в том, что для Сталина буквально на каждом этапе завоевания и поддержания своего господства была безразлична величина жертв своих сторонников и вообще своего народа, в то время, как Гитлер заботился о том, чтобы приносимые на алтарь его победы жертвы были по возможности меньшими, что и подтвердилось в ходе истории. Треть «родной» для Сталина ВКП (б) была за Троцкого – он ее истребил. Сколько-то было «за» Каменева, Зиновьева, Бухарина, Рыкова – он и этих «изъял из оборота» или «пустил в тираж». Гитлер в «ночь длинных ножей» истребил немало штурмовиков Рема из СА, но далеко не всех под корень, разумно полагая, что оставить в живых большинство членов этой массовой организации в его интересах – зачем рубить сук, на котором сидишь? Сталин же рубил, исходя из мысли, что монопольная гегемония его личности, основанная на внушении ужаса перед ним – более действенная движущая сила, чем сплоченность пусть не идеально однородно мыслящих, но все равно вооруженных и зараженных всеобщим энтузиазмом последователей, которых повел за собой Гитлер. Гитлер строил свою идеологию и пропаганду на действительном факте – он вел политику в интересах германской нации – «лучшей из всех» и единственной подходящей в качестве основы для формирования «людей будущего» с высшими свойствами в сравнении с ныне живущими. Именно поэтому он в меру своей любви к истинным немцам и ненависти к евреям делал все, что мог, для улучшения положения немецких трудящихся и для истребления и изгнания евреев. В этом смысле он вполне оправдывал свой статус главы национал-социалистической рабочей партии Германии (НСДАП).

Сталин в то же самое время обещал своему «трудящемуся и эксплуатируемому народу» (как говорилось большевиками на первых порах) главным образом только «светлое будущее» в неопределенной перспективе. Он был осмотрительнее Гитлера, занятого реальными делами по улучшению жизни немцев – такими, как «народное жилище», «народный автомобиль», «народный спорт» и многое другое в том же роде, когда речь советского вождя шла о декларативном отношении к другим народам, кроме собственно русского большинства. Слов о национальной нетерпимости и ненависти, о национальном превосходстве или национальной неполноценности любого этноса не произносилось вслух. А зачем это было делать, если ничто не мешало ему, объявившему себя социалистом-интернационалистом, когда надо, делать то же самое, что и Гитлер, только безо всяких громких и вредящих достижению его целей деклараций? На этом номинальном различии при большом сходстве в реальной национальной политике Сталин больше выиграл, а Гитлер больше проиграл. Однако напоминаю – мысль о возможном проигрыше в неведомом будущем не покидала ни того, ни другого. Как тогда спасти себя, а вместе с собой и шансы на возрождение и грядущую победу? Ведь им обоим было сообщено Высшими Силами, что их появление на этом свете Предопределено Свыше именно ради того, чтобы они вершили судьбами народов и всей человеческой историей, и в этой связи нельзя не коснуться предыстории их становления в роли реальных мессианских фигур. Великий мистик ХХ века, российский подданный, полугрек-полуармянин Георгий Иванович Гурджиев, человек интереснейшей жизни и судьбы, огромных мистических и оккультных знаний и возможностей, оказался напрямую причастным к наделению Сталина-Джугашвили способностью к осуществлению его миссии, а косвенно – к наделению аналогичными способностями и Гитлера. Это была долгая цепь событий, вместившая в себя и процесс духовно-умственного становления самого Георгия Ивановича Гурджиева, и процесс осуществления той миссии, к которой призвали его Высшие Силы, определив исполнителем своей непреложной воли для наделения особыми магическими способностями двух других личностей, которые были избраны Свыше в качестве вождей всего человечества… Интересующихся всеми перипетиями, случившимися в жизни Георгия Ивановича я отсылаю к книге И. А. Минутко «Георгий Гурджиев. Русский лама», М. Аст-пресс книга, 2005. Эта книга имеет в своей основе многие фрагменты воспоминаний самого Гурджиева с добавлением ряда материалов, позволяющих с большей полнотой проникаться всем, что было предопределено и в чем состояла жизнь этого необыкновенного мага и человека.

Но пока из житий благородного Георгия в контексте рассуждений о личностях планетарных вершителей зла на Земле я извлеку – в кратчайшей форме! – только то, во что вылилось выполнение Гурджиевым его, так сказать, особого функционального предназначения. В юности, еще не достигнув восемнадцатилетнего возраста (а родился он в 1879 году), он вместе со своим близким другом и сверстником Саркисом Погосяном, готовившимся стать священником, изучали древние книги, надеясь найти с их помощью свой путь к истинному миропониманию, и однажды в случайно обнаруженной ими полузамурованной пещере нашли старую книгу, в которой был вложен обрывок карты с единственным поясняющим словом «Тибет» и обозначениями в конце пунктира пути какого-то объекта крестиком и цифрой V. Два юных искателя Высших Истин с энтузиазмом восприняли этот знак судьбы. Они уже знали о Шамбале и роли обитающего в ней Белого Братства, знали о том, что святилище человечества находится под землей и вход туда находится под одной из семи башен – а именно с номером V. Молодость не представляет себе реальных препятствий и берется за их преодоление ничтоже сумняшеся. Оба молодых человека с горящими глазами и сердцами решительно двинулись навстречу неизвестности – в Шамбалу. Можно только поражаться, как два небогатых юноши без опыта походов и знания реальной жизни, без серьезной подготовки отправились в экспедицию и с первого же раза достигли Тибета и оказались близ того места, которое было указано крестиком и цифрой V на обрывке карты. Увидав у ребят в руках эту карту, проводник бросил их, сказав: «Дальше идите сами». Они пошли. Достигнув селения Талым, они заночевали на постоялом дворе. Среди ночи Георгий проснулся и вышел из комнаты. Какой-то голос велел ему не будить Саркиса. Он пошел по коридору и вдруг в раскрытой двери увидел юную женщину с развитыми формами в прозрачном платье. Они схлестнулись в экстазе. В ее опытных и страстных объятиях он оставил свою невинность. Ему на днях стукнуло восемнадцать, а до этого возраста он обещал своему отцу и своему наставнику священнику отцу Бошу воздерживаться от близости с женщиной. Гурджиев не знал, была ли она профессионалкой, но с него она определенно денег не взяла. А потом он вышел в ночь от нее, сознавая себя мужчиной, и голос снова сказал ему: «Иди!» и он пошел по тропе, которая привела его к костру, у которого сидел бросивший их с Саркисом проводник и еще некто в красном одеянии с капюшоном. Они втроем при свете факелов вошли под своды пещеры и в конце концов оказались в огромном зале, где возле большого бесшумно горящего костра разместились несколько старцев в белых одеждах – один сидел в кресле черного дерева, остальные пятеро или шестеро располагались прямо на земле. Старец из кресла сказал: «Мы ждем тебя, Георгий Гурджиев. Вот твой гороскоп. Ты пришел точно в предписанную ночь.» – «Кто вы? – спросил Гурджиев. – – Вы из Шамбалы?» После паузы, улыбнувшись старец ответил: «Да, я оттуда. Я один из Великих Посвященных.» Далее старец рассказал юноше историю-легенду о мальчике Темучине, сыне монгольского хана Есугея. У него с детства обнаружились магические способности. Взмахом руки он останавливал ветер или табун испуганных лошадей. Он понимал язык птиц и животных. Он умел врачевать руками без прикосновения к телу больного.

Однажды, отыскивая отбившихся овец, Темучин натолкнулся на тяжело раненого двумя стрелами снежного человека-йети. Он вынул стрелы из тела умирающего и руками заставил раны затянуться, затем кормил, поил и врачевал йети еще несколько дней, пока тот не выздоровел. В благодарность за спасение йети (оказывается, они осуществляют охрану Шамбалы) привел Темучина к своим хозяевам. – «В Шамбалу, к Великим Посвященным?» – вырвался вопрос у Гурджиева. Старец подтвердил и добавил: «Йети угадал в мальчике того, кто нам нужен. В дальнейшем он стал храбрым воином и получил имя Чангис.» Посвященным нужен был спаситель мира, наделенный могучей оккультной силой, который мог избавить людей от вражды, раздоров, ненависти и пороков. В пятой башне государства Посвященных хранился трон, который получил Темучин-Чангис, став Чангис-Ханом. В троне была сосредоточена невиданная космическая сила. Его обладатель мог спасти человечество, вывести его на путь благоденствия, всеобщего равенства, в котором царствует закон – один для всех – и где обеспечивалось бы гармоничное развитие человеческой личности. Двадцать лет Чингисхан делал предписанное, но затем втянулся в бесконечную череду захватнических войн. Терпение Великих Посвященных истощилось. У Чингисхана отобрали магический трон, и вскоре он умер. Старец велел Гурджиеву дать ему спрятанный под одеждой обрывок карты и присоединил его к листу большой карты с оторванным углом. Линии отрыва совпали, и карта тут же срослась с обрывком в единое целое. Старец вернул карту юноше, сказав: «Теперь она твоя. Мы данным нам могуществом не имеем права напрямую вмешиваться в судьбы людей, населяющих Землю. Иногда мы можем лишь их наставлять и указывать путь, а преодолевать препятствия они должны сами. Так вот – жребий пал на тебя. Тебе предстоит проделать долгий тяжкий путь к пятой башне и получить трон Чингисхана, точнее – силу трона. И знай: долгие годы уйдут только на подготовку к этому пути. Запомни, Георгий: найти трон Чингисхана – твоя высочайшая миссия, твое предназначение в этом земном воплощении. Но владеть им будет другой.» – «Другой?!» – в смятении воскликнул Гурджиев. – «Да, другой. На Земле родился, может быть, один из самых могущественных медиумов-магов, которых когда-либо знала эта грешная планета. Он твой ровесник, и ваши пути пересекутся. Для него, только для него ты призван Высшими силами найти трон Чингисхана. Но в дальний путь ты отправишься один. Ему заказан путь туда… А сейчас ты увидишь этого человека.» Огонь костра мгновенно погас, не оставив жара. Из темноты возник белый квадрат, на котором появилось движущееся изображение. На Гурджиева беззвучно двигались железные чудовища с длинными хоботами. Он понял, что эти железные чудовища – военная мощь. Затем на белом квадрате-экране появилась площадь, замкнутая причудливыми каменными строениями. И возникло сооружение, напоминавшее ступенчатую пирамиду. На ней было нечто вроде балкона, и там стояли люди. Внезапно весь белый квадрат занял один из этих людей. На нём был странный сюртук, вроде тех, которые в сезон зимних дождей носят богатые индийские купцы. Продолговатое лицо, рябинки на щеках, гипнотизирующие глаза под густыми черными бровями, прямой заостренный нос, нависающий над усами – «Запомни его, » – властно прозвучал голос старца. Вспыхнул костер. – «А теперь иди!»

Это был 1897 год. В августе того же года Георгий Гурджиев поступил в Тифлисскую духовную семинарию, где тотчас был опознан семинаристом-третьекурсником, которому Георгий обязан был вручить космическую силу трона Чингисхана. Его звали Иосиф Джугашвили, и в нем Гурджиев узнал того, кто был ему показан в тибетской пещере. Знакомство не было приятным для Гкурджиева. Однако с первого же знакомства с Иосифом до той поры политически пассивный Георгий вдруг оказался захвачен революционными страстями! К 1900 году Георгий изменился настолько, что отец, выяснив, что сейчас исповедует сын, сказал, что если он не изменится, то у него больше не будет ни отца, ни матери. После возвращения от отца из Карса в Тифлис Гурджиев впервые принял участие в спровоцированном молодчиками Иосифа Джугашвили (но без его присутствия в опасной зоне) побоище с полицией и казаками. Именно там Гурджиев вместе с «коллегами», видимо, насмерть забил стянутого им с седла казака, но потом сам получил копытом по голове. Его вынесли из боя. Память о казаке ужаснула его. – «Неужели это был я?» – неотвязно думал он. Георгия выходила и привела в приличное состояние незнакомая старуха, проводившая его со словами: «Храни тебя Бог, сынок!» Она перекрестила парня и добавила: «И заклинаю тебя: не проливай кровь – ни свою, ни врагов!» С огромной шишкой на лбу Гурджиев пришел к Иосифу, который пребывал в превосходном настроении. Квартира Джугашвили находилась при обсерватории на горе Давида. Иосиф познакомил Георгия с телескопом и дал ему посмотреть на Луну при трехсоткратном увеличении. Когда Иосиф спросил, что он там увидел, потрясенный Гурджиев просто ответил: «Бога». Это вызвало насмешки пламенного революционера-марксиста. И хотя Георгий уже оставил духовную семинарию, но и будущность профессионального революционера он для себя отверг, хотя, помня о своем призвании, скрывал это от Джугашвили. Зато примирился с отцом. Через полгода после кровавого инцидента Джугашвили объявил Гурджиеву, что ему предстоит дальняя дорога в Петербург, где его уже ждут, и поинтересовался, знакома ли ему личность Бадмаева. Петр Александрович Бадмаев, русский бурят, тибетский врач, генерал, лицо, близкое к царской семье, интересовал Джугашвили как человек, занятый подходящим лично для него делом – попыткой присоединения всей Монголии и Тибета, а также насколько возможно бо́льших территорий Китая к Российской империи. У Иосифа возник план организовать посылку экспедиции Гурджиева в Тибет за мощью трона Чингисхана за счет Бадмаева, собиравшегося действовать через настоятелей буддийских монастырей, разбросанных на громадных пространствах этого края и, в том числе, почти там, куда должен был попасть Георгий ради обретения трона. Кроме того, поскольку род Бадмаева происходил от Чингисхана, по мысли Иосифа необходимо было придумать соблазнительный для Бадмаева мотив принять деятельное (в первую очередь денежное) участие в поиске трона его великого предка.

Гурджиев выехал в Москву, где немедленно пересел в роскошный поезд на Петербург. На Московском вокзале в Питере его встретил Глеб Бокий – да-да, тот самый Глеб Иванович Бокий (кстати, тоже тифлисец), который в будущем возглавил Спецотдел ОГПУ НКВД. Именно этот Спецотдел после ареста и расстрела первого хозяина Бокия унаследовал босс Грейга товарищ Пономарев. Войдя в кружок революционеров, возглавляемый Бокием, Гурджиев среди болтунов и пустозвонов выделил человека с партийным псевдонимом Крот – Викентия Павловича Захаревского, служившего в ведомстве министра финансов С. Ю. Витте. Этот человек был серьезен, точен и хорошо информирован по делам, ради которых явился в Питер Гурджиев. На следующий день в интересах конспирации Бокий лично перевез Георгия на Карельский перешеек, в Куоккалу (ныне Репино) на дачу, в которой у вдовы известного генерала Миллера снимали помещение революционеры. Анна Карловна Миллер приняла на проживание Гурджиева под видом студента-географа, находящегося в академическом отпуске, Арсения Николаевича Болотова. Под этим именем он должен был выступать и перед Бадмаевым. На даче Анны Карловны Миллер Георгий Гурджиев провел едва ли не лучшие два месяца в своей становящейся взрослой жизни. Генерал Миллер, стратег и интеллектуал, собрал у себя на даче превосходную библиотеку по решительно всем отраслям военного дела. При виде этого книжного богатства Гурджиев погрузился в чтение книг, как в море, чем заслужил симпатию и уважение пожилой генеральши. А ночи и некоторые дни, когда Анна Карловна уезжала на собственном выезде в Питер с визитами, были целиком поглощены страстью к восемнадцатилетней горничной Даше Миловой, которую в качестве «безотказной» в день приезда порекомендовал Георгию Бокий. Даша сама попросилась к Гурджиеву на ночь – и после этого началось. Страстью, которой она была охвачена сама и которую непрестанно возбуждала в Георгии, она превосходила любое воображение. Она была совершенно открыта и безыскусна. Вся на виду, вся в естестве, ничего не стесняясь и готовая на все, она в своей искренности совершенно не воспринималась развратницей, но постельные занятия с ней были истинным украшением жизни «Арсения Николаевича Болотова». Это было первое и главное, чем ему запомнилась Даша Милова на всю жизнь. А вторым стало неприятное открытие – как сильно под личиной уважения к хозяйке и стремления ей угодить Даша ненавидит свою госпожу Анну Карловну – отнюдь не скверную даму, которая своими поступками как будто вообще не могла пробудить к себе ненависть, а тем более – садистское стремление унижать ее и издеваться над ней. Однако проявление этого отвратительного чувства классовой ненависти даже к неугнетающему «угнетателю» была подмечена Гурджиевым не напрасно. Сексуальные связи с революционерами дали положенные всходы. С 1907 года Дарья Васильевна Милова состояла в партии большевиков, с 1918 года до смерти в 1954 году работала в ЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ. Во время революции участвовала в создании структуры Частей Особого Назначения (ЧОН). Заочно выучилась на юрфаке МГУ и во время Отечественной войны была прокурором в контрразведке «Смерш». выступала прокурором по нескольким процессам «Ленинградского дела» в 1949–1950 гг. А в 1951-1953 являлась начальницей женского лагеря особого назначения на Колыме. После смещения Берии и верхушки МГБ в 1953 году была арестована, а в феврале 1954 года расстреляна за жесткое, даже зверское обращение с заключенными и расхищение социалистической собственности. Впечатляющие жития получились у бывшей горничной, изложенные в справке, которая приведена в книге Минутко.

12 мая 1901 года всему этому удовольствию от житья на даче генеральши Миллер пришел конец. Приехал Глеб Бокий и привез Иосифа Джугашвили. Тот хотел лично напутствовать кавказского земляка на подвиг, выполнение которого в случае удачи привело бы к обретению Иосифом космической мощи. Он дал Георгию фиктивное письмо от председателя совета Императорского географического общества академика Селиванова (бланк, правда, был подлинный), в котором излагалась просьба Петру Александровичу Бадмаеву финансировать студенческую экспедицию для обретения исторической и фамильной ценности (для Бадмаева) – трона Чингисхана. С этим письмом Арсений Болотов – Георгий Гурджиев выехал на забайкальскую базу Бадмаева в Читу. Там на перроне вокзала его встретил личный секретарь Петра Александровича. После беседы с «Болотовым» и рассмотрения его записки и карты Бадмаев дал на осуществление плана экспедиции двести тысяч золотых рублей. Тотчас началась подготовка к путешествию, причем не только в России, в Чите, но и Лондоне. Англичан сильно беспокоили экспансионистские действия России в Центральной Азии. Талантливый и смелый шпион и авантюрист Алистер Кроули получил правительственное задание отправиться в Читу и выяснить намерения Бадмаева. В Читу Алистер Кроули явился под видом немецкого коммерсанта и спортсмена-альпиниста Артура Кралайана, без труда познакомился со своим сверстником Болотовым-Гурджиевым и полностью расположил последнего в свою пользу после совместных многократных экскурсий по трем борделям города Читы, где гидом безусловно был крайне опытный Артур. Степень взаиморасположения молодых людей друг к другу была такова, что когда Артур попросился в экспедицию Арсения, чтобы с севера вместе с ним подойти к Гималаям и там совершить восхождения на Канченджангу и Чогори, Арсений согласился взять его с собой.