Властелины Сущего. Часть 1

Раздалось какое-то шипение, и около наших кроватей, около ног, открылись стены и оттуда выехали накрытые столики. Правда накрыты они были одной миской с какой-то непонятной кашей и с плоской ложкой рядом. Мы быстро сообразили и пересели к этим столикам.

Каша оказалась несколько странной по консистенции (густой кисель или клейстер), однако достаточно вкусной. Даже я съел её, хотя с похмелья обычно минимум день ничего не лезет. Под сочувственными взглядами с трудом доносил ложку до рта – в этот раз «Паркинсон» никак не хотел отпускать. После этого обеда с опаской закурили – боялись дождика от пожарной сигнализации. Дождика не было, однако под потолком приоткрылись какие-то щели, и весь дым ушёл туда. После перекура меня начало клонить в сон. Я разложил фуфайку, снял валенки и завалился на свою лежанку. Поворочался и, хоть и было тепло, накрылся фуфайкой. Последним прилёг Вова, и свет потух. Стоило прикрыть глаза, как я провалился в сон. Только засыпая, я сообразил, что нам могли подмешать что-нибудь в воду и пищу…

Глава 2.

Мне снилось, что меня сперва раздели, а потом положили на какое-то другое ложе. Кто меня раздевал, я не видел – лишь какие-то смутные серые тени с чем-то большим за спиной (с крыльями?). Потом был провал в сон без сновидений или даже потеря сознания. В какой-то момент пошли какие-то странные сны. Мне снилось, что меня учат едва ли не всем земным языкам, а потом и какому-то неизвестному языку с совершенно иной логикой.

Не знаю, сколько продолжалась та учёба, но она наконец закончилась, и я опять провалился в сон без сновидений. Вскоре этот сон сменился сновидениями. Были какие-то мрачные сны, в которых я бродил в каком-то сумраке или даже в полной тьме. Были какие-то странные образы – какие-то серые, светлые, призрачные и страшные тёмные образы. Светлых было едва ли дюжина, тёмных – десятки тысяч, а серых было несколько миллиардов! И были какие-то призрачные образы, которые подвергались унижениям. Этим призрачным не было числа! Серые и светлые образы, включая меня, пытались защитить призрачные образы от бессмысленной жестокости тёмных образов. И это творилось не около меня, а в масштабах всей вселенной! Около меня было едва ли три мутно-светлых образа и дюжина таких же мутно-серых, но не меньше сотни ярко-выраженных серых. Только Серость ярко-выраженных серых образов пугала больше, чем далёкие откровенно-тёмные образы. Было и несколько тысяч призрачных образов, которые были вообще какими-то нейтральными. Я опять провалился в сон без сновидений…

– Какого хрена?! – меня разбудил девичий возмущённый голос, – Что он тут делает?!

– Э! – возмутился такой же девичий голос.

Я был совершенно в иной камере – более просторной. Примерно восемь на пятнадцать метров. И вместо лежанок Лёхи с Вовой в этой камере было гораздо больше лежанок, которые тоже были расположены вдоль трёх стен. Около четвёртой стены были какие-то ширмы-перегородки. Но не это бросилось мне в глаза, а то, что все лежанки были заняты голыми девчатами лет двадцати на вид. Я был в противоположном от перегородок углу. Стоило мне повернуть голову, как я увидел явно ещё спящую девушку. Та девушка спала на спине, а её ноги были чуть раскинуты и открывали мне вид на её пизду с тёмной порослью на лобке.

– Какого хрена?! – тоже возмутился я, обнаружив, что не только сплю нагишом, но у меня стояк, который ещё больше усилился от вида на пизду незнакомой девушки.

Невольно я отметил, что прекрасно вижу без очков, а голова совершенно не болела. Не было почти постоянной тянущей боли, которая временами приводила даже к потемнению в глазах. Мало того, во рту пропали коронки с мостиком – в начале одиннадцатого класса я выбил передние зубы, и мне пришлось вставлять мостик, который опирался на коронки. Пропали даже все дырки в зубах. И пропал постоянный тремор рук, который в последнее время проявлялся даже в трезвом состоянии – без похмелья и волнения. Тут же причин для волнения было более, чем достаточно. Но руки не трясло!

Несколько девушек завизжали, словно увидели нечто ужасное. Я поспешил сесть и прикрыть пах, но не смог скрыть то, что у меня стояк на грани разрядки. Теперь я был не в трёхместной камере, а в камере на тринадцать человек: три лежака, считая мой, были напротив стены с перегородками, и по пять – по бокам. От визга и крика трёх девчат проснулись и остальные. Я в шоке обнаружил, что являюсь единственным парнем на двенадцать девчат. И все мы нагишом!..

Минут десять ушло на то, чтобы успокоиться. Не только наиболее впечатлительным девчатам, но и мне. Я впал в панику от того, что они могут грохнуть меня. Опять же отметил, что нет тремора рук, хотя причин для него было очень даже много. Между делом рассмотрел своих сокамерниц. Все двенадцать были не только молодыми, но даже юными. Едва ли кому-то из них было больше двадцати лет. Впрочем, одной блондинке было явно больше двадцати лет, но меньше двадцати пяти. Двум было явно лет пятнадцать, или их развитие задерживалось: маленький рост, едва заметная грудь и жиденький пушок на лобке. И все минимум симпатичные, а половина – настоящие красавицы.

– И что будем делать? – спросила блондинка, когда вопли утихли, и слышались лишь всхлипы некоторых девушек.

Я прислушался к тому, что она сказала и невольно поймал себя, что сам мыслю и говорю на каком-то ином языке. На том же языке были все наши вопли.

– Ебаться? – с улыбкой спросила явно мулатка, которая была, как и блондинка, ближе к перегородкам, но справа от меня, – Думаю, нам ещё и предстоит за это побороться, – и она не только убрала руки от груди, но, сидя на краю лежака, закинула левую ногу на лежак и раскрыла моему взгляду вид на свою пизду.

– Этого нам не избежать, – улыбнулась блондинка и тоже убрала руки от груди, но из-за того, что она сидела несколько иначе, я не мог видеть её пах так, как у мулатки.

Раздалось шипение, и из стены вынырнули столики с кашей и ложками.

– Извиняюсь, но сперва надо поесть! – опомнилась мулатка и передвинулась к столику.

Я почувствовал, что тоже голоден, и пересел на противоположный от изголовья край. Брюнетка, пизду которой я увидел первой, с опаской пересела ближе к моему лежаку. Как понимаю, наши порции на столиках примерно метр на метр выскакивали около подножья наших лежаков. От криков, воплей и истерик некоторых сокамерниц у меня спал стояк, а чувство голода окончательно погасило его.

Я съел свою порцию каши в числе первых. В этот раз каша дополнялась напитком типа жидкого киселя, и я пил его не спеша, начиная осматриваться. Две девушки в одном со мной ряду сидели спиной ко мне, я сидел боком к десяти девушкам, пять девушек сидели ко мне боком и спиной, а пять – боком и лицом. Я обратил внимание, что у всех причёски в некотором беспорядке. Впрочем, после сна это вполне ожидаемо.

– Ну, теперь можно и познакомиться, – сказала блондинка, закончив со своей порцией и развернувшись к нам, – С кого начнём?

– С тебя! – буркнула её соседка, лежак которой был ближе ко мне.

– Хорошо, – пожала плечами Блондинка, волнующе качнув титьками и ничуть не смущаясь своей наготы, – Предлагаю не только называть своё имя, но страну, регион или штат и город или иной населённый пункт. Меня зовут Саманта Макдауэлл. До похищения жила в США, во Флориде, в городе Тампа. Предпочитаю имя Сэм. Дата рождения – второе мая 1976-го года.

– Ана Беатрис Кордейру, Бразилия, штат Амазонас, город Манаус, – представилась мулатка, сидевшая напротив Сэм, – Предпочитаю имя Ана. Дата рождения – пятнадцатое декабря 1974-го года.

– Юлия Владимировна Соколова, Россия, Удмуртия, Ижевск, – я невольно оглянулся на неё, но был разочарован – она была из числа малолеток с рыжими волосами, – Предпочитаю имя Юля. Дата рождения – пятое июня 1976-го…

– Я б тебе и пятнадцать лет не дала! – не сдержала удивления Сэм.

– Такая, уж, удалась, – проворчала Юля.

– Рина Пател, Пакистан, провинция Пенджаб, город Лахор, – представилась следующая, – Имя – Рина. Дата рождения – седьмое февраля 1980-го…

– Шу Ду, Китайская народная республика, провинция Цзянсу, город Нанкин, – представилась китаянка, как и Юля, с внешностью подростка. Даже ещё младше на вид, – Не буду обижаться и на Шу. Дата рождения – первое ноября 1966-го…

Теперь возмутились уже многие.

– Ханна Рёмер, Федеративная Республика Германия, Бавария, Фатерштеттен, пригород Мюнхена, – представилась та, пизду которой я увидел, едва проснувшись, – Называйте меня Ханна. Дата рождения – девятнадцатое июня 1974-го года.

– Сергей Юрьевич Ковшов, Россия, Пермская область, – представился я, – Можете называть меня Серёгой, – и я невольно посмотрел на резко обернувшихся в мою сторону девушек – в мою сторону резко развернулись не только Юля, но и ещё три девушки, – Дата рождения – второе мая 1976-го года, – и с улыбкой посмотрел на Сэм. Остальные тоже посмотрели на неё – наши дни рождения совпадали.

– И где конкретнее? – спросила следующая после меня девушка.

– Между Пермью и Екатеринбургом, – ответил я уклончиво.

– Галина Ивановна Романюк, Казахстан, село Фёдоровка Фёдоровского района Кустанайской области, – представилась она, – Можете называть меня Галей. Дата рождения – двадцать пятое августа 1977-го года.

– Кар Ю, Мьянма, округ Иравади, город Бассейн, – представилась следующая, – Называйте Кар. Дата рождения – четвёртое апреля 1980-го.

Теперь у нас было обратное удивление – Кар выглядела несколько старше.

– Анастасия Сергеевна Морозова, Россия, Пермь, – с улыбкой представилась следующая и, запрыгнув на свою лежанку, широко расставила ноги, – Предпочитаю имя Настя. Не обижусь на Асю и Настеньку, – это она произнесла уже с нежностью, которую явно адресовала мне, – Родилась одиннадцатого января 1981-го года…

– Извини, подвинься! – возмутилась Сэм, – Я и Ана – первые! – Настя не выглядела на этот возраст, – И ты громче всех визжала, когда увидела голого Сергея!

– Ты по возрасту едва ли будешь участвовать в этом! – добавила Шу, – Тебе ж нет даже восемнадцати лет!

– Посмотрим! – улыбнулась Настя, – Думаю, Серёжу привлечёт моя девственность и неопытность. К тому же, у нас в законе есть так называемый «возраст согласия». Это шестнадцать лет. На момент похищения мне уже было шестнадцать лет, и я согласна…

Остальным нечего было ответить, и все невольно посмотрели на следующую девушку.

– Вера Павловна Попова, Россия, Башкортостан, Уфа, – представилась несколько полноватая татарка, как я сперва отметил её для себя, – Вера. Родилась восьмого сентября 1978-го года.

– Рахма Хан, Индия, Раджастан, город Джайпур, – представилась следующая, – Рахма. Родилась одиннадцатого мая 1979-го года.

– Бьянка Гарсия, Куба, Гавана, – представилась последняя девушка, – Бьянка. Родилась восьмого мая 1975-го года. Замужем, есть трое детей. Младшей дочке едва исполнился месяц.

– Не замужем, детей нет, – с улыбкой сказала Сэм, – Жениха тоже нет. Прежний оказался наркоманом и вовремя устроил себе передоз.

– Не замужем, был парень, но расстались, – сказала Ана, и её глазки забегали, – В личном плане уже месяца два свободна. Хочется трахаться так, что готова показать мастер-класс всем присутствующим.

– Боюсь, что в ближайшую неделю мы все это покажем друг другу, – сказала с улыбкой Сэм, – Я тоже сейчас готова показать такой мастер-класс.

– Не замужем, детей нет, училась в университете, постоянного парня не было уже полтора месяца, – сказала Юля, и её глазки тоже забегали.

– Работала в маленьком магазинчике, – вмешалась Сэм, предупредив признание следующей Шу.

– В разводе, детей нет, работала за сущие гроши на швейной фабрике от рассвета до заката и больше, – призналась Шу, – Кажется, эти инопланетные похитители вытащили меня в момент самоубийства – от нищей и беспросветной жизни бросилась с моста в реку.

– Замужем, детей нет, мужа ненавижу, не работала, сидела дома, – с ненавистью ответила Рина, – Родители в традициях Пакистана в шестнадцать лет выдали меня за старика, у которого уже есть две жены, которые достали меня своими нотациями. Тоже собиралась убить себя.

– Замужем, но дело идёт к разводу, – сказала Ханна, – Домохозяйка. Была перспектива идти на низкоквалифицированную работу или даже проституткой, – она покосилась на Настю, – Уже было несколько опытов.

– Не женат, детей нет, временно безработный, – признался я и невольно покраснел.

– Не бойся, мы тут, кажется, все потенциальные самоубийцы! – с грустной улыбкой сказала Настя.

– Даже почти состоявшиеся, – сказала Шу, – Последнее, что я помню: я перелажу через перила моста, и меня ослепляет яркий свет.

– Не замужем, детей нет, студентка с перспективой отчисления, – с грустной улыбкой сказала Галя, так как я промолчал, – Из-за бесконечных долгов по предметам и денежных долгов многим знакомым пошла на панель. В день похищения пришло окончательное решение покончить с собой. Я родом из Фёдоровки, однако училась в педуниверситете на филолога в Кустанае. На момент похищения уже забила на учёбу и жила у родителей, которые пилили меня – требовали, чтобы я продолжала обучение. Только педагогика и филология – это не моё! К тому же, не хотелось возвращаться в Кустанай, где я уже отметилась в качестве проститутки.

– Дочь нищих рыбаков и в перспективе такая же нищенка, – сказала Кар, – Из-за возраста ещё не успела выйти замуж, однако на момент похищения уже не была девочкой – какие-то мерзавцы изнасиловали, подловив в порту. Перспектива – портовая проститутка. От стыда и будущего позора хотела утопиться.

– Ну, мне точно ни дети, ни муж пока не светили, однако из-за излишне строгих и ебанутых родителей тоже были мысли покончить с собой, – уже не так весело, как перед этим, сказала Настя, – Папа – военный, а мама – учительница. Хотели сделать из меня военную – чуть ли не с пелёнок готовили к военной службе: усиленная физподготовка, спортшкола, секции боевых единоборств и прочая лабуда. Ещё и завышенные требования от мамы по части русского языка, истории и обществознания, которые я ненавидела. Училась в одиннадцатом классе и мечтала побыстрее свалить от родителей…

– Не замужем, детей нет, студентка педа, но по направлению «учитель математики», – сказала Вера, – Желание учить детей было безмерным, но перспективы учительства и жизни в нищете совсем не устраивали. Запуталась со всеми взаимоотношениями. Тоже была проституткой, но попала под «крышу», из-под которой вырваться никаких перспектив не было. Похищена во время поиска промоины или полыньи на Белой.

– Примерно также, как у Рины, – сказала Рахма, – Выдана замуж в пятнадцать лет за относительно богатого старика, но без лишних жён. Родила от него двух детей, которые умерли, прожив годик и три месяца соответственно. Уже полгода не было полноценной близости.

– Как думаете, сколько уже дней мы тут? – спросила Настя.

– Не меньше недели, – ответила Сэм, – Я сперва была в другой каюте, где нас было шестьдесят человек.

– И тоже без одежды? – спросила Настя с улыбкой.

– Первый день или даже меньше – в одежде, – ответила Сэм, – После похищения я очнулась в камере, где нас было лишь трое. Мы едва успели познакомиться, привести себя в порядок, как вылез обед. Мы были голодны и всё съели. Кажется, нам в ту кашу подмешали какого-то снотворного – через полчаса всех нас сморил сон. Потом была камера-казарма, где прошло не меньше недели.

– Ну, я считаю, было несколько больше времени, – с сомнением сказала Настя, – Начало было почти такое же, хотя отличалось количеством. Нас в первой камере было, как и здесь, тринадцать человек. Все мы были почти одного возраста. Потом у меня была камера на сотню человек, и разброс по возрасту чуть возрос – были девочки, которым едва исполнилось четырнадцать лет, но самой старшей было без нескольких дней семнадцать. Думаю, мы провели там дней десять.

В наступившей тишине друг за другом с шипением пропали столики с нашим обедом. Я ожидал, что нас опять усыпят, однако сонливости не было. Опять возникло желание, и появился стояк. Теперь мне явно подмешали что-то вроде мифической Виагры.

– Блин, кажется, мне что-то подмешали! – проворчал я.

– Ты уверен? – спросила Сэм с усмешкой.

– А дюжина голых девчат перед тобой тут не при делах? – спросила Настя провокационно, и раскрыла моему взгляду свою промежность ещё больше. Ещё и пальчиками развела, открывая вход во влагалище. Я в первый раз отчётливо увидел настоящую девственность.

– Настя, как так можно? – возмутился я, явно краснея.

Прочитать ей мораль не позволила сорвавшаяся с места Сэм: она соскочила со своего лежака и кинулась ко мне. Остальные тоже приподнялись, готовые сорваться с места, но Сэм загородила от меня всех, подбежав ко мне и прижав к своей шикарной груди. Остальные возмутились, но Сэм была настойчивой и просто повалила меня на мой лежак, а потом буквально запрыгнула на мой член, и тут же вскрикнула от боли. Я тоже почувствовал преодоление какой-то преграды, которая пропала, и я увидел на члене кровь. Кажется, Сэм была девственницей.

– Ты врала о том, что у тебя были парни?! – возмутился я.

– Ничуть! – морщась, ответила она, – Кажется, с этим языком нам не только прочистили мозги, но и всем девчатам восстановили девственность! Продолжаем!..

Под действием неведомой инопланетной Виагры мне пришлось продолжать до тех пор, пока в нашей камере не закончились девственницы. На втором или даже третьем круге после очередного семяизвержения я почувствовал, что член начал опадать. Я лежал на своём лежаке, а девчата сменялись на моём члене.

– Девчата, я всё! – признался я, когда Сэм, которая уже была на мне в третий раз, попыталась сползти с меня, но я решил не отпускать её.

– Спасибо, Серёжа! – сказала, кажется, Настя, – Я третьего такого подхода уже не вынесу!

– Кое-кто из нас уже спит, – хихикнув, сказала Юля.

– Я бы поспала по-настоящему, но свет мешает, – сказала Галя, – И он не выключится, пока Сэм не вернётся на своё место: тут освещение работает только тогда, когда все лежат на своих изголовьях…

Внезапно свет потух.

– Кажется, не факт, – ответила Настя, – Можно и пожелать этого…

– Ничего подобного! – вяло возразила Сэм, – Нужно, чтобы все лежали головой на изголовьях. Я и Серёжа лежим головами на одном изголовье.

Пока Галя объясняла, Сэм сползла с меня, и мы с некоторым трудом улеглись на узком, шириной метр, лежаке. Лежали и обнимали друг друга. Сэм поцеловала меня и сказала:

– Давайте поспим!

– Не возражаем, – ответили почти все…

Для меня началась весёлая жизнь, о которой я мечтал в сексуальных мечтах: все двенадцать девчат были готовы трахаться в любое время. Неведомые надзиратели подмешивали мне какую-то неведомую Виагру так, что я был готов трахать своих девчат практически в любое время. Да и девчатам явно тоже что-то подмешивали из этого же рода – они тоже были готовы трахаться в любое время. После семяизвержения проходило едва ли пять-десять минут, как я опять был готов трахать следующую девушку. И при этом держался от получаса до полутора часов, доводя трёх-пяти девушек до полуобморочного состояния. Правда, через полчаса после пробуждения нам устраивали мойку: кровати исчезали в стене, а на нас лился поток тёплой воды. Для девушек за ширмами туалетов появились зеркала и расчёски. По моим внутренним часам так прошло около недели. За эту неделю я каждую свою сокамерницу выебал не меньше тридцати раз. Если после первого раза они ещё пытались как-то проявлять ревность и даже плакали, то через субъективные трое суток стали весёлыми, а на пятые сутки даже устраивали для меня и прочих лесбийские шоу. Мы даже боялись представить себе, что нас могут разлучить. И через условную неделю это произошло.

Я уснул в этот раз в одиночестве, с трудом добравшись до своего лежака от лежака Насти. Стоило мне прилечь на свой лежак, как свет потух.

– Спим! – с облегчением сказала Ханна, – После сна я буду первой!

– Как скажешь, – ответила Сэм из противоположного от меня угла, и я начал погружаться в сон…

Глава 3.

Мне опять снилась какая-то иная реальность. В этот раз я уловил, что есть некоторое огромное здание или корабль, на котором больше сотни ярко-выраженных серых образов, пара мутно-светлых, дюжина мутновато-серых и порядка десяти тысяч призрачных образов. Сперва около меня был лишь один мутно-светлый образ, один мутно-серый и десять призрачных. Мутно-серым образом был образ Сэм. Я метнулся к светлому образу, который был на месте Насти, но невольно отпрянул – около Насти начал формироваться тёмный образ. И не настолько мутные, как прочие, а ярко-выраженный! Что называется, переведя дыхание, я начал искать остальных сокамерниц, и тоже увидел около них формирующиеся образы. Только у остальных десяти сокамерниц были такие же призрачные образы. Лишь у Сэм никого не было.

Я попытался понять, куда перенесло Вову и Лёху, и кто окружает их. Почти сразу же наткнулся на Вову, в котором был светлый образ. Если у Насти был какой-то мутно-светлый образ, то у Вовы был сияющий образ. И я уловил признаки пола у этих сущностей – у Вовы был несколько иной оттенок, чем у моих сокамерниц. Вова был в компании с одной девушкой, которая имела оттенок призрака. Нашёл и Лёху Васильева – тот имел оттенок призрака, и около него был лишь один призрачный образ. Проверил здание или корабль. На десять с лишним тысяч сущностей было лишь пять мужских образов, считая меня, которые были людьми. Все остальные были женскими образами. Все ярко-выраженные серые образы были женского пола, но несколько иной внешности – вместо фигур типичных землянок я видел нечто рафинированно-красивое. Кажется, их внешность была копией ангелов в женском обличии: высокие красивые девушки с огромными крыльями (от пяток и до метра над головой в сложенном состоянии). Только цвет волос и оперения крыльев был какой-то серый. Кажется, эти наши похитительницы были ещё и выше нас – не ниже двух метров. Впрочем, у одного из этих ярко-серых образов была рафинированная Серость. Более яркая, чем у остальных. Эта Серость была даже ярче Света Вовы.

Произошло какое-то моё перемещение, и я остался, как понимаю, в камере с одним Серым образом, а вместо остальных появились иные призрачные образы. Из прежних около меня была лишь Сэм. Изменилось моё окружение: вместо остальных одиннадцати прежних девчат было только пять новых. Невольно отследил изменения около остальных девчат. Девчата из нашей камеры попали в отдельную камеру без всяких дополнений и исключений.

Всё оборвалось визгом девушки, которая разбудила меня.

– Что случилось? – спросил другой голос по-русски, как мне показалось, с места Шу.

– Вы чего?! – возмутился сонный голос Сэм по-русски.

Только голос Сэм прозвучал не из противоположного угла, а с соседнего лежака, где спала Ханна.

– Вы кто? – раздался девичий голос тоже по-русски.

Я неохотно открыл глаза. Наша камера изменилась – стала короче. Вместо пяти кроватей вдоль боковых стен было лишь по две. Сэм переместилась на соседнюю со мной кровать, на лежак Ханны. На других лежаках были совершенно незнакомые девушки. Несколько взлохмаченные – по современной российской моде, что я видел в Перми при поездке в поисках работы.

– Пиздец! – произнесла Сэм, переняв от меня этот возглас, – Нас переместили в другую камеру!.. Чего визжишь? Голого мужика не видела?

– Нет, – выдавила девушка напротив неё – именно она закричала, увидев меня.

– Э! – возмутились почти все, кто присутствовал в камере: наши лежаки пришли в движение – начиналась мойка.

Я, как и прочие, поспешил соскочить со своего лежака. Противиться этой мойке не имело смысла. Даже за ширмами-перегородками были эти струи воды, а унитазы и раковины пропадали. При мойке струи воды били со всех сторон, и вода доходила до пояса, а потом быстро уходила в открывающиеся щели между стенами и полом. Сэм, ничуть не стесняясь меня и прочих девчат, быстро подмылась и прижалась ко мне.

– Предлагаю устроить им шоу, – сказала она достаточно громко, – Ну?..

Меня не надо было уговаривать – я после сна был со стояком. Я обнял Сэм, но её этого было мало: она увлекла меня к стене, а потом буквально запрыгнула мне на талию.

– Блин! – прорычала она от боли, насадившись на мой член, – Опять я была девственницей! За что?!.

Я развернулся и, прижав её к стене, начал двигаться в ней. Остальные девушки в шоке смотрели на нас.

Вместо обычных пяти минут мойка длилась минут двадцать, однако в этот раз вода поднялась чуть выше колен – пока я не кончил в Сэм и не вынул из неё член. Водные струи сменили струи горячего сухого воздуха. Наши сокамерницы поспешили за ширмы – явно за расчёсками. Мы чуть задержались, целуя друг друга. Раздалось шипение, и лежаки вернулись на место, потеснив нас от стены моим. Мы сели на мой лежак.

– Я схожу за расчёской, – с улыбкой сказала Сэм и оторвалась от меня, – Иначе опять буду пугалом!