Дети Кронарха. Путь Наследника

– Что же ты, мой юный ученик, отрекаешься от меня? – слышу я сквозь рык и вопли. – Так получи последний урок! – У наставницы в руках появляется пылающий клинок, и она вонзает его прямо в мое сердце. Я начинаю быстро падать. Кровь брызжет из раны, и капли ее собираются в шарики, медленно падающие вслед за мной. Через некоторое время я встречаюсь с землей. Я мертв. Вижу свое бездыханное тело в незнакомом поле. Ярко-синие глаза смотрят на меня и закрываются. Открываются глаза иные…

Нира сидит рядом со мной и держит за руку. Она встревожена, то и дело ощупывает пульс. Его уже не прощупать, его нет. Учительница вскакивает, ее ладони начинают светиться, рвет рубашку на моей груди, заносит руки, чтобы применить нечто мощное, что оживит и пробудит меня, но ее что-то остановило. Она оборачивается и смотрит в ту сторону, откуда наблюдаю я. Ее руки опустились, а на лице появилась слабая улыбка. Она не спеша положила руку мне на грудь в области сердца, и от нее пошло свечение, распространяющееся по моему телу. Все пропадает, я вновь открываю глаза, все тело болит, дышать трудно. Нира склоняется надо мной.

– Молодец Джоджо, ты справился! Теперь отдохни, а завтра мы исполним наше предназначение и станем мужем и женой! – Нира смотрит широко распахнутыми глазами, лицо ее неестественно прекрасно. Мои же глаза вытаращились так, что, наверное, заняли всю поверхность лица.

– Но, госпожа, я не понимаю! – Она так спокойно произнесла последнюю фразу, что сказанное сбило меня с толку еще сильнее.

– Ты справился с поставленной задачей, Джоджо. Теперь ты магистр силы, и твоя награда – это я. Ты же влюбился в меня с первого взгляда, я сразу заметила это. – правительница игриво хихикнула, а я принялся щипать себя, чтобы разбудить. Я все чувствовал, а значит не спал. Тем временем Нира подошла и плюхнулась ко мне на колени, обняв мою голову и прижав ее к своей груди.

– Я всегда знала, что явится наш Спаситель, сильнейший человек, и станет моим мужем. Завтра мы поженимся и навечно воцаримся во Вселенной! – Почему-то последние слова меня очень насторожили. Нира прожила много веков и знает цену вечности, а также она очень мудра, и такое поведение совсем на нее не похоже. Точно не знаю, хочу ли я того, о чем она говорит, но что бы я к ней не испытывал, сейчас мне неприятно быть в ее объятиях.

Концентрируясь на своих мыслях все сильнее, я начал как будто чувствовать больше, как будто открылись еще одни глаза или сошла пелена со старых. В этот миг я остро ощутил все странности в происходящем вокруг меня, главной из которых стало отсутствие сердцебиения у нас обоих. Усталость и боль исчезли, как и не было, я вскочил на ноги, сбрасывая с себя Ниру. Она покатилась по полу, вскочила и удивленно посмотрела на меня:

– Что с тобой, Джоджо? Ты не рад этой новости? – Я не успел ничего ответить, как в сферу ворвался пышнобородый Тонар с кинжалом в руке и с размаху пронзил им Ниру. Она рухнула на пол, не издав ни звука, а Тонар посмотрел на меня и со злобной ухмылкой взревел: «Предатель!». Он поднял руку, меня тут же сковала неведомая сила и приподняла в воздухе. Я оказался полностью обездвижен, а через пару секунд в помещение вбежали несколько магистров.

– Этот предатель воспользовался доверием нашей правительницы и хладнокровно убил ее! Повинен в смерти! – Тонар уставился на магистров. Они осмотрели помещение, окровавленное тело и вынесли вердикт:

– Виновен! Завтра на рассвете состоится казнь через сожжение, – заявил самый важный магистр, а Тонар взмахнул рукой и швырнул меня через этажи, прямо сквозь все полы и перекрытия в темницу под пирамидой.

Я оказался в тесном помещении. Это даже не темница, а подвал, набитый хламом – тут шкафы, полки, какие-то инструменты. Свет сюда почти не проникает, и ориентироваться пришлось наощупь. Мне повезло, и я нашел старый деревянный стул, наверное, еще тех времен, когда здесь не умели делать мягкий камень, или это скарб какого-то пришедшего в город очередного «дикаря». Я сел и начал размышлять.

Здесь все настоящее. Я чувствую боль и тепло, лишь мелкие детали не вяжутся с реальностью. И тем не менее я еще не проснулся. Кажется, я заперт в собственном, уже приспособленном подсознании. Видимо, раньше я был един с ним или вроде того, а теперь обособился, вот оно и воспринимает меня как врага. Но теперь я чувствую себя острее, живее. И похоже, что теперь мои мысли скрыты от подсознания. Это хорошо, но что делать дальше? Нира говорила об опасности, я даже могу умереть или сойти с ума, но должен быть способ выбраться, другие магистры ведь делали это. Нужно сосредоточиться. Подсознание – порождение мозга, часть его непрерывной работы. В него постоянно просачиваются образы и смыслы из сознания, также там находятся все более или менее логичные схемы, которые мозг распознает и обрабатывает без нашего участия. А логику всегда можно обмануть другой логикой. Нужно лишь придумать, как. Эх, все-то у меня ладно да гладко, но что конкретно нужно сделать? Вдруг они меня завтра казнят, и я умру по-настоящему. Ведь Нира учила меня, что все в мире подобно. Значит, как тело борется с болезнью, подсознание попытается уничтожить меня. И тут я наконец-то понял смысл всего этого ритуала. Моя самая главная часть, мое «Я», отделилась от остального целого. Но оно все еще внутри, оно не свободно. «Я настоящий» заперт внутри менее настоящего, более материального меня. И теперь понятно, почему только так можно научиться управлять веществом и энергией. Ведь являясь частью такого же материального тела, нельзя управлять каким-либо другим, потому что это одна и та же ступень развития. Нужно подняться выше, а это есть подобие Создателя – настоящий человек. Все становится на свои места. Вот о какой цели говорила Нира, вот почему она никак не может мне помочь сейчас. Чтобы выбраться, нужно расшатать, поколебать свою личность, но не разрушить, а то плохо будет, как мне кажется. Что ж, вот теперь я действительно вооружен!

Я еще никогда так хорошо себя не чувствовал. Хотя я «себя» раньше и не чувствовал. Забавно… Значит, я как бы в реальном сне. Когда меня эмоционально подхлестнула Нира, а потом Тонар убил ее, я потерял концентрацию и поддался этому сну. Но оставшись в одиночестве, снова смог собраться. Завтра во что бы то ни стало следует не терять концентрацию, какими бы чудесами меня не травило подсознание. И все-таки какое же приятное это новое ощущение – быть настоящим…

Через несколько часов моих раздумий двери темницы распахнулись и внутрь прямо-таки вломились два рослых послушника. Они легко подхватили меня под руки и поволокли к выходу из пирамиды. Перед лестницей, ведущей к сфере, уже собралась толпа народа. Они полукругом расположились около места предстоящей казни. Всех людей я так или иначе встречал в городе, они отпечатались в подсознании и выглядят абсолютно реально, кроме одного. Это портной Орген или Арген, даже имя не запомнил. Я видел его всего один раз, и тогда он постоянно улыбался или смеялся. В этот траурный день его сияющее лицо никак не вписывается в окружение.

Меня поставили в центр полукруга перед пирамидой. Два магистра встали передо мной: они будут меня жечь своими способностями огня. Из среднего яруса пирамиды показался магистр Квент и не спеша спустился ко мне. Взойдя на подготовленную трибуну, он начал говорить:

– В этот ужасный день наш город понесет вторую преждевременную потерю за многие годы его существования. Первой, как вы знаете, стала наша почтенная правительница Нира, погибшая от рук этого дикаря! – В рядах свидетелей казни пошел недовольный ропот. – Сегодня умрет не своей смертью изменник Джоджо! – Толпа вмиг стихла. – Прежде чем магистры испепелят его, мы должны предоставить убийце последнее слово. Это может быть раскаяние в содеянном или последняя воля, которая поможет сделать твою смерть не такой напрасной. Ты можешь просить о чем хочешь, но если просьба будет невыполнимой, ты останешься ни с чем. – Квент сделал жест, предоставляя мне возможность говорить.

– Спасибо, магистры и жители города, за возможность проститься с вами. – Я начал свою «предсмертную» речь, хотя уже был почти уверен, что она не будет таковой. Я знал, что мне предоставят последнее слово и за ночь продумал всевозможные варианты просьб и завещаний. – Я совершил ужасный поступок и раскаиваюсь в нем. Мне нет прощения, я понимаю это и вижу свою смерть заслуженной. Может ли всемогущий магистрат предоставить мне возможность проститься с моим старым другом из моего племени? – Не сразу, но Квент ответил мне:

– Это возможно. Мы разыскали твое племя и можем ненадолго переместить сюда любого его члена.

«Разыскали мое племя? Да вы даже не представляете, где находится гора Торо! Глупые порождения напуганного мозга», – подумал я, уже достаточно хорошо представляя принцип работы своего подсознания.

– В таком случае я хотел бы в последний раз увидеть лучшего друга детства – Тодо, и пусть у него будет тот камешек моего любимого цвета, который я ему подарил.

Сначала не произошло ничего необычного. В воздухе повисла мертвая тишина, будто все пространство вокруг ожидало ответа магистра. Вдруг это самое пространство дрогнуло, как водная гладь после упавшего в нее камня. Магистр Квент, как главная фигура происходящего, начал беспорядочно размахивать руками все быстрее и быстрее. Внезапно он застыл и покрылся трещинами, словно был сделан из камня. Но трещины эти поползли дальше, за пределы его тела по воздуху, земле, горе и ушли далеко в небо. Все вокруг покрылось непрерывно расширяющимися разломами. Вначале их заполняла лишь черная пустота, но затем она кипящей смолой хлынула внутрь пространства. Я опомнился и побежал. Хватка подсознания ослабла, и я почувствовал, что становлюсь сильнее. Оторвавшись от земли, я ринулся в небо и полетел. Не зная, что ждет меня в темноте, я с яростным криком устремился в ближайший разлом. Меня тут же обволокла липкая, тягучая жижа. Она попала в глаза, нос и уши, вызывая постепенно нарастающую боль в этих местах. Потом я начал задыхаться и открыл рот. Жижа хлынула в легкие и пищевод, разрывая мое тело изнутри невероятным давлением. Голосовые связки издали протяжный глухой стон, рвавшийся из груди, и я растворился в темноте…

Всю ночь я думал о природе подсознания, сопоставляя знания из уроков Ниры и факты, полученные на личном опыте. Я предположил, что подсознание – безграничный набор разнообразной информации, полученной в жизни. И пусть здесь она не систематизирована и беспорядочна, но все равно подчиняется логике, иначе я не попал бы в копию города Кромена, а сразу оказался бы в дикой пустоверти. Следовательно, чтобы выбраться, нужно нарушить логику подсознания, поставить ему невыполнимую задачу, но так, чтобы она казалась ему выполнимой. Как часть меня, оно помнит все, что со мной происходило, больше меня самого. И оно знает, что в детстве у меня был друг Тодо, с которым я играл в слова, делился своими переживаниями и радостями. Я действительно подарил ему красивейший в мире камешек «нового» цвета. Только я никогда не видел ни Тодо, ни камешка. Он был моим воображаемым другом в детстве, потому что со мной не общались другие дети племени – ведь меня в лесу нашли, а общаться с такими всегда было плохой приметой. А камешек пришлось подарить, потому что я так и не смог придумать новый цвет, представить его, а потом назвать своим именем, как мне мечталось. Я посчитал, что выполнил задачу и камешек был просто «несуществующего» цвета. Даже интересно было: нарисует ли подсознание моего Тодо и тот самый цвет. Не получилось. Зато теперь я неизвестно где и в каком состоянии, но точно еще жив, хоть и ничего не чувствую, только мыслю, и все. Попробовал пошевелиться, но не могу понять – двигаюсь или нет. Пытаюсь напрячься как можно сильнее, бежать или лететь, но ничего не выходит. Вдруг меня озарил свет восходящего солнца. Я стремительно удаляюсь от земли и лечу прямо в черное, пестрящее яркими звездами небо. Но по-прежнему ничего не чувствую, что странно – от такой скорости и высоты дух бы захватило. Управлять собой в этом состоянии оказалось чрезвычайно просто. Подумал, представил – сделалось. Я замедлился и повернул обратно. Вот гора и полукольцо Кромена, вот пирамида, но я вылетел не отсюда. Я вылетел из пещеры сразу за городом, совсем рядом с городской стеной. Вход закрыт тяжелой дверью, рядом стоит человек в одежде магистра, активно размахивает руками и что-то объясняет толпе народа. Тут собралось человек сто, вернее, сто семнадцать, ведь как только я захотел узнать количество, цифра сама появилась в сознании.

– Я знаю, что вы волнуетесь. Я знаю, что все это странно, но Нира велела ничего не предпринимать.

Кто-то из толпы громко заговорил:

– Она уже совсем выжила из ума, эта Нира! Привела дикаря, начала его учить, убила и пропала куда-то. Теперь собаки попрятались по щелям и скулят, коровы перестали давать молоко, птицы вообще начали умирать. Мы требуем, чтобы вы сожгли тело! Дух дикаря бесится, надо успокоить его навечно!

Толпа начала одобрительно гомонить. Я не стал слушать, что ответит охранник, и поспешил в пещеру. Пройдя сквозь дверь, я увидел ниши, вырезанные в стенах. Все они были пусты, кроме одной. В ней на деревянном настиле лежит тело, укрытое белой простыней. Проникнув сквозь нее, я увидел себя. Труп лежит уже несколько дней, кожа приобрела сине-серый оттенок, но процессы разложения тело не тронули из-за низкой температуры. Я бы испытал невероятный ужас, если бы мог чувствовать. В попытке что-либо предпринять я нырнул в голову своего тела и пожелал оживить его. Но ничего не произошло. Тогда я начал метаться внутри тела в поисках подсказки и заметил странную вещь: жизненные процессы остановились, но все клетки были не мертвые, а лишь находились в состоянии оцепенения. Все химические реакции в организме очень сильно замедлились, отчего можно было решить, что я умер. Похоже, Нира отправила мое тело сюда, чтобы еще больше уменьшить скорость обмена веществ, а сама ждет или готовится к моему приходу. Она предупреждала, что я могу умереть, но раз уж я жив, надо самому придумать, как ожить себя до конца. Проникнув в свое тело, я попытался как-то воздействовать на сердце, нервную систему, но результата не последовало. Тогда я вспомнил, как учился входить в состояние хин – отключал чувства. Но сейчас у меня совсем нет чувств, кроме одного – чувства сознания, существования. Это должно быть страшновато, но надо попробовать отрешиться даже от этих чувств. Я попытался, но ничего не вышло – закрыть глаза полностью не получалось, чувство собственного бытия в этом облике ощущается так остро, что вся информация, все знания вокруг впитываются сознанием, притягиваются им, словно магнитом. Тогда я подлетел вплотную к своему телу и попытался коснуться его. Рук у меня не было, но под действием воли я смог ощутить прикосновение. Оно было не на физическом уровне, но на другом. Не собираясь копаться в природе этого ощущения, я мгновенно почувствовал сдвиг с мертвой точки в вопросе своего пробуждения. Сосредоточившись на этом прикосновении, я сумел сконцентрироваться только на нем, отрешившись тем самым от бытия. Новое ощущение моментально поглотило меня, я словно потерял сознание или почти потерял, ощущения начали меняться, появилась немота, окоченение, скованность. Острота существования исчезла, скорость реакции, быстрота сознания снизились и затуманились.

Чувствительность возвращалась медленно. Слабое сердцебиение разбудило кровоток, ткани организма внезапно вернули себе подвижность и свободу, которой обладали до окоченения. Сначала появились покалывания в кончиках пальцев, затем холодок в конечностях, постепенно переходящий в жуткий холод во всем теле. Температура в пещере, мягко говоря, весенняя, но вскоре я начал согреваться. По крайней мере, мне так показалось. Кровоток понемногу реанимировал организм, и я смог открыть глаза. В пещере темно, а на мне лежит простыня. Конечности все еще деревянные, но достаточно скоро я смог шевелиться. Каждое движение отзывалось нестерпимой болью, но недолго. Примерно через полтора часа я встал на ноги. Волочась, как старый калека, я подошел к выходу из пещеры. Дверь оказалась тяжелой, но не запертой, и мне пришлось толкать ее изо всех сил, чтобы отворить. Толпа все еще терзала моего охранника вопросами и требованиями. Кое-кто даже перешел к угрозам:

– Мы сейчас свяжем тебя и все сделаем сами! Ну, хватит упираться, не бойся, если отступишь, мы скажем Нире, что ты до последнего сдерживал нас, но не смог сопротивляться такому количеству народа. В последний раз прошу, пусти нас к дикарю! Мы не боимся ваших магистерских фокусов. – Охранник прятал руку за спиной, а в его ладони горел подозрительный белый огонек.

– Я в сотый раз повторяю, вам не следует вмешиваться в дела Совета и правительницы. Мне велено охранять, и я буду выполнять свою работу. Это мой долг гражданина, а вы все потому и не станете магистрами, что не можете усвоить значение этих слов – «долг» и «гражданин»!

– Да кому нужны ваши принципы? У нас всего хватает, обошлись бы и без вас. Дикарь уже захотел стать одним из ваших, и как он теперь себя чувствует? – с нескрываемой насмешкой спросил толстый сапожник.

– Ты можешь спросить его об этом сам, – раздался сильный, спокойный женский голос. Нира незаметно подошла к толпе и, не сбавляя хода, проследовала ко мне. Она быстро ощупала меня своими волшебными теплыми руками и в местах прикосновения ее пальцев тут же исчезал холод и по телу разносилось ощущение возвращения жизни. Я уже почти доковылял до охранника, но толпа меня еще не заметила. При виде правительницы гомон сразу прекратился, а в руке охранника пропал огонек, и он припал на одно колено.

– Ты молодец, Шако, что не пустил никого к Джоджо. Я скажу твоему наставнику, что ты поступил достойно. Можешь идти. – Шако кивнул и ушел прочь.

– Что до вас, неспокойные горожане, вам нечего опасаться. Перестав шуметь и раскрыв пошире глаза, вы можете увидеть своего друга Джоджо в добром здравии и по-прежнему слышать вой собак, который вас напугал. Как видите, причина необычного поведения животных кроется не в том, что произошло с этим молодым человеком три дня тому назад. Мы разберемся с этим очень скоро, а теперь прошу нас извинить. Как вы понимаете, моему ученику нужно восстановить силы, он получил очень трудный урок.

Нира взяла меня под руку и повела в город. Недовольные молча смотрели нам вслед. Никто ничего не сказал, не сделал. Когда мы подошли к вратам города, навстречу уже спешили два послушника. Перед тем как они подхватили меня под руки, Нира дала мне небольшой пузырек и велела дома выпить его содержимое. Послушники быстро и бесцеремонно дотащили меня до кровати и усадили. Поспешно простились и убежали из дома, да так, будто им еще десятерых таких, как я, нужно разнести по домам. Я выпил из пузырька и почти мгновенно уснул.

***

Свет разделился на множество частей, потоков, слоев. Они долго перемешивались и утончались, пока не появился мир, не успокоился и не стал единым. Тонкие струны его протянулись от края до края, и каждая из них определила пространство. Пространство мира сделалось сложной музыкой, трезвучия которой играли независимо, но дополняя друг друга. Свет перестал быть белым, появились миры, в которых был свой свет, своя правда. Как и звуков, их стало три. Первый – самый тяжелый, низкий и медленный, красный мир. Только самое тяжелое попадает сюда, только медленное и тягучее. Сила этого мира в неторопливости и мощи, всяк быстрый и нетерпеливый будет испытывать здесь муки и страдания.

Второй мир стал средним, зеленый мир. Он связан с верхним и нижним, но он спокоен и не отличается мощью, не отличается слабостью. Как и все среднее, он самый большой и разнообразный, он впускает в себя всего больше и всего легче. Срединность зеленого мира дает ему возможность порождать и распределять. Его ноты могут слышать все, кто может слышать. Его струны доступны каждому, кто в нем рожден. Зеленый мир – то, что осталось от древнего Бога.

Третий мир самый жгучий, самый быстрый и самый легкий. Только легкое поднимается туда и больше не опустится никогда. Его ноты самые высокие, а цвет синий. Вибрации струн так часты, что здесь рвется и горит все тяжелое и злое. Единственное место, где мир синий, а свет белый, потому что его слишком много. Ничто его не сдерживает, не служит препятствием. Попав сюда, забудешь о слабости и страданиях, это последняя ловушка древнего Пращура, которую он делать не хотел. Это был дом его потомка, но он опустел раньше, чем дом отца. Когда опустеют оба трона, они исчезнут. Останутся только миры, которые заполнятся теми, кто услышит музыку. Теми, чей голос будет вторить мелодии света.

Глава 5

Разбудил меня один из служителей храма. Утро уже не раннее – видимо, мне дали побольше времени для отдыха. Человек в белом балахоне попросил в ближайший час явиться в храм. Его от других послушников отличает вышитый синий круг на груди, в то время как у других храмовников, которых я повидал, одежды однотонные: белые или бежевые. Я поблагодарил его, и он удалился. Недолго думая, я быстренько умылся и легко перекусил – не стоит опаздывать, когда приглашают явиться в самый большой храм в мире. У моего домика ждут два послушника. Я сразу узнал того, кто меня разбудил, значит, они ждали меня все это время, о чем я совсем не подумал. Хорошо, что я быстро собрался, неприятно осознавать, что по твоей вине чья-то работа останавливается.

– Здравствуйте… брат Джоджо, – приветствующий меня человек, видимо, не совсем понимает, как следует обратиться. – Мы здесь, чтобы сопроводить вас в «Зал Наречения», пожалуйста, следуйте за нами. – Послушники развернулись и не торопясь проследовали к храму. Пройдя по улицам города, мы оказались у знакомых ворот. Походка у послушников особая – неспешная, с опущенной головой, и капюшон обязательно должен закрывать лицо, чтобы горожане не могли определить, кто именно сейчас перед ними – тут все друг друга знают, и лишние разговоры и отвлечения им ни к чему. Люди вокруг заняты своими делами, снуют туда-сюда, но никто не смотрит в нашу сторону, и мне это странновато. Особенно после недавних событий.

Мы прошли в храм, и я снова оказался в длинном коридоре. По обеим его сторонам расположены более десятка дверей, каждая из которых ведет в еще неизвестную мне область этого загадочного сооружения. Наконец, мы добрались до нужного помещения, а как только мы к нему подошли, двери распахнулись, и нам навстречу выскользнула Нира, аккуратно притворив створы за собой:

– Дун, Реко, спасибо за помощь. – Она кивнула послушникам и обернулась ко мне. – Доброе утро, Джоджо. Надеюсь, ты хорошо отдохнул от недавнего урока?

– Да, наставница, спал крепко, – фальшиво улыбнулся я, – но у меня появилось много вопросов.

– Я понимаю, но с вопросами придется подождать. Мне с трудом удалось уговорить Совет провести обряд наречения, а он необходим как можно скорее. Мне очень тревожно и неспокойно, возможно, времени у нас совсем не осталось.

Ее голос быстр, но не суетлив. Я подозревал, что теперь мое любопытство не будет удовлетворено по первому требованию и, кажется, начал понимать почему. Одно из главных отличий мудрецов – терпение. Если предоставить слишком много важной информации неподготовленному к ней человеку, может произойти катастрофа. Нира обучит меня лучше кого бы то ни было и расскажет все, что мне нужно знать, только в свое время. Я понял это совсем недавно, и начал пытаться сдерживать свое любопытство, пускай это весьма мучительно для меня.

–Ты молодец, Джоджо. Кстати, так тебя больше не будут называть здесь. Обретя хин, наши братья и сестры обретают и новую жизнь, а значит – новое имя, вернее, истинное.

– Истинное? – не понял я.

– Да, истинное. Истина – самая суть вещей. Когда Создатель задумывал и творил этот мир, у каждой вещи появился свой образ. Этот образ является истиной. Хотя со временем облик вещи или предмета может измениться, замылиться, обрасти ложью и материей, истина остается неизменной. С людьми тоже так. Часто некрасивые внешне или злые напоказ люди внутри являются самыми прекрасными и добрыми. Но у каждого явления в этом мире есть имя. А все истинные имена были даны Создателем на самой заре…

– Но, наставница, меня же не было на самой заре, – перебил ее я, позабыв о правилах приличия.

– Да, тебя еще не было. Но были атомы и молекулы, из которых ты состоишь, не так ли?

– Так… – неуверенно ответил я.

– Ну вот. Позже ты обо всем узнаешь. А сейчас нам нужно сюда. – Нира показала большим пальцем себе за спину, в сторону зала, из которого она только что вышла.

– В храме всегда есть жрица с особым даром – слышать глас Мараны, который вещает только истину. Как правило, это женщина, у мужчин такой дар очень редок. Сейчас ты пройдешь в особый зал, в котором Слышащая почувствует колебания твоей души. Созвучия этих колебаний сольются в звуки и слова, которые станут твоим истинным именем. Эти звуки не одинаковы всю твою жизнь, но после укрепления духа они уже не меняются. Бывает так, что слышны несколько имен, и тебе придется выбрать одно, ты сам поймешь какое. А теперь ступай, вы будете в зале одни, никто не должен помешать процессу. – Нира легонько подтолкнула меня в сторону зала.