Заплаты Зазеркалья

Сейчас все расскажу понятней,

Ты ведь, надеюсь, не спешишь?

Дыши поглубже, вряд ли внятно

Ты все поймешь, когда дрожишь.

Андрею было очень страшно,

Но в руки себя все же взял,

Реальность сном ему казалась,

Душою светлой трепетал.

– Там у стены увидишь кресло,

Присядь, в ногах ведь правды нет,

А я общаться с тобой буду,

На что-то, может дам ответ.

Андрей, напрягшись, пошел к стенке

Блик от огня рассеял тьму

Стал различать на общем фоне,

То, что предложено ему.

Шикарное стояло кресло

Из ценных дерева пород,

Фигур причудливых узоры

На нем водили хоровод.

С ним рядом был изящный столик,

Стояли яства на столе,

Халва и мармелад, орешки,

Темнела жидкость в хрустале.

– Там угощайся, чем захочешь,

Все сладкое, как сам люблю,

Когда в людской вхожу я образ,

Пред сладким лишь не устою.

Сейчас жевать едва ли смог бы,

От страха ссохлось все во рту,

Но что-то выпить было кстати,

Умерить мыслей чехарду.

Бокал в серебряной оправе,

Наполнил чем-то красным он.

На кровь была похожа жидкость

И он бы был не удивлен.

Но оказалось: сок граната,

С желанием выпил он его,

Мысли чуть-чуть угомонились,

Больше не нужно ничего.

Он думал, что же дальше делать,

Чтоб поскорей домой уйти,

Но также, к множеству вопросов

Хотелось бы ответ найти.

***

– Андрей, меня послушай просто,

Я знаю все, что спросишь ты.

Могу вглядеться я в любого,

Сквозь мысли, тайны и мечты.

Поскольку ты в моих пределах

Могу сказать я про тебя,

Что душу всю открыл ты Богу,

Почти закрывшись для меня.

Но все же малую лазейку

Ты до конца закрыть не смог.

В миру есть много направлений,

Где только я один вам бог.

Ты возразить, я вижу, хочешь

На то, что я тебе сказал.

А, как же яркие фантазии,

Где ты себя с ней представлял?

Горем убитую красотку

Не ты ли грезил утешать?

Андрей сказать что-то пытался,

Но покраснел и смог лишь встать.

Он вывернут был наизнанку,

Обескуражен, удручен.

«Грешные мысли – не деянья».

В этом был твердо убежден.

– Да ты присядь, Андрей, расслабься.

Захохотал не громко князь.

– Ты о таком обязан думать

Не мучаясь и не стыдясь.

От хохота кровь в жилах стыла

И ощущалась дрожь в ногах,

Как глыба камня хохотала,

А эхо вторило в горах.

В себя придя, все так же стоя

Андрей решительно сказал:

– Я каюсь, за добро, что сделал,

Жалею, что тебя спасал!

Достал перо он из кармана

И бросил Дьяволу к ноге.

– Тебе хотел вернуть потерю,

Здесь дольше быть противно мне.

Секунды пауза висела,

Открылась дверь невдалеке,

Андрей пошел, уйти решившись

И дрожи не было нигде.

– Тебя не стану я неволить,

Ты гость, коль хочешь – уходи.

Оставшись сзади наша встреча

Уже не будет впереди.

Свидание со мной, есть чудо

Из нас двоих, для одного.

Раз в тысячу лет оно возможно,

Ты хочешь упустить его?!

На ровном месте ты, раб божий

Уже немного согрешил:

Раскаялся в добром поступке,

Своей гордыне уступил.

Тебе пример привел всего лишь,

Чтобы тебя же убедить,

А ты обиделся на правду

И вот, собрался уходить.

Андрей к двери шел осторожно

С бледным, в испарине лицом.

– Хотел тебе я в благодарность

Помочь увидеть мать с отцом.

Словно стрела вонзилась в спину,

Вздрогнув, на месте он застыл,

Став на порог, как на распутье,

А сделать шаг, словно нет сил.

– Решение верное, Андрюша.

Присядь, попей граната кровь,

Мне нужен тот, кто будет слушать,

Все прояснять продолжу вновь.

И, забери перо обратно,

Может, настанет тот момент,

Чашу любых весов поднимет

Этот весомый аргумент.

Это не перья из подушки,

Частичка малая меня,

Оно не просто отвалилось,

Сделав чуть-чуть слабей меня.

Голос загадочно-приятный

В ушных мембранах загудел,

Поплыв в узорах красно-черных

Он в древнем кресле вновь сидел.

***

– Как все и вся, я создан Богом.

Любимцем даже его был,

Все лучшее он мне доверил,

Нести свет людям поручил.

Чтоб люди, лучший плод творений,

Познаний открывали даль,

Чтобы по совести лишь жили

И зла не ведали печаль.

Чтоб к знаниям пути открылись

Потратил я немало сил,

Ангелом света назывался

И воле Бога я служил.

Самым красивым был из всех я,

Слепил своею красотой,

Люди росли и развивались,

А Бог доволен всегда мной.

Но красота ведет к соблазнам,

Дев видом мог очаровать,

Никто был отказать не в силах,

Любое тело мог я взять.

Трудна, быстра ведь жизнь мирская,

Для смертных, маленьких людей,

Богом дана им одна радость,

С ней жить им легче, веселей.

Любя, они могли друг друга

Утехам плоти придавать,

Насытиться не мог я этим,

Я стал обманом соблазнять.

Вот так невольно и безвольно,

Людей грехами заразил,

Как липким дегтем я пороком,

Мед жизни всей испортил им.

Ведь верили мне все, как богу,

Для многих я, как бог и был,

В грехе погрязнув с головою,

Я себя богом возомнил.

Не обладая силой божьей

Я стал завидовать ему,

Заносчив был я, горд и молод,

Хотел себе все одному.

Стал клеветать на Бога людям,

Богом себя провозгласил,

Порокам алчности поддался,

На ложный путь с ними ступил.

А Бог велик не только силой,

Велик он светлой добротой,

Простил меня за грех гордыни

И не расправился со мной.

Спросил меня: «– Хочешь быть богом?

Я дам тебе шесть тысяч лет,

Чтоб ты исправил все ошибки

И вывел всех с собой на свет».

А сам, куда-то отстранился,

Меня, оставив одного,

И я с грехами заигрался,

Водою время потекло.

– И, сколько времени осталось?

Это давно произошло?

– Как время кончилось, раб божий,

Две тысячи лет уже прошло.

Тех ангелов, что мне служили,

Всех стал он демонами звать,

А имя Сатана отныне

С клеветником отождествлять.

В Тартар меж небом и землею

Поганой вымел нас метлой…

Дьявол сидит перед тобою,

А ты сидишь пред Сатаной.

Большой лишил меня он силы

И в дополненье ко всему,

Он кое-что со мною сделал,

Что не могу простить ему.

Сказал он мне перед паденьем:

«– С этой поры все будет так:

В Тартар вас бесы изгоняю,

Покуда в душах ваших мрак.

Тебя же, бывший мой любимец,

Я зазеркальем накажу,

Когда на истинный путь станешь, —

Назад дорогу покажу.

Отныне выглядеть ты будешь,

Как выглядит душа твоя,

К светлым истокам возвратиться

Пусть будет стимул для тебя».

С тех пор все делаю назло я,

Словно крупицы сею зло,

Всходы обильно поливая,

Зло стало мне, как ремесло.

У зла выносливые корни,

На любой почве прорастет,

От человека к человеку

Веками по миру идет.

Столкнуть достаточно лишь камень

Чтобы лавина вниз пошла,

В букве закона обман спрятать,

Меж строчек не заметить зла.

В банкира бес переодетый

Выжмет все соки за процент

И вот, с имуществом расстался

«Недобросовестный» клиент.

Уверен он, что был обманут,

Но банк тот, защитит закон,

Тогда обманывать решает,

Кого-нибудь теперь и он.

Кого-то, где-то обманули

И, чтобы выжить он украл,

Чтоб компенсировать пропажу

Один другому не додал.

Тот в свою очередь придумал,

Как не терять за чужой счет

И вот, терять что-то настанет,

Кого-то третьего черед.

И так пройдя волной по Миру,

Зло вновь придет домой к тому,

Кто много лет назад подумал:

«Бог не увидит, – обману».

Все мои демоны и бесы,

Верой и правдой служат мне,

Добру, мешая продвигаться

И в светлый день и при Луне.

***

Сидели оба и молчали,

Хмур и задумчив Дьявол был,

Андрей сказать что-то решался,

Спустя минуту, все ж решил.

– А, может, стоит примириться,

Вновь землю светом осветить?

И красоту свою былую

Быть может, стоит возвратить?

Зачем тебе хотеть стать богом?

Ведь сам же видишь, – ты не бог.

Умерь гордыню послушанием,

Вернись ты на его порог.

– Об этом думаю порой я,

Но зло еще кипит внутри,

В Тартаре я пока останусь,

Может быть век, а может три.

Построю козни, покуражусь,

Мешать ему приятно мне,

Мозги запудрить глупой Еве,

Уж доводилось как-то мне.

Люди глупы и я им нужен…

Представь, какой была отрада,

Когда запретный плод вкусивши,

Из райского ушли вы сада.

Весь сад им отдан был на радость,

Живи, вкушай и наслаждайся,

Но одно дерево для Бога,

Только к нему не прикасайся.

Одно условие лишь было,

Только его не нарушай!

Невидимого господина

Ты почетай и уважай.

Но все плоды в саду огромном

Казались кислыми для них,

Запретный плод собой манил их

Грех, приближая каждый миг.

Казался им плодов всех слаще,

Мысли собою затмевал,

Блестел бриллиантом он на солнце,

К себе приблизиться их звал.

Но подойти, все ж не решались

И я решил им чуть помочь,

Направить их соблазн в «то» русло,

Страх пред запретом превозмочь.

Чтоб не пугать лицом красотку,

Я змеем перед ней предстал,

Шипел ей нежно прямо в ухо

О том, что час ее настал.

Ведь до того она прекрасна,

Что Бог простит ей этот грех,

Коль без одежд ее увидит,

Будет у ней пред ним успех.

Ну, и Адам, ее мужчина,

Умный, красивый, молодой,

Даже сам Бог с ним не сравнится,

Один красавец он такой.

***

Таким же кислым оказался

Запретный, вожделенный плод,

В итоге, – изгнаны из Рая

Адама с Евой людской род.

Захохотал опять князь ночи.

– Богу назло это свершил,

Чтоб человек на лесть был падок,

Крал и обманывал, грешил.

Чтоб нарушал законы, догмы

И богател за счет других,

Звездой стремился возвышаться

Над головами остальных.

Знаешь, Андрей, ведь получилось

Для очень многих богом стать,

Мной много сделано такого,

Что Бог устанет разгребать.

Я на своем пока останусь,

За ваши души поборюсь,

С личиною своей, уж свыкся,

Хоть и показывать стыжусь.

– Скажи мне Ворон, только честно.

Разве плохого хочет Бог?

И, неужели ты при Боге

Красивым, сильным быть не мог?

– Пойми Андрей, все не так просто.

Столетия могут пройти,

Пред тем, как вы в союзе с Богом

Свернете с моего пути.

Пусть, даже я мешать не буду,

Непросто это будет вам.

Прольются реки людской крови,

Путь к счастью с горем пополам.

Чую, ты смотришь удивленно,

Пытаешься меня понять,

Но ты далек еще от цели

Масштаб проблемы осознать.

Я старше стал, и пламя злобы

Не так пылает уж во мне.

Теперь, подобно зелью в чане

Кипит на медленном огне.

Больших деяний не творю я,

Лишь козни строю иногда,

Заслуг былых с лихвой хватает,

Вялотекущая пора.

Ты успокоился, я слышу,

Умерил мыслей чехарду

И сердце твое реже бьется,

Значит, не чувствуешь беду.

Теперь взглянуть на меня можешь,

Коль только пожелаешь сам.

В тебе я чувствую желанье,

Хоть и со страхом пополам.

Не хорошо спиною к гостю

Беседу долгую вести,

Но ты вначале был взволнован,

Тебя бы начало трясти.

***

Медленно кресло повернулось,

Лицом предстал Андрею князь,

Заставив вздрогнуть инстинктивно

И опустить глаза стыдясь.

Лицо красивое бесспорно

Портил ужасно длинный нос,

Будто сорняк на яркой клумбе

Огромным стеблем в центре рос.

Верхней губой себя дополнив

Закрыться не давал он рту,

Словно клыки торчали зубы

И добивали красоту.

И все равно, сквозь штамп уродства

Она светила словно луч,

Давно исчезнувшего солнца

За пеленою мрачных туч.

Красивый черный волос вился,

Спадая вниз, как водопад,

Снежинками сверкала проседь

Многих столетий снегопад.

Глаза бездонные блестели

И были лишены белков

И вы невольно цепенели

От цепкости его зрачков.

Ресницы, чуть бровей касались,

Загнуты к верху и черны,

Они не тронуты остались

В облике новом Сатаны.

Слегка седые бакенбарды

Спускались, сузившись в конце,

Бородка с тонкими усами.

Была харизма в том лице.

Не по земному колоритно

Смотрелось Дьявола лицо,

Тело плащом по горло скрыто,

На пальце мощное кольцо.

Нутро все исподволь немело,

Перед величием его,

И с этим, что-либо поделать

Никто не сможет ничего.

С улыбкой или злым оскалом

Смотрел на гостя молча он

И наблюдал, как тот немеет,

И как он сильно поражен.

***

– Ну, как тебе мое обличие?

Тебя, наверное, тошнит?

– Да все еще не так уж плохо,

Вполне приемлемо на вид.

– Спасибо, что соврал для пользы,

Грех допустил, чтоб поддержать,

Хотя, как на меня ты глянул,

Я думал, хочешь убежать.

Андрей смущенно улыбнулся.

– Все это так, но не совсем…

Дьявол, как будто бы не слышал,

Рассказ продолжил между тем.

– Ты просто прежнего не видел,

Как солнцем красотой слепил,

Бог в лабиринтах зазеркалья

Ей быть с тех пор определил.

Не понимаешь ты, я вижу,

Что ж, попытаюсь объяснить…

– Ворон, позволь мне для начала

О важном у тебя спросить.

Андрей, внимательно послушай,

Я не всесилен, я не Бог,

Но, кое-что и я умею,

По крайней мере, раньше мог.

Вот, недоверие унюхал

Мой вездесущий, длинный нос,

Последний раз я повторяю,

Что дам ответ на твой вопрос.

Я горд, заносчив и обидчив,

Твое неверие в меня

Шанс увидать родные лица,

Лишь отдаляет от тебя.

***

Все зеркала здесь не простые,

Но среди множества зеркал

Одно есть очень не простое,

Перед паденьем Бог мне дал.

Мне выговориться захотелось

За много долгих тысяч лет.

Ты наберись, Андрей, терпением,

На все получишь ты ответ.

Дойдем до твоего вопроса,

Я дам ответ, как обещал.

Теперь слова его послушай,

Пред тем, как я в Тартар упал.

«– Когда от тьмы очистишь душу

Я вновь тебя к себе приму,

Из лабиринта зазеркалья

Назад на небо подниму.

Ты в зеркале моем увидишь

Себя, каким ты раньше был.

Как лучик светлого былого,

Чтобы совсем не позабыл.

Ты потерял души единство,

Стал алчен, зол и многолик,

Как будто в зеркалах расплылся

Твой искаженный злобой блик.

Пусть будет он твоим обличием,

Как правды постоянный знак,

Пока ты к свету не вернешься,

Пока в твоей душе лишь мрак.

Былым себя захочешь видеть,

Ты в свое зеркало взгляни,

Мое же зеркало пред этим

Ты за спиной установи.

Закрой глаза и очень быстро

Вокруг себя ты обернись, —

В своем – себя же и увидишь,

Только смотри не засмотрись».

– Зачем же мне в него смотреться,

Зачем былое ворошить,

Похоже, не вернусь я к свету,

Видать, с уродством буду жить.

«– Возможность есть уродство сгладить, —

Зло в мире сеять перестать

И, хоть кому-то добро сделать,

Так нос короче сможет стать.

Еще добро свершишь кому-то,

Станет еще короче нос,

В своем же зеркале проверишь.

Вот мой ответ на твой вопрос».

***

– И что, ты делал добро людям,

Нос укорачивал ты свой?

Смотрел хоть раз в его подарок

На прелесть красоты былой?

– Добра не делал я ни разу,

Но в зеркало смотрел разок…

Уж тысячу лет с тех пор минуло,

Как испытал я этот шок.

Теперь я стал мудрей и старше,

В силе и знаниях подрос…

Эх, злую, черную затею

К церкви на крыльях ворон нес.

Почуяв силу злого духа

С ума вороны вдруг сошли

И сбившись дружно в одну стаю,

Стеною на меня пошли.

Подозреваю, в том замешан

Наш вездесущий, добрый Бог,

Раз зло против отца Ефима

В тот день я донести не смог.

Тут, с взглядом полным возмущения,

Андрей хотел что-то сказать,

Князь вверх поднял костлявый палец,

Знак подал: «Не перебивать».

– После всего, что там случилось,

Что-то со мной произошло.

Душой холодною от злобы

Я там почувствовал тепло.

После, вернувшись в свою в башню,

Я задавал себе вопрос:

«Сумею ли добро я сделать?»

«И, станет ли короче нос?»

Ведь столько зла уже я сделал,

Столько назло ему творил,

Стоит ли к Богу возвращаться…

Я бы такое не простил.

Как лучше Бог хотел когда-то,

Я все испортил, как всегда,

Он гнев сдержать не смог, ошибся…

Сквозь пальцы утекла вода.

Детей своих, людей любимых

Из-под контроля упустил,

Семью единую, большую

Из сада выгнав, распустил.

Рассыпались они горохом

Во все четыре стороны,

Пустили корни, где попало,

Жили недолго без войны.

Собрать их вновь в семью большую

Огромных станется трудов,

Уж больно много разной власти,

А внутри власти дураков.

Я спровоцировал изгнание

Из сада райского людей

Гнев Божий все вы ощутили

И это плод моих идей.

Это далось ему не просто,

Я знаю, – он переживал,

Мне этого и было надо,

Я так хотел, чтоб он страдал.

Вернуть людей хотел, но поздно.

Семьей не стать им никогда,

Рассыпался народ по свету,

Возникли страны, города.

Все началось с разноголосья,

С разных подходов к одному,

Сбиваться в общество все стали

И подчиняться одному.

Национальности прилипли

Подобно штампам всем на лбы,

Возникла неприязнь к другому,

Из семя выросли плоды.

Вот тут-то я повеселился.

Алчности, злобы семена

Я пригоршнями сеял в землю

И прорастала в них война.

Ее плодами упивался

От крови рек вкушая сласть.

Войной племянники на дядю

Ходили, добывая власть.

Чужие грабили селения,

Чтоб, не трудясь разбогатеть,

Сундук добром переполнялся,

Без меры жить, – значит жиреть.

Возникли страны и границы

И армии, чтоб их стеречь

В невежестве мне поклонялись,

О Боге даже не шла речь.

Деньгами, золотом, богатством,

Я властьимущим взор затмил,

Каждый завидовал соседу,

К новой войне мечи точил.

Но главною моей заслугой,

Помимо наций и границ

Считаю множество религий,

Много имен и много лиц.

Бога я сделал многоликим,

За зазеркалье отомстив,

Простить меня, пойти навстречу

Пусть будет у него мотив.

Один его зовет Иисусом,

А для другого он Аллах

И каждый со своею верой

И в помыслах и на устах.

Не поняли простого люди,

Что Бог для всех и вся един,

Даже на почве в него веры

Я вбил меж ними острый клин.

Кривой улыбкой улыбнулся,

Перстень на пальце прокрутив,

Искал в Андрее понимание,

Но тот был хмур и молчалив.

***

– Ну, что молчишь, меня не хвалишь?

Люблю я похвалы и лесть,

Я хвастаю своим коварством,

Ведь через вас творю я месть.

– Нет, князь, хвалить тебя не стану,

Ты много злого сотворил,

Или похож я на Иуду,

Что ты сие предположил?

Иуда – это та же крыса,

Что побежала с корабля…

– Серебряник в руке – синица,

Нужнее в небе журавля.

Ты вот, собрался не на шутку

Всю жизнь религии служить,

Я ведь ее для вас придумал,

Чтобы для войн вас всех сплотить.

– Религия нам помогала

В войнах с врагами устоять…

– Попы веками не гнушались

Войны грабеж благословлять.

– Не верю, не было такого,

Ты про грабеж назло мне лжешь…

– Ты, как с Луны вчера свалился,

Война – это всегда грабеж.

– Это война, и для защиты

Церковь сплотиться помогла,

Ведь вера всех объединяет,

Звали на бой колокола.

– Одних позвали для защиты,

Других позвали нападать…

Главное – сбылись мои планы

И люди стали воевать.

Людей рубили штабелями

И своей веры и другой,

Неверных люто ненавидя,

Сработал четко тут план мой.

***

Противно было это слушать,

Он думал: «Что же ворон нес?»

И так, совсем непроизвольно,

Буквально выкрикнул вопрос.

Ты приносил зло для Ефима?!

А я тебя еще спасал!

Добрее нет ведь человека,

За что же ты к нему пристал?

– Заплачу я от звуков арфы!

Ты, как небесный херувим,

Заладил на слезливой ноте:

Отец Ефим, отец Ефим!

Вот потому и прилетал я,

Построить козни против вас,

Что много там добра и света,

Все очернить там пробил час.

Не паникуй, все отменилось.

Не брал я воронье в расчет,

Хоть и нажил немалый опыт,

Все же случился недочет.

Похоже, Бог тут приложился,

Крестом Ефима защитил.

Все так естественно подстроил,

Чтоб нос комар не подточил.

Меня бы птицы разорвали,

Ты очень кстати подошел.

Хоть дух мой ты душой почуял,

Но все ж остался, не ушел.

Не сожалей о добром деле,

Я б только птицу потерял.

С ней бы я умер на неделю,

А после только злее стал.

Был бы потерян черный ворон

На триста очень долгих лет,

Потом и он бы возродился,

Нечистой силе смерти нет.

Смерти нет в вашем понимании,

Живем мы много тысяч лет,

Ведь князем, кто-то до меня был,

А кто, не знаю я ответ.

Самый любимый мной тот ворон,

Есть еще конь, змея и кот

И все черны подобно ночи,

В каждом по демону живет.

***

И успокоившись немного

Андрей смотрел по сторонам,

Метался бликом многоликим

Князь по старинным зеркалам.

Ему хотелось знать, что ворон

Против Ефима замышлял

И, как помочь отцу Ефиму

Он напряженно размышлял.

Князь будто мысли его видел

И продолжал повествовать,

Андрей внимательно стал слушать,

Чтоб ничего не упускать.

– Довольно непростая схема,

Сейчас тебе я расскажу,

Есть зеркало для этих целей,

Его я позже покажу.

Многоходовая задумка.

Поверь, что это не пустяк,

Буквально вся прошла по нотам,

Но что-то вдруг пошло не так…

– Прошу тебя не тронь Ефима,

Люблю его я, как отца!

Ты отступись от своих планов,

Не будь им верен до конца.

Он самый честный, очень добрый,

Как можно зла ему желать?!

Скажи мне, что же ты задумал?

Прошу тебя, я должен знать!

– Только, Андрей, не забывайся.

Где я, – коварство, зло и смерть.

Сидишь ты перед Сатаною,

Не забывай об этом впредь!

***

Что ж хорошо, желаешь – слушай.

Я потому и прилетал,

Что Богу он служил отменно,

Свет и добро распространял.

Есть те, к кому я не летаю,

Их церкви – с ценником ларьки,

Попы там с бесами гуляют

И пополняют кошельки.

Ефим насколько вам хороший,

Настолько для меня плохой.

Он в Мир несет законы Бога…