Тайна Монсегюра. Фантастический роман

– Долго вы ехали, – надменно произнес он.

– Мы разделились, наши остались задерживать рыцаря, – ответил разбойник.

Тяжелый взгляд главаря уперся в Лялю, и ей захотелось прикрыться обеими руками.

– Женщина, отвечай, этот рыцарь твой муж, брат, любовник?

Девушка гордо выпрямилась и четко произнесла:

– Мое имя – донна Лилиана. Можете обращаться ко мне – донна Лилиана или ваша светлость госпожа графиня!

«Что я несу?» – в ужасе подумала она, а ее язык продолжал запугивать разбойников:

– Рыцарь, с которым я ехала, мой жених. Верните меня ему, и он не будет вам мстить. Я его уговорю. Он крестоносец, воевал в Святой земле вместе с королем Ричардом Львиное Сердце!

С радостью заметила Ляля, что лицо главаря побледнело и вытянулось.

– Покажите ваши руки, донна, – потребовал он. Девушка удивленно подняла брови и царственным жестом протянула вперед руки. Главарь внимательно осмотрел нежные пальцы и радостно вскричал:

– Вы солгали мне! Где кольцо вашего жениха?

– Потеряла, – небрежно пожала плечами Ляля.

– Где? – хитро прищурился главарь.

– У ручья, когда ваши громилы схватили меня и кинули на лошадь, – капризно ответила девушка.

Главарь тяжелым взглядом окинул похитителя, доставившего Лялю в пещеру. Он стоял за спиной девушки, закрывая дорогу к выходу. Тот поежился и попятился, пробормотав:

– Я не брал!

– А твой брат? – резко спросил главарь. – Где он? Я хочу с ним поговорить!

Ляля усмехнулась про себя, радуясь, что внесла смятение в разбойничьи ряды, но внешне сохраняла спокойное достоинство. Примером ей в эту минуту было поведение графини Тулузской. Девушке остро захотелось оказаться в «саду наслаждений» графини, подальше от презренных разбойников, внезапно получивших власть над ее жизнью и честью.

– Почему вы меня похитили? – гордо спросила она.

– Красивая женщина – лучший товар, – ухмыльнулся главарь. Ляля похолодела, образы невольничьих рынков и сладострастных гаремов, почерпнутые из книг и фильмов, проявились в ее сознании. «Бежать из гарема практически невозможно», – панически подумала она. «Значит, нужно бежать сейчас», – пришло спокойное решение. «Сейчас, только выберу удобный момент», – пообещала Ляля неизвестно кому, и жалобно, как овечка из сказки, сказала вслух:

– Я очень устала, замерзла и хочу есть.

Главарь внимательно посмотрел на девушку, она опустила глаза и позволила коленям подогнуться. От коротко приказал. Тут же разбойники принесли шкуры – овец или коз, Ляля не разобрала в полутьме – застелили камень, усадили ее, накинули шкуру на плечи и вручили грубую глиняную миску, щедро плеснув варево из котла. Первым движением Ляли было отбросить тяжелую посудину. Она сама не заметила, как быстро привыкла при тулузском дворе вкушать пищу из серебряной и золотой посуды. Девушка недоуменно огляделась, не видя пышного застолья, учтивых рыцарей и проворных пажей, исполняющих все прихоти дам… Вместо утонченной роскоши придворного пира – каменный свод пещеры, теряющийся в красноватой полутьме… дым от костра тянется к выходу… разговоры разбойников гулким эхом отражаются от стен и свода тайного убежища в горе… Ляля вздрогнула под теплой шкурой, горячая тяжесть миски на коленях отрезвила ее.

– Можно мне ложку, – попросила она.

Главарь пробурчал себе под нос: «Благородная!» – но сунул руку в голенище сапога и достал серебряную ложку, отделанную простым растительным орнаментом. Усмехаясь, он протянул изящную вещицу Ляле.

– Прошу вас, донна!

– А можно ее помыть? – невинно хлопая ресницами, тоненьким голоском спросила она. Главный разбойник подозвал привезшего Лялю члена шайки и велел:

– Сходи к ручью, помой ложку для ее светлости.

– Благодарю вас, – улыбнулась девушка и ехидно подумала, что брат этого разбойника, оставшийся устраивать засаду сэру Луису, вряд ли когда-нибудь нагонит своих. Она опустила глаза, скрывая радостную улыбку. Разбойник не приехал, значит, сэр Луис скоро придет за ней, и умирать, чтобы попасть домой, не понадобится. Похититель вернулся с вымытой в ручье ложкой – она хранила холод чистой воды.

– Благодарю вас, – повторила девушка, перекрестила пищу и приступила к позднему ужину. Густая баранья похлебка радовала вкус и обоняние. Тонкий аромат благородного перца в разбойничьем вареве удивил девушку. То, что уместно за столом властителя Тулузы, кажется диким в пристанище бандитов. «Сколько же они награбили?» – подумала Ляля, продолжая насыщаться. Она чувствовала, что ее желудок радуется каждой ложке горячей пищи, и ела медленно, стараясь потянуть время до прихода сэра Луиса. Наконец, соблюдая благородные манеры, девушка закончила трапезу. Отставив пустую посуду с ложкой, она скинула теплую шкуру, сообщила:

– Я поела, – и встала со своего грубого, но удобного сидения.

– Куда вы, донна? – спросил главарь.

– Я могу помыть посуду, – ответила девушка ангельским голоском и направилась к выходу. Сердце ее стучало часто-часто, но шаг оставался ровным. Она не видела, что кивком головы главарь отправил за ней двух человек. Выйдя из пещеры, Ляля с наслаждением вдохнула свежий ночной воздух. Взошла луна. В ее серебристом свете окрестные скалы и ущелье приняли вид старинной гравюры. Ляля видела подлинные гравюры Рембрандта и сейчас застыла в восхищенном созерцании – будущего искусствоведа заворожило холодное сияние луны. Звук текущей воды быстро придал другое направление ее мыслям. Бежать! Девушка сделала несколько шагов к роднику. Ее босые ноги бесшумно ступали по каменистой тропинке, ведущей к роднику и дальше – к свободе, сэру Луису и Святому Граалю. Девушка миновала журчащий источник и ускорила шаг. Сердце ее отчаянно колотилось, глиняную миску и ложку она несла в руке.

– Стойте, донна, – раздался сзади хриплый голос. Ляля инстинктивно ускорила шаг и влетела в грудь второму разбойнику, перегородившему ей дорогу. Коротко вскрикнув, она отпрыгнула, развернулась и обрушила миску на голову своего похитителя. Он упал без звука навзничь, глиняные черепки посыпались сверху. Озверевшая Ляля нагнулась и выдернула из-за его пояса наваху – боевой кинжал горцев-басков.

– С дороги, – резко скомандовала она второму разбойнику. Даже в лунном свете стало заметно, как он побледнел – видимо, никогда не видел даму в ярости. Она наступала на него, держа клинок внизу. Как она помнила из «Коломбы» Мериме – самый опасный удар ножом производится снизу, а не сверху. Разбойник растерянно выставил свою наваху и попытался закрыться от наступающей Ляли. Она яростно застонала – только шаг отделяет ее от свободы, и этот шаг не дает сделать негодяй, собирающийся продать ее в рабство. Его нож распорол воздух в опасной близости от лица девушки, но она не успела испугаться и сделать ответный выпад – разбойничья наваха скрестилась с дамасским мечом. Сэр Луис выскользнул из-за скалы как привидение и закрыл Лялю. Он позволил негодяю нанести еще удар и разрубил его наискось, как рубил неверных в песках Святой Земли. Схватка длилась меньше минуты. Рыцарь повернулся к Ляле. Наваха выпала из ее ослабевшей руки, колени подогнулись. Девушка молча рванулась к рыцарю, обвила руками его шею и прижалась так крепко, как будто хотела спрятаться в его груди от всех невзгод бурной средневековой жизни. Сэр Луис ласково погладил ее по голове левой рукой, держа окровавленный меч в отставленной правой, и нежно спросил:

– Сколько разбойников осталось в пещере?

– Двое… – всхлипнула Ляля.

– Донна Лилиана, побудьте тут, – рыцарь отвел Лялю в углубление в скале. Глер встретил ее тонким ласковым ржанием.

– Глер защитит вас, донна Лилиана, а я справлюсь с разбойниками, – сказал сэр Луис, снял перевязь, колет, постелил на камень и усадил девушку.

– Будьте осторожны, – тихо попросила она.

– Не бойтесь, демуазель, я скоро вернусь, – пообещал он, и с обнаженным мечом в правой руке, легко ступая подкованными сапогами, бросился к пристанищу разбойничьей шайки. Белая рубашка и бесшумная походка придали рыцарю сходство с бестелесным призраком воина-франка. В шестом веке их победоносное войско дошло до Пиренеев, и местные земли поменяли хозяев. Противостояние их потомков – виконта де Лотрека и графа де Монсегюра недавно закончилось убедительной победой последнего. Ляля ни мгновения не сомневалась, что и сейчас он уничтожит негодяев, возмечтавших продать ее в рабство. Сидя на колете графа, девушка подобрала под себя ноги и укрыла их подолом платья. Хоть сейчас и август, но ночи в горах уже прохладны. Пока она убегала от разбойников и сражалась за свою свободу, ночная прохлада была даже приятна, особенно после задымленной разбойничьей пещеры, но сейчас, вынужденная ждать возвращения рыцаря, Ляля начала замерзать и дрожать. А может быть, это оставляло ее нервное напряжение…

Из укрытия в скале виден кусочек звездного неба. Глер защищает вход своим телом, от него исходит тепло. Ляля протянула руки погладить его лоснящуюся шкуру. Он опустил голову и фыркнул ей в лицо. Ляля нежно улыбнулась – конь, рыцарь и она пережили уже много приключений в Пиренеях. Она прошептала молитву, чтобы ее рыцарь поскорее вернулся к ней. Не успела она перекреститься и выдохнуть: «Аминь!», как услышала шум на каменистой тропе. Лязг металла по скале невозможно перепутать с каким-либо другим звуком. Девушка радостно вскочила с камня, гибким движением обогнула Глера и выглянула наружу. Нечто белое большое надвинулось на нее, пахнуло лошадиным потом, и Ляля с нервным смехом узнала свою кобылку. Девушка потрепала ее по длинной гриве. Жеребец приветливо заржал, приветствуя четвероногую спутницу. Сэр Луис внезапно возник посреди тропинки. Ляля почувствовала его приближение только по отбрасываемой тени – луна светила в спину рыцаря. Его подкованные сапоги ступали бесшумно, меч в деснице казался магическим клинком из сплава ночной тени и лунного сияния.

– Я разделался с бандой, донна Лилиана, – просто сказал он.

Взволнованная девушка впилась глазами в его лицо и радостно улыбнулась – рыцарь не пострадал.

– Нас догнала моя кобыла, – широко улыбаясь, сказала она.

– Вы можете доехать до пещеры в седле Глера, – предложил сэр Луис, поманил коня и одним движением посадил Лялю ему на спину. Девушка машинально схватилась за луку седла. Рыцарь накинул колет, перевязь. Дамасский клинок занял привычное место за плечом доблестного хозяина. Он взял узду коня и повел его по тропинке к пещере. Ляля спокойно осмотрела место своей схватки с двумя разбойниками. Сейчас, под защитой сэра Луиса, чего ей бояться? Она не заметила поверженных тел и поняла, чем занимался рыцарь после своей победы.

– Простите, донна Лилиана, я забыл вашу обувь там, у ручья, – сказал сэр Луис. Горячие слезы выступили на ее глазах.

– Вы спасли меня, а я еще не поблагодарила вас! – вскричала она.

– Я найду вам новую обувь, – пообещал рыцарь и помог девушке сойти на землю. Босые ноги Ляли замерзли, и она нехотя согласилась, хотя ей претила мысль надеть чужую обувь. «Только бы не сапоги кого-нибудь из разбойников!» – с отвращением подумала она, входя с рыцарем в пещеру. Костер и котел оставались на месте, а вот тел бандитов не было, только красные полосы тянулись к выходу там, где сэр Луис вытащил их из пещеры. Ляля вздрогнула и перекрестилась, стараясь не вступать в кровавые дорожки. Ночевать там, где пролилась людская кровь, не очень-то приятно, но надо же где-то расположиться! И рыцарь, и она нуждаются в отдыхе. Девушка окинула взглядом полутемную пещеру, жалея, что не может включить галогеновую лампу и заняться уборкой при ярком свете. У входа в пещеру она рассмотрела грубое деревянное ведро. Рассудив, что там вода – не вино же! – Ляля схватила его и вылила на окровавленный пол.

– Позвольте мне, донна Лилиана, – попросил рыцарь, но девушка сверкнула на него глазами и ядовито осведомилась:

– Вы и пол можете мыть, милорд?

– Я был пажом, – коротко ответил сэр Луис.

Ляля почувствовала угрызения совести, покраснела, схватила пустое ведро и побежала к роднику. Зачерпнув воды, она повернула назад и почти уткнулась в широкую грудь рыцаря, обтянутую кожаным колетом. Вздрогнув, она уронила ведро и тихонько зашипела – ледяная вода вылилась на ее голые ноги. С легким вздохом сэр Луис наклонился, поднял ведро и, широко шагая, понес к пещере. Ляля побежала следом. Он подождал ее у входа и кротко спросил:

– Куда вылить эту воду?

Ляля показала, схватила первую попавшуюся шкуру и начала вытирать пол. Кровь еще не успела засохнуть. Девушка терла яростно, рыцарь поспешил за водой – бурная хозяйственная деятельность донны Лилианы привела его в трепет. Конечно, его матушка, благородная графиня Розалинда, была полновластной хозяйкой в их родовых замках – величественно ходила из кухни в ткацкие мастерские, давала указания, наблюдала за содержанием животных, лечила, пряла, ткала, вышивала. Ее белые нежные руки никогда не оставались праздными. Но он не мог представить свою мать или другую благородную даму моющей пол своими белыми ручками или выхватившей наваху бандита и яростно кинувшейся в неравную схватку. Опытным глазом воина он оценил хватку нежной руки донны Лилианы на рукояти кинжала и поспешил на помощь. Он испугался за девушку, но увидел, что она может некоторое время противостоять бандиту – она умело держала кинжал внизу, не пытаясь нанести удар сверху. В таком поединке все решает не сила, а ловкость. С легкой усмешкой он подумал, что донна Лилиана удивила и его, и бандита. Образ нежной трепетной девушки приобрел новые черты в его сознании. Днем он узнал, что она отважна, ведь она смогла предупредить его о нападении сзади, не испугалась звона клинков, а ночью понял, что она может, не задумываясь, схватиться за оружие, если кто-то преградит ей дорогу. Рыцарь усмехнулся, глядя на звезды, и решил не злить свою прекрасную спутницу. Она выскочила из пещеры, когда он уже подходил, и сильно вздрогнула, но узнала приближающегося сэра Луиса и улыбнулась:

– Я все вымыла, милорд, пойду помою руки, – и побежала к роднику, по дороге закинув в кусты мокрую шкуру. Напряжение этого дня выходило из нее вместе с грязной работой. Она отказывалась думать, как бы сложилась ее судьба в этом мире, если бы сэр Луис не спас ее из лап разбойников. Неужели ей пришлось бы отправиться в Андалусию, чтобы попасть в гарем какого-нибудь эмира или самого халифа? Ляля вспомнила из истории средневековья, что испанские мусульмане, сплошь грамотные, жили в красивых городах и дворцах с фонтанами, поклонялись прекрасным образованным женщинам, даже устраивали в их честь рыцарские и поэтические турниры. Но все равно ее колотила нервная дрожь, она злилась на себя за неспособность успокоиться и уговаривала, что все уже прошло, разбойники мертвы, рыцарь опять ее спас. Последняя неделя потребовала от нее напряжения всех сил – физических и духовных. Чувствуя, что сейчас завопит в голос от всего, что ей пришлось пережить за последние сутки, Ляля решительно скинула платье и вступила в родник. Ледяная вода обожгла голые ноги, дыхание перехватило, крик замер в горле, но девушка решительно нагнулась, зачерпнула воды и плеснула себе в лицо. Жидкий лед омыл глаза и щеки, потек ниже, и она спокойно улыбнулась – пожар в ее груди начал гаснуть.

Сэр Луис вышел из пещеры, устроил на ночлег лошадей и остановился в тревоге. Почему демуазель Лилиана не возвращается и не зовет на помощь? Сколько можно мыть руки? Он бесшумно подошел к роднику и остолбенел – сначала ему показалось, что явившееся в роднике видение – водяная фея. Он знал, что они еще живут в отдаленных от селений людей источниках и искушают одиноких путников. Однако видение шумно плескалось, напевало, и он узнал мелодию, которую пела донна Лилиана в Тулузе. Убедившись, что ей не угрожает опасность, рыцарь удалился так же бесшумно. Он не хотел оскорбить девушку подглядыванием, а феи зачастую мстительны…

Смыв страхи и тревоги длинного дня, Ляля вышла из воды, накинула платье, жалея, что не может переодеться в сухую чистую одежду, и бодро побежала в пещеру. Сэр Луис сидел у костра, обнаженный по пояс. Красноватый свет неровными бликами играл на его широкой груди, поросшей золотистыми волосками. Ляля задохнулась от вида полуобнаженного мужчины вживую, а не на порносайте, и вскрикнула, увидев ожоги – следы пыток на его груди. Они уже заживают под действием мумие, но из сегодняшней раны на его левом боку сочится кровь, мелкие порезы покрывают его руки и плечи.

– Вы ранены, милорд! – горестно вскричала девушка.

– Не волнуйтесь, донна Лилиана. Бандитский нож лишь достал мой бок, – спокойно сказал рыцарь. Девушке стало дурно, когда она вспомнила, что делал сэр Луис, прежде чем смог позаботиться о своей ране – очищал пещеру от тел бандитов, поднимал ее в седло, ставил на землю и несколько раз приносил воду. С главарем банды и его приспешником он дрался без колета, так как любезно постелил его на камень, чтобы ей, Ляле, было удобно сидеть. Девушка побледнела, чувствуя, что и она виновата в ранении рыцаря. «Как я могла не заметить кровь на его белой рубашке?» – горестно удивилась Ляля и вспомнила, что смотрела только в лицо графу, когда он вернулся к ней с победой. Ругая себя за эгоизм, она подбежала к нему и взволнованно сказала:

– Сейчас я перевяжу вас.

– Не надо, миледи, – ответил рыцарь.

– Но почему… – пыталась возразить Ляля.

– Я буду лечить эту рану так же, как после боя с сарацинами, – спокойно сказал сэр Луис и поднял с каменного пола один из валявшихся там кинжалов. Девушка порадовалась, что не наступила на него босой ногой во время уборки, а граф осмотрел оружие и сунул его лезвие в костер.

– Что вы собираетесь делать? – пролепетала девушка.

– Прижечь рану, конечно, – ответил сэр Луис.

– Умоляю, не делайте этого, – попросила Ляля. – Будет еще хуже, а я сейчас перевяжу вас, соберу травы…

– Добрый клинок излечивает нанесенные им раны, – спокойно сказал рыцарь. – Впрочем, в крестовом походе я пользовался розовым маслом.

– Сейчас, – выдохнула Ляля. – Сейчас… – и понеслась по пещере, пытаясь на ходу определить, где разбойники могли хранить драгоценные ароматические притирания. Обоняние, довольно чуткое, не могло ей сейчас помочь – запах дыма от костра и чад факелов не давал принюхаться. Резкое шипение остановило ее бег по пещере. Она оглянулась и зажала рот обеими ладонями, чтобы воплем не отвлекать рыцаря от варварской лечебной процедуры. Его рука удерживала у груди раскаленный кинжал, расположив вдоль пореза, а губы шептали молитву. Ляле показалось, что время растянулось и встало. Наконец сэр Луис отбросил кинжал. Ноги Ляли подогнулись, и она оказалась сидящей на камне, покрытом мягкой шкурой.

– А ваши предки-викинги сутки не перевязывали свои раны, чтобы струящаяся кровь вымыла всю грязь, – медленно произнесла девушка, чувствуя, как леденеет сердце от восхищения, смешанного с ужасом. Сила духа сэра Луиса произвела на нее неизгладимое впечатление. Она восторженно взирала на рыцаря, забыв о родном доме, куда так хотела вернуться. Сейчас вселенная сузилась до размеров пещеры, и они оказались здесь вдвоем, как первые люди на Земле. Сэр Луис вежливо улыбнулся, как будто они все еще пребывали в роскошном замке графа Тулузского, а не в пещере, затерянной в горах, и спокойно спросил:

– Демуазель, вы разделите со мной трапезу?

Ляля тут же почувствовала, что проголодалась, и ответила:

– Разбойники сварили вкусную похлебку. Я уже ела ее, но не откажусь от второй порции.

Рыцарь поднялся со своего места у костра и подошел к котлу. Девушка устало опустила глаза, но продолжала видеть полуобнаженный торс сэра Луиса под сомкнутыми ресницами.

Две миски нашлись почти сразу. Не успела Ляля опомниться, как у нее на коленях опять оказалась горячая глиняная миска, роговая ложка, а сэр Луис в колете, застегнутом на все фибулы, читал молитву перед едой. Стараясь отогнать мрачные мысли о том, что повар, приготовивший это вкусное блюдо, уже мертв, Ляля поднесла ко рту первую ложку. Рыцарь устроился у костра напротив девушки, и она поняла, что он сидит на месте главаря уничтоженной им шайки разбойников.

– А как вы миновали засаду в горах, которую вам готовили негодяи? – спросила она в перерыве между двумя ложками похлебки.

– Я понял, что два разбойника, везущие вас, разделились, – ответил он. – Воинский опыт позволил мне избежать горной лавины и одолеть негодяя.

– Я верила, что вы обойдете все засады и спасете меня, – восторженно сказала Ляля.

– Я узнал, куда вас везут, и поспешил на помощь.

– Благодарю вас, мессир, – горячо произнесла девушка.

– Завтра мы поедем дальше, – сказал рыцарь. – Мы не сбились с пути за этот день и ехали в сторону Монсегюра.

– Сколько нам еще ехать? – поинтересовалась Ляля.

– Я думаю, дня три, – ответил граф. Девушка виновато улыбнулась и сказала:

– Простите, милорд, но я очень хочу спать.

Сэр Луис забрал у нее миску, помог подняться с камня и проводил к вороху шкур, наваленных в глубине пещеры. Даже мысль о том, что там могут водиться паразиты, не помешала Ляле упасть на них. Она заснула еще в падении. Рыцарь убедился, что девушка лежит удобно, и отошел. Ему, прежде чем лечь спать, предстояло сделать еще несколько дел.

Ляля проснулась свежая и отдохнувшая. На ворохе мягких шкур спать удобно и приятно. Приятно? Девушка резко села, прислушиваясь к себе, но никто по ней не ползал. Она открыла глаза и бодро вскочила с постели, давшей ей приют на одну ночь. В пещере горели только костер и один факел на стене. Под ноги Ляле что-то попало, она оступилась и чуть не упала. Веселенькое пробуждение! Девушка наклонилась и нашарила два остроносых предмета. Взяв их, она подошла к факелу и внимательно рассмотрела. В руках у нее оказались остроносые полусапожки из тонко выделанной темной кожи. Вскрикнув от восторга, она присела на камень и примерила обновку. Обувь подошла идеально. Ляля двинулась к выходу, с наслаждением ступая обутыми ногами по каменному полу. На улице сэр Луис седлал лошадей, готовясь в дорогу. Ляля улыбнулась яркому рассвету и своему спутнику. Она заметила, что рыцарь пристегнул к седлам какие-то свертки, видимо, багаж. Девушка слегка удивилась, откуда взялись эти вещи, ведь собственные, вывезенные из Тулузы, остались на том лугу, где на них напала разбойничья шайка. «Слава Богу, я еду не одна, а с рыцарем, который заботится обо всем», – подумала Ляля и бодро поздоровалась:

– Доброе утро, милорд!

– Доброе утро, демуазель!

– Благодарю вас за новую чудесную обувь. Мне очень удобно, – произнесла девушка. Сейчас, в великолепном настроении, отдохнувшая за ночь, она могла бы обнять весь мир.

– Это из разбойничьей добычи, – ответил рыцарь. – Я собрал нам в дорогу походные постели и провизию. Мы можем ехать хоть сейчас.

– Лучше после завтрака, – улыбнулась Ляля. – И мне надо умыться.

Девушка побежала к роднику, с удовольствием ощущая на ногах обувь. Вчера, в горячке погони и схватки, она почти не чувствовала неудобств ходьбы босыми ногами по каменистой тропинке, но сейчас, получив новую обувь, она наслаждалась комфортом. «Удобная обувь – синоним счастья», – думала она, упиваясь радостью ничем не скованного движения.

В пещере она застала сэра Луиса за разливанием похлебки в глиняные миски. «Третий раз есть это перченое варево», – уныло подумала Ляля, но одернула себя: «Нельзя быть такой привередливой. Мне нужны силы, чтобы поскорее достичь замка Монсегюр.»

После короткой молитвы рыцарь и дама принялись за еду.

– Как ваша рана, милорд? – спросила девушка, отставив пустую миску.

– Благодарю вас, демуазель, кровь уже не течет, – ответил он.

– О, почему вы не позволили мне перевязать вашу рану? – упрекнула Ляля. – В этих горах полно подорожника.

– Я привык сам заботиться о своих ранах, – ответил сэр Луис.

– Но вы же видели, как я лечила спутников мессира Поло! – вскричала Ляля

– Для рыцаря неприемлемо то, что подходит простонародью, – произнес граф, и девушка прикусила язык – столько гордой уверенности в своем благородном происхождении и праве решать судьбу свою, своего окружения и простолюдинов, прозвучало в его ответе. Девушка, не говоря ни слова, собрала посуду и выскочила из пещеры. Она могла бы много рассказать рыцарю о том, как нужно поддерживать свое здоровье, но чувствовала, что все ее доводы разобьются об его несокрушимую уверенность в собственной правоте. Он очень ясно дал понять Ляле, чем отличается благородный человек от всех прочих. «О, эта рыцарская гордость!» – проворчала Ляля, сдерживая слезы и яростно оттирая котел песком, словно голову надменного графа. Миски и ложки она сполоснула за две минуты, и, вернувшись в пещеру, молча опустила сверкающий котел с посудой у очага. Сэр Луис уже успел потушить огонь. Единственный факел слабо освещал пещеру.

– Мы можем ехать, – сказала Ляля. Сэр Луис снял со стены факел, взял девушку за руку и вывел из пещеры. Факел он погасил на выходе. Оседланные кони ждали у пещеры. Ляля удивилась – на ее кобыле красовалось дамское седло.