Приговоренные к любви

– Расслабься, – шепчу я ей на ухо. – Я о тебе позабочусь.

– Я доверяю тебе, – шепчет она в ответ.

По-прежнему такая глупая.

Я завладеваю ее губами, и в этом поцелуе нет ничего нежного. Грубо просовываю язык между ее губ и исследую. Не знаю, что она пила, но у нее вкус фруктов, и это только добавляет привлекательности. Я позволяю своим рукам блуждать по ее великолепному телу, исследуя каждый изгиб и ямочку, до которых могу дотянуться. Она опять двигается на мне, трется бедрами о мои. Из члена опять сочится. Если так пойдет дальше, я могу кончить в боксеры, как бывало в подростковом возрасте.

Она расстегивает мой ремень и молнию, просовывает руку в боксеры и обхватывает ладонью член. Я прикусываю ее нижнюю губу и протягиваю между зубами; вся кровь из моего тела отливает вниз. Она сжимает пальцы, и побуждение трахнуть ее накатывает на меня со страшной силой.

– Сними трусы, – требую я и наклоняюсь, чтобы лизнуть нежные округлости ее груди.

Она слезает с меня, ложится на спину и стягивает черные кружевные трусики с великолепных длинных ног. Садится, но я толкаю ее обратно, раздвигаю ее ноги и становлюсь на колени между ее соблазнительных бедер.

Черт, не следует этого делать, но нужно, чтобы все выглядело по-настоящему. Иначе Салерно учует неладное, и вечеринка превратится в кровавую бойню.

Медленно и осторожно проводя руками вверх по ее ногам, я не свожу глаз с ее лица и вижу только доверие, желание и потребность. Я нависаю над ней, прижимаю губы к ее рту, засовываю пальцы под ее платье и веду их по внутренней стороне бедра. Она дрожит подо мной, на ее щеках появляется легкий румянец.

– Чертовски красивая, – повторяю я, снова целуя ее, и сажусь на пятки.

Задрав ее платье до талии, я сразу опускаю голову к ее лону так, чтобы этот говнюк мало что увидел. Она голая. Все розовое, блестящее и мое. Раздвинув ноги пошире, она, как жертвенный ягненок, с готовностью открывает себя и приветствует меня.

Я наклоняюсь и погружаю в нее язык, а мои бедра безотчетно двигаются на одеяле. Я забываю где я и с кем, поглощая ее, грубо трахая ее пальцам и языком. Ее аромат кружит вокруг меня, пробуждая из спячки моего внутреннего зверя. Я беру ее ноги и закидываю себе на плечи, а она поднимает бедра, чтобы мне было удобнее. Я пожираю ее как голодающий, который добрался до шведского стола, яростно поглаживая двумя пальцами клитор и трахая языком.

Из ее рта вырываются безумно жаркие звуки, и если она не перестанет, я не смогу сдержаться. Она загорается у меня на глазах, бесстыдно подставляя себя, и взрывается. Ее пронзает оргазм, бедра дергаются, тело бьется в спазмах. Я снимаю брюки и боксеры, наблюдая за ней. Не давая ей времени прийти в себя, я переворачиваюсь вместе с ней так, что она снова оказывается на мне. Я стараюсь не снимать с нее платье и располагаю ее так, что мой горячий член упирается в ее анус. У меня вырывается стон от этого ощущения, и я борюсь с почти непреодолимым желанием трахнуть ее в задницу.

Она пытается переместиться ниже, и я слегка качаю головой, вжимая пальцы в ее бока, чтобы удержать ее на месте. На ее лице отражается недоумение, а я сажусь, обхватываю ее спину, прижимая ее тело к себе, и шепчу ей на ухо:

– Нужно, чтобы все выглядело по-настоящему. – Я покрываю поцелуями ее шею. – И ты должна казаться напуганной.

Салерно ожидает этого от любой девственницы.

– Я буду двигать бедрами, как будто я внутри тебя. Позволь мне управлять ритмом, но ты должна раскачиваться на мне взад-вперед, как будто мы трахаемся. Через некоторое время можешь немного постонать.

– Ты не собираешься меня трахать? – шепчет она.

Я улавливаю в ее тоне что-то еще, помимо беззащитности. Отведя голову назад, заглядываю ей в глаза. У Сьерры всегда душа была нараспашку, и я отчетливо вижу боль от моего отказа.

– Я не собираюсь таким образом лишать тебя девственности, – шепчу я ей в рот, поднимая бедра и издавая вовсе не притворный стон, когда член прижимается к ее заднице.

Она поворачивает бедра и, глядя мне прямо в глаза, шепчет:

– Я не девственница, и я думаю, что ты должен это сделать. Я знаю, что ты не хочешь, и сожалею, что заставляю тебя, но если ты этого не сделаешь, то сделает он, а мне невыносима мысль, что этот человек окажется рядом со мной.

Я открываю рот спросить, не спятила ли она, но молчу. Если я признаюсь, что мне трудно сдерживаться и она меня ни к чему не принуждает, то только создам у нее неправильное впечатление. На мне сидит красивая девушка, а у меня давно не было секса. Конечно, я хочу ее. И теперь, когда мне дали зеленый свет, я больше не вижу причин сдерживаться.

Взяв ее лицо в ладони, я спрашиваю взглядом. Ее ответное выражение непреклонно и, несомненно, утвердительно.

Теперь пути назад нет.

Салерно ожидает шоу. Первоначально я планировал не раздевать ее, чтобы скрыть то, что мы не трахаемся по-настоящему, но теперь нет необходимости рисковать. Она может быть голой, и все равно я могу заслонить ее так, что он увидит что-то лишь мельком.

Расстегнув молнию на ее платье, я помогаю его снять и отбрасываю прочь. Сьерра остается полуобнаженной. Не сводя с нее глаз, я расстегиваю ее лифчик без бретелек, и он падает. С пересохшим ртом и трясущимися руками я внимательно рассматриваю ее тело.

Она само совершенство.

Произведение искусства, изваянное богами.

Меня охватывает почти непреодолимая жажда потрогать каждый дюйм ее тела. Я не могу насмотреться. Ее грудь вздымается, она нервно проводит зубами по нижней губе. Ее груди идеальны – не большие, но и не слишком маленькие. Как раз уместятся в руке. Аккуратные розовые соски так и просят, чтобы их сосали и гладили. Мой член тяжелеет между бедер, с него опять сочится, и я больше не могу сдерживаться ни секунды.

Уложив ее на спину, я раздвигаю ее ноги и погружаюсь в нее одним сильным толчком. Она стонет, и я теряю последние остатки самоконтроля. Я трахаю ее, трахаю и трахаю. Со стонами и проклятиями проталкиваюсь в нее снова и снова. Ее тугие стены сжимают мой член, и в глазах вспыхивают звезды.

Потная рубашка прилипает к моей груди, и я срываю ее – пуговицы летят во все стороны.

Я переворачиваю ее на четвереньки и снова всаживаю в нее член, а она испускает крик. Придерживая ее одной рукой за бок, чтобы контролировать свои толчки, свободной рукой я играю с ее грудью. Переключая внимание, я тереблю ее затвердевшие соски, тяну их и пощипываю. Я погружаюсь в нее и выхожу, ее тело дергается от толчков.

По моей спине течет пот, я трахаю сильнее, придавив ее голову вниз, к одеялу и вздернув повыше ее бедра, чтобы погружаться глубже. Я убираю пальцы с ее груди, перемещаю на клитор и яростно глажу. Мои яйца твердеют, поднимаются, по спине пробегает знакомое покалывание. Я с ревом изливаюсь в нее, вхожу и выхожу, пока оргазм не истощается и я не опустошаюсь.

Но я не удовлетворен. Нисколько. Мне нужно еще.

– Приведи себя в порядок, – рявкаю я. – Мы уходим.

Я поспешно одеваюсь, оставив разорванную рубашку на полу, и слежу голодными глазами, как одевается она. Когда я буду трахать ее в следующий раз, хочу, чтобы ее стройные ноги обвивали мои плечи. Засовывая ноги в ботинки, набираю сообщение Лео. Потом подхватываю ее туфли на шпильках, беру ее за руку и тащу прочь из комнаты. Мы спускаемся по ступеням, и мой солдат следует за нами.

Лео и остальные мои люди ждут у подножия лестницы.

– Так быстро уходишь, Маццоне?

Салерно ухмыляется с дивана. Широкий экран опущен, на нем застыла комната, из которой мы только что вышли. Этот мудак выставил зрелище на всеобщее обозрение. Несколько парней трахают шлюх, остальные поглаживают члены, ухмыляясь мне, выражая свое мнение. Мне хочется отрезать все члены и засунуть им в задницы.

Я разворачиваю Сьерру лицом к себе и прижимаю ее голову к своей груди, надеясь, что она еще не заметила экран. Внутри меня бушует ярость, и она направлена не на Салерно.

Я потерял контроль.

Я слишком сильно наслаждался ею.

Но сейчас корить себя бессмысленно. Что сделано, то сделано, я не могу обратить время вспять или найти в себе сожаления, потому что мой член по-прежнему упирается в молнию и требует снова погрузиться в нее. Сейчас я просто хочу увести ее отсюда.

– Вы получили что хотели, и наши дела завершены, – говорю я, с предостерегающим взглядом передавая Сьерру Лео.

Он кивает, сразу все понимая, и выводит ее в коридор. Один из моих soldati – смышленый парень, посвященный год назад, выходит вперед в одной майке и подает мне свою черную рубашку. Я продеваю руки в рукава, подхожу к Салерно и протягиваю руку.

– Если мой отец узнает о том, что я сделал, он мне яйца оторвет. Так что я должен убедиться, что все останется в тайне.

– Я человек слова, – говорит Салерно, хотя это совершенно излишне.

Мы пожимаем друг другу руки, и я киваю.

– Было приятно иметь с вами дело, – добавляет он.

Мне хочется выбить с его лица эту самодовольную ухмылку. Скорее всего, он потратит личное одолжение на то, чтобы заставить меня жениться на своей дочери, но какое-то время не будет об этом заикаться. Умный человек подождет подходящего момента. Анаис всего одиннадцать, а по традиции девушек редко выдают замуж раньше восемнадцати, поэтому у меня есть несколько лет, чтобы смириться с последствиями спасения Сьерры.

– Будем на связи.

Я коротко киваю Руссо и Гамбини, направляюсь к выходу, на ходу застегивая рубашку, и открываю дверь в коридор.

Лео ждет с моими людьми, слегка придерживая за плечо Сьерру. Я хмуро смотрю на него, и он с усмешкой убирает руку. Я беру Сьерру за руку и тяну вперед.

– Идем.

Мне нужно оказаться как можно дальше от этой комнаты, пока я не передумал и не перебил их всех.

Глава 8

Сьерра

Моргая, я открываю глаза, облизываю пересохшие губы и озираюсь вокруг. Определенно это не наш номер в «Белладжио». Я шевелюсь на кровати, и приятная боль в теле помогает вспомнить. Повернувшись, я вытягиваю руку, но другая половина постели холодна как камень. Я сажусь, прижимая к обнаженной груди черную шелковую простыню. Где же Бен? Убираю с лица спутанные волосы и осматриваю спальню. Никого. Я слезаю с огромной кровати, и мое тело протестует.

Болит везде. Устойчивая боль между ног, и немного ноет задница. Я зеваю, понимая, что спала не слишком долго, хотя понятия не имею, который час. Захожу в ванную комнату, справляю нужду, стираю с лица остатки макияжа и включаю душ. Мне не хочется смывать с себя запах Бена, но я потная, грязная, и кожа чешется.

Я стою под горячими струями, задрав подбородок, чтобы вода текла по лицу, и мои губы изгибаются в шальной улыбке. В голове всплывают воспоминания о прошлой ночи. Наверное, мне следовало сосредоточиться на затруднительном положении, в которое я попала, и поблагодарить за то, что вышла из него невредимой, но я была целиком и полностью поглощена умопомрачительным сексом, которому мы предавались всю ночь.

Эта ночь превзошла мои самые смелые мечты.

Когда мы покинули «Пламя», я полагала, что он отвезет меня в мой отель, но он взял меня в свой номер и использовал мое тело, пока мы оба не рухнули в изнеможении. У меня затвердевают соски и пульсирует внутри от вновь возникшего желания, когда я вспоминаю все способы, которыми он брал меня. Его страсть была как неутомимый поезд, который, набирая скорость и разгоняясь до двухсот миль в час, увлекал меня за собой.

Это никак нельзя назвать занятием любовью.

Он трахал меня, словно мы дикие животные, не ведающие ограничений. Как люди с самым минимумом приличий, и мне это чертовски нравилось. Он вводил в меня член со свирепостью, о которой я раньше не подозревала, и я стала совершенно новым существом, не ведающим запретов и охваченным буйной жаждой исследования.

Я краснею, вспоминая, как отдала ему анальную девственность, но нисколько об этом не жалею.

Я не жалею ни о чем. Да и как я могу жалеть, если он – единственный, о ком я мечтала годами? Мои детские фантазии ничуть не соответствовали реальности. И мой ограниченный сексуальный опыт не подготовил меня к такому мужчине, как Бен. И ничего не подготовило. Я знала, что он уничтожит меня для всех других, и я была права.

Не могу представить, что какой-то другой мужчина может с ним сравниться.

И что какая-нибудь другая ночь будет настолько волшебной, как прошлая.

Но я больше не наивная тринадцатилетняя девочка, а Бен – не тот парень, которого я знала. Мы не разговаривали прошлой ночью – его грубые команды и грязные ругательства не в счет – и у меня есть вопросы, требующие ответов. Например, как он познакомился с Саверио Салерно? Кто те люди, что были с ним, и почему его теперь все зовут Беннетом Маццоне? Где он был все это время?

После душа я высушиваю волосы и одеваюсь во вчерашнее платье, а затем выхожу из спальни в основную часть большого номера, неся туфли в руках.

Сначала я замечаю Бена – он сидит в кухонном уголке, уткнувшись в ноутбук, и не замечает меня. На нем белая рубашка и черные брюки, но ноги босые. Есть что-то невероятно сексуальное в мужчине без носков и обуви – даже не поверите, как меня это возбуждает. Мне в лицо бьет аромат его пряного одеколона, я дергаю ноздрями и не могу сдержать широкой улыбки.

Подойдя к нему сзади, я обхватываю его руками и прижимаюсь щекой к его теплой спине.

– Доброе утро.

Я целую его в шею, наслаждаясь ощущением его кожи на моих губах.

Он заметно напрягается, поднимает голову от ноутбука, но не поворачивает.

– Что ты делаешь?

Его голос звучит резко, и в нем сквозит какой-то подтекст, которого я не понимаю.

Я отшатываюсь, проглатывая внезапно подступивший к горлу ком. Мои нервы напряжены. Я обхожу стол, чтобы оказаться лицом к лицу с Беном.

– Что ты имеешь в виду? – Я озадаченно сдвигаю брови.

Он смотрит на меня, прищурившись. Уголок его рта приподнимается в ухмылке.

– Почему ты еще здесь? С чего ты решила, что можешь со мной разговаривать? Прикасаться ко мне без разрешения?

Из всех его пор сочится враждебность, как туман, и я делаю шаг назад, словно это защитит меня от ужасного настроения, исходящего от него.

Я открываю и закрываю рот, но не могу произнести ни слова.

– Ты язык проглотила?

В выражении его лица нет ни малейшего тепла. В холодных льдисто-голубых глазах – ни следа вчерашней мрачной похоти.

– Зачем ты так? – Я защитным жестом складываю на груди руки, чувствуя себя уязвленной.

– Ты сказала, что не девственница, значит, должна быть знакома с понятием связи на одну ночь.

Его тон намекает, что ему уже наскучил этот разговор. Игнорируя меня, он опускает взгляд и снова переключает внимание на ноутбук.

Меня злят его слова и явное пренебрежение к тому, что мы разделили. Внутри вспыхивает гнев, и я сердито смотрю на него. Ну почему он такой красивый паршивец, а мое сердце – такой жалкий орган, почти лишенный самоуважения?

– Я знаю, что такое связь на одну ночь, козел. И прошлая ночь такой не была.

Он опять поднимает голову и устремляет на меня ядовитый взгляд. Я инстинктивно отхожу еще на несколько шагов назад.

Саверио – человек, который гордится тем, что внутри он чудовище, и любит выставлять напоказ свою истинную сущность. Глядя сейчас на Бена, я вижу такое же чудовище, притаившееся за прекрасной внешностью. Я думала, что Саверио – единственный, кого мне нужно бояться, но теперь понимаю свою ошибку. Бен представляет собой то же, что и Саверио. Просто предпочитает это скрывать. Скорее всего, целенаправленно – чтобы заманивать в ловушку ничего не подозревающих жертв.

– Похоже ты тешишь себя иллюзиями. Позволь их развеять.

Бен встает. Теперь, когда я босиком, он возвышается надо мной как темная тень, заслоняющая весь свет.

Воздух дрожит от напряжения. Бен идет ко мне, а я отступаю назад.

– Бен, – зовет его кто-то.

Я резко поворачиваю голову и только теперь замечаю еще четырех человек. Его друг идет к нам. Это тот парень, который вывел меня из подвала прошлой ночью. окидывает меня в равной степени любопытным и настороженным, но не злым взглядом.

– Я не думаю…

– Если бы я хотел твоего совета, Лео, я бы о нем попросил, – отрывисто говорит Бен. Лео останавливается и прислоняется к колонне посреди большой комнаты без перегородок. – Это наше со Светлячком дело.

Он так насмешливо произносит мое прозвище, что мне становится больно. Раньше Бен никогда так со мной не говорил, и я не понимаю, почему он сейчас так стремится уколоть меня. Ясно, что для него это всего лишь связь на одну ночь, и не то чтобы у меня были какие-то большие ожидания. Я живу в Чикаго, а он… а он черт знает где. Я вовсе не предвкушала прогулок рука об руку на закате, но ожидала уважения и что мы хотя бы расстанемся друзьями.

Это все чушь собачья, и он не имеет права меня унижать.

К моей груди и шее приливает жар, но я прекращаю пятиться, поднимаю подбородок и устремляю на Бена собственный убийственный взгляд. Да пошел он. Ему не удастся меня запугать. Особенно после того, что у нас было прошлой ночью.

– Тогда просвети меня, – шиплю я. – Раз уж ты такая большая шишка.

На его красивом лице танцует мерзкая усмешка.

– Ты все та же маленькая девочка, пытаешься вписаться в мир, которому не принадлежишь.

Он знает, что это жестокий удар, эти слова проникают глубоко и ранят в самое сердце.

– Ты ничего обо мне не знаешь. О том, какая я сейчас.

Он подходит прямо ко мне и сверлит холодными глазами, лишенными всего человеческого.

– Я знаю, что ты глупая девочка, которая угодила в львиное логово. Скажи, что бы ты делала, если бы я не оказался там прошлой ночью?

Я ловлю ртом воздух и не могу ничего ответить, потому что, по правде говоря, у меня не было выбора, и мы оба это знаем. Мой гнев немного стихает, когда я вспоминаю, как он спас меня.

– Спасибо, что спас меня, – говорю я, потому что, кажется, ночью я его так и не поблагодарила.

Он фыркает.

– Ты меня уже отблагодарила.

Я хмурюсь, потому что не помню, чтобы такое говорила.

На его лицо возвращается грубая усмешка.

– Поблагодарила своей тугой киской и девственной задницей.

Мои щеки вспыхивают, гнев возвращается с десятикратной силой. Как смеет он говорить мне такое, особенно перед друзьями?

– Пошел в жопу, Бен.

– Уже был там, Светлячок, и там нет ничего такого незабываемого.

Мои глаза щиплет от слез, нижняя губа дрожит. Грудь пронзает боль – его слова слишком остры.

– Вот она, – Бен крепко сжимает мой подбородок. – Ранимая девочка, которая так отчаянно хочет быть любимой.

Он заливает кислотой все мои воспоминания, и я никогда ему этого не прощу. Никогда.

– Ты не такая, как твоя сестра, – добавляет он, вгоняя нож еще глубже. – Тебе никогда не стать Саскией.

Я никогда и не хотела быть ею. Может, он думает, что оскорбляет меня, но это величайший комплимент. Я вовсе не огорчена тем, что он предпочитает ее мне. Сейчас мне кажется, что трудно найти двух людей, так заслуживающих друг друга.

– Жаль, что она уже замужем и ты упустил свой шанс.

У него вырывается смешок.

– Ты думаешь, что такой пустяк, как обручальное кольцо, помешает мне делать что я хочу? Ведь я же получил тебя? Для этого не потребовалось никаких усилий. Наверное, поэтому это не доставило особого удовольствия. Саския же всегда была вызовом.

Я отвешиваю ему пощечину; трое мужчин вскакивают с дивана и машинально тянутся к пистолетам на поясах. Лео качает головой, и они останавливаются – не садятся обратно, но и не идут дальше.

– Я передам ей твои поздравления, – говорю я, разворачиваясь на голых пятках.

Я готова убираться отсюда к чертовой матери, но он рывком притягивает меня обратно. Прижимает меня к себе, крепко обхватывает предплечьем шею под подбородком, мешая мне дышать и удерживая на месте. Меня охватывает паника, я изо всех сил стараюсь контролировать дыхание и не тратить оставшийся в легких кислород.

– Слушай внимательно, Светлячок. Ты ни словом никому не заикнешься о прошлой ночи. Ни о чем из того, что случилось. Прошлая ночь была лишь плодом твоего воображения. Можешь считать меня мерзавцем, но Саверио Салерно – совершенно иной тип мерзавца. Которого ты не захочешь злить. Не вынуждай меня причинять тебе вред, – он отталкивает меня. Хватая ртом воздух, я цепляюсь за кухонный стол, чтобы не упасть. – А теперь убирайся и не возвращайся.

Мне не нужно повторять дважды. Я выскакиваю из номера, вытирая с лица горячие злые слезы.

Глава 9

Сьерра

Я топаю через лобби престижного отеля «Венецианский», не заботясь о том, что на меня глазеют. К черту зевак – я их не знаю и больше их не увижу. Я показываю средний палец пожилой чете, которая качает головами и смотрит на меня с отвращением. Отец пришел бы в ярость, если бы видел меня сейчас, но я взбешена и расстроена, и меня волнует только то, как побыстрее убраться отсюда.

Я выхожу на тротуар и только здесь понимаю, что у меня нет ни сумочки, ни телефона, ни денег. Все равно можно взять такси и уговорить водителя подойти к нашему номеру и там ему заплатить. Я иду к свободному такси, но ко мне подходит мужчина в элегантном черном костюме.

– Мисс Лоусон?

Я смотрю на него, с подозрением прищурившись.

– А вы кто?

– Мистер Маццоне попросил отвезти вас в «Белладжио».

Он открывает дверь черного «мерседеса» с тонированными стеклами. Я не двигаюсь с места, и он поднимает бровь. У меня возникает искушение сказать, куда он может пойти со своей машиной, но в такой глупости нет никакого смысла, поэтому я залезаю на заднее сиденье и позволяю отвезти меня к отелю. Всю дорогу я киплю от злости.

– Слава богу! – визжит Пен, бросаясь ко мне, как только я вхожу в наш номер. – Я с ума схожу от беспокойства.

Она крепко обнимает меня. Я вцепляюсь в нее – мне так сильно нужно дружеское объятие. Она отходит назад и разглядывает меня с головы до ног.

– Ты в порядке? Ты не пострадала?

– Я в порядке. И я не пострадала, – я очень пострадала. Я осматриваю пустой номер и хмурюсь. – А где все?

– Эсме в душе. Тони где-то сходит с ума, а остальные девчонки в казино.

Вот черт. Я тру руками лицо. Я и забыла о телохранителе. Неудивительно, что Тони сходит с ума. Нужно найти его, пока он не позвонил отцу. Надеюсь, тот факт, что я пропала без вести, означает, что он еще не позвонил. Отец бы рвал и метал, если бы узнал, что я потерялась в Вегасе без охраны, а Тони остался бы без работы. Надеюсь, у него достаточно выражено чувство самосохранения, чтобы воздержаться от такого звонка.

Пен трогает меня за руку и морщит лоб.

– Ты уверена, что в порядке?

– Да. Честное слово.

Я замечаю у нее синяки под глазами – она явно провела бессонную ночь. Я вспоминаю, как она была вчера напугана.

– А ты? И что было, когда ты ушла?

– Я в порядке. Слушай, почему бы тебе не переодеться? Я закажу еду в номер, и мы втроем поговорим.

Я киваю.

– Хороший план.

Я быстро ищу Тони, но его нет в номере. Захожу в свою комнату, переодеваюсь в лосины и мешковатую рубашку, едва прикрывающую зад. Собираю волосы в небрежный пучок на макушке и обуваю мягкие тапочки. Моя сумочка лежит на тумбочке – спасибо, что кто-то из подруг принес ее. Проверяю содержимое – все на месте. Мобильник выключился, я ставлю его заряжаться, и тут кто-то стучит в дверь. Я открываю и обнаруживаю разъяренного Тони. Вздыхаю. Я не в том настроении, чтобы выслушивать нотации, но нет смысла откладывать неизбежное. К тому же я заслужила.

– Заходи.

Он врывается в комнату и протискивается мимо меня, раздувая ноздри. Лицо у него красное, словно он поднимался бегом все тридцать шесть этажей.

– Твою ж мать! Ты меня в гроб загонишь.

Он тяжело переводит дух, осматривая меня с головы до ног. Довольный тем, что я цела и невредима, хватает меня за плечи.

– Где тебя черти носили?

– На вечеринке? – Я пожимаю плечами и смущенно улыбаюсь, не зная, что делать с Тони, когда он в таком настроении.

– Не прикидывайся, – он убирает руки с моих плеч и проводит пальцами по своим коротким волосам. – Знаешь, как я волновался? Я с ног сбился, тебя разыскивая.

Он сердито смотрит на меня. Не сомневаюсь, он готов меня придушить.

– Сьерра, тебе придется многое объяснить. Твой отец будет недоволен.

Я чуть не давлюсь языком.

– Пожалуйста, скажи, что ты не говорил с моим отцом, – бормочу я, плюхаясь на край кровати.

Он потирает переносицу.

– Еще нет, но он разрывает мой телефон, и нужно ему перезвонить.

Я выпрямляюсь.

– Ты не можешь ему сказать. Он меня в порошок сотрет, а тебя сожжет заживо.

Пусть мне уже двадцать один, но я все еще живу в родительском доме, и отец найдет множество способов меня наказать.

– Думаешь, твой отец платит мне за твою защиту шутки ради? – кричит он.