И свет рождается во тьме

Дионисий Козлов

И свет рождается во тьме

00

– Гони! Гони!

Дмитрий держался одной рукой за скобу, приваренную к борту кузова. Другой рукой вцепился в пластиковый контейнер, который так и не успели закрепить.

– Прорвёмся! – прокричал я в ответ.

– Прорвёмся! – прокричал в ответ Дмитрий. – Артиллерия на подходе!

Я, как и Дмитрий, держался и за скобу, и за контейнер.

Наша машина мчалась вперёд, ревела и подпрыгивала на ухабах. Пыль и грязь вылетали из-под колёс, двигатель чадил, выпуская клубы чёрного дыма.

За нами ехал ещё один грузовик, рядом джип группы сопровождения с пулемётной установкой. Ребята, успевшие поднять на борт свои контейнеры и закрепившие их, помогали группе огневой поддержки. Они из автоматов на полном ходу стреляли одиночными выстрелами в приближающуюся визжащую массу, состоявшую сплошь из уродливых тел. Из джипа пулемётчик прицельно посылал короткие очереди. Яркие пунктиры трассирующих пуль пронизывали воздух и врезались в мутантов. Те падали, и в том месте на несколько мгновений с визгом затевалась борьба за лакомый кусок от павшего собрата, но гомонящая живая масса тут же обходила их или прокладывала путь прямо по ним.

До периметра оставалось всего ничего, а нам навстречу уже торопились два бронетранспортера на гусеничном ходу. Как только они поравнялись с нами, с турелей, свисающих чуть ли не до самой земли, заработали многоствольные пулемёты. Они заходили из стороны в сторону, посылая очереди в надвигающуюся массу. Тяжёлые пули прошивали насквозь сразу несколько особей. Уродливые тела мутантов разрывало в клочья, их собратья инстинктивно накидывались на свежее мясо и тут же падали под перекрёстным огнём.

Пять минут. Долгих пять минут беспрерывной стрельбы по безумным тварям возымели своё действие, и волна живой массы остановилась.

Те особи, что оказались поумнее, кинулись наутёк. Похоже, что они решили немного поголодать, чем наскоро перекусить и тут же пасть смертью храбрых. В конце концов даже у этих тварей был хоть какой-то инстинкт самосохранения.

Для меня это оказалось в диковинку. Говорили, что всё будет тихо и спокойно. Приедем, наберём, уедем.

Но крысы появились внезапно. Слава нашим дозорным, вовремя заметившим надвигающуюся угрозу. Ребята из соседнего грузовика успели поднять контейнеры и закрепить их, а мы свои контейнеры просто закинули в кузов. И сейчас ехали и держали их.

Думаю, как мы отвезём эту партию кристаллов, то обязательно вернёмся за оставшимися.

А сейчас наша дорога шла из Хмари в Сумрак, домой.

01

Мы с Дмитрием шли по лесной тропинке. Я светил перед собой фонариком, то и дело потряхивая его. Пружины плохо прижимали кристалл к посадочному месту, и лампа в фонарике постоянно гасла.

– Слушай, – спросил Дмитрий. – Когда ты, наконец, уже починишь свой фонарь?

– Ай, – я махнул рукой. – Потом починю.

– Ты каждый раз так говоришь, – усмехнулся Дмитрий. – Пожалуй, подарю тебе на день рождения фонарь.

Я развернулся и посветил в лицо сначала Дмитрию, затем себе. Сощурился и многозначительно посмотрел на друга.

– Замётано. С нетерпением буду ждать.

И направил фонарь с тропинки на ближайшие деревья.

Луч освещал участок земли и как будто натыкался на чёрную стену, из которой торчали ветви с листьями. Но стоило сделать шаг, как стена отодвигалась, и появлялось скрытое во тьме продолжение. Ещё шаг, и показывалось целое дерево.

Поначалу я удивлялся этому эффекту и, как человек, сомневающийся и ищущий, пытался разгадать физику этого явления.

Какой бы мощности я ни брал лампы, десять ватт или двести, результат всегда получался один и тот же – луч от источника проходил тринадцать целых и четыре десятых метра. Ни больше, ни меньше. Фотоны, достигая невидимой границы, исчезали в воздухе вопреки всем законам физики.

Этот эффект назвали эффектом "колпака", так как источник света создавал вокруг себя освещённое пространство в виде чёткой полусферы. И что попадало в её границы, то и было видно. При передвижении создавалось впечатление, будто растения и предметы выступают из чёрной-чёрной воды, а сзади утопают в ней.

Учёные ломали голову, что именно заставляет фотоны вести себя таким образом. Может, воздух поменял свои свойства? Может сама физика мира изменилась?

С тех пор, как мир погрузился во тьму, свет и радиоволны изменили свои физические свойства. Однако звук распространялся в воздушном пространстве, как и раньше. В конце концов, что такое звук? Это колебания упругих волн в воздушной среде. И в зависимости от силы эти колебания способны преодолеть вполне приличное расстояние.

Мы возвращались из очередной разведывательной экспедиции. По звуку работающего двигателя определили, что машина нас дожидается метрах в тридцати.

Каждый раз, подходя к вездеходу, я наблюдал интересный эффект. Я направлял в сторону машины луч фонаря и шаг за шагом приближался к ней. И вот, сделав очередной шаг, я наблюдал, как впереди у самой земли появлялся просвет в виде маленькой световой арки. С каждый шагом арка становилась шире и выше, а с другой стороны показывался источник света и всё, что находилось вокруг него.

Дмитрий рассуждал:

– Пусть мы находимся в одной полусфере, – говорил он. – Тогда вездеход будет находиться в другой. Когда мы приближаемся друг к другу, основания полусфер накладываются, и световые области объединяются. Можно представить себе два мыльных пузыря, соединённых межу собой. Между ними образовывается перегородка. А если в один ряд соединить три, четыре или пять полусфер, то дальность видения возрастает до самого края последней полусферы.

Окно, образовавшееся от слияния двух световых полусфер, увеличилось, и мы увидели наш шестиколёсный вездеход.

– Ага! Вот и пионеры вернулись! – Воскликнул Ник. – Как сходили? Что нового?

Дмитрий махнул рукой:

– Ничего нового. Лес, звериные тропы. До села не дошли. Нужно отдельно разведкой идти.

– Да, – согласился Ник. – Кстати, передавали на завтра слабую силовую активность. Похоже, поедем в Хмарь кристаллы собирать.

– Да? – переспросил Дмитрий, усаживаясь на переднее место. – Что ж, я готов. А ты, Вить, – он, обернувшись, посмотрел меня. – Был когда-нибудь в Хмари?

– Я? Да как-то не приходилось ни разу. И здесь работы хватает.

– Работы хватает, – передразнил Дмитрий. – А у нас людей не хватает. Вот схожу к начальству и выпрошу тебя. Хватит тебе уже киснуть в лаборатории. Прогулялся бы.

Я забрался в машину и захлопнул дверцу вездехода.

– Да право слово не знаю, – промямлил я.

– Решено. Вот пойду и спрошу!

Машина, вырулив на шоссе, резво помчалась по дороге. На мониторе замелькали вешки, указывающие края дорожного полотна.

Через некоторое время Нику показалось молчание тягостным.

– Какие же вы молодцы, – сказал он. – Как бы мы без вас ездили.

– Потихонечку, полегонечку, – ответил Дмитрий.

– Нет, – протянул Ник. – Не умеем мы потихонечку. Нам гонять надо. А без вашей работы, без ваших дорожных маяков, я бы давно улетел в кювет и там бы валялся, пока за мной кто-нибудь не приехал бы.

Этим мы и занимались в свободное от основной работы время: исследовали, расчищали дороги, расставляли направляющие каждые пятьдесят метров. Именно предварительная разведка и установка вешек позволяла передвигаться по дорогам достаточно быстро.

Институтские электронщики придумали что-то вроде светового радара. Камера фиксирует на столбиках возвращенный от фар свет и передаёт информацию на процессор. Тот рисует на экране дорогу и её направление. Если дорога изгибается, то с той или иной стороны вешки ставятся чаще.

И хоть дорога эта уже была давно езжена-переезжена, однако Дмитрий всё равно предостерёг нашего водителя.

– Тише, Ник, не гони. Торопиться некуда.

– Как так некуда? – удивился тот. – Некуда – это когда дома нет. А когда есть дом, значит, есть, куда. Дом это родители: папа, мама. Вот у тебя есть папа с мамой?

– К чему вопрос? Я уже взрослый. Но да, есть.

– А у тебя, Вить?

– А у Виктора отец десять лет назад в командировку ушёл, – ответил за меня Дмитрий. – Да вот, из-за всего этого и не вернулся.

– Эх, – вздохнул Ник. – Наверное, он где-то там, как мы. А хотел бы, чтобы он вот взял да и вернулся?

Ник посмотрел на меня.

– Спрашиваешь, – протянул я.

– На дорогу смотри, – одёрнул Дмитрий нашего водителя.

– Ай, я здесь не первый раз проезжаю. И не десятый. Ты, Дмитрий, лучше свяжись с пятой бригадой. Мы сейчас за ними заедем.

Дмитрий угукнул и достал рацию. Связь была великолепной. Он дождался ответа и сообщил ребятам, чтобы те готовились к нашему приезду.

На мониторе с одной стороны дороги вешки замелькали чаще. Бортовой навигатор нарисовал перекресток.

Ник снизил скорость и вырулил вездеход на примыкающую дорогу.

Вскоре мы остановились перед довольно высокими железными воротами. Маленькая проходная с окошечком и дверью одиноко смотрелась на фоне высоких ворот. По обе стороны от них во тьму уходил такой же высокий забор с вьющейся поверху колючей проволокой.

Дмитрий вылез из вездехода, подошёл к воротам и ткнул фонарём в табличку с надписью, тиснёную золотыми буквами, «Химический завод имени Дмитрия Ивановича Менделеева. Построен в 1962 году».

– Ну, конечно же, – сказал он. – Чьим ещё именем можно назвать химический завод? Мичурину здесь делать нечего, это вам не садовые участки.

– Ага, – поддакнул Ник, и нажал на кнопку сигнала.

Тишину нарушил гудок.

– Тьфу ты, – ругнулся Дмитрий. – Предупреждать надо. Чуть сердце не остановилось. Не делай так больше!

Ник засмеялся.

– Ладно, ладно, не буду.

Они ещё какое-то время пререкались друг с другом, как дверь проходной отворилась, и оттуда вышли двое.

Это были Сергей и Андрей из пятой бригады. Они проводили поисковые работы на некогда работающем, но ныне пустующем химическом предприятии.

На них были лёгкие защитные комбинезоны, в руках довольно вместительные металлические контейнеры, похожие на старинные саквояжи. Попав в яркое освещение прожекторов вездехода, вышедшие выключили на гермошлемах фонари.

– Как у вас дела? – спросил я, открыв дверь.

Я так и остался сидеть в машине. Выходить из вездехода не было никакой охоты.

– Отлично! – Сергей поставил свой контейнер на землю. – Сегодня не особо много нового. Место вполне безопасное, но в некоторых местах наблюдался всплеск гамма-активности, что очень странно.

– Почему странно? – поинтересовался я.

– С учётом того, что общий фон у нас нулевой, а допустимый фон раньше был от двух до трёх десятых микроЗиверта в час, то точечно в некоторых местах фон достигает аж пяти-шести.

– И что же за аномалия даёт такую активность?

– А вот вы в лаборатории и разберётесь. Образцы здесь, – и Сергей указал на контейнер, стоящий у его ног.

– Посмотрим, – вяло сказал я. – Но скорее всего ректор образцы в "Заслон" отправит. Там ребята головастые. А мы что, так.

– Так, не так, – подскочил Андрей, – А вы важную работу тоже делаете. А ну, давай, полезай в кузов. – Андрей звонко хлопнул по спине Сергея. – Домой пора. И есть уже охота. Вон, и Витька уже кимарит. Того гляди, заснёт на ходу.

Ребята закинули свои контейнеры в кузов, а сами забрались на заднее сиденье.

Мне и вправду хотелось спать. Лёг поздно, встал рано.

Когда ребята расселись по местам, Ник спросил:

– Ну, что? Все на месте?

– Все.

– Тогда поехали!

И машина тронулась с места. На экране снова замелькали вешки, а у меня закрылись глаза, и я уснул.

02

Темнота. Абсолютная темнота. Ни малейшего просветления, не говоря о том, что и звёзд даже не видно. Как будто сидишь в комнате без окон с наглухо запертой дверью, и ничто не может потревожить мрак, мрак, который поглощает всё.

Когда прогресс стремительно развивался, люди не отличались особой сплочённостью. Когда мир после расцвета грозил падением, он ни во что не вникал и продолжал жить по своим законам. Когда проповедники различных верований взывали к своим народам о близкой расплате, тогда всё это и произошло. Но сейчас это не имеет ни малейшего значения. Из того, что раньше было, теперь уже многого не существует…

Одни люди утверждали, что это шутка космоса, прихоть природы, другие говорили, что это кара Господня и начало конца последних времён. Третьи только удивлялись фантастичности случившейся катастрофы.

Много учёных приехало в тот знаменательный день чуть ли не со всей Земли: из Америки, Англии, Франции, Германии, Японии, Китая, даже из стран Африки. Физики, астрономы, корреспонденты, телерепортёры. Каждый хотел передать на свою родину из первых рук информацию о великой сенсации, сенсации не то что века, всей истории человечества.

Уже за три месяца газеты пестрили статьями о летящем сквозь Солнечную систему громаднейшем астероиде неизвестного происхождения. По расчётам астрономов астероид должен пролететь вблизи Земли около трёхсот тысяч километров около двадцати трёх часов по Московскому времени, где Москва оказывалась ближайшей точкой Земного шара, расположенной под траекторией небесного посланца. Как сообщили учёные, его можно будет наблюдать не только в телескопы и бинокли, но и невооружённым глазом.

За год до этого, когда астероид только-только подлетал к Солнечной системе, первыми заметили его астрономы из Северной Америки и успели дать ему грозное имя «Армагеддон», так как по их расчетам путь его проходил в опасной близости от Земли. И они могли бы быть не правы, если бы не одно но…

Когда астероид летел к Земле, американским правительством было решено перестраховаться и избавить нашу планету от случайного столкновения. Они заблаговременно запустили ракету с мощным ядерным зарядом и взорвали астероид, и тот разделился на несколько частей. Казалось, что траектория расколовшегося астероида, была изменена, и Земле уже ничего не угрожало, но спустя некоторое время пять огромных фрагментов вопреки законам физики изменили направление и полетели в сторону планеты.

Весь мир наблюдал, как гигантские глыбы медленно приближаются к земному шару, входят в атмосферу и медленно падают на территории России, оставляя след в ночном небе.

Один фрагмент упал недалеко от Перми, второй, перелетев Уральские горы, упал в Красноярском крае, где-то в бассейне реки Подкаменная Тунгуска, третий на севере России, в Норильске, четвёртый недалеко от Байкала, а пятый, пролетев по инерции, упал где-то за Якутском. И был вопрос у научного мира, а упали ли они или приземлились? Потому что катастрофы, что непременно должна была случиться от столкновения земной поверхностью, не произошло.

Через несколько дней, когда прошёл первый шок, и всемирная газетная шумиха немного поутихла, питерский научно-исследовательский институт изучения космоса совместно с научно-техническим центром «Заслон» отправили экспедицию для изучения ближайшего обломка.

В том институте работал мой отец. Он тогда привёз меня с мамой в институтский городок, а сам с группой улетел в Пермь. Оттуда уже на внедорожниках попали к месту падения метеорита.

Поначалу зрелище своими масштабами потрясало до глубины.

При падении метеорит по инерции продолжал вращаться. Он продавил под собой землю метров на сто и раскидал её по сторонам, создав кратер. Затем остановился, просел и застыл дымящейся диковинной горой.

Позже жители ближайших поселений рассказывали, как содрогнулась под ногами земля, а в домах заходили ходуном люстры.

Когда же всё успокоилось, люди увидели огромную гору, выбивающуюся из общей картины мира. Да, здесь Урал, горы, вот они, рукой подать, но они по сравнению с этим исполинским обломком выглядели чуть ли не пигмейскими. Если взять среднюю высоту уральских гор, 1300-1400 метров, и гору Народная, имеющую 1895 метров, то обломок небесного тела был ещё выше. Он представлял из себя циклопическую пирамиду высотой больше двух километров, с подозрительно ровными гранями и правильными ребрами. И склоны этой горы до сих пор дымились, и местами вспыхивали языки сине-зеленого пламени.

Через несколько дней метеорит более или менее остыл, и к нему кое-как удалось подобраться поближе.

Постепенно окружающее пространство чудо-горы наполнилось множеством исследовательских групп из разных стран и превратилось в паломническую мекку для туристов.

Ушлые предприниматели тут же организовывали турпоездки и турпоходы. Кто-то пустил слух о чудодейственных свойствах метеорита. Тогда собирались небольшие группы людей и на лоне природы организовывались оздоровительные сеансы в прямой видимости от космической горы. Липовые врачи тут же прописывали лечение горным воздухом и магнитным полем, заявляя, что близость к метеориту избавляет от самых разных болезней. А между сеансами поили чаем, читали свои лекции о пользе энергии из космоса и просто релаксировали под приятную музыку. Художники расписывали маслом на холстах портрет небесного гостя, щедро добавляя несуществующих красок.

За несколько недель в зоне падения метеорита никаких особых происшествий не случалось. Жизнь шла своим чередом, люди свыклись с соседством исполинской пирамиды.

Отец тогда собрал фото и видеоматериалы и данные, зафиксированные электронной аппаратурой, и отвёз в институт. Побыв с нами немного, снова улетел в Пермь.

Через неделю в институт пришло сообщение, что метеорит начал издавать звуки низкой частоты. Их длительность была короткой, а частота настолько низкой, что под ногами чувствовалась лёгкая вибрация земли. Затем она прекращалось, как будто кто-то выключал рубильник гигантского трансформатора. На полчаса наступала тишина, и метеорит снова начинал гудеть.

Потом наблюдения показали ещё один интересный факт. Сразу после того, как гул и вибрация от метеорита прекращались, в эфире наступала тишина, как будто все радиостанции разом прекращали своё вещание. Эфир был абсолютно пуст. Даже не было того шипения, которое раздаётся в динамике, когда приёмник ничего не ловит. Но это происходило только рядом с небесным посланцем. Стоило только отдалиться от него на полкилометра, как не слышался гул, не дрожала земля, а радио ловило, как и прежде.

Кроме периодических вибраций почвы и исчезновения всех радиосигналов, были зафиксированы изменения в радиационном фоне. В первые дни средний уровень немного зашкаливал, что фиксировали дозиметры, но позднее, когда метеорит начал остывать, уровень радиации ослабел. В разных местах на разной удалённости можно было замерять от пяти до четырнадцати сотых микрозиверта. А возле метеорита после того, как гудение прекращалось, фон чуть ли не падал совсем. Как будто кто-то брал колпак из свинца и накрывал им всё граничащее с ним пространство.

После того, как циклопическая пирамида остыла, и к ней уже можно было подобраться поближе, с разных участков были взяты первые пробы с её поверхности в виде отколовшихся фрагментов.

Камни странного вещества, не поддающегося анализу в полевых условиях, были собраны и для дальнейших исследований отвезены отцом в институт. Он приезжал из экспедиции во второй раз. Когда привёз тяжёлый контейнер с образцами, оставил маме стопку исписанных им тетрадей с наблюдениями и зарисовками, а мне вручил один большой кусок, который я торжественно водрузил на полку.

А через несколько дней, когда отец снова уехал, с места исследований прислали очередной доклад.

К последовательным периодам вибрации добавился ещё один элемент. Примерно раз в четыре часа в гигантской пирамиде как будто что-то начинало раскручиваться и издавать звук в виде характерного жужжания. Звук сначала был низким, затем постепенно повышался. Повысившись же до еле слышимого человеком диапазона, пропадал, и через некоторое время раздавался мощный подземный удар.

Сейсмографы зашкаливало, и они фиксировали на глубине около шестидесяти километров мощный толчок.

С других мест исследований таких же циклопических пирамид начали поступать сообщения об аналогичном поведении их объектов. Учёные повторяли одно и то же. Что происходило здесь, происходило и у них. Учитывая разные часовые пояса, для чистоты эксперимента выставили часы на одно время вплоть до секунды. И как только метеорит осуществлял очередной подземный удар, определили, что все пять пирамид делают это абсолютно синхронно. Это было невероятно. Раскинутые на тысячи километров обломки астероида совершали одни и те же действия одновременно. Как будто бы кто-то включал и выключал рубильник двух приборов, находящихся рядом в одной цепи.

Кроме научного, в шок повергли и последние международные новости.

По всей Земле начали происходить геологические возмущения. В России вулкан Безымянный выбросил на десятикилометровую высоту столб пепла, после чего из него стала вытекать горящая лава.

В Италии проснулись спящие до этого вулканы Альбан-Хиллз, что в двадцати километрах к юго-востоку от Рима, и Кампи Флегрей на краю Неаполя. Первый, как говорят учёные, спал на протяжении тридцати тысяч лет, а второй извергался последний раз в 1538 году.

В Южной Америке проснулся Утурунку, расположенный в Боливии. Там же, но в Чили, в кальдере Лагуна-дель-Мауле разверзлась земля, и из гигантского провала фонтаном забила магма.

На одном из островов гавайского архипелага проснулся ныне спящий вулкан Мауна-Лоа, а на самом острове Гаваи начал более интенсивно извергаться Килауэа.

В Японии в последний раз извергающийся в 1707 году Фудзияма выбросил на высоту в десять километров столб пепла.

А в Северной Америке в заповеднике штата Вайоминг оглушительно взорвался Йеллоустоун, раскидав на многие километры горы земли и превратив полштата в огромную дыру, наполняющуюся дымом и жидкой лавой.

По всей Земле местами прокатились землетрясения. Участки суши из сейсмоустойчивых перешли в категорию сейсмоопасных. И самыми первыми начали рушиться высотные здания. Не обошло стороной и атомные электростанции. Так, в Японии из-за подвижек грунта была разрушена АЭС "Фукусима". В Канаде прекратили своё существование мощная "Брус" и поменьше "Пикеринг".

В США в "Пало Верде" произошло обрушение участка земли и разрушился охладительный контур.

Во Франции удалось остановить два реактора "Катном" и "Трикастен", однако ещё у двух "Гравелин" и "Палюэль" заклинили аварийные механизмы.

В тех местах, где случались аварии, и реакция распада в реакторах становилась неуправляемой, прогремели взрывы, распространяя вокруг смертоносную пыль. Во всём мире постепенно стал подниматься уровень радиации.

После продолжительных землетрясений под воду ушли Италия и Индийский полуостров.

А пока по радио и телевидению передавали последние сводки новостей, а в аналитических программах обсуждали серьезность всего случившегося, с пирамидами случилось нечто. Они в последний раз синхронно ударили и смолкли. Но через некоторое время издали странный звук, которого не было до сих пор, и из каждой в небо ударили мощные сгустки лучей голубого света. Лучи четырёх пирамид изогнулись дугой, освещая облака. Охватывая своим светом спутники, пролетающие мимо, лучи концами соединились в самом центре. Позже учёные, воочию наблюдавшие сей феномен, рассказывали, что когда все лучи соединились в центральном исполинском образовании, оно почернело, будто бы на его месте возникла чёрная дыра. Это чернота начала увеличиваться и разрастаться, поглощая собой пространство, и с бешеной скоростью понеслась во все стороны. Кто-то завопил, кто-то побежал, кто-то запрыгнул в автомобиль и поехал прочь. Но темнота шла вперёд, пока собой не поглотила всё на своём пути.

03

Вставать снова пришлось рано. Дмитрий, как и обещал, сходил к начальству и попросил меня к нему в напарники.

Так-то у меня есть работа в лаборатории. Я занимаюсь активацией и обогащением кристаллов для производственных нужд института. В основном кристаллы применяются как мощные источники питания для различных приборов, в том числе и осветительных. А когда у меня работы нет, мы с Дмитрием расчищаем дороги и вдоль них расставляем ориентирные вешки.

Во время слабой силовой активности Дмитрий со своей группой отправлялся добывать эти самые кристаллами. А сейчас как будто специально всё совпало. Силовая активность в Хмари на минимуме, значит, у Дмитрия появилась работа. У меня закончился материал, и работать оказалось не с чем. Если бы не Дмитрий, я бы слонялся по институту и страдал от безделья. А он, вон, что придумал. Да и, думаю, мне было бы полезно посмотреть, из какого карьера добываются кристаллы.

Мы ехали в поезде уже полтора часа. Активность метеорита слабела, воздух становился прозрачнее, и из чёрного постепенно превращался в серое. А самое интересное было то, что я видел пространство гораздо дальше. Я прилип к окну вагона и, не отрываясь, смотрел за тем, что происходит снаружи.