Кикимору вызывали?

Вообще, Карине пришлось перетряхнуть все свои школьные записи и даже полазить в архиве, чтобы правильно определить вид нечисти и найти на нее управу. А что делать, если в Овьедо пожалует инеистый великан или кладбищенский гуль? В Гишпании почти нет людей, говорящих на фарси или сконском наречии!

Тяжело вздохнув, кикимора завершила отчет, поставив решительную подпись, и убрала бумагу в папку. Капитану отнесет после сиесты. Не стоит сейчас совать голову в пасть растревоженному начальству. Интересно, Гомез уже отвел столичного дона к папаше Хименесу? Вот как работать с высокомерным аристократом, который не представляет, с чем они тут сталкиваются?

В столице наверняка хватает преступлений, связанных с деньгами, должностями и связями. А здесь, в Овьедо, часто сыск вызывают на пьяную драку матросов, сбежавшую обезьянку или подозрительный шум в подвале. Шумный порт никогда не спит, но туда сыскарей вызывают редко – разве что пропадет особо крупный или ценный груз, или вот кровосос в рыбной помойке заведется. Не любят моряки чужого вмешательства. Сами решают свои проблемы – зачастую дуэлью на кортиках или палашах.

И все же столичный франт сумел кое-чем заинтересовать девушку. Какая интересная у него магия! Прежде Карина с такой не встречалась. Ясная и острая, словно льдинка в жаркий день. Кикимора призадумалась, но тут загрохотали сапоги, и в кабинет ввалился сержант:

– Ну всё, дона устроил к папаше. Идем, капитан звал. Кажется, у нас новое задание!

Капитан и правда ждал подчиненных в своем кабинете. Мрачно взирал в окно и постукивал пальцами по серой картонной папке. Карина и Гомез переглянулись – признаки были нехорошие.

– Явились? – дон Георгиос, вопреки опасениям, говорил не гневно, а устало. – Лейтенанта пристроили?

– Так точно! – коротко ответил сержант.

– Что ж, тогда слушайте и думайте, как скрыть это от столичного гостя. Ночные стражники западного околотка только что принесли отчет.

Капитан толкнул папку в сторону кикиморы, и она моментально её поймала и открыла:

– Групповое убийство? – ахнула девушка, вчитавшись в корявые строчки.

– Эти олухи не догадались послать верхового к нам. Ну, может, и к лучшему. Тела привезли к нам в морг, док сейчас работает с ними. Место преступления заперли, но не сомневаюсь, потоптались там знатно. Я приказал всем молчать, но вы не младенцы, знаете, что уже завтра обо всем будет знать каждая портовая крыса. Отправляйтесь туда прямо сейчас. Инспектору этому столичному врите что хотите, но убийцу мне найдите в кратчайшие сроки. Через месяц у нас тут должно быть тихо и благостно, как в соборе на отпевании! Брысь!

Карина и Гомез быстро вышли из кабинета капитана, зашли в свой и заперли дверь. То, что дело передали им – уже показатель. Два других сыскаря обычно получали кражи, мелкие происшествия и драки. А вот убийства, исчезновения людей и всякое непонятное последний год падало на головы «сыскарей, закончивших магшколу сыска».

– Что там? – оборотню стало интересно.

– Читай! – фыркнула вредная кикимора, не желая пересказывать напарнику содержимое бумаг.

Тот вздохнул, но взялся за отчет. В западном околотке ночные стражники, обходя квартал, заметили свет в доме почтенного семейства. Никаких храмовых праздников на этой неделе не ожидалось, так что любопытные служители порядка глянули в щелочку между ставнями и тут же ринулись в дом, собираясь ломать замки. Однако двери открылись легко, словно были только прикрыты, а внутри, в самой большой комнате дома, они обнаружили трупы всего семейства. Все семь человек лежали в разных позах, кто где. Старая мать хозяйки дома и вовсе сидела в своем кресле, как обычно, и только лужа крови под ней указывала на ее гибель.

– Все убиты одинаково, – сержант проговаривал вслух подробности, которые сумел уловить в отчете. – Перерезано горло чем-то острым, вероятно, ножом. Ну, док тут уточнит. Хотя стражники в Западном опытные, уж ножевую рану не спутают.

– Заметь, они даже схему попытались набросать, ай молодцы! – Карина тоже просматривала бумаги, кусая губы. – Ты понял?

– Что понял? – нахмурился Гомез.

– Видишь, как расположены тела? Отец у дверей, дальше мать, дети, старуху убили последней. Она был стара и слаба, не могла кричать и сопротивляться. Тот, кто это сделал, точно знал, куда идет и что сделает. Так. Надо посмотреть на месте, но сдается мне, крови там будет сильно меньше, чем ожидается…

На бормотание напарницы сержант только вздохнул – знал, что в такой момент ей лучше не мешать.

Они быстро собрались, вышли из отделения и мрачно переглянулись – дежурной повозки опять не было. А пешком через весь город в Западный конец плестись не хотелось.

– Придется ловить… – вздохнул сержант.

Поскольку тратить скудное жалование на наемные экипажи ни Гомез, ни Карина не любили, им приходилось высматривать кучера, нарушающего правила, и требовать доставки к месту преступления в счет штрафа. В своем районе владельцы экипажей давно поняли нужду сыскарей и порой даже предлагали подвезти, не дожидаясь придирок. Но сегодня им нужно было ехать на другой конец города, и это могло стать проблемой.

Карина оглянулась, фыркнула и, хитро сплетя пальцы левой руки, забормотала что-то себе под нос.

– Зеленка, только не это! – обреченным тоном заявил оборотень.

– А что ты предлагаешь, – буркнула девчонка, – до завтра пешком топать?

Вода фонтанчика забурлила, выплеснулась на камни мостовой и тут же сплелась в изящного тонконогого коня. Гомез в который раз поразился волшебству, а еще тому, что вода в фонтане была ледяной и чистой, а вот конь получался каждый раз бурым и плотным, да ещё слегка пах торфом и тиной. Кикимора подошла к лошади, похлопала по морде и скормила кусок сыра, припасенный к обеду.

– Садись! – строго взглянула она на сержанта.

Гомез неохотно забрался на бортик фонтана, а уже оттуда плюхнулся на коня. Не доверял он болотному чуду. К тому же сержант и сам неплохо бегал, но в городе оборотням запрещалось менять облик без особой причины. А несущийся по центральной улице волк – не то зрелище, которое оценят горожане.

Карина фыркнула, еще раз похлопала средство передвижения по морде и ловко запрыгнула перед сержантом:

– Вперед! – звонко скомандовала она, и лошадь, постепенно набирая ход, затрусила по улице.

Ехать без поводьев и седла – то еще удовольствие, но нечисть болотная прогулкой наслаждалась, так что сержанту приходилось терпеть и думать, а еще выдвигать предположения.

– Стражники ничего не написали про ценности. Может, это было ограбление?

– Зато написали про то, что все члены семьи, кроме бабки и младшей внучки, работали вне дома. Если бы хотели ограбить, проще было прийти утром, когда все уходят.

– Верно. Тогда зачем? Может, под домом зарыт клад?

– Тогда вообще незачем убивать. В воскресенье вся семья ходила в храм, даже старуху с собой везли в кресле на колесиках.

– Тоже верно. Но тогда зачем? Я не понимаю.

– Вот на месте и посмотрим, – фыркнула кикимора, – у меня есть два варианта, и оба мне не нравятся.

Гомез демонстративно засопел, потом протянул:

– Ну я же терплю!

Карина фыркнула, но признала – напарник даже не ворчал, забираясь на болотную лошадь.

– Это либо какой-то ритуал, чтобы призвать кого-то или что-то. Либо, что еще хуже, попытка запугать жителей, чтобы провернуть что-то тайное и страшное.

– Вот любишь ты ужас наводить! Нечисть болотная! – буркнул Гомез и поежился.

– Правда, есть и третья возможность…

– Ну?

– В Западном завелся маньяк, но это маловероятно.

Оборотень призадумался и признал, что версия так себе. В школе сыска маньякам посвятили всего несколько занятий. Опытный сыскарь, читающий лекции о типах преступников, признал, что поймать реального маньяка очень трудно, потому что истинные сумасшедшие дьявольски хитры и осторожны. Их часто заводит сама игра в охотника и жертву, и случается, никто, кроме самого убийцы, не подозревает о его секретах.

– Ты права, – согласился сержант, отвлекаясь от неровной тряски волшебного коня, – район для маньяка неподходящий. Не трущобы, но и богатым его назвать сложно. Живут ремесленники крепкими семьями. Одиночки редки, стражники ходят регулярно. В основном драки среди подмастерьев по пятницам, да семейные разборки или мелкие кражи.

Ох, знал бы он тогда, как ошибался!

Глава 8

Еда у папаши Хименеса все же нашлась. Бурча себе под нос, хозяин трактира лично разбил на сковороду полдюжины яиц, дополнил их луком, перцем, помидорами, тонкими кусочками бекона и щедрой жменей зелени. К пыхтящей на сковородке яичнице папаша принес пару ломтей грубого хлеба, головку чеснока, оливковое масло, кувшин сангрии со льдом и пригоршню маринованных оливок. Аугусто сел за стол и признался себе, что давно так хорошо не завтракал. Еще бы вот пирожков с фруктовым мармеладом от Ниньи, но увы!

– Эй, хозяин! – после еды дон смягчился. – Подайте мне что найдется из фруктов, кофе и разговор.

Хименес поднял седые кустистые брови, однако спорить со столичным гостем не стал – быстро приготовил на жаровне чашечку крепкого кофе, разрезал гранат и принес все к столу, за которым расположился приезжий.

– Какой же разговор вы хотите, благородный дон?

– Да просто новости, – тонко улыбнулся Медина, крутя в пальцах крупный серебреник. – Я у вас человек новый, но пробуду долго, так что хотелось бы узнать, кто с кем дружит, кто кого не полюбил, чтобы не угодить под копыта несущейся лошади…

Намек на традиционную казнь предателей в некоторых кланах папаша понял сразу. И Аугусто сделал вывод, что не ошибся. Когда-то Хименес не просто служил на корабле, а был не прочь взять на абордаж приблудившееся торговое судно. Впрочем, грехи молодости легко списывает старость – так иногда любила говорить Нинья.

– Что ж, благородный дон, – папаша тяжело опустился на скамью, потирая ногу, – если уж вы к нам надолго, то должны знать, что стражники и сыскари не дружат. Одним приходится целый день ноги бить или ночью носы морозить, охраняя покой жителей нашего славного города. Другие же приходят только на трупы или уж какие-то большие кражи и руки марают редко. Правда, вот парень, который вас привел, и девчонка, напарница его, те руки испачкать не боятся. Их и стражники уважают, и если дельце какое заковыристое вырисовывается, сразу их зовут.

Медина медленно кивнул. Значит, ему действительно предоставили лучших. И, судя по болтовне стражника и хозяина таверны, эта странная парочка достойно служит, отлавливая не только преступников, но и нечисть. С другой стороны – почему капитан сразу приставил к столичному сыскарю лучших? Чтобы что-то ему не показать? Скрыть от глаз за болтовней и байками о подвигах? Ну-ну! Аугусто отхлебнул кофе и уставился на Хименеса своим особенным взглядом:

– А скажите мне, любезный, что у вас в городе произошло сегодня?

* * *

На место преступления сыщики добрались в четвертом часу пополудни. Жара еще калила камни, но солнце уже немного склонилось к горизонту. Спрыгнув с лошади, кикимора огляделась, нашла фонтанчик и хлопком по крупу направила коня туда. Лошадь недовольно фыркнула, но все же склонилась к тонкой струйке, наполняющей неглубокий бассейн – и через миг магическое создание исчезло, а вода выплеснулась на мостовую, забрызгав все вокруг на пару-тройку ярдов. Гомез поморщился – такой финт кто-то мог и заметить, но, по счастью, в этом углу города не нашлось идиотов, желающих прогуляться в жару. Кроме, конечно, господ сыщиков.

Они подошли к дому, на котором болталась черная лента, и принялись внимательно осматривать здание снаружи. Обычный дом в ряду почти таких же. Домики различались цветом герани, растущей в горшках на подоконниках и у порогов, да количеством синьки, добавленной хозяйками в побелку.

В центре Овьедо хватало каменных зданий, окраины же традиционно застраивались кирпичными домиками, которые для тепла покрывались штукатуркой, а для защиты от палящего солнца – побелкой. Крыши тут, правда, были черепичные – в отличие от трущоб. И двери добротные, из тяжелых плотных оливковых досок, готовых служить много лет. А еще рачительные хозяйки этих домов разводили в тени собственных жилищ маленькие садики с пряной зеленью. И вот как раз такой садик расположился под окнами семейного дома. И на мягкой, взрыхленной земле красовались четкие отпечатки. Кто-то подошел к окну, чтобы заглянуть в него и… Что? Убедиться, что все дома? Или, наоборот, понять, что кого-то нет, и подождать?

На запылившемся подоконнике остались следы чьих-то рук, а ниже – нитка! Самая обыкновенная льняная нить, крашеная в дешевый синий цвет. Карина аккуратно подхватила ниточку и завернула ее в листок бумаги, выуженный из кармана. Почти ничто, но может быть и кое-что!

Больше возле дома ничего найти не удалось, и сыскари вернулись к двери.

Дверь решено было изучить во всех подробностях. Сначала ее обнюхал Гомез. Поморщился, чихнул, сплюнул:

– Старый Хосе, что б ему икалось, табак нюхает, – объяснил он свое недовольство.

– Все, нос забит? – вздохнула кикимора. – Тогда я попробую!

Она немного отступила от щелястой деревяшки, подняла руки и направила на нее свою внутреннюю силу. Кровь и пот – тоже жидкости. На старом дереве проступили отпечатки, но, судя по размерам и количеству, эту дверь трогали все.

– Ничего особенного, – вздохнула Карина, встряхивая руками, словно сбрасывая капли с рук. – Пот, кровь, морская соль, табак и сангрия.

Оборотень сочувственно вздохнул:

– Заходим?

– Придется.

Они осторожно открыли дверь и вошли. Остановились на пороге, снова разглядывая комнату. Пятна крови давно запеклись и потемнели. Опрокинутое кресло, откинутый к стене табурет – это были скорее следы стражников, уносящих тела. А вот что тут оставил убийца?

Гомезу не нравилось стоять у двери и дышать старой кровью, но кикимора не пускала его внутрь, перенося расположение мебели и пятен крови в блокнот. Потом девчонка осторожно пошла по кругу. Вязание, еда на столе, игрушки, инструменты. Жизнь обычной небогатой семьи, как она есть.

– А это что? – кикимора замерла на месте, разглядывая какой-то отпечаток на каминной полке.

Гомез, соблюдая осторожность, приблизился к напарнице и тоже присмотрелся – брызги крови и сажа четко обрисовывали прямоугольный след.

– Здесь что-то стояло. Прямоугольное. Возможно, шкатулка? Ну-ка, спроси у парней, никто отсюда ничего не прихватил? – скомандовала зеленоволосая нечисть.

Оборотень фыркнул – но вышел из домика, чтобы поговорить со стражниками, а кикимора продолжила осмотр с тщательным занесением деталей в блокнот. Судя по всему, больше из домика ничего не пропало.

Когда Карина вышла на крыльцо, Гомез уже спокойно стоял в тени, кусая травинку:

– Так что? – спросила напарница, убирая бумаги в поясную сумку.

– Ничего, – пожал плечами сержант. – Парни уверяют, что так впечатлились выпотрошенным семейством, что по сторонам старались не смотреть. Было ли что-то на каминной полке – не помнят. Я принюхался-присмотрелся, предмет, судя по всему, был немалого размера, в карман не сунешь, а сумок при них нет.

– Значит, будем надеяться, что шкатулку или книгу забрал маньяк, – резюмировала Карина. – А по нитке что?

– По нитке скучно, – ответил оборотень. – Я у фонтанчика умылся, да еще раз возле дома прошел. Соседка это в окно заглядывала. Фартук у нее голубой, и зацепка на нем есть.

– Ясно, что ничего неясно, – вздохнула кикимора. – На ритуальщину не тянет – знаков никаких нет. На ограбление тоже. Сомневаюсь, что в этой семье на камине стояла шкатулка с бриллиантами. Но ведь зачем-то их всех убили?

Гомез поднял голову к явно склонившемуся солнцу:

– Поехали в участок. Выслушаем дока, перетряхнем старые дела, здесь мы собрали все, что могли.

– Поехали, – вздохнула кикимора, собираясь вновь призвать водных коней, но оборотень аж подпрыгнул: – Я у парней бричку выпросил!

– Как скажешь! – Карина устала и не имела желания спорить. Странное дело. Очень странное!

Глава 9

До участка сыщики добрались почти к закату, и были встречены недовольными коллегами.

– Этот ваш столичный лейтенант, – возмущенно заявил синьор Гаспар, – явился в кабинет и полдня проторчал за нашими спинами!

– Все бумаги перебрал! – присоединился к возмущению синьор Перес.

Оба сыщика осуждающе смотрели на Карину, но уставшей кикиморе было все равно. Она про столичного хлыща и думать забыла – её беспокоил тот самый прямоугольный предмет. И все-таки – шкатулка или книга?

– Кара, к доку сейчас пойдем? – угомонил всех вопросом Гомез.

Кикимора глянула на закат, вздохнула и подтвердила:

– Сейчас. Лучше сразу узнать, что он там нашел.

Оставив бурчащих коллег, сыщики двинулись в подвал – к единственному в участке доктору.

Морг дохнул наведенным холодом. Охлаждающие амулеты были страшно дороги, но зима в Овьедо была мягкой, море – теплым, поэтому запасти натурального льда для хранения трупов не представлялось возможным. Приходилось городскому совету тратиться на покупку и пополнение амулетов. Впрочем, дон Керубин Дортего аргументировал трату средств из городского бюджета очень просто:

– Всем нам, синьоры, предстоит умереть, и будет чрезвычайно обидно испортить родственникам прощание зловонием и трупными мухами.

После этого заявления все городские морги (целых два) были снабжены амулетами в необходимом количестве.

– До-о-ок! – звонко позвала Карина в полумрак, опасаясь сделать хоть шаг по холодному скользкому полу.

– Здесь я, синьорита! – отозвалось неопределенно-серое пятно, и на полу нарисовалась серебристая дорожка морских огоньков.

Кикимора и оборотень осторожно двинулись по ним, зная совершенно точно, что сходить с дорожки нельзя. Доктор Молино был ни много ни мало – потомком человека и русалки, поэтому отношения с мертвецами у него были своеобразные. А морг он считал своей территорией.

Через десяток шагов сыщики очутились в уютной теплой комнате, прекрасно освещенной несколькими яркими лампами с начищенными медными отражателями. За узким столом для инструментов расположился сам доктор Молино, а рядом с ним…

– Дон Медина, что вы здесь делаете? – не удержалась синьорита Видаль.

Лейтенант лишь поднял бровь – мол, как это вы, синьорита, решились задавать вопросы старшему по званию?

– Док, – прогудел Гомез, – мы зашли узнать, что там с погибшей семьей?

– Садитесь, ребятки, – махнул рукой Молино, – сейчас кофейку выпьем, и я вам кратенько расскажу. Тут дон лейтенант прелюбопытные новости из столицы привез.

Сыщики переглянулись и молча сели. С сыном русалки на его территории особо не повоюешь. То есть кикимора, наверное, смогла бы вырваться, но Гомеза ей на себе не дотащить, так что…

Между тем док ловко плюхнул на жаровню четыре маленьких турки и одним жестом ополоснул стоящие на столике чашки. Кофе в сыскном отделе – это нечто особенное. Ледяная вода из фонтана – Молино знал, что кикиморе важно пить эту воду хотя бы раз в день, – крупно помолотые зерна, растертые в ступке с бутоном гвоздики, шарик перца… Когда пенка поднялась аппетитной шапочкой, доктор подхватил по две турки в каждую руку и протянул одну пару кикиморе:

– Наливай, красавица. Остальное сами!

Карина ловко налила кофе себе и сержанту. В свою чашку добавила кубик тростникового сахара и немного мускатного ореха, напарнику – три куска сахара и сливки. Док наливал кофе себе и лейтенанту.

Пока они все это проделывали, дон Аугусто молчал. Однако, сделав первый глоток, столичный гость не выдержал:

– Это восхитительно, доктор Молино! Такой вкусный кофе я пил только в доме моей матушки!

– Рад, что смог угодить, дон лейтенант! – с легкой насмешкой в голосе отозвался сын русалки. – А теперь удовлетворите мое любопытство: что новенького появилось в столичных моргах?

– О, думаю, вам будет интересно узнать, что наши столичные медики научились сохранять жидкости тела длительное время, а порой даже вопрошать их. Правда, для этого требуется сильная водная магия и кое-какие инструменты.

– Какие именно? – живо поинтересовался доктор.

Он очень любил всяческие новшества и активно их применял как в обычной практике, так и на службе полиции.

– В первую очередь нужны пробирки из тонкого, но прочного стекла, – сказал лейтенант. – Не каждый стеклодув умеет сделать их правильно. Кровь или другие жидкости берут специальной серебряной трубкой, заливают в пробирку и затыкают новенькой пробкой. Потом эти пробирки в специальной подставке ставят в артефакторный сундук, закрытый рунами охлаждения, нетления и еще дюжиной охранных знаков.

– Потрясающе! – выдохнул док, не собираясь прерывать интересную беседу. – А как эти жидкости допрашивают?

– О, – лейтенант перешел на доверительный тон, – в Академии высокого магического искусства разработали прибор, который показывает мельчайшие частицы жидкостей. Студенты сейчас заняты составлением таблиц всевозможных образцов, чтобы даже не маги могли обнаружить, скажем, примеси ядов или крепкого вина.

– Восхитительно! – доктор пришел в истинный восторг. – А маги? Как это делают маги?

– Для обладающих силой составлен свод заклинаний, заменяющих этот прибор, – поведал дон Медина, допивая кофе. – К сожалению, я не прихватил с собой сборник последних инструкций, но, полагаю, скоро его вам пришлют.

– Это будет очень-очень интересно! – почти пропел Молино, и Карина невольно поморщилась.

Насколько она знала сына русалки, он из кожи вылезет раньше линьки, разорит материнскую устричную отмель, но раздобудет и пробирки, и заклинания, и прибор. Деньги могут многое. А Молино – от всей души преданный науке почти человек, готов для науки на все.

– Док, так что с нашим семейством? – спросила кикимора, одним глотком допивая кофе.

– А, да! Идемте, синьорита, результат прелюбопытный!

Сыщики с готовностью поднялись и отправились по новой цепочке сияющих морских огней. К особому неудовольствию Карины, столичный лейтенант отправился вместе с ними.

Тела хранились на полках в отдельной комнате. Стены тут были покрыты изморозью, дыхание вырывалось облачком пара, а у дверей висели теплые плащи – чтобы док и его помощники не мерзли во время работы.

– Собственно, показывать особо нечего, – Молино подвел гостей к полкам, на которых лежали накрытые дерюгой тела. – Раны ножевые. Разрезы такие, что я предполагаю длинное лезвие с зазубринами. На одежде обнаружена рыбья чешуя, морская соль и табачные крошки. В ранах – то же самое.

– Морская соль, чешуя, нож… Убийца – рыбак?

– Может быть. Кстати, табак жевательный, черный.

Кикимора покивала. «Черный» табак, смешанный со смолой и некоторыми стимулирующими травами, жевали моряки, грузчики и рыбаки. Снова морской след. Искать нужно в порту.

– Больше ничего? Никаких знаков, сорванных украшений или, там, попыток нацарапать ножом «я тебя любил»? – уточнила Карина.

– Увы, – развел руками док, – всё, что удалось узнать, я вам сообщил.

– Благодарю, доктор Молино! – девушка мысленно уже перебирала похожие дела. Пока ничего подобного не находилось. Им ведь несказанно повезло с доком – его магия позволяла обнаружить крошки табака и следы именно морской воды на одежде. Иногда док находил мушку в волосах покойного, и с помощью такой малости они ловили убийцу. К сожалению, стражникам до таких мелочей не было дела. Они бы искали убийцу среди соседей или профессиональных грабителей, а тут, судя по всему, что-то другое. Потому док так же ценил кикимору, как она его. Двум профессионалам нечего делить, зато есть чем помочь друг другу.

Глава 10

Карина с Гомезом собрались уходить – в конце концов, рабочий день давно закончился, и нужно было отдохнуть, чтобы с новыми силами взяться за расследование, но их догнал голос лейтенанта:

– Синьорита Видаль, сержант, подождите меня. Я весь день пытался вас отыскать…

– Мы были заняты изучением места преступления! – огрызнулась Карина.

– Я уже понял, – примирительно сказал дон Аугусто, догоняя их. – Есть какие-то версии?

– Рабочий день уже закончен, – нелюбезно буркнула кикимора. Бесил её этот лощеный столичный красавчик. Ой бесил!

– Хорошо, жду вас завтра в кабинете. Капитан позволил мне участвовать в любых расследованиях.

– Зачем вам это? – изумилась Карина.

– Через месяц или полтора в Овьедо прибудет инфанта Изабель, – в очередной раз принялся объяснять Аугусто. – Я должен обеспечить нашей принцессе безопасное пребывание в городе вплоть до отъезда к жениху. Поэтому я буду влезать в каждое дело, которое даже потенциально может навредить сиятельной особе.

Оборотень и кикимора промолчали.

После прохлады подвала весенний вечер показался особенно теплым. В воздухе плыли ароматы жареных лепешек, цветущих слив и острой похлебки. Стражники возле казармы уже собрались вокруг котла, побрякивая мисками, и Карина голодно сглотнула – есть хотелось уже нестерпимо. Гомез это, конечно же, заметил и предложил: