Формула Смолянинова. Берег Афродиты

Александр Календо

Формула Смолянинова. Берег Афродиты

Книга II. Формула Смолянинова. Берег Афродиты

Часть I

Я благодарю замечательного поэта Савину Анну, предоставившую свои стихи для иллюстрации моих мыслей. Там, где они приведены, поставлена соответствующая подпись. А где её нет – там мои.

Глава 1. Письмо к А

***

Вот этот – гений, другой – осёл, а йог знает семь асан. Она заменяет собою всё, она выводит в астрал. Она все дороги твои и дом, и море, и небеса. Привычное просто идёт на слом. Да, кажется, и ты сам.

Ты можешь вернуться ещё сто раз к распахнутому окну. Ты можешь поверить на день, на час, что всё это ни к чему. Потом всё равно дождь возьмёт своё – какой-нибудь из дождей. И капля за каплей тебе споёт то, что ты узнал о ней.

Потом будет Солнце, потом Луна, потом ещё что-нибудь. А ты будешь пить темноту до дна, прокладывать Млечный Путь. Она не изменит свой мир на грош – как ты её ни проси. Но если позволит – в него войдёшь – дай Бог, чтоб хватило сил.

Как только ты примешь его сполна, о грешной земле забудь. Потом будет Солнце, потом Луна, потом ещё что-нибудь.

***

Есть люди времени и люди пространства – об этом повествует моя книга, и у меня такое ощущение, что Вы читали больше, нежели говорите. Люди пространства могут определить, проанализировать, что за чем идёт в пространстве, взаимное расположение объектов в нём. Они превосходно рисуют, фотографируют, досконально разбираются в том, что наблюдают здесь и сейчас. Для них приоритетны контакты с близкими, теми, до кого можно дотянуться взглядом, жестом, прикосновением. Они предпочитают поддерживать статус-кво – хотя это уже менее тривиально: но ведь пространственный образ – кусок чего-то, целостность, данность. Их удел – образ мгновения, их качество на данном "уровне структурирования" – это качество "инь", женское, так как именно женщина создаёт рамки для развития, обеспечивает его безопасность. Люди пространства пишут стихи с необыкновенной лёгкостью – образ возникает в них и строчки сами стекают на бумагу, когда приходит озарение.

Люди времени совсем другие, они в состоянии определить, что за чем идёт во времени. Они ощущают движение бытия и вписываются в него, плывут в главном русле развития Цивилизации, устанавливают контакты с теми, кого не узнают никогда, с людьми как таковыми, с Человечеством – они пишут прозу, изобретают Интернет, Фейсбук и вакцину от вируса. Их символ – "янь". Их счастье в будущем, они различают его с той же отчётливостью, что люди пространства – пейзаж за окном. Им хорошо в движущемся – к нужной цели! – поезде, они могут заснуть лишь под мерный стук колёс. Люди пространства предпочитают засыпать на остановках, стучащая о рельсы сталь, естественно, будит их. Люди времени пишут стихи, переделывая их, потом ещё и ещё, пока не доведут до идеала: одно стихотворение может занять несколько суток.

Люди времени и люди пространства недолюбливают друг друга. Поезд не может одновременно идти и стоять, рамки не могут одновременно замыкаться и открываться, если вы выигрываете в одном, вы проигрываете в другом – в точном соответствии с гениальной формулой Смолянинова. Однако, будем честны: именно люди времени первыми идут на контакт, пытаются договориться, навести мосты, ибо что такое мост, как не возможность движения, что такое договор, как не прогноз, причём благоприятный.

Да, забыл сказать, сначала все мы были люди пространства, и только постепенно, с течением лет, веков, эпох и тысячелетий само Время начало отбирать своих приверженцев и "включать" их, словно сложные приборы – тогда и там, когда и где они, наконец, смогли включиться. Ни в коем случае не хочу молвить ни одного слова против людей пространства, где бы мы были без них? и где мы будем без них? без точной картинки момента, она – основа, фундамент сознания. Не будем забывать, что я влюбился в человека пространства, со всеми его – её – сокрушительными недостатками и поразительными достоинствами. Кому, как не мне, знать эти достоинства – и знать, какое действие они производят: я получил такой образно-эмоциональный ряд в свою творческую мастерскую, что книга обрела нужную форму. Время от времени мы должны любоваться творениями людей пространства, без них жизнь потеряет всякий смысл – как это ни странно звучит.

Неприязнь людей-П к людям-В обусловлена тем, что последние лишают первых покоя, нарушают статус-кво, размыкают безопасные и уютные границы, короче, являются каждой бочке затычкой – вместо того, чтобы дать ей спокойно и уютно вытечь в мать-сыру землю.

Но имеет место ещё одно обстоятельство. Дело в том, что люди времени пишут Историю, мой дорогой друг, моя прекрасная Собеседница, не только "делают", хотя в большинстве случаев и делают тоже, – они её пишут, то есть записывают события так, как считают нужным, точным и правильным. Они стремятся к Истине, но ведь у каждого своё восприятие, не правда ли? Так вот, именно восприятие людей времени показывает нам свершившиеся события. Из их глаз, из их души выходят волшебные лучи, рисующие картины на белом экране общечеловеческой памяти.

***

Она пройдёт этот мир насквозь – вот точно так же, как я. А то, что мы до сих пор поврозь – так только до декабря. И мне должны объяснить вот-вот: какого из декабрей. Проходят годы больших хлопот – и Бог с ними, поскорей.

Лишь капля благости в тех мирах, в которых мы родились. Возможность будущего – мираж, реальность прошлого – жизнь. Творец подержит нас на руке, потом предложит взлететь. Любовь, как рай, всегда вдалеке. Намного дальше, чем смерть.

А мне, по странности, всё равно, я верю Слову – и всё: тому, что есть у Земли канон, который меня спасёт. Но я хотел бы ещё узнать – свой дар на вкус и на цвет. В путь каждого провожает мать, а после защиты нет.

Кому себя познать суждено – пытают Небо не зря. А то, что с Ним они не одно – так только до декабря.

***

Тема дальнейшего моего обращения к Вам пришла ко мне из Интернета – из Ваших диалогов на одном поэтическом сайте. Речь идёт о Вашей теории развития и становления нашей Цивилизации. Она настолько необычна, что я вначале даже подумал о скрытой издёвке, но, присмотревшись, не нашёл ничего, что указывало бы на неё, впрочем, быть может, я плохо искал. Приведу цитаты.

"Марсиане стали опережать Землю в техническом развитии (возможно, технологии были завезены инопланетянами с других звёздных систем). Также они были выше ростом (около четырёх метров) из-за другой гравитации …первыми марсианскими переселенцами были мужики-астронавты, трахающие земных женщин."

Пока читатель приходит в себя, скажу, что рассматриваю любые гипотезы. Видите ли, я так привык, меня так воспитали, и это качество не раз выручало. Я никогда не говорю: "Чепуха", – с возмущением и усмешкой, не отворачиваюсь от собеседника, если только его уважаю.

Меня заинтересовала Ваша гипотеза об участии Марса в истории Земного человечества, причём весьма благотворном – Вы это специально отмечаете. Но у меня возник вопрос. Отчего марсиане не брали с собой своих женщин? Я ставлю себя на место астронавта, летящего сквозь космический холод и мрак – мне нужен был бы напарник, близкий человек, на кого я мог бы положиться в любой ситуации и кто, в конце концов, придавал бы смысл всей авантюре. Ибо Вы упоминаете, что Марс стал непригоден для жизни, и его обитатели искали место поуютней для переселения.

Разве не логично было бы первопроходцу и герою взять с собой ту, кто оценит его усилия, а не ломануться к полутораметровым (земное население было в те времена таким) недомеркам, с кем и поговорить-то особенно не о чем. Мне кажется, Вы не слишком высоко оцениваете Цивилизацию, способную на полёты в космос – для такого достижения нужно уметь любить, и не только звёзды, но друг друга, в самом обычном смысле гендерных отношений. Любовь придаёт жизни цель и зовёт на подвиги, как бы банально это не звучало.

Почему Вы перевели всё в категорию "траха", для которого, наверняка, есть своя сила и соответствующая чакра, но он вряд ли удовлетворил бы высокоразвитых звёздоплавателей?

Разумеется, есть ещё аспект технической реализации подобного действа: взаимодействия четырёх метров и полутора; в данном случае имею в виду не соитие – мало ли что могла придумать передовая Марсианская наука, но генетическую несовместимость. На это указал Вам Д.Д., Ваш собеседник на сайте, но Вы ответили, что Земля и Марс изначально были заселены одинаковыми генетическими наборами – заселены Старшим Космическим Управлением. Ёлки-палки, мы все были заселены изначально одинаковыми наборами, но в том-то и дело, что разница в росте подразумевает, что эти наборы отдалились друг от друга. Как и мы отдалились от тех же шимпанзе, а они-то практически одинаковы с нами по метражу.

Обдумав все эти очевидные нестыковки, совершенно не соответствующие Вашему острому уму, я пришёл к следующему выводу. Да не обидят Вас мои слова – мне кажется, при определённом подходе они могут стать ценной информацией.

Четырёхметровые Марсианские Астронавты – это символ мощного и притягательного мужского начала, абсолютно защищённого от всех неурядиц и невзгод нашей земной жизни. По сути, любые её опасности, даже самые страшные, им буквально по колено, недаром их рост не два метра и даже не три – но четыре – чтоб уж наверняка. Эти Мужчины справятся со всем, они никогда не потерпят поражение и никогда не сдадутся.

Вы прекрасно понимаете, куда я клоню: к тому стихотворению, что Вы написали, изложив свою детскую трагедию, стихотворению, от которого кровь стынет в жилах, настолько оно сильно – по художественным достоинствам; и – по открытости души. Увы, оно не подходит для цитирования, потому что – открытая рана. Достаточно того, что я посмел его упомянуть. Кому надо – найдёт его в Вашей Поэзии, а то, что при этом он сподобится прочитать другие – тем лучше.

И вновь в моём воображении молнией мелькает мысль: не провела ли также и Россия всю свою историю в поиске четырёхметровых марсиан – ибо обычные люди не в состоянии спасти нас от чудовищного и необоримого Зла.

Но есть одна деталь, которая мешает мне подвести черту, утверждать, что Ваша теория имеет отношение не столько к истории Марса и Земли, сколько к истории Вашей жизни.

Дело в том, что я и есть тот самый четырёхметровый марсианин – могу сказать, что Вы гениально угадали истину, пусть и напортачили с некоторыми обстоятельствами. В самом деле, неужели Вы всерьёз полагаете, что концепцию многоуровневого строения Вселенной мог высказать обыкновенный человек? Возможно, Вам, не знакомой с современными течениями научной мысли, не совсем очевидна верность этой концепции, но для математика она – как гром среди ясного неба. Она – именно та идея, что не хватало земной науке, та ассоциация, что является ключом к разгадке множества тайн мироздания.

Когда я заметил Ваши стихи, то понял и осознал их воздействие далеко не сразу. Но по мере того, как они проникали в меня, как всё больше в моих мыслях и образах прослеживалось Ваше влияние, по мере улучшения качества моей книги, её приближения к желанному Адеквату, по мере нарастания этих процессов, улыбка моей Аэлиты (помните А. Н. Толстого?) – 3 метра и 75 см, между прочим – улыбка её становилась всё печальней.

И это несмотря на то, что мы никогда не встретимся с Вами в реальной жизни. Земной Интернет даёт фантастические возможности Контакта – сообщаю Вам, что он уже идёт полным ходом. Мне известны несколько десятков случаев присутствия в вашей ноосфере существ самого разного рода: и энрофных, с других звёздных систем, и Небесных. Есть ли аккаунты у ангелов? – поищите, возможно, Вы обнаружите. Как ни удивительно, на Стихире я нашёл очевидный аккаунт Иносущества, но спрашивать его об этом прямо бесполезно, не так ли…

Не могу скрыть от Вас: возможна и другая точка зрения на всё происходящее между нами. Дескать, моё превращение – ментальное – в существо с другой планеты является закономерным итогом несчастной любви, и некоторое количество медикаментов, выписанных грамотным специалистом, может сыграть тут благотворную роль… Но, разумеется, этот примитивный и надуманный взгляд не может устроить нас с вами, творцов, провидящих суть вещей.

***

Она может петь, она может ждать, она может верить во что-то вне. А я всё равно отдаю ей дань – как самой правдивой из всех – весне. Она может спорить о чепухе моим прилетевшим ветрам назло. Но есть у меня для неё букет, с которым на редкость мне повезло.

Его всё равно не держать в стекле, ему всё равно лепестками жить. Такие букеты стоят сто лет. Они распускаются точно жизнь. И только его аромат вдохнёшь и вспомнишь: на свете есть ад и рай. На свете есть правда сильней, чем ложь, да только судьба ей болеть от ран.

А мне объяснять ей своё родство, которое – стоит ли объяснять… Из дома – из страсти – я выйду вон, чтоб в миге последнем придти опять. Она не узнает меня во тьме, она не приходит из никогда. И как бы я ни был силён и смел, наутро отнимет её звезда.

Мне в светлом луче суждено узреть тот образ, что сердце хранит моё. И я лишь тогда побеждаю смерть, когда мне доступно простить её.

***

Глава 2. Письмо к Л

Здравствуй. Ты мне снишься – уже третий раз за последние три недели. Ты же знаешь, я не пропускаю такие сигналы. Я не имею права этого делать. Иначе всё бессмысленно. Вся моя теория. Я хочу сказать: тот, кто придерживается подобных взглядов, должен им соответствовать.

Это очень щемящие сны. Ты, видимо, скажешь, что не при чём – со своей сумасшедшей гордыней – но я в это не верю, извини. Это сигналы от какого-то источника, и он живёт глубоко в твоей душе. Я снова вижу твоё лицо и Тот Самый Взгляд, он заставляет сжиматься моё сердце, настолько отчётливо в нём выражен призыв: "Вы, конечно, не обязаны мне помогать, но я осталась без помощи", – что-то в этом духе; мне всё равно не удастся передать адекватно. Впрочем – чтобы потешить твоё самолюбие – я не исключаю, что это всего лишь приём: виртуозный и сокрушительный – воздействие на мужчин. Ответного приёма против него не существует.

***

Ну что, увидимся на Небе? В 6 вечера – всех после войн?… Что горевать нам, в самом деле, с такою светлой головой. Все бесталанные событья оставим долу на Земле. Уж если после жизни быти – ей до конца переболеть.

За продолжением историй, недорассказанных судьбой, шагнём за грань людского моря в край невозможно голубой. Его минуя – влёт – границу – под слёзы дщерей и подруг, нам стоит перевоплотиться в слиянье лун, в слиянье рук.

Чем безупречнее начало, тем меньше видимость потерь. Давай друг друга повстречаем, войдя в распахнутую дверь. От всяческой недужной скверны в родных и прочих городах я так тоскую беспримерно, что дело дрянь, а, может, швах.

Там, где мы будем в час свиданья, мы всё напрасное сотрём. И лето счастья в Лету канет, оставив нам двоим свой дом.

***

Почему мы любим домашних животных? Сначала вспомним о причине, по которой люди любят людей, а животные, одного вида – друг друга. Можно сказать, что действует закон благополучия вида. Внутри вида должно быть какое-то взаимодействие – чтобы он, вид, выживал. Тут всё понятно, никаких вопросов.

При этом вид говорит отдельному существу: "Знаешь, мне твои интересы эгоистичные как-то по барабану. Будешь делать то, что я скажу".

Я всё время привожу один и тот же пример. Львица вытаскивает своих львят из тлеющего буша. Инстинкт самосохранения твердит ей: беги! – но она возвращается и возвращается. Покуда не перетащит всех. А потом отдыхает и лижет обожжённую лапу. И, оглядывая спасённых малышей, думает о том, как же хорошо, что она послушалась голоса Вида, а не собственного эгоизма. Ну, хорошо, не думает, а чувствует.

Что-то подобное может происходить и в присутствии программ структурирования следующего уровня, планетарного, допустим. Эти программы отодвигают интересы вида – если вступают с ними в противоречие.

Конечно, вначале нужно предположить наличие более крупного множества существ, нежели вид, и для него декларировать наличие новых, более мощных по силе воздействия законов единения, поддержания целостности.

Смотри: примеры, когда самка леопарда или другого хищного зверя склоняется над детёнышем антилопы – и начинает его защищать (полно такого контента в ютубе), должны иметь объяснение. Не может же у хищниц вдруг наступать помрачение ума. Не исключено, такое помрачение как раз – когда они детёныша антилопы на части рвут. А когда не рвут – тогда просветление.

Нам бы хотелось так думать, точно? А почему нам бы хотелось так думать?

На все эти вопросы один ответ.

Нет никаких хищников и травоядных. Нет никаких людей и животных. НИЧТО НЕ СУЩЕСТВУЕТ САМО ПО СЕБЕ.

Тезис весьма непривычный. Мы знаем: "сущность", она же "представление о том, что такое…", она же структура, есть оборотная сторона подсказки, воздействия извне. Так устроен мир, но до сих пор это не учитывали – отсутствовал механизм подсказки, внешнего управления. Гениальность и в то же время неудобство для современной науки теории Смолянинова состоит в том, что он такой механизм дал, хотя бы в общих чертах. И все термины, понятия, образы, столь дорогие сердцу адептов современного естествознания, моментально стали относительными. Само представление о существовании чего-либо стало относительным!

Мы упомянули человека, которому хотелось бы думать, что рай – это где лев с телёнком мирно уживаются. То есть – в том числе и это. Ну, я так думаю. Не знаю, как ты, я не могу спокойно смотреть на охоту хищников. Особенно, когда крокодил вцепился, допустим, в буйвола: тот сопротивляется, ревёт, а двухметровая зелёная гадина его уволакивает на дно.

Желание защитить жертву не вполне моё. Это воля более высокого Начала, которое нас объединяет. В нём нет отдельно львицы и антилопы. Нет отдельно меня и львицы. И даже крокодила, если поднапрячься, тоже можно в Единство затащить. К примеру, когда сумочка из крокодиловой кожи встречается. По голове бы стукнуть этой сумочкой – её владельца. Она чья-то мама была. Они о детёнышах заботятся, знаешь как. А вы – сумочку из неё.

Две концепции – о наличии Инстинктов пока нам неизвестных (по сравнению с видом) множеств живых существ, и – об относительности существования – становятся двумя сторонами одной идеи. Применительно к человеку она означает, что мы являемся частью глобального целого не по прихоти "коллективного бессознательного", но по законам возникновения структур.

Раскольников принял решение признаться в преступлении, так как им руководили Правила куда более… правомочные, нежели (само)сохранение отдельного организма или даже вида Homo Sapiens. Совесть есть такой же "инстинкт", как и остальные, только относящийся к высшей Общности.

В гендерном взаимодействии этот Инстинкт тоже себя проявляет. Что Родиону нужно было от Сони? Он хотел любви, причём здесь, точно, – не в Дарвиновском смысле. Соня должна была удостоверить его, Родиона Раскольникова, соответствие нравственному закону. Больше некому было. И, главное: у неё гендерное качество дополняющее – так происходит развитие – во взаимодействии качеств: "L" и "T". Позже я всё объясню.

***

Часы идут за моей спиной. Ты слышишь: тик-так, тик-так. Однажды выбор свершится мой. Однажды мне будет знак. Творенье – выбор из ста причин, из тысячи тысяч слов. Сознанье – образами учить, за слоем вскрывая слой.

Вдали клубящийся сон-туман над белых снегов грядой – того, кто велик и того, кто мал, в ничто заберёт с собой. Ты этого хочешь, мой дивный друг, ты к этому долго шла? Как зверя есть приручаем с рук, так страсть обретает План.

Она заходит в холодный дом, она разжигает печь. И чистые ноты: фа, ми, ре, до – смычком ей дано извлечь. Вольно мне так далеко уйти, мир бросив на берегу. Могу расстаться со всем почти. А с этим вот – не могу.

По жизни много грядёт подмен – надежды: этой на ту. Какая разница, что во тьме. Когда мы здесь, на свету.

***

Как всё это соотносится с современной наукой? Да никак. Сейчас – в данный момент – они, добросовестные яйцеголовые, просто должны выпустить всё из рук. Отложить тетрадочки с ноутами. Прочесть ЛТО. Ведь, если труд, написанный вполне в духе современной физики-математики, на вполне строгом языке, получил мировое признание и взрывает к едрене фене всю современную науку, то надо понять, почему не взорвал. Почему у нас, кристально честных ребят, которые за всё хорошее и против всего плохого, не хватило кристальной честности эту работу принять. Одного кристалика честности – почему не хватило?

.......................................................................

Разум является оборотной стороной самого понятия "структура". Обращаясь к этим двум понятиям, мы видим, как они сливаются в своём толковании, переходят одно в другое. Разум – то, что или – тот, кто – строит структуры. В такой трактовке разум становится совсем не тем, чем мы его считали ранее. Да, он в том числе и разум человека. Да, он в том числе и Разум Человечества. Но далеко не только они.

В нашей трактовке, это понятие – самая что ни на есть кондовая, исконная наука. В голову человека попадает одна "формочка" за другой, с помощью коих он наводит порядок в поступающих извне сигналах, идя по следу этого процесса, мы никогда – никогда! – не выходим за рамки внешнего управления.

"Вначале было Слово. И Слово было у Бога. И Слово было Бог."

Тем не менее, врать не будем, лавина вроде бы вполне эзотерической информации – с топотом и гиканьем несётся в чистый Замок Науки, воспользовавшись опущенными мостами и поднятыми воротами. Оскверняет ли она Замок – зависит от точки зрения, по мне – так нет, наоборот, давно пора разбавить кровь – застоявшуюся – сверхсложных научных изысков и вывертов ума.

То, что будет сказано далее, скорей всего, точка зрения одного из всадников, пролетевшего крепостные ворота, но не защитника крепости. Итак, перед нами позиция воина Веры, ворвавшегося на плечах Новой Философии за границу атеистического мировоззрения. Разумеется, этот воин считает всё в мире одушевлённым. Заметим, для него синоним тотального присутствия разума – тотальное присутствие Творящих Начал вокруг нас. В конце концов, кто-то ведь должен быть "источником формочек", иначе "песок бытия" останется аморфной субстанцией, и никогда не родит ничего стоящего и значимого. Некто, Там, Снаружи, сидит – и развлекается творением – на досуге. Или, наоборот – на своём рабочем месте.

(Что же Он или Они делают на досуге? Хороший вопрос.)

Таким образом, помогают нам осваивать мир и приближаться к правде Изготовители Формочек – мы вынуждены это признать, какое бы раздражение ни вызвал данный тезис у современных инквизиторов от "естественных" наук. Вся естественность состоит в том, чтобы признать нашу зависимость – тотальную! – от Старшего Разума, потому что этого требует строгая логика, рациональный подход, современные научные достижения, и тому подобные прекрасные вещи. А противостоит им Догмат Веры – в то, что мы – самодостаточные Homo, которые до всего дошли своим умом, пусть и в процессе эволюции.

Обратимся к Изготовителям Формочек, по-другому – к действующим началам той или иной ступени "структурирования" нашего мира. Очевидно, это живые разумные существа.

Строители более высокого (по отношению к людям) слоя структур – это те, кого в Истории человечества называли богами, они следили за своими ареалами – и языками! – и старались сформировать нужные образы, представления, структуры.

У кого же из Них получилось? Вообще-то, у всех. Но лучше всего – у команды с Олимпа, и в книге я пишу подробно о том, что именно они сделали. Как пишу и о том, что постепенно, с расширением Словаря Сознания до понятий и образов, используемых всем человечеством, в дело вступил Главный Экспериментатор – Создатель (Демиург) Цивилизации. Именно Ему на стол легли отчёты об успешно проделанной работе Олимпийской сборной. Как же Он поступил – кроме того, что одарил своих сотрудников широкой улыбкой и пригласил их провести ближайший выходной на вечеринке в компании Высшего Начальства? – Он их наградил.

И вот тут привычные ассоциации начинают буксовать, ибо ни последняя модель Мазератти, ни неделя на Багамах, очевидно, не подходят. Единственно, что подходит – из знакомого нам – повышение по должности, переход на более высокую ступень творения. Но и тут всё непросто. Небо – аналог Творящего Начала, а Физический мир – реализация задуманного. Последний ("Энроф" – термин Даниила Андреева, чья вещь наиболее близка развиваемой концепции, и, по-видимому, правдива от первой до последней буквы) – нечто вроде "утробы", в которой происходит вынашивание, созревание посеянной Небом "информации". А затем – "смерть" – сиречь "рождение" результата на Небо. Как говорится: уж что получилось – то получилось, не взыщите. Чистая эзотерика, не так ли? Ну, что ж, есть хорошая и есть плохая новость для отмороженных борцов с эзотерикой из отряда какого-нибудь современного Торквемады. Хорошая – для них – уже была: всё слишком узнаваемо и подобно – тому, от чего серьёзные учёные привыкли шарахаться как от чумы. И плохая для этих ребят новость тоже уже была: мы ведём речь об информационном обмене, без коего невозможно возникновение структур, вообще, никаких, никогда, в принципе.