Ткачиха

Глава 8

Больше всего Бетти поразили даже не две одинаковые девочки, а то, что в пещере у них был целый дом. Она разглядывала стол, стулья, большую кровать и удобные полочки с чайником и шестью чашками и недоумевала: откуда такое в Тенях? Она видела достаточно, чтобы решить, что мир совсем дикий и комфорта тут ждать не стоит…

Мэри взяла чайник с полки и, встретившись взглядом с Бетти, ответила на невысказанный вопрос:

– Не удивляйся, всё вокруг создано из наших нитей.

Легко сказать – не удивляйся! Рубашечник закашлялся, услышав такое объяснение, и Бетти подбежала, чтобы похлопать его по спине. Отдышавшись, Рубашечник спросил:

– Как вы так используете нити? Я слышал, что подобное возможно, но ведь это значит навсегда расстаться со своими воспоминаниями…

– У нас есть некоторый резерв, которым можно пожертвовать, – объяснила Энн. – К тому же мне совсем не обязательно помнить этот стол. Он ничем не поможет, если будет в моей памяти. А сидеть за ним гораздо приятнее.

– И мне приятнее спать на мягкой кровати, а не вспоминать о ней, ёжась на колючей хвое Леса! – добавила Мэри и начала разливать по чашкам чай.

Это был самый настоящий чай! Горячий, хотя Бетти понятия не имела, откуда они взяли воду и заварку. Но ответ тоже нашёлся просто: в чайнике сиял кусочек нити.

– Это наша память о чае, – сказала Энн и протянула чашку Рубашечнику.

– Мы помним очень много чая, поэтому пейте, не стесняйтесь: нам хватит ещё надолго. – Мэри пригласила Бетти к столу.

Бетти поднесла чашку к губам. Это оказался очень хороший чай, такой часто подавали к столу у неё дома. У Бетти комок подкатил к горлу от этих мыслей. Она вдруг вспомнила родителей и поняла, как сильно соскучилась по дому, по улице Высоких Осин, по соседям и даже по задаваке Энни Мораг. Ей захотелось снова оказаться в своей комнате с чёрными шторами и чёрными наволочками, надеть идиотское парадное платье, есть чудесный торт, заказанный специально для неё, и пить чай там, а не среди Теней.

Вернётся ли она к ним когда-нибудь? Она надеялась, что да. Не могла не вернуться! Выше нос, Бетти Бойл!

Она моргнула, прогоняя непрошеные слёзы, и подняла голову. Рубашечник смотрел на неё в упор, и в его чудесных серых глазах читалась тревога. Бетти через силу улыбнулась ему и сделала ещё глоток чая.

Рубашечник с сомнением отвёл взгляд и обратился к близняшкам:

– Расскажите нам, кто вы такие? Если вы не сёстры, то кто вы тогда? Я никогда о вас не слышал, хотя уже давно в Тенях.

– Мы Мэри-Энн, – сказала одна из девушек. Кажется, это была Мэри, она выглядела более серьёзной. – И мы мало с кем здесь общаемся. Нам достаточно друг друга. Другие Расплетённые бегают и ищут свою память, или бегают за теми, кто ищет свою память, или просто скорбно бродят под ветрами, а нам и тут хорошо. Мы не хотим обратно, хватит с нас.

– То есть поначалу мы тоже искали свою память, а потом решили сделать вот это, – вставила улыбчивая Энн, обводя рукой пещеру. – Вообще-то, Энн оказалась здесь первой, – внесла уточнение Мэри, – и некоторое время бродила в Холмах и искала свои нити. Но их было очень мало.

– Всё потому, что Ткачиха ещё не расплела нас окончательно. А когда расплела и мы с Мэри встретились, решили, что так намного лучше.

– И всё-таки я не понимаю… Как это получилось? Как вы смогли так расплестись… – допытывался Рубашечник.

Бетти слушала молча. Ей до жути было интересно, что же скажут Мэри-Энн.

– Когда-то мы были одной взрослой девушкой по имени Мэри-Энн, – объяснила, наконец, Энн. – И однажды Ткачиха начала плести нашу жизнь. Дело в том, что в нашей жизни началась полоса неудач – в семье, в работе, в личной жизни. Много одиночества, много непонимания, и в конце концов трудности стали казаться непреодолимыми. Потом кое-что произошло, и мы полностью попали во власть Ткачихи…

– Но мы – тогда ещё я одна, – подхватила Мэри, – поняли, что нас расплетают, и решили бороться. Мы, то есть я, тогда ещё не знали, что Ткачиха погрузила в нас свои лапы так глубоко, что нельзя сбежать. Но мы отсрочили конец.

– Мэри-Энн была врачом, но мечтала писать книги, – продолжила Энн. – Мы очень хотели спастись, но тяжесть отчаяния была так велика, что наша личность разделилась на две части. И одна спряталась в глубине второй, чтобы Ткачиха не заметила. Так появилась Мэри. И когда Ткачиха расплела меня и утащила в Тени, Мэри осталась жить нашу жизнь в нашем теле. Тело было, конечно, к тому моменту неизлечимо больно, но всё-таки это была отсрочка.

– Мы выиграли пятнадцать лет! – гордо сказала Мэри. – За это время я успела написать книгу о Ткачихе. Вернее, о своём состоянии, но суть та же.

– Книга стала популярной, а Мэри-Энн прославилась! – гордо заявила Энн.

– И потом уже Ткачиха меня заметила и доплела, – печально закончила Мэри.

– С тех пор мы живём здесь, в Холмах, – проговорили они в унисон.

Рубашечник и Бетти переглянулись. По его растерянному взгляду Бетти поняла, что история чересчур невероятна даже для него, местного жителя, всякое повидавшего.

– Между прочим, когда мы встретились, то оказалось, что мы совершенно разные, – сказала Энн.

– Она вечно со мной спорит! – тут же сказала Мэри, и девочки засмеялись.

– А сколько вам было лет, когда вас расплели? – застенчиво спросила Бетти. Она не была уверена, насколько вежливо задавать такие вопросы, однако любопытство пересилило: девочки выглядели такими юными, но по их рассказам выходило, что они прожили долгую жизнь.

– Нам? – девочки переглянулись. – Мы не помним!

– Но много, – сказала Энн. – Я была уже взрослая, когда попала сюда.

– А я ещё старше! – добавила Мэри.

Бетти подумала, что не такие уж они и одинаковые. Взгляд Мэри всегда оставался серьёзным, даже если она смеялась, а Энн то и дело задорно улыбалась, и глаза у неё сверкали. Мэри была предельно аккуратна: её косы и платья находились в идеальном состоянии, без единого пятнышка или залома на ткани. Энн же казалась куда более беззаботной. Её юбка смялась, туфли были немного стоптаны, а из кукольных косичек выбивалась хулиганская прядь. Спутать их теперь, познакомившись поближе, было сложно.

– Почему вы тогда выглядите так… молодо? – судя по тону вопроса, Рубашечник тоже ощущал себя не в своей тарелке.

– Мы вытащили этот образ из нашей памяти, – кажется, обрадовалась вопросу Энн. – Точнее, я вытащила, когда оказалась здесь, а Мэри понравилось. Это было счастливое время, беззаботное детство. После всего, что мы пережили, нам хотелось быть не измученными и больными, а юными и красивыми. Вот мы и решили стать похожими на кукол, которых видели в магазинах и которых так хотели иметь в детстве!

Бетти удивилась. Раньше она не встречала никого, кто хотел бы быть похожим на куклу. Кроме, разве что, её мамы.

– Мы даже не поблагодарили вас за спасение! – спохватился Рубашечник. – Я так долго не был в Холмах, что едва не угодил в беду, да и Бетти за собой потащил. Если бы не вы, нам бы пришлось худо!

– Энн сразу сказала: наверняка им что-то здесь очень надо, иначе бы они не полезли прямо под Гэвитанир. Вам же что-то очень надо? – прямо спросила Мэри.

– Да, – ответила Бетти за Рубашечника. – Нам очень надо попасть к Святилищу как можно скорее. У меня очень мало времени. Понимаете, я попала сюда живьём. Прошла через Сердце Теней, и теперь Рубашечник – мы подружились в Лесу – пытается вывести меня обратно домой. А если Ткачиха меня расплетёт, я останусь здесь навсегда.

– Но если Ткачиха тебя уже расплетает, какая разница? – пожала плечами Энн. – Днём больше, днём меньше. Оставайся здесь с нами. Места тут хватит, да и запасы у нас немаленькие…

– Мы затем и идём к Святилищу, – пояснил Рубашечник. – Старые баллады гласят, что из лап Ткачихи вырваться всё же можно, если очень постараться. Стоит отправиться на поиски Святилища и войти в него, преодолев все преграды, – и она лишится власти. Для Бетти это шанс.

Мэри и Энн переглянулись.

– Хорошо, – решительно сказала Энн. – Ради такого шанса и правда стоит рискнуть! Мэри, принеси нашу карту.

Мэри исчезла в глубине пещеры и через некоторое время вернулась с большим, свёрнутым в трубочку листом. Она разложила его на столе, и Бетти с Рубашечником склонились над ней.

– Вот это да, – прошептал Рубашечник с восторгом в голосе. – Это и в самом деле карта Теней! Поверить не могу, что вижу её своими глазами…

* * *

Первый охотник опустился на одно колено перед величием Тьмы. Его давно уже бесплотное тело колыхалось под одеждами, будто он почти стал частью Её.

Он знал, что должен сделать.

Знал, что должен пойти и собрать других охотников, выбрать лучших для передового отряда и вооружить их до зубов.

Тьме нужна живая девочка. А всех остальных давно пора развеять по ветру.

Знал он и цену поражения.

Знал – и не страшился, поскольку давно лишился страха.

Страх Ткачиха сожрала у него первым. Преданность оставила на десерт.

Глава 9

Это и вправду оказалась самая настоящая карта Теней.

На выглядевшем крайне потрёпанным листе бумаги значились разные места: вот Холмы, они занимали самую большую часть карты. Бетти проследила взглядом до штрихов, означающих Лес. За ними всё было закрашено чёрным – то самое Сердце, владения Ткачихи, через которые она ухитрилась пройти и уцелеть. По краю карты шли волны.

– Здесь есть море? – недоверчиво спросила Бетти.

– Какое-то море здесь точно есть, – кивнула Энн. – Ветра порой прилетают солёные и свежие. И говорят, что если Расплетённый дойдёт до моря, он найдёт наконец покой. Но мы там не были. А жаль… – добавила она мечтательно.

– Как и я… – задумчиво пробормотал Рубашечник.

Бетти принялась разглядывать карту дальше.

Дальше за Холмами она увидела полосу чего-то тёмного.

– А здесь?..

– Здесь Болота Тревоги, и это очень опасное место, – покачала головой Мэри. – Это скорбь Расплетённых. Ткачиха питается жизнью, а тревогу и печаль сплёвывает. Вот они и…

– Говорят, там даже кто-то живёт, – повела плечами Энн. – Не хотела бы я с ними встретиться!

– А вот эти руины…

– Судя по всему, Святилище где-то там.

И, как отметила Бетти, самый короткий путь лежал через Болота Тревоги.

– Почему вы так уверены в этом? Здесь же ещё руины?

Её палец опустился на карту. Такие же символы были в нескольких частях карты, в том числе и у моря.

– Потому что только это место защищает Ткачиха, – с уверенностью ответила Мэри. – Только там бывают охотники. Ты же понимаешь, на что-то неважное они не стали бы тратить силы. Им есть чем заняться!

– А ещё туда ведёт единственный безопасный путь через Болота – вот он, извивается, точно змея, – добавила Энн. – Это что-то вроде брода, по которому можно пройти. Начинается он от трёх холмов, таких старых, что они не сходят с места даже под буйством Татгэвита и Гэвитанира, вместе взятых! Это один из немногих стабильных ориентиров в Холмах. Раз есть дорога, значит, это не обычные руины.

– А что, если там будет засада? – спросил Рубашечник.

– А другого пути всё равно нет, – пожала плечами Энн. – В обход слишком долго. Либо спрячетесь от охотников на броде, либо будете идти вечность…

– Решено! Идём через Болота вот сюда! – Палец Бетти остановился в заветной точке на карте.

Рубашечник не мог оторвать взгляда от карты. Он недоверчиво провёл пальцем по переплетающимся чёрным линиям и посмотрел на Мэри:

– Просто невероятно. Как вы смогли её составить, если всё время сидите здесь?

– Во-первых, мы не сразу осели в Холмах, – ответила Мэри. – А во-вторых, сюда кто только не попадает!

– Мы стараемся помогать тем, кого мучают ветра, – весело подхватила Энн. – Ветра такие психи! Я много путешествовала по Теням, когда была одна. Собирала воспоминания, чертила наброски карты. Думала, что так будет всегда. И не было никого, кто бы мне помог.

– А потом пришла я. И Энн уже не была одинока. Мы нашли этот холм и поселились в нём. Мне… никогда не нравился этот мир. Это Энн путешественница, а я уже ничего не хотела, кроме уюта и дома. И мы создали этот дом. И стали наблюдать за Тенями отсюда. Мы видим много Расплетённых. Очень интересно, получится ли у кого-нибудь полностью собрать себя обратно!

– Вот ты. – Энн вытянула руку с выставленным вперёд указательным пальцем и ткнула Рубашечника в плечо. – Тебе много осталось?

– Я надеюсь, что не очень, – улыбнулся он. – Но поиски последних нитей могут затянуться на целую вечность. И своё имя я так и не вспомнил.

– Имя – ерунда. Важно только точно знать, кем ты являешься и куда ты идёшь.

– В Тенях с этим проблема. – Улыбка Рубашечника ослепляла, но Бетти вдруг заметила, что глазами он оставался серьёзен. – Здесь я никуда не иду и никем не являюсь.

– Неправда! – вдруг стукнула кулаком по столу Энн и нахмурила свои кукольные брови. – Вот прямо сейчас ты идёшь вперёд, к Святилищу. И являешься проводником Бетти. Вот считай, и ответ тебе нашёлся.

– Но это временный ответ!

– А ты хотел постоянный? Без перемен нет жизни. И выходов из сложностей тоже нет.

Энн переглянулась с Мэри, и они обе решительно кивнули, тряхнув каштановыми косами.

– Если ты не поменяешься, то не найдёшь выход, – сказала Мэри.

Бетти растерянно смотрела на близняшек и не понимала ничего из их слов.

– Что же я должна сделать, чтобы вернуться домой? – осторожно спросила она.

Судя по удивлённым взглядам, с которыми Энн, Мэри и Рубашечник повернулись к ней, они начисто забыли о её существовании. Бетти огорчённо моргнула. Ей, конечно, было такое не впервой, но всё равно обидно.

Рубашечник опомнился первым и скороговоркой произнёс:

– Ты должна обойти Святилище против часовой стрелки, конечно.

– А далеко до него идти?

– Зависит от того, насколько будут мешать Холмы и ветра…

– В любом случае, вам предстоит пройти через все Холмы, потому что эти руины очень далеко за ними. Так далеко, что мы сами туда никогда не ходили, – добавила Энн.

– Все, кто там бывал, говорят, что оно именно там. И охотники тоже там. Но сами не видели и не поручимся, что это вообще не выдумки. – Мэри указала пальцем на точку на карте. – Вот отсюда вы выйдете. Наш холм находится на краю равнины. Таобсьер чаще всего прилетает именно сюда. Ему будет всё равно, если во время его дежурства кто-то выйдет в Холмы, и это место достаточно ровное, чтобы идти прямо и ни разу не сбиться…. – Она провела пальцем ровную линию через все Холмы, а потом задержалась на змейке дороги через Болото. – Если Святилище и правда есть…

– Святилище правда есть, – перебил Рубашечник. – Я знаю это! Но нам придётся пройти через Болота Тревоги.

– Чужая тревога и печаль… – нахмурилась Бетти.

До этого момента разговор шёл только про блуждающие Холмы и буйствующие ветра, и с ними она как-то уже смирилась. Но идти через чужую скорбь и боль, когда в тебе ещё так много своей… В этом можно и захлебнуться.

– Как они вообще появляются? Вы сказали, Ткачиха… сплёвывает?

– Ты же помнишь, как чувствовала себя, когда поняла, что Ткачиха тебя расплетает?

Бетти кивнула:

– Я была в отчаянии и постоянно плакала.

– А теперь?

– Теперь плакать некогда!

Рубашечник рассмеялся:

– Вот! Молодец, боевой дух!

– Если угодить в ловушку Болот, никогда оттуда не выберешься, – сказала Мэри. – Нет ничего более затягивающего, чем чужое отчаяние. Со своим ты ещё можешь попробовать побороться. Но чужое одолеет тебя в считаные минуты.

– Тогда я точно не хочу провалиться в Болота. И попасться охотникам тоже не хочу! – поёжилась Бетти.

– Посмотрим, что мы сможем сделать, когда доберёмся туда. – Рубашечник постучал ногтем по карте.

– Я слышала, что там много таких опасностей, которые мы представить себе не можем, – тряхнула кудрями Энн. – Совершенно безумная затея, – добавила она даже как-то радостно.

– Не волнуйся. Мы с тобой останемся здесь и будем пить чай, – успокаивающе погладила её по рукаву Мэри и наткнулась на яростный взгляд:

– Мы?! Мэри! Опомнись! Неужели ты хочешь навсегда остаться в неведении, чем закончится эта история? И не знать, что там, за Холмами? Мы так многого не видели! Это наш шанс. Шанс что-то сделать, а не только сидеть и пить чай! И потом, мы уже обещали им помочь!

Рубашечник нахмурился и скрестил руки на груди, разом растеряв всю весёлость.

– Девушки, так не годится. Вам с нами идти опасно.

– А ты молчи! Мы сами разберёмся! – Энн вся пылала от праведного возмущения. Глаза её горели, щёки раскраснелись, и она показалась Бетти ещё красивее.

Мэри растерянно стояла с чайником в руках и переводила взгляд с Энн на Рубашечника и обратно.

– Я тот, кто через эти Холмы ходил! – ответил наконец Рубашечник, и от голоса его повеяло морозным холодом. – И знаю, что там не место для маленьких девочек.

– Так и мы ходили! Судишь всех по внешности? – взъелась Энн. – Может, мы и выглядим как фарфоровые куклы, но мы на самом деле совсем не такие. И пожили, может быть, побольше тебя.

– Зато я не расходую свою память на безделушки!

– Зато мы не таскаем с собой единственную важную здесь вещь, а обращаем её хоть во что-то полезное!

– Тихо-тихо-тихо! – вклинилась между ними Бетти, готовая уже разнимать драчунов.

Сама Бетти не дралась, но вот в школе пару раз бывали большие драки. После этого всегда случались профилактические разговоры со всеми родителями сразу, и Бетти часто приходилось выслушивать отповеди за этот беспорядок: всё же её родители были очень занятыми людьми. Поэтому она на дух не переносила драки. Тем более сейчас это было явно лишним.

– Мне надо спешить! Ткачиха меня расплетёт! – почти крикнула она. – А вы тут спорите неизвестно о чём!

Рубашечник смутился:

– Бетти права. Давайте собираться в путь.

Энн торжествующе ухмыльнулась и победно вскинула руки вверх:

– Мэри, упакуй карту, чайник и всё, что может нам понадобиться, мы отправляемся навстречу приключениям! – велела Энн.

Мэри только закатила глаза.

* * *

Не то чтобы Рубашечник ожидал, что его на пути к Святилищу будет сопровождать такое количество людей. Но не жаловался.

В конце концов, он столько раз терпел неудачу сам, что, возможно, идти одному изначально было плохой идеей. И, возможно, даже с Бетти он бы не дошёл.

Играть против Ткачихи один на один – всё равно что в шахматах сражаться пешкой против ферзя. Хотя один шанс из ста всё-таки оставался…

Глава 10

Бетти выбралась из укрытия последней. Рубашечник подал ей руку, и она, подтянувшись, ухватилась свободной ладонью за скользкий дёрн, упёрлась коленом в мокрую землю и выпала на влажную траву.

– Здесь шёл дождь? – спросила она. – Мокро.

– Вставай, простудишься! – затеребила её Мэри.

– Это не дождь. Это роса.

– И эта роса?.. – Бетти села на траву и огляделась.

– Наши слёзы. Да ты и сама уже поняла, – Рубашечник пожал плечами. – Смотри-ка, тебя в скором времени будет вообще ничем не удивить!

– Мне пока ещё всё любопытно!

– Роса тает на глазах. Она всегда тает на глазах перед тем, как придёт Таобсьер. Он ветер равнодушный. Может, и не донесёт о нас слугам Ткачихи, – пробормотала Энн.

Мэри ответила:

– Ему всегда всё равно. Его можно совсем не бояться. Так что у нас есть немного времени. А вот и он.

Бетти недоумённо огляделась. К ней медленно подплывал фиолетовый сгусток тумана, похожий на дымчатую плюшевую овцу – среди её старых детских игрушек была похожая.

– Что это? – удивилась девочка.

– Это и есть Таобсьер, равнодушный ветер, – ответил Рубашечник. – Пожалуйста, Бетти, нам надо спешить. И не вздумай его трогать, не взду…

Но Бетти уже протянула руку и погладила ветер по туманному загривку. Ей не хватало возможности прижаться к чему-то тёплому. Она всегда хотела собаку или кота, только мама всё не разрешала их заводить. Этот милый ветер показался ей похожим на упитанного котёнка.

Одинокого, пушистого и очень-очень милого.

– Ему грустно, – сказала она. – Это из-за росы?

– Кому угодно станет грустно от этой росы, – проворчал Рубашечник и зябко повёл плечами. – Бетти, сделай что-нибудь с этим облаком и пойдём.

– Сейчас, сейчас, – отозвалась Бетти, не в силах расстаться с Таобсьером. – А может быть, он пойдёт с нами?

Рубашечник закатил глаза. Бетти сварливо подумала, что в начале пути он казался ей намного более милым. С другой стороны, пока они были в Лесу, ворчать и ругаться было не из-за чего, а в Холмах всё стало иначе. Даже небо стало малахитово-зелёным с сумеречно-синими отблесками – зимнее, тяжёлое небо, от которого кружилась голова и было трудно дышать. Тут у любого характер испортится.

Бетти посмотрела назад и вздрогнула.

Части Холмов не было.

Как будто их стёрли, закрасили липкой чёрной краской, от которой, если вляпаешься, джинсы не оттереть.

Леса тоже не было.

Ткачиха была здесь.

Ткачиха знала, где она.

Бетти поднялась на ноги и отряхнула колени от грязи. Кроссовки неприятно хлюпали, но в остальном земля казалась устойчивой. Фиолетовый сгусток тумана льнул к ногам. Энн смотрела на него с подозрением, Мэри же, казалось, с философским спокойствием приняла новое положение дел.

– Вот как получается, – сказала она и улыбнулась. – Четверо нас и ветер. Хорошая компания!

– Главное, чтобы этот ветер не навёл на нас Ткачиху, – поделился опасениями Рубашечник, но Энн только рукой махнула:

– Это же Таобсьер. Его точно не волнует Ткачиха и её желания, и охотники его не волнуют.

Бетти не стала говорить Рубашечнику, что Ткачихе прекрасно известно, где они, просто она выжидает… ждёт… Она подозревала, что Рубашечник не видит гнетущей пустоты позади и Мэри-Энн не видят. И она не хотела их пугать.

Сама же она, несмотря на боевой настрой, начала бояться. Тьма за спиной. Ткачиха следила, шла в погоню, успеют ли они?

Она решительно расправила плечи. Ну вот ещё! Пусть попробует догнать. Уже вот сколько людей намерены ей помочь!

– Пойдёшь с нами? – обратилась Бетти к облаку.

И ей показалось, что дымчатая овечья голова кивнула.

– Он идёт с нами! – твёрдо сказала она.

– С нами так с нами. – Рубашечник выглядел раздосадованным, но смирившимся.

И они пошли вперёд, через бескрайние тёмно-зелёные топкие Холмы, в которых Бетти запуталась уже через первый десяток шагов. Энн широко шагала впереди, уткнувшись в тускло мерцающую в тумане карту, и время от времени направляла спутников, взмахивая правой и левой рукой по очереди. Иногда она начинала спорить с Рубашечником, но каким-то образом они снова приходили к согласию и продолжали идти вперёд.

Мэри шла поодаль, напевая под нос и с интересом рассматривая окрестности. Бетти взяла на руки туманное облако Таобсьера: с таким компаньоном ей было гораздо спокойнее. Таобсьер был меньше и казался таким беззащитным, что она забывала, что была просто двенадцатилетней девочкой, чью жизнь с минуты на минуту расплетёт Ткачиха, и казалась себе очень взрослой и смелой. Ветер пах солью и морем. Видимо, откуда-то оттуда и прилетел.

Клетчатая спина Рубашечника маячила впереди рядом с Энн, и у Бетти так и не появилось желания идти рядом с ним. Наоборот, она укрепилась во мнении, что Рубашечник не так прост, как показался ей вначале, и лучше ей быть с ним настороже.

Но, определённо, даже такой друг был лучше, чем никакого друга. Когда он обернулся через плечо, широко улыбаясь, у Бетти потеплело на душе. Его седые волосы слегка намокли от влажного воздуха, а глаза, наоборот, сияли в предвкушении.

– Совсем близко – и так далеко! – весело пожаловался он. – С Холмами никогда не угадаешь точное расстояние!

– Но ты же столько раз здесь был, – напомнила Бетти, и Рубашечник пожал костлявыми плечами:

– Был. Но я был в другое время и шёл из другого места, а это кардинально меняет картину… И даже карту!

– А ещё ты говорил, что никогда не был у Святилища?..

– Но блуждал по Холмам и в других руинах тоже был.

Бетти словно пыталась его подловить, подозревая ложь в каждом его слове.

– Послушайте. – Мэри оборвала свою песенку и приблизилась к ним. – А откуда вообще взялось Святилище и все эти руины?

– А откуда взялись Холмы? – равнодушно отозвалась Энн.