«Афганистан, мой путь…» Воспоминания офицера пограничной разведки. Трагическое и смешное рядом

Наша 3-я мотоманевренная группа «Артходжа» была прозвана «Летучим голландцем» из-за отсутствия у нее в течение длительного времени закрепленной зоны ответственности и постоянной «миграции» по боевым операциям в разных районах афганского приграничья. В 1982–1987 гг. она входила в состав 48-го Пянджского погранотряда, а затем была переподчинена соседнему 117-му Московскому погранотряду (пгт. Московский – не путать со «златоглавой» столицей). К нашему приезду ММГ-3 прочно обосновалась на территории бывшего городка советских специалистов, расположенного в 10 км от линии границы вблизи кишлака Артходжа, улусвольства Ходжагар провинции Тахар. Мангруппа занимала стратегически важную позицию, охраняя и контролируя единственный в округе автомобильный мост через горную реку Кокча, соединяющий дорогу между провинциями Бадахшан и Тахар. Весной 1984 года 3-я застава нашей ММГ-3, усиленная расчетами минометов и СПГ-9, была выставлена отдельным загранобъектом «Нанабад» в 30 км западнее, на северо-восточной окраине города Нанабад – административного центра соседнего улусвольства (района) Дашти-Арчи провинции Кундуз. История нашей мотомангруппы началась в ноябре 1982 года, когда по решению руководства ГУПВ КГБ СССР она была сформирована на базе ММГ Хабаровского погранотряда КДПО. 31 декабря 1982 года мангруппа прибыла в г. Пяндж, где была дооснащена бронетехникой и вооружением, и после прохождения боевого сколачивания в феврале 1983 года через паромную переправу «Шерхан» была введена на территорию Афганистана, где начала свой славный боевой путь.

Всего же в зоне ответственности 48-го Пянджского пограничного отряда на территории ДРА дислоцировались три подчиненные ему мотомангруппы: 1-я «Имам-Сахиб», 2-я «Талукан» и 3-я «Артходжа». При этом на базе 1-й и 2-й ММГ функционировали соответственно 1-я и 2-я полевые оперативные группы (ПОГ), являвшиеся полевыми органами оперативного управления служебно-оперативной деятельностью этих мангрупп. Наличие ПОГ было связано со сложной оперативной обстановкой по месту дислокации ММГ – они дислоцировались в «зеленке» в окружении многочисленных бандформирований, а вторая – к тому же на значительном удалении от погранотряда. Поэтому еще несколько разумных голов – командира и двух разведчиков – должны были обеспечить принятие взвешенных решений в экстремальной обстановке. ПОГ включала начальника – грамотного опытного боевого командира, его заместителя по разведке и старшего офицера по разведке.

1-я ММГ «Имам-Сахиб» дислоцировалась в 20 км от линии границы в городе Имам-Сахиб – административном центре одноименного улусвольства провинции Кундуз. В 30 км западнее от нее, в кишлаке Шерхан, на месте бывшего афганского погранпоста на берегу реки Пяндж была выставлена усиленная застава на БТР «Шерхан», которая обеспечивала безопасность паромной переправы через пограничную реку Пяндж из Нижнего Пянджа (СССР) в порт Шерхан (ДРА), автомагистраль из которого идет через Кундуз в Кабул (сейчас две страны соединяет автомобильный мост). Там же находилась одна из перевалбаз 40-й армии ОКСВ.

2-я ММГ «Талукан» находилась на северо-западной окраине города Талукан (административный центр провинции Тахар), что в 80 км от линии границы.

Также в 1987 году для прикрытия советского города Пяндж вблизи границы и одноименных кишлаков были выставлены еще три загранобъекта: «Колонгузар» – от ММГ-1, «Таханэ-е-Канам» и «Хатункала» – от ММГ-2 в виде усиленных погранзастав (УПЗ) численностью около 50 человек с противотанковыми и минометными расчетами.

Местность на территории Афганистана в приграничной зоне ответственности нашего пограничного отряда включала в себя зеленую равнину вдоль пограничной реки Пяндж шириной от 10 до 20 км и длиной в 230 км от устья реки Кокча (стык участка отряда на левом фланге) до устья реки Вахш, переходящих в реку Амударья (стык участка отряда на правом фланге). С юга и эта зона на территории улусвольств Дашти-Арчи и Имам-Сахиб ограничивается грядой песчаных сопок и пустыней, за которыми начинаются зоны Кундуз и Калай-и-Заль, которые в то время контролировались в основном крупным бандформированием Абдул Хади Клыча (ИПА). Территория улусвольства Ходжагар в западной, южной и восточной частях покрыта песчаными сопками. Население улусвольства проживает в кишлаках преимущественно вдоль пограничной реки Пяндж и впадающей в нее горной реки Кокча, идущей с юго-востока страны, а также в ряде кишлаков в «зеленой» зоне вдоль небольшой реки Хазарбаг, уходящей на юг вглубь страны в сторону Талукана. Население улусвольств проживает в многочисленных небольших кишлаках на равнинной местности в «зеленке», а также в нескольких предгорных и горных кишлаках к югу от этих улусвольств. От автомагистрали Шерхан – Кундуз с запада на восток вдоль всего приграничья вдоль берега пограничной реки и параллельно на глубине отходят три рокадные грунтовые дороги, соединяющие улусвольства.

Высокогорье начиналось только в зоне ответственности Московского погранотряда. Граница между зонами ответственности Пянджского и Московского пограничных отрядов проходила по реке Кокча, впадающей в реку Пяндж. Устье реки Кокча, где в период «малой воды» образовывался брод, контролировала УПЗ «Айханым», выставленная от соседнего отряда на высокой горе. В те годы правобережье Кокчи, включая г. Дашти-Кала и районы восточнее и юго-восточнее, находилось под контролем крупного узбекского племенного вооруженного формирования оппозиционной НДПА политической партии «Революционная организация трудящихся Афганистана» (РОТА) под руководством Самада, которое подписало протокол о сотрудничестве с органами госвласти ДРА и оказывало активную вооруженную помощь советским пограничникам в борьбе с душманами. В 1989 году это формирование было преобразовано в пограничную бригаду с присвоением Самаду звания генерал-майора. К сожалению, в начале 1990-х годов Самад вместе со своим ближайшим помощником Ибрагимом на переговорах с главарем ИПА Абдул Хади Клычем в г. Кундуз были расстреляны.

Значительный район западной части улусвольства Имам-Сахиб в те годы контролировало крупное туркменское племенное вооруженное формирование Раима Палвана, которое в 1989 году также было переформировано в пограничную бригаду с присвоением его командиру звания генерал-майора. Командир этого формирования Раим Палван подписал протокол о сотрудничестве с органами власти ДРА и активно оказывал помощь нашим пограничным спецподразделениям в борьбе с мятежниками. Он являлся легендарной личностью. Очень высокий, богатырского телосложения, он обладал удивительным спокойствием, хладнокровием, невозмутимостью и полностью оправдывал свое звание «Палван» («палван», «пахлаван» – на языке дари «богатырь»). Был очень смелым и решительным командиром. Так, в 1982 году он с тремя телохранителями в течение трех суток держал оборону в доме, окруженном бандой численностью свыше 100 человек и, несмотря на ранения, сумел продержаться до прихода помощи. К сожалению, в первой половине 1990-х гг. Раим Палван также был предательски убит.

Действовавшие в зоне ответственности погранотряда бандгруппы формировались из местных жителей по национальному принципу и являлись узбекскими, таджикскими, пуштунскими, туркменскими и арабскими. Это было следствием проводившейся в 1920–1940 гг. Захир-шахом политики по разрыву родоплеменных связей между населением советских республик и Афганистана путем отселения таджиков, узбеков и туркмен из афганского приграничья вглубь страны и заселения его пуштунами и арабами с юга, что «размыло» четкие границы их проживания. В результате образовалась своеобразная «леопардовая» карта мест компактного проживания различных национальностей и племен в афганском приграничье. Поэтому одну зону, а порой и крупный кишлак контролировали две, а то и три бандгруппы разного национального состава и партийной принадлежности, которые стремились придерживаться нейтралитета по отношению друг к другу, распространяя свой контроль только на своих соплеменников (главной его целью являлся сбор налогов и защита от притеснения других племен и контроля органами госвласти). Сами бандгруппы подразделялись на «кишлачные» (10–40 человек), осуществлявшие только охрану своих кишлаков и стремившиеся занимать нейтральную позицию в отношении органов госвласти ДРА и «шурави», и «активные», которые входили в состав бандформирования, от главаря которого получали жалованье и в его составе вели активные боевые действия против советских и правительственных войск. Все бандгруппы обязаны были защищать подконтрольные кишлаки, что в условиях порой возникающих конфликтов между их жителями на бытовой или межнациональной почве приводило и к вооруженным стычкам между самими бандами. Как следствие этого, на протяжении всех 10 лет присутствия советских войск в Афганистане (и после их вывода) афганские группы и формирования душманов воевали между собой не меньше, чем с советскими и правительственными войсками. Правда, это не мешало им зачастую объединяться для совместной борьбы с «шурави», хотя некоторые бандглавари порой оказывали нам тайную помощь в разгроме враждующих с ними банд. В свою очередь советские разведчики и сотрудники МГБ ДРА (далее – ХАД) активно «подбрасывали дровишек» в огонь этих междоусобных войн с тем, чтобы душманам было чем заняться и они не «отвлекались» на вооруженную борьбу с советскими и правительственными войсками ДРА.

С учетом национального состава населения, западную, юго-западную и частично юго-восточную части улусвольства Имам-Сахиб контролировало крупное бандформирование Мулло Маджида (НИФА – «Национальный исламский фронт Афганистана», лидер – Саид Ахмад Гилани, базовый кишлак Маджар, около 300 душманов из числа пуштунов), а северную, северо-восточную и восточную части этого улусвольства – бандформирования Суфи Мухаммад Амина (ИПА – «Исламская партия Афганистана», лидер Гульбеддин Хекматьяр, базовый кишлак Аксмаджид, около 100 чел. пуштунов), Абдул Латифа (ИПА, базовый кишлак Альчин, около 400 чел. узбеков), бандглаварей Вакиль Абдул Водуда (ИПА, базовый кишлак Ишантоп, около 100 чел. узбеков) и Лал Мухаммада Дивона (ИПА-«Холес», лидер Юнус Холес, около 50 чел. пуштунов). Западную, северо-западную и восточную часть улусвольства Дашти-Арчи контролировало бандформирование Файзрахмона, а после его гибели в феврале 1987 года – его брата Хабибуллы (ИОА – «Исламское общество Афганистана», был подчинен Ахмад Шаху Масуду, базовые кишлаки Муллакули, Чичка и Карлуг, около 500 чел. узбеков и таджиков), а южную – бандгруппа Суфи Мухаммад Исмаила (ИПА, около 150 чел. пуштунов). Северо-западную, северную и северо-восточную часть улусвольства Ходжагар контролировало бандформирование Файзрахмона/Хабибуллы и подчиненного ему бандглаваря Мавляви Джабора (ИОА, базовый кишлак Курук, около 100 чел. узбеков и таджиков), а южную часть улусвольства – крупное бандформирование Кори Амира (ДИРА – «Движение исламской революции Афганистана», лидер Мухаммад Наби, базовый кишлак Хазарбаг, около 300 чел. узбеков и таджиков). В указанную численность бандформирований входили только душманы, состоявшие на финансовом довольствии их главарей. При необходимости банды могли увеличить свою численность за счет привлечения к боевым действиям кишлачных бандгрупп и мобилизации потенциальных бандпособников из подконтрольных им кишлаков. Финансирование этих «активных» бандформирований осуществлялось за счет средств, поступавших из зарубежных контрразведывательных центров (ЗКРЦ) в Пакистане, и частично за счет налогов, собираемых с местного населения.

2-я ММГ «Талукан» дислоцировалась на территории большого сада на северо-западной окраине города Талукан – административного центра провинции Тахар, безопасность которого она обеспечивала во взаимодействии с афганскими правительственными силами и танковым батальоном 40-й армии ОКСВ, контролировавшим автомагистраль из Талукана на Ханабад и далее на Кундуз. Город и прилегающие к нему кишлаки располагались в «зеленой» равнине, окруженной с севера, востока и юга горами и сопками. На севере и северо-западе территорию контролировали бандформирования Муллы Водуда и Кори Сидика (ИОА), Саид Насира (ИПА), на северо-востоке – Мавляви Шомахомада (ИОА), Умархона и Пирмамада Азими (ДИРА), на юго-западе – Шерделя (ДИРА), на юге и юго-западе – Муллы Сайфуддина (ИОА), на востоке – Пахлавана Ибрагима (ИОА), на юго-востоке – Саида Джамаля (ИПА) численностью от 100–400 бандитов каждые. А в 30 км юго-восточнее зоны Талукан начиналась зона Ишкамыш (провинция Баглан) – «царство» широко известного и весьма популярного в Афганистане главаря бандформирования ИОА Ахмад Шаха Масуда.

Следует отметить, что афганцы из числа сторонников народной власти ДРА мятежников называли «душманами» («душман» на языке дари – «враг»), а советские солдаты и офицеры – «духами». Это название произошло не от слова «душман», а появилось в обиходе советских солдат и офицеров в конце декабря 1979 – начале 1980 года при вводе ОКСВ в Афганистан. В ходе отражения нападений мятежников на наши колонны в ночное время советские воины в приборы ночного видения наблюдали поражение своим огнем многих нападавших, но утром на местах, где должны были лежать убитые, находили только пятна крови (согласно Корану, погибший/умерший должен быть похоронен в день смерти до заката солнца, а если смерть наступила ночью – то следующего дня). Тогда-то солдаты с удивлением и спрашивали: «Их что, духи унесли?» Это название врага нашло быстрое распространение среди наших солдат и офицеров. Что касается последних, то все афганцы (включая мятежников) называли их одним словом – «шурави» в переводе – «советский» и лишь изредка – «кафирами» (т. е. «неверными» – так они именовали всех сторонников органов государственной власти ДРА).

Необходимо отметить, что правительственные силы ДРА круглосуточно контролировали только административные центры указанных провинций и улусвольств и прилегающих к ним кишлаков, а также порт Шерхан, безопасность которых обеспечивалась постами безопасности (войск ХАД, «Царандой» и «Комитетов защиты революции» – КЗР). Безопасность части северо-западной и западной зоны улусвольства Имам-Сахиб и восточной части улусвольства Ходжагар и западной части улусвольства Дашти-Кала круглосуточно обеспечивали вышеупомянутые «протокольные» вооруженные формирования Раима Палвана и Самада. Остальная часть территории приграничных улусвольств провинций Кундуз и Тахар, за отдельными исключениями, была подконтрольна мятежникам. Как то в СМИ сообщалось, что в Афганистане в те годы правительственные и советские войска в ночное время контролировали лишь 2 % территории, что, вероятно, является правдой. Афгано-советская граница погранохраной ДРА фактически не охранялась из-за малочисленности ее подразделений, которые были способны лишь обеспечивать безопасность мест своей постоянной дислокации.

Общественно-политическая жизнь в афганском приграничье сводилась лишь к деятельности правящей Народно-демократической партии Афганистана (НДПА, 1965–1992 гг.), лидером которой с декабря 1979 года был таджик Бабрак Кармаль, которого в 1986 году сменил пуштун Доктор Наджибулла, возглавлявший до этого МГБ ДРА и занявший в 1987 году одновременно и пост президента Афганистана. Высокообразованный, грамотный и умный руководитель, и очень мужественный человек, он был истинным патриотом своей страны и надежным другом Советского Союза. После свержения народной власти в апреле 1992 года, спасаясь от физической расправы Доктор Наджибулла вместе с младшим братом Шахпуром Ахмадзаем вынуждены были четыре года укрываться в миссии ООН в Кабуле. Но 27 сентября 1996 года, в ходе спецоперации пакистанской разведки, «талибы»[1] ворвались на территорию миссии ООН и захватили их. В течение нескольких часов пакистанские разведчики истязали экс-президента, пытались принудить его к подписанию прошедшим временем сфабрикованный ими «афгано-пакистанский договор» о передаче Пакистану части территории Афганистана. Однако Доктор Наджибулла не пошел на предательство своей родины и вместе с братом был жестоко убит «талибами», а их тела повешены (эти страшные кадры облетели весь мир).

Для понимания внутриполитической обстановки в Афганистане того времени необходимо сделать небольшой исторический экскурс. НДПА была создана интеллигенцией и младшими офицерами афганской армии в начале 1960-х годов и состояла из двух фракций – «Хальк» («Народ», лидеры – Нур Мухаммад Тараки и его убийца Хафизулла Амин, объединяла в основном пуштунов) и «Парчам» («Знамя», лидер – Бабрак Кармаль, объединяла представителей национальных меньшинств). К началу 1978 года НДПА уже пользовалась популярностью и поддержкой среди широких слоев интеллигенции и в армии. Поэтому когда 17 апреля нанятый афганской спецслужбой убийца застрелил авторитетного деятеля фракции «Парчам» Мир Ахмада Хайбара, то это привело широкомасштабным народным демонстрациям протеста. Тогда по приказу тогдашнего президента Афганистана Мухаммад Дауда (кстати, к власти он пришел в результате военного переворота – будучи двоюродным братом короля Захир-шаха, воспользовался его отъездом в Италию и захватил власть в стране) лидеры НДПА 26 апреля были арестованы и брошены в тюрьму. Тем не менее им удалось связаться со своими соратниками в армии, которые утром 27 апреля подняли военный мятеж, вошедший в историю как Апрельская (Саурская) революция 1978 года. Мятежные войска обстреляли из танков здание министерства обороны и президентский дворец «Арк», после чего захватили их, расправившись с президентом Даудом с семьей и его ближайшими соратниками. Интересно отметить, что танк под командованием командира танкового батальона Аслама Ватанджара, который произвел первый выстрел по зданию министерства обороны Афганистана, афганцы символично называют «Афганской «Авророй».

Приход НДПА к власти в стране усилил внутрипартийную межфракционную борьбу из-за политических и экономических разногласий, «замешанных» на межнациональных противоречиях, в результате которой Хафизулла Амин в 1978–1979 гг., захватив единоличную власть в стране, разгромил и репрессировал «парчамистов». Именно Амин, узурпировавший власть в стране после убийства по его приказу 16 сентября 1979 года своего «любимого отца и учителя» Нур Мухаммада Тараки, в значительной мере способствовал возникновению исламской оппозиции в стране. Лицемерный, двуличный пуштунский националист из племени «гильзаи», он еще во время своей учебы в колледже при Колумбийском университете США в конце 1950-х гг. внезапно «воспылал» любовью к идеям социализма. Советская разведка обоснованно считала, что эта его «любовь» возникла по заданию ЦРУ, без покровительства которого ФБР вряд ли терпело бы ярого иностранного социалиста у себя под боком. Вернувшись на родину молодой социалист Хафизулла бросился в омут революционной борьбы, постепенно вскарабкавшись до поста второго человека в НДПА. Уже в этом статусе Хафизулла Амин стал радикально бороться за «торжество идей социализма» – именно это, с учетом его идеологической патетики, можно усмотреть во всех его действиях. Однако, если посмотреть на его действия под углом спецслужб, что «цэрэушным духом» там не пахло, а смердело, ибо все его деяния были выгодны исключительно американцам. Во-первых, развязанная им беспощадная борьба между фракциями «Хальк» и «Парчам» с проведением массовых репрессий против идейных «парчамистов» загнала их в глубокое подполье и вынудила значительную часть из них эмигрировать, что крайне ослабило саму партию и подорвало ее авторитет у народа. Во-вторых, под лозунгом построения социализма в феодальной стране Амин развернул активную борьбу против мусульманского духовенства – станового хребта феодально-племенного афганского общества. А поскольку борьба за умы людей требовала длительного времени, то боролся он с муллами своеобразно: в 1979 году в г. Талукан со всей округи и соседних провинций были созваны на встречу больше тысячи мулл, которых по его приказу без каких-либо идеологических дискуссий расстреляли. Аналогичная «борьба» происходила и в других районах страны. И как после этого афганские крестьяне, для которых мулла являлся главным авторитетом, должны были относиться к НДПА и государственной власти ДРА? Как результат этого, идеи социализма и сама НДПА были серьезно скомпрометированы в глазах населения и многие несогласные стали пополнять ряды мятежников, численность которых стала неуклонно расти. И это все происходило на фоне славословия Хафизуллы Амина, превратившегося в глазах афганского народа в жестокого убийцу, в адрес руководства КПСС и Советского Союза. Лучшего «подарка» Вашингтону для антисоветской пропаганды и не придумаешь! Этим дается ответ на вопрос о причастности Хафизуллы Амина к агентуре ЦРУ и не важно, давал ли он подписку о негласном сотрудничестве с американцами или нет – судят по действиям. Однако Амин так и не понял, что своими действиями не оставил руководству СССР иного пути, кроме как проведения 27 декабря 1979 года спецоперации, вошедшей в историю как «Байкал-79»/«Шторм-333». Другим способом изменить внутреннюю политику НДПА и прекратить массовый террор и репрессии в стране было невозможно. После ликвидации бойцами «Альфы» Хафизуллы Амина «парчамисты» во главе с Бабраком Кармалем при нашей помощи сумели восстановить свои позиции в НДПА и прийти к власти. В свою очередь, многие «халькисты», вынужденно признав единство НДПА, в действительности продолжили скрытую борьбу против «парчамистов», зачастую опускаясь до сотрудничества с душманами.

Как и в Советском Союзе, «резервом» НДПА был комсомол – «Демократическая организация молодежи Афганистана» (ДОМА). В целях укрепления народной власти, защиты завоеваний Саурской революции и борьбы с мятежниками партия и комсомол создали на всей территории страны разветвленную систему «Комитетов защиты революции» (КЗР), которые формировали вооруженные группы (посты) КЗР, называвшиеся «мудофинами» (защитниками Родины) в кишлаках с целью сохранения их под контролем государственной власти. Всем «мудофинам» выплачивалась зарплата, они обеспечивались вооружением, боеприпасами и снаряжением. Эти посты КЗР, наряду с постами «Царандоя», входили в единую систему «постов безопасности» и были подчинены комитетам НДПА.

Наряду с этим на севере страны в провинциях Бадахшан и Тахар действовали оппозиционная правящей НДПА упомянутая выше левая политическая организация «Революционная организация трудящихся Афганистана» (РОТА) со своим вооруженным формированием под командованием Самада, а также несколько мелких подпольных и полуподпольных радикальных и промаоистских политических организаций, которые какого-либо значимого влияния в стране не имели.

Ввод советских войск и приход к власти фракции НДПА «Парчам» во главе с Бабраком Кармалем позволили прекратить массовые репрессии и несколько стабилизировать ситуацию в стране. Но исламская оппозиция, при поддержке спецслужб США, Англии, Пакистана, Саудовской Аравии, Ирана и Китая, только активизировала свою контрреволюционную и антисоветскую вооруженную борьбу. На сопредельных территориях Пакистана в районе гг. Кветта и Пешавар на их деньги при содействии пакистанских спецслужб были созданы зарубежные контрреволюционные центры (ЗКРЦ) оппозиционных исламских партий, а затем как грибы после дождя стали расти учебные центры по подготовке боевиков, инструкторами в которых были американцы, британцы и другие представители «цивилизованного Запада» и арабских стран – «каждой твари по паре». Вооруженная борьба душманов против правительственных войск и ОКСВ приобрела стратегически планируемый и ожесточенный характер вследствие масштабного рекрутирования афганцев в банды при наращивании их финансования и поставок вооружений, снаряжений и боеприпасов. В отместку за поражение во Вьетнаме американцы решили воевать с Советским Союзом до «последнего афганца».

В этой связи необходимо остановиться на тех, кто воевал против нас в Афганистане, ибо мятежник был мятежнику рознь. Во-первых, были наши ярые идейные противники, в числе которых не только противники социализма, но и «пещерные» враги элементарного прогресса страны, цеплявшиеся за родоплеменные обычаи, основанные на консервативных постулатах Корана и Шариата. Были и разочаровавшиеся в идеях социализма вследствие широкомасштабного террора и репрессий, развернутых Хафизуллой Амином и его спецслужбами – бывшие офицеры, чиновники и партработники, представители интеллигенции, бежавшие от репрессий. К третьей преобладающей категории душманов относились малообразованные или «дремучие» дехкане, слепо верившие в то, что, став мучениками (шахидами) во имя Всевышнего за «правое дело» и попав в рай, получат почетное место возле трона Аллаха и вечно молодую жизнь с красивыми женами в райском саду (джаннат) с возможностью пить непьянящее вино. Была еще и четвертая категория, которая верила в Аллаха, но не торопилась на встречу с ним, без особой вражды относилась к органам госвласти ДРА и «шурави» и стремилась лишь приспособиться к сложившейся ситуации. К тому же многие на фоне массовой нищеты и тяжелого крестьянского труда вступали в ряды мятежников из-за приличной зарплаты. Эта неоднородность рядов мятежников создавала нам благоприятные возможности для склонения некоторых из них к негласному сотрудничеству с советской разведкой и органами ХАД. И таких было достаточно много – нужно было лишь оказаться в нужном месте в нужное время!