Темные врата

Яя Чехова

Темные врата

Глава 1 Старые знакомые

Диана

«Свет твоего окна, свет моей любви, боль моей любви…»

Я проспала почти весь день. Понятия не имею, навещал ли меня кто-то, или я, как несвежий труп, провисела весь день в гамаке никому не нужная, но, когда я продрала глаза, солнце уже садилось за высокие горы, обрамляющие реку. Его красноватые лучи проникали в мою каморку через крошечное окошко. В голове было пусто и гулко, и почему-то лейтмотивом привязалась старая наивная песенка кудрявой девичьей группы Лицей. Ну просто сил никаких нет, как она засела.

«Ты отпусти меня, ты отпусти меня-а-а и больше не зови… не зови, не зови-и…»

Я испытывала буквально физическую потребность в том, чтобы ее спеть. А если очень хочется, значит, это кому-нибудь нужно? Судно скрипело и постанывало, мягко покачиваясь. Все это складывалось в своеобразный аккомпанемент. Мурлыча под нос, я выползла на свежий воздух. Я ничего не знаю о кораблях. Кроме того, что вот эти палки – мачты, развешенные на них сероватые тряпки – паруса, а доски под ногами – палуба. Передняя часть корабля с обломком русалки – нос, задняя часть с каютами и пристройкой с штурвалом – корма. Как-то так. Поэтому первые мгновения мне показалось, что все, кто бегали, как деловые муравьи, наверняка иностранцы. Я ни слова не доперла. Потом уже, опираясь на борт и любуясь подмигивающей на берегу огоньками деревенькой, сообразила, что с момента попадания без проблем разбираю любой язык Арданы, хоть устно, хоть письменно, но понятнее вообще не стало. Специфические термины, морской язык и все такое. Ну и ладно. Я тоже иногда в процессе спора могу перейти на латынь или применять исключительно иностранные термины, и непосвященному человеку это, наверное, тоже напоминает призыв дьявола.

Моряки обменивались репликами, которые помогали им вести судно по узкому судоходному каналу в русле реки, поскольку последняя была не такой уж глубокой, чтобы просто расслабиться и идти по течению. Их было меньше десятка, если только кто-нибудь не спрятался в трюме.

– Эй вы, мель по правому борту, шевелитесь, крысы трюмовые!

Ух, какой зычный голос, я аж восхитилась. Кто там у нас? Уже виденный и оплеванный мною гном, зовущийся мистером Бинсом, стоял у штурвала так колоритно, что хоть картину пиши с него. Даже с трубкой в зубах. И мистер Бинс – очень типичное поименование для помощника капитана, ага? Как будто где-то существует генератор "Типичных Имен Помощников Капитана", выдающий что-то типа "Гибс", "Бонс", "Лом" и "Эрроу". Хотя с учетом того, что это гном, он должен бы быть, как минимум, Хулио Иглесиас. Или Педро Гонсалес, на худой конец. Впрочем, он может им и быть, а мистер Бинс так, корпоративное прозвище.

Но где же сам бравый капитан? А вот и он, развалился на двух бочках неподалеку и дремлет, запрокинув голову. И рот открыл, как голодный птенец в гнезде. А если на него чайка нагадит, он, интересно, проснется? А то вон они летают, целятся, поди… После массовой голубиной атаки на свадьбе я совсем не доверяла коварному птичьему роду.

– А ну, вставай сейчас же, шлимазл штопаный! – непонятно, откуда Валера откопал этот еврейский сленг, но подчинился ему Ник Чайка беспрекословно. Буквально с закрытыми глазами.

– Цыпа… Это Ди научила тебя плохому? Ты нарочно сделала такой мерзкий голос, меня тошнит от него… – простонал он, еле разлепляя оплывшие очи.

– Пить меньше надо, – отчеканила я, от щедрой русской души избавляя страдальца от продуктов отравления алкоголем, но от похмелья не получилось. Ну как не получилось. Я не захотела. В воспитательных целях, ага. Я просто взяла его за руку – и он дернулся, будто схватился за оголенный провод. Зеленовато-карие глаза уставились на меня впервые с таким неподдельным интересом и, наверное, страхом. Лицо Ника сложилось в непередаваемо печальную болезненную мину. Да, похмелье – это неприятно. Пьянству – бой, как говорится. В конце концов, мы на воде, а капитан в сопли, так не годится.

Осторожно освободив конечность и внимательно ее осмотрев на предмет повреждений, капитан выразительным жестом пригласил меня спуститься на палубу, а затем пройти в его каюту. Гном при этом явственно давился хохотом, издавая булькающие звуки, и только минимальные понятия о субординации не давали ему заржать во всю луженую глотку. Стоило за моей спиной захлопнуться двери, как многоголосый ржач сотряс и без того скрипящие стены.

– Вот зачем так делать? И чего еще от тебя ждать, жестокая ты моя? – нервно спросил Ник, плюхаясь с размаху в порядком потертое кресло, словно сошедшее со средневековых картин, и закидывая ноги в ботфортах на невысокий кряжистый столик. Мне он кресла не предложил, жлоб, так что я села в одно из оставшихся двух, показавшееся более чистым.– Если готова разговаривать, давай, жги оркским огнем, я готов слушать. Тем более, мне необходимо дать команде более конкретный курс, нежели расплывчатое «надо доставить кое-кого на Киренику». И, кстати, ты правда женщина? Хотя…

Взгляд почти осязаемо скользнул на мои нижние регионы, ласково погладив округлости, соответствующие, по-видимому, эстетическим предпочтениям тощего длинного мужчины. Противоположности притягиваются, говорите? Как по мне, так пара «каланча и бодибилдерша» выглядит гораздо лучше, чем «каланча и пышка-коротышка». По крайней мере, никому из них не придется запрокидывать голову, чтобы посмотреть в глаза другому.

– И ведь говорил я ей, что предпочитаю жирок сушеному мясу, но нет, «лошади, лошади»… – под нос себе пробормотал он, отвлекшись.

В каком смысле «лошади»?

«В смысле веса,» – пояснила леди Ди. – «Это пираты на кораблях по большей части передвигаются, а я верхом, как ты считаешь, на сколько бы хватало бедных животных, если им на спину сажать здоровенную откормленную бабу? А уж как упыри и прочие твари бы обрадовались, начни на них охотиться этакая сочная булочка. Как говорится, закуска сама к столу пришла!» – голос эльфийки сочился ядом, а я грустно поддернула штаны. Ну да, лошадок жалко.

Обстановка в каюте была затертой, но гораздо интереснее, чем у меня. Видимо, комната, где регулярно живет хозяин, постепенно приобрела индивидуальность, наполнилась вещами, сувенирами и всяческими мелочами. Мебель была разномастная и, как я подозревала, наверняка краденая. Тут, поди, как с растениями: не приживется, если не скоммуниздить. Размерами каюта была раза в полтора больше, чем моя, имела прикрученную к стене узкую, для одного, кровать, На стенах развешаны полки и шкафчики, платяной шкаф с комодом стояли по обе стороны двери. Все разного цвета, разной степени потрепанности, зато висело ровно и, наверняка, надежно, иначе бы давно пришибло отважного капитана во время шторма.

– Стало быть, в твою голову каким-то ветром занесло мою нареченную? – вдруг выдернул меня из наблюдений деловитый голос Ника. – Как это случилось? И откуда ты вообще взялась?

И я ему все рассказала. Да, я едва знаю этого странного вечно прибуханного мужика. Да, он не пробуждает у меня ни малейших романтических и пока даже дружеских чувств. Скорее наоборот. Но если ему доверяет леди Ди, значит, и я могу довериться.

Мимика у пирата оказалась весьма богатая. Словесно он выдавал только что-то вроде «хм-м» и «ого», а вот лицо порадовало выразительностью. Кажется, я начинаю понимать своего вампира, с таким ярко реагирующим собеседником хочется прощупывать границы: до какой высоты смогут подняться его брови? Или насколько широко распахнутся орехового цвета глаза? И я поняла, кого от отдаленно мне напомнил внешне – Венсан Кассель! Только очень мятый, потертый и заросший.

– М-да… потрепало тебя знатно по просторам нашей родины, – изрек он, наконец, когда я закончила. – Что мы имеем в сухом остатке? – ой, кто-то тоже любит подводить итоги, как и я? – Влюбленный вампирский император – плюс одна штука, не спорь, судя по поведению, он или конченый придурок, или влюблен до кончиков ушей. Но вряд ли придурок смог привести Залтан к состоянию умеренного процветания из той задницы, в какой он находился под управлением его слабохарактерного папаши. Насколько помню, стальные яйца в их семье были у маменьки, но девочки такие девочки… Злобный и смертельно оскорбленный орк – плюс одна штука. За унизительную ночь в гальюне он будет страшно мстить, орки это любят. Можно сказать, ты подарила ему новый смысл жизни. Что еще? Навязчивый, но влиятельный поклонник – минус одна штука. Госпожа, говоришь? Кто бы мог подумать… Собиратель душ – плюс одна штука. Да, я в него тоже верю, но мысли не читаю, у тебя на лице вопрос написан. Он существует, и это так же достоверно, как существование Покровителей. И ты права в том, что смылась из этого злачного места, Собиратель явно с тобой как-то связан. Почему? Потому что не бывает таких счастливых совпадений: и гость с ТОЙ стороны, и Собиратель душ, здрасьте, мы все в белом.

– Поясни, почему Собирателя все рядят в белые одежды? В книжке сказок, которую мне удалось найти, он был в черной коже! – я не утерпела и задала вопрос, мучавший меня со вчерашнего вечера. – По крайней мере, так было нарисовано.

– В прошлый раз он появился несколько тысяч лет назад. В белом плаще, во имя справедливости и все такое. Времена были темные, правители стран чудили, как могли. Тот ритуал, который провели с твоим другом-орком, вообще был в порядке вещей. Однозначно могу сказать тебе одно: в прошлый раз Собиратель был мужчиной, появился он зимой и карающей дланью прошелся по самым именитым семействам мира. Не щадил никого, не смотрел на расу или пол. Те, кто допустил работорговлю, несправедливость по отношению к бесправным и зависимым, угнетающие законы в своих государствах – все были казнены. С тех пор Собиратель душ стал страшилкой для великих мира сего и утешительной сказкой для бедняков. И когда народным массам кажется, что их притесняют, в разговорах все чаще проскальзывает Второе пришествие. Но о нем, если честно, давненько говорят, сколько я себя помню, столько и говорят. Даже и не думал, что доведется присутствовать при этом историческом событии.

– Но погоди, на самом-то деле Собирателя не было! Это же была я!

– Ты. Которая надела белое, потому что не знала, что в Ночь конца года НИКТО на всей Ардане не оденется так, если он не Собиратель душ. Пойми, это не ТА сторона. Теперь то, что видели люди, станет правдой. Уже стало.

– Но согласись, кроме белых, ладно, пусть белых, одежд и холодного времени года нет больше признаков за Второе Пришествие! В легенде не было ни кровавых рек, ни мертвых птиц, ни живых мертвецов каких-нибудь, я бы заметила, почему тогда все решили, что его следует ждать вот прямо сейчас?

Ник почесал породистый нос.

– Ну, и фантазии у тебя, конечно… Хотя насчет кровавых дождей – ты не могла этого знать, разумеется – но я лично видел, как недавно над Азалоном, подхваченные прибрежным смерчем, в воздухе летали куски только что разделанных коровьих туш. Эх, как орал хозяин той скотобойни! Грозился Куоновым возмездием каждому, кто тронет хоть один упавший кусок. Но либо у него коровы пришли на убой на двух ногах, либо кто-то недурно прибарахлился и, что характерно, не попался. Кроме того, не забывай, есть всякие там Пророчества и артефакты, их выдающие, есть цыгане, которые нет-нет, да и ляпнут что-нибудь этакое, есть слухи, в конце концов, – он недоуменно нахмурился, потому что я внезапно вспомнила, как мастер ругался по поводу цыган и их предсказаний, и невольно хихикнула. – Иногда, чтобы какое-то событие случилось на Ардане, достаточно веры в то, что оно должно случиться, – нашел он, наконец, понятные мне слова.

Тут дверь открылась так резко, словно кто-то ее лягнул. В дверном проеме показалась достаточно интересная мужская спина с развитыми плечами и узкой талией, подчеркнутой широким черным кушаком. Я перестала дышать: на какое-то мгновение мне показалось, что это входит Ланни. В груди радостно трепыхнулось и зачастило, отдаваясь в висках. Но очарование момента рассеялось очень быстро, потому что посетитель задом впятился в каюту, держа перед собой поднос, и развернулся к нам лицом. Сделав долгожданный вдох, я подавилась этим самым воздухом. Лукас орд Краст! Это был он! С неровно обрезанными волосами, смачным бланшем под правым глазом, весь какой-то мятый и потрепанный – но это точно был он!

Я молча уставилась на вошедшего, будучи не в силах вымолвить ни слова. А он, окинув нас равнодушным таким официантским взглядом, пристроил поднос на край столика и не особо аккуратно, но зато быстро переставил на него миски с хлебом, крупно порезанными овощами, несколькими кусками зажаренного местами до черноты мяса. Кроме того, на стол встал пузатый кувшин, кажется, с вином и пара кубков.

Он что же, не узнал меня? Не то, чтобы я этого страстно желала, но вредного парня, пусть даже предателя, невольно воспринимала как привет из тех дней, когда чувствовала себя беззаботной, счастливой и обожаемой девушкой. Глупо, ужасно, но образы Ланни и Лукаса были в моем подсознании тесно переплетены меж собой, и второй незаслуженно получал мою приязнь, несмотря на то, что сделал. Под моим пристальным наблюдением Лукас, чуть помедлив, на долю секунды обжег меня откровенно ненавидящим взглядом и с размаху всадил в верхний кусок мяса пару двузубых вилок. По спине пробежал холодок. Кажется, на месте эскалопа он видел кое-чье сердце. И он меня тоже узнал. После этого флешмоба, юный оборотень поспешно удалился. Его поведение озадачило не только меня.

– Мне, конечно, могло и показаться, но на секундочку, на крохотное мгновение возникло ощущение, что этот юнга хотел вилочку воткнуть в твой красивый глазик. Тебе не показалось, нет? – внезапно Ник принялся изъясняться так, словно бы находился при дворе Повелителя Сиеленнии. И тем самым успешно отвлек меня от переживаний. Ему мы сейчас монокль в глаз, на стол чашечку чая, в которой можно непринужденно помешивать сахарочек серебряной ложечкой и, оттопырив, мизинчик, прихлебывать сладкий чай. Но уже на следующей фразе Ник незаметно сам для себя вернулся в обычное быдловатое свое состояние. – Так о чем это я. Мутный парень, ой мутный. Мы его в Азалоне три недели назад подобрали, юнгой определили, – сообщил мне Ник, подавая мне одну из вилок и вгрызаясь в приглянувшийся кусок мяса. – Он оборотень, но, похоже, к обороту неспособен, может, поэтому из дома сбежал. А может, девушка отвергла, не особо вникал, ну а какие еще печали у мальчишек бывают? Голодный, оборванный… Я его взял, потому что по нему видно было, или он к нам, или с причала в море. Мне-то плевать, да мистер Бинс уговорил, чем-то он его разжалобил, наверное. А я никак не мог отказать старине Бинсу. Ну, под личную ответственность, конечно. По вантам лазает неплохо, всего один раз упал и то вначале. Ужин носит вот. Только чего он тут за танцы с вилками устроил, я так и не понял, такого еще не было. Вы, часом, не встречались раньше?

Пришлось признаваться:

– Это и есть Лукас, кузен моего погибшего жениха Ланни, – я непроизвольно накрыла рукой браслет, успокаиваясь. – Только это странно, что из Ербурга он попал сюда. Я думала, он в тюрьме или что-то вроде того. Это ведь он участвовал в моем похищении. Хотя тогда понятно, почему он такой оборванный и жалкий, – я попыталась откусить мясо и поняла, что в битве за зубной ряд вполне могу и проиграть хорошо прожаренному куску баранины.

Не успела я с чавкающим звуком извлечь челюсть и проверить языком, все ли зубы на месте, дверь снова распахнулась. Это не каюта, а проходной двор какой-то!

– Ник! Мистер Верона совсем плох. Упал с реи, ребята унесли его в трюм. Боюсь, даже до Азалона не довезем, у него уже кровь горлом пошла. Пойди, попрощайся со стариком.

На ноги мы вскочили одновременно.

Глава 2 Спасение неутопающих

Диана

В полутьму трюма мы с Ником ворвались одновременно, застряв на пару секунд в узком проеме. Победила молодость и локоть, беспощадно вонзившийся мужчине в бок. То, что в ответ я могла бы и по зубам получить, я сообразила только тогда, когда уже его локоть просвистел в сантиметре от моего уха. То, что Ник далек от образа джентльмена, я уже осознала, но была уверена, что он это не нарочно.

Трюм был похож на… трюм. В проникающих через верхние решетки лучах заходящего солнца плясали пылинки. Углы были загромождены чем-то неопознаваемым и накрытым сверху не то брезентом, не то старыми парусами. У одной стены висели с десяток гамаков. Возле одного из них столпилась почти вся разношерстная команда Ласточки. Если бы Ник ставил себе сверхзадачу объединить на своем корабле представителей всех рас, у него и то не получилось бы лучше. Всего там было около десятка… эмм… мореплавателей. Не хватало только юнги. Хотите сказать, это он сейчас за штурвалом? А хотя нет, я не чувствую движения, стало быть, Ласточка стоит на якоре.

В гамаке хрипел и кашлял очень пожилой вампир. Божечки, да ему, должно быть, не меньше тысячи лет! А то и больше, если вспомнить, как молодо выглядит мой пятисотлетний свекор. Да и мэтр де Энтрэ выглядит огурцом по сравнению с этим дряхлым стариком. Жидкие длинные седые волосы облепили вспотевшее лицо, застывшее в гримасе боли. Впалая грудь ходила ходуном, руки сжимали край гамака, серая рубашка была вся в темных пятнах крови. Туберкулез? Мне-то бояться нечего, я здоровая, молодая и только что плотно покушала (с мясом не сложилось, но пара вареных яиц утолила мои печали). Маску вот только надеть забыла.

А вот команда в опасности. Кроме того, как так получилось, что вампир, представитель расы, которая, как я поняла, не болеет вообще ничем и устойчива к большинству ядовитых веществ, подхватил туберкулез в полном магии мире?

– Старина… – неожиданно печально и проникновенно прозвучал голос Ника над моей головой.

– Ни-ик, – прошипел-закашлялся вампир. Чего они не разойдутся-то все? Тоже хочется покашлять кусками легкого? – Ты вовремя… Великий Марэ уже прислал за мной свою помощницу… или жену? На эльфийку не похожа… Впрочем, все это неважно, веди меня, девочка… – костлявая рука с неожиданной прытью вымахнулась из гамака, чтобы впиться в мое плечо.

– Эй! – возмутилась, пытаясь отодрать от себя узловатые пальцы.

И потрясенно замерла. Я увидела ее. Слизистую амебообразную гадину, распластавшуюся на правом легком. Она сыто пульсировала и поглаживала мерзкими ложноножками устало бьющееся сердце. Это не туберкулез. Проклятие? В любом случае тварь явно имеет магическое происхождение. Ну, или это такой местный мутант-паразит. Вот почему, пока Верона живой, матросы не боятся стоять близко к нему. А если вампир умрет, тварь сдохнет? Или подобно вшам и блохам поспешит от остывающего тела к новому источнику тепла? За себя я, кстати, совершенно не боялась, от местных паразитов меня должно защитить иномирное происхождение и искреннее нежелание болеть. Кажется, мастер говорил, этого достаточно, чтобы оставаться здоровой? Будем надеяться, что он редко ошибался.

– Ник, пусть все уйдут, – прошептала я, опасаясь спугнуть гадину, потому что закономерно предположила, что моим попыткам с ней справиться, она будет совсем не рада. И была права. Амеба повернула в мою сторону несуществующую морду и ощерилась. Хотя какие там зубы могут быть у амебы? Но они были, а точнее ощущение агрессивного оскала. Верона захрипел, потерял сознание и задергался, потому что тварь, как цепной пес, вгрызлась в нервный узел средостения. – Все вон! – рявкнула, сама не узнав свой голос.

И началась битва. Битва моего желания исцелить бедного старика, подарив ему хоть несколько лет жизни без боли, и наглой слизистой твари, принявшейся безжалостно кромсать на клочки собственное обиталище. Вскоре у меня со лба уже ручьем струился пот, он же бежал противными холодными дорожками по спине. Я по-прежнему держала руку Вероны, положив вторую свою ладонь на едва заметно вздымающуюся грудь вампира аккурат над тварью.

Понятия не имею, почему решила действовать именно так, но я старалась представить, как целительные потоки выходят из моей ладони, захватывая ложноножки, отрывая их от живой ткани, обжигая их края, заставляя сжиматься. Знаете, как будто препарировала некую опухоль на органе, отделяя здоровые ткани от пораженных, коагулируя кровоточащие сосуды по мере продвижения. Мне казалось, я слышу яростное шипение гадины, и запах паленой плоти. Верона совершенно не мешал, будучи в глубочайшей отключке. Не хуже, чем под общим наркозом. Температура его тела была чрезвычайно высокой, моя ладонь буквально горела, касаясь его тощих ребер. Но сердце его пока еще билось, пусть медленно, слабо, и у меня все еще оставалась надежда.

Сражение шло с переменным успехом. Скользкая, как слайм, тварь время от времени выворачивалась из моего захвата, неожиданно выбрасывала ложноножки, по-бульдожьи целясь за освобожденные уже участки, и все начиналось сначала. Я устала и начала выдыхаться. Мастер говорил, что магия идет из моей души, происходя из искреннего желания помочь. Желания у меня было хоть отбавляй, а вот силы кончались. Солнце давно село, рядом со мной появилось и зажглось несколько свечей. Битва преимущественно происходила с закрытыми глазами, но я иногда их открывала, чтобы осмотреться. Наверное, свечи принес Ник, потому что именно он таращился на меня из угла глазами испуганного галаго. Почему-то этот взгляд придал мне сил. И я вспомнила. Музыка помогала мне с лечением оборотней, должна помочь и сейчас.

Я шелкопряд. Тот, что живет на дереве и всю свою жизнь только и делает, что прядет свою нить. Тонкой прочной нитью я обматывала тварь, рвущуюся и верещащую где-то на пределе восприятия, медленно и тщательно упаковывая ее в прочный белый кокон. Нельзя было пропустить ни одного микрона влажно поблескивающей поверхности, потому что из одного-единственного забытого кусочка, одной этой нематериальной клеточки вырастет новая злая гадина, которая не будет уже так смаковать легкие, как предыдущая, а в считанные дни уничтожит носителя подчистую. С чего я все это взяла? Без понятия. Интуиция, доступ к инфопространству Арданы, если таковое существует? Знала и все тут. Действовала. Лечила, как могла. И Fleur мне в этом помогали.

Наконец, плотный белый кокон истаял, скрутился сам в себя, я перестала видеть его в тощей старческой груди. Хотя почему старческой. В бледном свете нескольких свечей я отчетливо видела, что лицо пациента значительно помолодело, лет, эдак, на шестьсот. По человеческим меркам изможденному мужчине в гамаке было не более сорока. Только седые жидкие волосы и заляпанная кровью рубаха говорили о том, что все произошедшее мне не приснилось.

– Стало быть, ты и правда можешь исцелять, – прошептал из угла Ник и, поднявшись, приблизился ко мне, а мне показалось, что он гаркнул это прямо в ухо. Я будто вынырнула из беспамятства.

– Ребанный йот! – ответила, ощутив настолько непреодолимую усталость, что готова была повалиться спать прямо на грязные доски трюма. – Я же рассказывала про стычку с Туманником, забыл?

– Я думал, ты врешь, – пожал он плечами, потягиваясь с нескрываемым наслаждением. – Приукрашиваешь. А что? Я бы точно соврал на твоем месте, чтобы себе цену набить. Что? Я же пошутил! – возмутился он, потому что я, обидевшись, ткнула его кулаком живот. Не ударила, а именно ткнула, на большее сил не было.

– Мудак ты, Николас, и шутки у тебя мудацкие… – сама зевнула и клацнула зубами. – Пациенту, как очнется, куриный бульон с сухарями и обильное питье. Только не ром, а воду! – спохватилась, помня, что предпочитают пить моряки в качестве профилактики кишечных инфекций. – Кипяченую! – уточнила, а то, и правда, сядет у нас Верона орлом на борт с кишечным недомоганием и превратится в новую бортовую скульптуру.

– Пойдем, провожу тебя в каюту, Цыпа, – предложил Ник, не дожидаясь моего положительного ответа, ибо я, кажется, отключилась еще стоя на полу.

Два дня прошли вполне себе мирно. Завтра утром мы должны прибыть в Азалон. Планировалось сделать это сегодня, но ночь, когда я лечила Верону, мы простояли на якоре. Никто не решился двигаться дальше, поскольку все чувствовали творимое мной и Арданой волшебство и не хотели рисковать: кто знает, как поведет себя посудина? И правильно, даже я не рискнула бы это спрогнозировать.

Хоть мне и было страшно, что в Азалоне меня будут искать, а мы до сих пор не придумали, каким образом спрячем меня от ищеек императора, я ни о чем не жалела. Проводила возле выздоравливающего вампира весь день, ухаживая, только на ночь уходя к себе Я поселилась в каюте леди Ди, которую в срочном порядке отскребли от пыли и грязи, поскольку она не использовалась уже несколько лет. Леди Ди терпеть не могла путешествовать на Ласточке.

Команда, разобравшись в ситуации, потянулась ко мне тонким, но нескончаемым ручейком пациентов. По одному, смущаясь, пряча глаза, путаясь в словах, они старались незаметно посетить меня и смыться. Но это же небольшое судно, так что неловких встреч было не избежать. Никогда, пожалуй, я не наблюдала такого количества оттенков красного на лицах, как в эти два дня. У большей части команды, как и предсказывала Ди, оказались различной степени запущенности срамные болезни, а у особо удачливых и пышный их букет. За эти два дня я извела почти все запасы мыла на корабле – аж целых два куска. Я человек небрезгливый, и могу пытливо рассматривать кишечное содержимое и всяческих нутряных паразитов, но брать пораженный гонореей пенис в руки для лечения оказалось непередаваемо противным занятием. Но это только первые пару раз, о которых я постаралась побыстрее забыть. Не было этого, о-кей? В дальнейшем вполне эффективной оказалась методика осмотра пострадавших органов на расстоянии, а исцеляющее воздействие я уже производила, взяв пострадавшего за руку. Предварительно отмыв ее мылом, что было, честное слово, самым трудным делом. Мужики позорно визжали и отбивались всеми лапами, как коты в ванной. И даже перспектива остаться с гниющим хоботом их пугала меньше мытья. Не понимаю, у них тут про День Нептуна ничего не слышали? Про зубы я и вовсе молчу и стараюсь держаться наветренной стороны.