Хроники Бальтазара. Том 3

– А вы ведь знаете, что изначально зонт был придуман именно на территории Дайкона и призван был защищать представительниц знати от переутомления на солнце? – лучезарно улыбалась Кацуми. – Это уже много веков спустя придумали конструкцию обтянуть парусиной. И то поначалу придумали просто чехол для зонта на хранение, дабы красивые кружева не попортились. Но, видимо, кто-то попал в дождь под чехлом и смекнул, что тот не промокает. Обидно, что эта жительница моей родины даже в летописи не попала. Зонтик ведь тогда был исключительно женским предметом. Как мужчины что-то изобретут, так всегда своё имя впишут. Фи! – пыхтела она, шагая подле некроманта.

– Что там про веера? – вернул её к своему изначальному вопросу Бальтазар.

– Смотрите, какие рыженькие! – махала она ими перед его лицом. – Такой закат изображён! Они придают ярких красок в довольно скучное время года. Развлекают меня. Я люблю всё пёстрое, особенно цветы. И фрукты. Фрукты даже больше, наверное, они дают не только приятный вид и аромат, но и вкус! Все чувства должны быть задействованы!

– А слух? – уточнял Бальтазар.

– Хруст мякоти сочного спелого персика или дыни, когда их вкушаешь, тактильное ощущение на губах, поднося ароматный плод! – закатывала та глаза. – Вскрою я бархата зелень… с центром кровавым… ножом… сладкий арбуз! – возвышенным тоном читала Кацуми стихи.

– Ваша госпожа не удостоила вчера подробностями своё второе желание от микадо, – припомнил некромант.

– Боюсь, я не уполномочена это обсуждать с иноземцами, лорд Бальтазар, – более серьёзным взглядом обвела мужчину собеседница.

– И не нужно. Я знаю, что это была просьба отыскать для неё легендарный древний артефакт. А в Дайконе давно уже скрывается щит-артефакт, – заявил тёмный лорд.

– Хрэти-ГалДур, красивенький! Уж всё знаете? – ахнула Кацуми.

– Теперь знаю, – улыбнулся он на её реакцию, а девушка тут же покраснела, нахмурилась, надула щёки и сжала кулачки. – Ваша хозяйка же так и сказала: мол, «есть чем себя защитить». Вот только я был уверен, что речь об Эгиде – куске стены, что заграждала Дайкон, а у вас Хрэтигалдур, что блокирует магию. Как интересно.

– Обманули! Провели! Перехитрили! Это ж надо! – возмущалась она, не зная, куда себя деть, чем его треснуть со злости, лишь разбрасывала снег вокруг, да дёргала за ветви деревьев, припорошив белыми хладными хлопьями и без того довольно светлую причёску лорда.

– Ха-ха, иногда нужно смотреть наперёд, – самодовольно улыбался Бальтазар, ускользая из-под снегопада.

– Я сама могу обхитрить кого угодно, но чтобы меня вокруг пальца обвели! Грр! Фи так с девушкой поступать! Фи таким быть! – тыкала она пальцем в застёжки плаща его мундира.

– Тише ты, у нас важное дело, – остановил её некромант, когда дыхание прижавшейся, почти накинувшейся девушки, уже вовсю паром обдавало его лицо.

– Что важного? Видим рыцаря, узнаём, где ключи, сносим ему голову, захватим как трофей. А потом пойдём вызволять пленницу, если жива. Кто знает, может, он безумец, похищающий знатных девушек! – хмыкнула Кацуми.

– Тогда я должен ощутить обилие трупов в его подвалах или какие-нибудь захоронения, – заверял её Бальтазар, отцепляя её хваткие руки от своего мундира.

– Может, задержимся тут ненадолго? – прикусив губу, вновь провела по его торсу сквозь кожаный наряд рыжая компаку.

– Соблазнительное предложение, конечно, но нет, – нежно схватил за запястье, но удерживал поодаль от себя её руки некромант, дав понять девушке, что ничего не получится.

– Фи какой вы! – надула она снова губки. – Это из-за Кагуи? В неё влюбились? Как же все по ней сохнут! Ей мужчины не интересны, зря стараетесь! Иначе б давно уже вышла замуж за микадо. Пассии лучше в Дайконе не найдёшь всё равно. А у вас я кольца не видела, чтобы вы так отнекивались. Ещё не поздно передумать. Думаете, снег, лес, холод нам помешают? Страсть топит любой лёд, Бальтазар-сама! Люди нагие… тесно телами сплелись. Любят друг друга, – проговорила она вновь в стиле дайконской поэзии.

– Способны ли вы любить кого-то так же сильно, как вы любите поесть? – глядел на неё некромант.

– Хи-хи, я тот ещё проглот, это да, – умилялась девушка. – Вас это так отталкивает? Это ведь не сказывается на фигуре! – провела она по своему телу левой рукой.

– И вправду уникум, – подметил Бальтазар, разглядывая просвечивающие формы, и двинулся дальше.

– А я что говорю! В жизни главное – это удовольствия! Наше материальное тело и все вот те чувства, о которых мы говорили. Вкус, обоняние, зрение… Всё нам дано, чтобы наслаждаться! Красивым видом, нежностью прикосновений и вкусной пищей в том числе! Куда ж без неё! – заявляла Кацуми. – Как я уже говорила, какой-нибудь персик или арбуз – это всё сразу. Хруст, аромат, текстура, сладость, ах, вы только вдумайтесь! Только представьте! Что представлять… лучше попробуйте! Ешьте не чтобы утолить голод, не потому что вам нужны силы на что-либо. Попробуйте получить от еды максимум удовольствий! И сразу снизойдёт дзен. Полное удовлетворение. Счастье. Коморэби!

– Примерно так и живу, но блюда у вас больно острые, сжёг весь язык этой ночью, – заявлял Бальтазар.

– Ой, как же так, давайте я поцелую, и всё пройдёт. – Коснулась женская ладонь его подбородка. – Фи, даже не побрились перед нашим свиданием! – отдёрнула Кацуми руку от мужской щетины.

– С чего вдруг это свидание, – хмыкнул некромант. – А если б с нами пошёл Ильдар или Велетир? Ещё сопровождающие. Ваша госпожа или её гейша.

– О, Чиаса слишком скромная для таких дел. Она, как хвостик, от Кагуи ни на шаг, бегает щеночком с самого детства, как её приютили. Услужливая, милая, любит рисовать зверьё и бренчать на цитре, если никого нет рядом. Стесняется, – хихикала рыженькая компаку.

– Тоже сиротка? – предположил Бальтазар.

– Нет, младшая из пяти детей одного из соседних даймё, с которым дружен наш микадо, и госпожа хорошо ладит с его женой и старшими дочерьми. Потому договорились, что пристроят талантливую младшенькую во дворец. Она должна была просто быть «ангелочком». Ну, знаете, теньши – девочки для услады глаз, слуха и досуга не в нашем с вами его понимании. Танцы, стихи, настольные игры. Для интимных услуг есть таю, а для сословий поскромнее – юдзе или асобимэ. Я держу несколько публичных домов, доходное дело, – улыбалась Кацуми. – Я знаю, что нужно моим клиентам.

– А «змий Дайкона» это кто или что? Вряд ли просто метафора, – уточнял Бальтазар, не ведясь на все её поглаживания и ухаживания.

– Ох, я при слове «змий» думаю совсем о другом, – провела девушка по застёжкам в области живота некроманта, спускаясь в сторону кожаных брюк.

– Мы же две враждующие стороны в войне, – вновь схватил Бальтазар девушку за руку. – А ваша распущенность меня поражает.

– Но я же вижу, как вам хочется, как вы облизываете губы. Буквально облизываете меня взором, пожираете глазами. Разве я не спелый и сочный персик? М? Говорю же, я довольно опытна в таких вещах и всегда вижу по человеку, какие ласки и какие клиентки ему нравятся, что ему подойдёт. Вам вот непременно нужна такая, которая будет вас боготворить. Таким, как вы, с такой гордыней, это у нас явно общая черта, Бальтазар-сама, – кокетливо хихикала Кацуми, – угодить непросто. Ваша супруга или таю должна любить играть в служанку и властного хозяина, в жертвенную девственницу на алтаре и явившегося бога, в озорную влюблённую дочку для похотливого папочки.

– Хватит уже, – фыркал тот, снова ускорив шаг по снежной тропе через лес.

– Что? Хочешь сказать, не желаешь уложить меня на свои коленки и хорошенько отшлёпать? – скакала вокруг и заливалась звонким шаловливым смехом рыжая девица. – Тебе нравятся несносные хулиганки и плохие девочки. Любишь побеждать и укрощать строптивых. Они для тебя словно трофеи. Вот только рядом с собой видеть ты хочешь всё равно хорошую, покладистую, верную, боготворящую. Принимающую тебя любого в горе и в радости. Которой плевать на твои сокровища и неудачи. Потому что своенравным и плохим девочкам ты не доверяешь. Я хорошо знаю этот типаж «сплю со всеми подряд, но жду ту единственную», ага. Не думай, что такой особенный.

– Ты больно особенная! Будто первая, кто ко мне так клеится, – хмыкнул Бальтазар.

– Я никогда не утверждаю, что лучше других! Я же не виновата, что другие хуже меня! – чуть не прыгала ему на спину Кацуми, снова уронив с еловой ветки снег мужчине на волосы. – Ждёшь, чтобы я первой разделась? А укутать, согреть, осыпать горячими поцелуями? Все вы, мужчины, одинаковы, ждёте нагого тела на снежной земле. Чтобы вам всё на блюдечке подносили.

– Я не жду, я беру что хочу, – с безразличием отвечал ей некромант.

– Смотри, я ягодка спелая. Когда вернёмся, другого шанса у тебя не будет. Хи-хи-хи! – заливалась звонким смехом девица.

– Боишься, что госпожа заревнует? – усмехнулся Бальтазар, отряхиваясь и зачёсывая каскад своих волос назад.

– Да как вы смеете! Кагуя-химэ самый чистый и честный человек во всём Дайконе! – колотила его кулачками рыжая компаку по спине.

– Это мы ещё выясним, посмотрев по возвращении, сдержит ли она своё обещание, – чуть вибрирующим от такого «массажа» голосом говорил ей некромант. – Ну, всё, хватит ребячиться, почти пришли.

Из леса они вышагали на территорию зимнего сада рядом с каменной высокой башней. Виднелись мощёные дорожки у лавочек и покоящихся в это время года фонтанов, арочные каркасы, голые аллеи и укутанная снегом хвоя в небольшой рощице.

По сугробам можно было понять расположение декоративных кустов, холмики клумб, цветники на пологих склонах насыпей и маленьких холмиков. А в заледеневшем округлом озерце справа от постройки отражалось яркое солнце в сине-голубом чистом небе.

IX

Замок-башня внешне выглядел обшарпанным и старым. Дубовая дверь имела перекрёстную металлическую окантовку. На окнах первого этажа висели толстые решётки, край одной из которых выпячивался и выгибался: крайний нижний гвоздь проржавел и сломался, перестав держать правый угол. А хозяин дома будто этого не замечал, закрывал глаза и не стремился украсить своё высокое жилище.

Вширь строение было примерно с обычную мельницу. Не слишком тесно, куда просторнее крестьянской избы, но при этом без сеней, без крыльца и явно меньшей площади, чем аристократическая усадьба. Рыцарь-феодал, что жил здесь, вероятно, был небогат и не мог позволить себе содержание более масштабной архитектурной композиции.

Судя по тому, что на выступах стен не было ни единой снежинки, внутри они отапливались подвальным котлом. В случае каминов были бы видны трубы с помещений на разных этажах и белёсые холодные шапки держались бы где-то с противоположных концов от дымохода. Вполне вероятно, где-то рядом с котлом должна была располагаться ванная. Гнать воду по трубам ввысь было накладно. А этот аристократ явно старался обжиться как подешевле.

– Не слишком ухожено, но представляю, какая здесь красота по весне и особенно летом! Когда всё цветёт, спеет и созревает! – вздыхала, сложив ручки вместе под подбородком, Кацуми, оглядывая сад. – Наверняка ещё и птицы щебечут, белки всякие скачут! Вон там, кажется, дуб с желудями как раз, – чуть щурилась она, вглядываясь в раскидистое дерево позади лавочек и оправ для кустов.

Бальтазар же шататься по двору не желал, ринулся сразу ко входу в башню. Дверной молоток представлял собой скалящуюся медвежью голову с зажатой в зубах рукоятью – родовой герб Хаймлигов, хотя имя рода к звериному царству не отсылало и означало буквально «тайну». Тёмный лорд дважды громко постучал, прежде чем изнутри раздались шаги.

Кричать и звать владельца замка на морозе некромант не хотел. Помнил ещё, как в детстве в Фуртхёгге связки себе отморозил и потом с месяц сипел. В крайнем случае, конечно, пришлось бы и крикнуть, но всё-таки рыцарь явно был дома и уже вовсю к ним спускался.

– Чего вам? Обогреться пришли? – дверь открыл белобородый круглолицый мужчина немного за тридцать, высокого роста, с округлым животом, удлинённым кафтаном серебристо-голубого отлива и голосом низким и трескучим, как поваленное дерево с крупным дуплом.

В его тембре был и рокот, и гул, он казался крепким, но всё же, не считая живота, довольно тощим для рыцаря. Так скорее мог выглядеть какой-нибудь избалованный жизнью помещик из низов аристократии, кое-как, за счёт связей и, может, наследства, держащийся в высшем сословии. На воина он едва ли походил, и это не выглядело так, что он когда-то был могучим кавалеристом, а сейчас себя запустил. Скорее и титул его был больше по бумагам, доставшись от предков, нежели по личным военным заслугам.

– Дельвиг… прошу прощения, сэр Дельвиг Хаймлиг? – поинтересовался Бальтазар, пока мужчина, будучи на полголовы выше ростом, оглядывал вокруг, нет ли с этой парочкой ещё кого, а заодно какой-нибудь кареты или коней, верхом на которых те заявились.

– Смотря кто спрашивает, – нехотя, но при этом с богатой артикуляцией угловатых и немного припухлых губ отвечал ему этот длинноволосый и синеглазый аристократ.

– Лорд Бальтазар Кроненгард, – представился некромант.

– И леди с Дайкона? – изучал мужчина взглядом рыжую девушку. – Тоже в бегах, что ль?

– Я ком… – начала было возмущенная Кацуми.

– Моя помощница, – взял её за запястье вздёрнутой руки Бальтазар, и та успокоилась.

– А что ж вам нужно-то от сэра Дельвига вдруг? – переводил хозяин дома свой взгляд с одного незваного гостя на другую и обратно.

– Прислали донесение: мол, несколько лет назад после посольского визита сэр Хаймлиг исчез вместе с одной знатной особой. Не хочу никого обвинять в похищении, просто просили разобраться, – сообщил ему Бальтазар, не опасаясь, что на него нападут, и готовя контратаку заклятьем в центре левой ладони на всякий случай.

– Оясунэ, иди, глянь! Тут какие-то лесные цуцыки пришли в снегах и говорят, что я тебя похитил! – расхохотавшись, позвал он свою «пленницу», махнув рукой.

Через малый промежуток времени по лестнице раздался стук туфелек. Примерно со второго или третьего этажа вниз спускалась молодая женщина с выпяченным в ожидании малыша животом. Волосы её были золотистые, сложенные в два хвоста позади деревянного узорчатого обода, оставляющего лишь пышную чёлку на манер как у Кацуми.

Цвет глаз целиком совпадал с нынешним оттенком чистого зимнего неба. А одета она была в застёгнутое лишь на две верхних пуговицы под горлом сине-зелёное платье поверх белой шёлковой сорочки, расшитой голубоватыми дугами, спиралями и силуэтами маленьких птичек в профиль.

– Оясунэ! Сколько лет, сколько зим, хи-хи-хи, ваше высочество! – улыбнулась, чуть качая головой и будто не веря своим глазам, рыжая компаку.

– О, и ты здесь! А этот господин? Наёмник? – изучала Оясунэ чёрный мундир.

– Она? – на всякий случай тихо уточнял над ухом рыжей особы Бальтазар.

– Она самая, на притворщицу не похожа, – тихо проговорила, чуть-чуть обернувшись к нему лицом. Кацуми. – Не тануки какой-нибудь, настоящая принцесса Оясунэ.

– Наш с тобой лорд, глупышка! Помнишь, я ж говорил, какой-то некромант сверг сначала Казира, а потом самого Мортимера! Мне ещё Бронгир с Милдред из Бримстоуна писали об этом. Сколько прошло? Надо б им весточку послать, как мы тут зимуем, – приобнял рыцарь свою, по всей видимости, супругу.

– Вы проходите, лорд Кроненгард, – поклонилась как смогла Оясунэ, развернувшись внутрь прихожей замка-башни. – И ты, Кацуми. Располагайтесь! Я чего-нибудь сейчас…

– Ух, я тебе «чего-нибудь»! – смеясь, пригрозил ей кулаком Дельвиг. – Куда тебе мотаться с угощениями с таким пузом! Страх и стыд потеряла, себя не бережёшь! Марш отдыхать, – шлёпнул он крепкой рукой проходящую вперёд златовласку по попе. – Сам всё сделаю! А ты в кресло удобное ляг и скажи, что подать. Воды, может, хочешь, салфетки у нас где… Я гостей года три здесь не видел, – лазил он по верхним полкам вдоль левой стены, под которыми стоял разделочный столик, а на стене висели сушёные овощи и вязанка рыбы.

В холле были развешены картины-пейзажи, выпирала чучелом клыкастая кабанья голова, мешаясь в проходе, красовались несколько портретов знати в позолоченных рамках. Возле одного из них Бальтазар простоял какое-то время в задумчивости. Изображён там был чернокудрый юноша, почти мальчишка, подросток, с длинной шпагой, в буром жилете с обилием вышивки поверх белой шёлковой рубахи.

– В погребе есть пиво, угости наших гостей бочонком, – советовала женщина.

– Садитесь за стол, сейчас что-то сварганим. Варенья достанем, – открывал Дельвиг дверь в подвал, столь же громадную, как и входная, будто мастер сделал сразу два экземпляра: один поместили в полу, а другой – в арочный проём на пороге.

– О, покормят! – хлопнула в ладоши Кацуми, заняв первой местечко за небольшим прямоугольным столом вместимостью на шестерых в комфорте и где-то на восьмерых, если потесниться по краям.

Если во главе усадить пару детей или влюблённую парочку, например, на свадьбе, то можно было уместиться вокруг и в девять-десять человек. Но лишь бы при этом не было рослых эльфов или тучных гномов. А уж полуросликов и вовсе бы разместилось здесь вдвое больше.

Большинство стульев стояли спинкой к стене поодаль, используясь как полки для подручных вещей. Там были какие-то ткани, корзинка с клубками для вязания, лежала пустая плошка, холщовый завязанный белой лентой мешочек. Всё это вернувшийся из погребов Дельвиг спешно перекладывал, дабы освободить пару стульев и они вчетвером бы здесь разместились.

– Пиво, холодненькое, – посмеивался мужчина. – Есть бутылочка сливового вина. Есть рисовое.

– О да! – воскликнула Кацуми.

– Спасибо, нет, – выставил ладонь вперёд Бальтазар.

– Солнце моё, захвати бутылку одуванчикового с подоконника, вчера открыли, по рюмке выпили, былое вспоминая, а сейчас повод разделить с гостями будет. Ну, а к печенью и баранкам таскарский кофе могу предложить и дайконский чай ещё, – предлагал Дельвиг.

– Чай для начала застолья было бы замечательно! – кивнула Кацуми. – А потом и что-нибудь покрепче! – облизывалась она.

– Забавные вы в Дайконе, – усмехался Дельвиг на неё и свою жену, – Вот она, вся разница культур! Мы здесь, в Вольных Землях, рюмки хлебать приучены сразу с закусок, хоть под салаты, а под конец застолья – уже чай со сладостями. А вы наоборот, начинаете с чая, а потом пускаетесь в отрыв, ха-ха-ха! – гоготал бородач, поглаживая свой живот.

На стол были поданы соления, печенья, варение, сладкие, пряные и солёные сухари, вяленое и копчёное мясо, глухарь на вертеле один на всех – кому крылышко, кому ножку. В чугунках были разогреты рубленные колбасы в смальце. В течение застолья сготовилась похлёбка из сушёных грибов телятины, хорошо хранящейся зимой долгое время.

Кацуми многое казалось довольно пресным, но когда дошли до горячительных крепких напитков, то уже и пища Вольных Городов стала казаться сносной. Лёгкое одуванчиковое вино придавало приятной лёгкости. Атмосфера радушия и большое желание хозяина замка угодить гостям, угостить, предложить то да сё рыжей компаку определёно нравилась.

Пряностей в блюдах было не столь много, как она привыкла, в основном украшением всюду служила какая-нибудь сушёная зелень петрушки, кинзы и укропа, изредка где-то встречался базилик, а веточки розмарина были поданы лишь к разрубленному пополам запеченному картофелю. К нему же Дельвиг вытащил кусок плотного сливочного масла, почти заледеневший в погребе.

Бальтазару же всё нравилось. И колбасы, они даже чем-то напоминали родные вкусы Фуртхёгга, возможно, имели схожую рецептуру, и грибной суп, и пиво из бочонка с металлической короткой трубкой, затыкаемой пробкой. Разве что корочка вокруг глухаря показалась слегка пережаренной и обуглившейся в нескольких местах, зато внутри мясо было сочное, пропёкшееся, в самый раз, волокна расходились и буквально таяли во рту.

Домашняя, почти крестьянская пища казалась некроманту сейчас вкуснее различных изысков аристократии. И даже простой картофель с маслом, крупной горной солью и розмарином дарил невероятную радость. Недавняя феерия необычных кисло-сладких неописуемых вкусов забывалась и уходила далеко на второй план.

Он уже почти начал разделять убеждения Кацуми, что хорошая еда – залог простого человеческого счастья. Как ощущался вкус, текстура, хруст печёной картошки и малосольного огурца на закуску душистого пенного пива, тёмного и насыщенного, вероятнее всего из Бримстоуна, как ближайшего крупного города в башне-замку, откуда могли что-либо поставлять.

– Так что, любезная, не похищал вас этот человек, выходит? – откинувшись в этот раз уже действительно на спинку стула, протирая пальцы от жира над тарелкой, преисполненной птичьих костей, проговорил лорд Кроненгард, бросив свой фиолетовый взор на беременную златовласку по левую сторону стола.

– Ни в коем случае, милорд! – взволнованно наклонилась та вперёд и схватила его за руку. – Я сбежала сама с ним. От участи быть выданной по расчёту, от жизни, где женщин ни во что не ставят. Кацуми, как ты терпишь этот мужской мир?! – поглядела она на рыжую советницу принцессы.

– Ой, и не спрашивай, кручусь, как белка в колесе. Хочешь в Дайконе чего-то достичь, научись ставить их на место и преподносить себя так, чтобы слушали и уважали. И всё равно они всерьёз не воспримут. Скажут: мол, знай своё место и не вмешивайся, мы сами всё знаем, всё умеем. Мужики одним словом, – закатывала Кацуми глаза, словно у них чисто женская беседа, а Бальтазара и Дельвига рядом нет. – Если ты дочь, значит, ты должна почитать власть отца. Мы рождаемся рабынями. Они думают, это у нас в крови. Так и воспитывают: навыки шитья, готовки, стирки… Даже рикшу тягать и то не дают, профессии строго разделены на мужские и женские, не так уж часто пересекаясь в общие для всех.

– Да уж, тебе вот повезло, нашла себе местечко, и отца такого, как у меня, у тебя нет, – вздыхала Оясунэ. – Что ни делаю, ему не нравится. Хотела научиться вязать, он говорит: зачем? Привезут лучшие шелка, бархат, меха. Платья, кофточки, накидки, юкаты. Хочу научиться читать, он говорит: зачем? Забьёшь голову чужими проблемами и трагедиями. И так на всё. Для музыки, мол, есть теньши и менестрели, можно даже Нип открыть для странствующих музыкантов, если я захочу, чтобы концерты давали. Но это же всё не то! Я же хочу сама! – глядела она на свою знакомую в попытках найти поддержу.

– Ну, а тут, смотрю, спицами что-то вяжешь, рукодельничаешь, – улыбнулась Кацуми.

– Да, есть немного. Строгаю, из дерева слонов и свинок получилось вырезать. Вот дитё родится, чуть подрастёт, будет играться. Я ещё отшлифую всё, чтобы гладкие были, заноз на наставили. Технику потренирую. Готовлю здесь много. Не сейчас, правда. Дельвиг не даёт, – косилась Оясунэ на супруга.

– Да куда ей напрягаться! Вот-вот дитё на свет появится! Меньше волнения, меньше напряжения, покой и отдых. Что я, картошки в суп нарубить не смогу?! – говорил тот. – Всё могу, и то, и это, и простыни развесить в саду меж деревьев, и ковры выбить, и суп сварить!

– Но читать так и не научились? – отчего-то спросил некромант.

– Что поделать, у нас тут и не библиотека, – вздохнула светловолосая женщина. – Без книг хватает разглядывания сюжетных узоров на гобеленах, шторах и коврах. Здесь на этажах довольно разнообразное убранство. Сказки о созвездиях, про трёх маралух, например, или как мамонт со змеем мир вокруг делали. Один поднимал со дна почву да горы, а другой проползал, создавая русла рек. Красивая и понятная история безо всякого текста.

– А где ж вся прислуга-то? – дивился некромант. – Мажордом, приглядывающий за хозяйством, горничные, кухарки, дворецкий башни над ними. Кто роды-то принимать будет?

– Думаете, я не смогу, да? Сомневаетесь во мне, да, милорд? А я ж и в лес по дрова, и охотничьим промыслом, и рыбу даже из проруби зимой, вон окуни висят! – мотнул Дельвиг головой на вязанку. – Ещё налим засоленный есть внизу, заготовки там всякие из судака. Правда, ершей я отпустил, возни с ними… Быстрее другой рыбы начищу, нарежу, нажарю. Масла льняного и подсолнечного много у нас, хотите картошки обжарю?

– Да мы наелись, спасибо, – не хотел Бальтазар отступать от темы визита.

– Кар-то-шеч-ка! – захлопала в ладоши Кацуми. – Ням-ням! У нас её почти не бывает, совсем изредка даже во дворце, трут с мукой, луком, чесноком и сыром, лепят котлетки, обсыпают пряностями и сухарями, обжаривают. Получается остренькая хрустящая корочка, мягонькая серединочка такой стружкой-волокнами в сырном соусе… Но у вас тут прям подход другой! Вот эта половинчатая была прямо восторг! На дар-подношение щедрой Инари потянет! Наши божества таких кушаний не пробовали… Остроты бы добавить, и в самый раз!

– В общем, рыцарь Дельвиг на все руки мастер? – усмехнулся некромант, наевшись ещё со всеми и обжаренной картошки, нарезанной кружками-ломтиками, обсыпанными сушёным луком и измельчённым чесноком.