Нет пути. Они не пройдут

– Еще можно что-то изменить? – наконец тихо спросил я. – Вы ведь так сказали?!

– Да, – ответил Рогволд. – Вероятно, да.

– Зачем я вам нужен? – снова спросил я. Отчаяние отступило, и теперь я испытывал лишь безразличие, и вяло спрашивал, и так же равнодушно выслушивал ответ. – Как я здесь оказался.

– Давай расскажу я, – предложил Громобой, ни к кому конкретно не обращаясь, и начал:

– Позавчера, примерно около 20 часов, у меня была назначена общая встреча с представителями городского подполья и командирами одного из местных партизанских отрядов. Возвращаясь с неё, я чуть не наткнулся на один из немецких патрулей, который зачем-то находился в этой части города. Чтобы переждать, я укрылся в одном из заброшенных домов. В этой полуразрушенной, занесённой снегом избе, посреди опустевших комнат с разбитой, перевёрнутой мебелью… посреди них, на покрытом тонким слоем снега полу, я и нашёл тебя.

Я, от удивления, даже приоткрыл глаза – это уже было интересно! Как же я мог оказаться там?!

А Громобой продолжал:

– Сам этот дом находился посреди старого пепелища, и уцелел только чудом. И обнаружить там человека – это было просто невероятно! Потом я обнаружил, что ты ещё жив – вначале я почти не сомневался в обратном. Но твоё состояние было очень тревожным: пульс и дыхание были слабыми и неровными. Ты, по-видимому, оказался без сознания и замерзал, хотя никаких других повреждений я не обнаружил. Я сразу же начал оказывать тебе первую помощь и, как можно скорее, постарался перенести тебя сюда, в наше убежище. Здесь я убедился, что твоей жизни больше ничего не угрожает, но ты не приходил в сознание, и я ничего про тебя не знал. Тогда я сразу же связался с Рогволдом и Мирославом – они оба работали неподалёку, и попросил их добраться сюда. После этого мы ещё раз посовещались, и стали дожидаться, когда ты придёшь в сознание.

Громобой замолчал. Я никак не мог представить, что всё это действительно происходило со мной.

– А что с людьми? – наконец спросил я первое, что пришло в голову.

– Какими?

– Которые жили в городе. Ты говоришь, это… город заброшен, везде руины… Что случилось? Что с людьми?

– Многие погибли. В Кургане, в июле 1993-его года вспыхнуло крупное восстание, распространившееся почти на весь регион Урала. Для его подавления была вызвана авиация и артиллерия. После обстрелов и усиленных бомбардировок, длившихся четыре дня, в полуразрушенном городе, посреди дымящихся руин, начались уличные бои. Отряды повстанцев отважно сражались, но были обречены с самого начала. Позже, некоторым удалось бежать, остальные погибли. От прежнего города не уцелело почти ничего. Выживших жителей загнали в гетто, на другой стороне реки, оставив здесь лишь небольшой гарнизон солдат, сосредоточенный возле зданий комендатуры и нового вокзала.

– Но как фашисты вообще смогли победить? – мрачно спросил я.

– Новое оружие массового поражения. Атомные бомбы. Тебе известно, что это такое? – неожиданно вмешался Рогволд.

Я кивнул. И тут же едва сдержался, чтобы не застонать от отчаяния – я понимал, что это могло значить. Это действительно могло объяснить всё. Но лучше, честное слово, пребывать в неведении…

– Когда Красная армия уже выходила к границам СССР, готовясь окончательно изгнать германские войска с его территории, а правительства США и Великобритании всерьёз планировали открытие «второго фронта» в Западной Европе, в этот момент нацисты и нанесли свой удар, дьявольский, по своему коварству и жестокости.

В строжайшей секретности, под пристальным наблюдением самого фюрера, в Германии, в кратчайшие сроки сумели создать атомное оружие. В феврале 1944-ого года атомные бомбы были сброшены на войска и крупные города, в первую очередь, Советского Союза, но также Соединённых Штатов и Великобритании, – Рогволд говорил ровно, а его лицо не отражало никаких эмоций, и лишь по мучительному отчаянию, мелькавшему в его глазах, я понимал, с какими неимоверными усилиями ему это удается. – После этого, нацистские государства, отныне объявившие себя империями, разделили все захваченные земли между собой: Германия завладела всей Европой, Южной и Северной Америками и большей частью территории Советского Союза. Её союзница, Япония – всю Азию, часть РСФСР – главным образом, Восточную Сибирь и Дальний Восток, и бассейн Тихого океана, включая все архипелаги и острова, кроме, непосредственно, побережья Америки.

– Что дальше?

– Ничего. Конец света. Сотни миллионов погибли, сотни миллионов гниют заживо в рабстве, томятся в тюрьмах и концлагерях. Людей истребляют из-за языка и фамилии, цвета кожи и глаз, формы носа и черепа, за убеждения или их отсутствие, за действия или бездействие, из-за страха, или чтобы удерживать в нём других… Человеческие жизнь и смерть, мера страданий и боли больше ничего не значат. Чёрная империя, воздвигнутая на стали и крови простирает свою власть над землёй и океаном. Любые попытки восстать оканчивались неудачами и новой кровью. Потоки крови заливают Землю.

Я горестно молчал, опустив голову.

– Выжившие коммунисты, солдаты и командиры Красной Армии в России массово уходили в подполье, бежали, надеясь укрыться и переждать, создавали партизанские отряды или пытались поднять восстания. Но и им пока не удаётся ничего сделать. Подполье живо, но его сил сейчас хватает лишь на то, чтобы продлевать собственное существование. Одиночные уколы безопасны для имперской военной машины.

– И что делать? – требовательно спросил я.

– Мы обдумывали сложившееся положение, и приняли решение, что единственным выходом будет начать всеобщее восстание, которое может дать хоть какую-то надежду на успех, – заговорил Громобой

– Но получается, фашисты победили везде? А если и это восстание окажется неудачным – погибнет последняя надежда? Что тогда делать?

– У нас есть силы, способные первыми вступить в борьбу, и поднять народы на всеобщее восстание. После атомных бомбардировок нам удалось практически сразу взять под контроль Африку, Индию и Австралию, – заявил Громобой. – И мы уверенно удерживаем эти территории: Индию защищают Гималайские горы, до Австралии и вовсе непросто добраться, а вот в Африке нацистам ещё в 1944 удалось завладеть почти всем побережьем. И после этого они не оставляют попыток продвинуться на юг.

– Как вам всё это удалось? – почти обрадовано спросил я.

– Мы немедленно вышли на контакт с местными властями. До этого, практически все страны были насильно захвачены европейскими государствами, в основном, Великобританией, и превращены в колонии, а их коренное население находилось на положении рабов. Мы потребовали от администрации колоний немедленно провести в них демократические реформы, с предоставлением основных гражданских прав всем жителям, пообещав взамен военную помощь. В противном случае, их бы легко захватила Германия.

– И они согласились? – не поверил я.

– Да. Хотя, некоторые всё же и считали, что для них лучше сдаться нацистам, чем делиться властью, – и Рогволд невесело усмехнулся. – Однако, мы не предоставили им этой возможности. Мы помогли новым, избранным народом правительствам, создать атомное оружие, чтобы удержать Германию от возможного нападения, а также помогли сформировать новые объединённые вооружённые силы Сопротивления, ставшие грозной силой для защиты свободы, а также превратили все территории независимых республик в плацдарм для борьбы с нацизмом. Там находятся и несколько наших баз, но самая главная из них надёжно укрыта от любопытных глаз, среди вечных льдов Антарктиды…

– Да кто вы такие? – спросил я. То, что я услышал сейчас, меня немного утешило, если в такой ситуации вообще может найтись что-то утешительное. Но с другой стороны, становилось ещё непонятнее, кто же эти люди, которые могут без проблем читать мои мысли, изобретать атомные бомбы и проводить для негров демократические выборы. Очень интересно!

Услышав мой вопрос, все трое переглянулись.

– Это долгая история, – заметил Рогволд. —Мне придётся начать с момента освоения космоса.

– А его уже освоили? – глупо спросил я. – Как?! В смысле, здесь же война…

– Миллионы лет назад, – просто ответил Рогволд. – В глубокой древности наш народ, а точнее, народы, обитали только в центре Вселенной, далеко-далеко отсюда. В какой-то момент, когда наша наука достигла высокого уровня, а население увеличилось, и впервые возникли проблемы недостатка ресурсов, началась Первая Волна Колонизации – тысячи звёздных путешественников ринулись на освоение космических просторов. После этого были ещё восемь таких волн, при этом ваша планета была открыта и заселена во время одной из самых масштабных – Третьей Волны. В первую очередь мы искали планеты, с комфортным климатом, наличием воды, атмосферы и разнообразными природными ресурсами. И надо сказать, ваша планета подходила практически идеально.

«Неплохо, – думал я, – очень неплохо! Зелёные человечки. Только, почему-то, не зелёные. Понятно, прикидываются людьми. Вот, и меня выкрали.»

– Мы, то есть, наши предки, назвали её Мидгардом – Срединным Миром, отмечая её изумительные условия и удобное расположение по отношению к важнейшим космическим трассам.

– Викинги, – тихо подсказал я. – Это они так называли…

– Нет, – поправил меня Рогволд. – В действительности, это они позаимствовали наше древнее название, чудом сохранившееся в их преданиях.

– Хорошо, – кивнул я. – Пусть будет так.

И тут заметил, что Громобой просто и откровенно ржёт в сторонке.

– Мы мирно жили на этой планете, осваивая и обустраивая её, на протяжении многих веков. Мы были единым народом, наши знания помогали нам смело двигаться в будущее, а возможности становились практически безграничными, – продолжал Рогволд, но тут его лицо помрачнело. – На планету обрушилась ужасная катастрофа. Ваша память не смогла сохранить её подробности, и у вас остались лишь смутные предания об этом страшном событии.

Мудрость предков позволила им предвидеть бедствие, и они были вынуждены покинуть свою прародину – древний материк Атлантиду, и переселиться на другие территории Мидгарда. Это помогло избежать огромнейших человеческих жертв, но последствия всё равно оказались ужасными – из-за падения гигантских метеоритов вся планета сильно пострадала – были выжжены леса и разрушены города на огромных территориях, но это было лишь началом. Сама стабильность Мидгарда оказалось нарушена, что привело к сильному сдвигу материковых плит, а это вызвало новые, ужасные бедствия: Атлантида, и многие другие участки суши навсегда оказались под водой, повсюду происходили сотни землетрясений и извержения новых вулканов, а климат на всем Мидгарде резко изменился. Тогда же, в течение короткого промежутка времени несколько раз происходила так называемая магнитная «переполюсовка». Из-за всего этого было принято решение немедленно эвакуировать людей с этой планеты, превратившейся в подобие настоящего ада. К несчастью, перевезти удалось не всех – в тот момент сотни и даже тысячи людей нашли укрытие в заранее подготовленных убежищах, и найти их, в спешке эвакуации, не удалось. Так, связь между нами, и вами, их потомками была потеряна. По странному и трагическому стечению обстоятельств, от единого Человечества откололся целый народ, обретя особую, совершенно отличную от нас историю. Лишь спустя тысячи лет мы вновь оказались на этой планете, но обнаружили её снова заселённой… Так мы впервые встретили вас.

– То есть, мы… мы тоже инопланетяне? – уточнил я.

– Безусловно! Мы с вами – один народ, и мы все для этой планеты космические пришельцы.

– Понятно, – кивнул я. – Бывает!

После затянувшейся паузы, я спросил:

– А почему вы так долго ждали – несколько тысяч лет?!

– Сначала мы считали, что условия на планете всё ещё непригодны для жизни или, хотя-бы, не очень благоприятны. И мы выжидали, пока это изменится. Но так как на Мидгарде не осталось наших наблюдателей, то мы не могли точно знать, когда это произойдет. А позже мы уже практически и забыли об этой, некогда столь гостеприимной планете. Лишь во время Пятой Волны Колонизации, когда один из разведывательных кораблей случайно оказался в вашей Солнечной системе с серьёзными повреждениями, его экипаж решил высадиться для починки на… теперь уже на вашей планете, Земле, отмеченной во всех справочниках как необитаемая. Но они обнаружили здесь разумных существ, внешне поразительно похожих на них. Правда, они всё ещё находились на неизмеримо более низкой ступени развития – на неё их отбросила та самая планетарная катастрофа, но это были люди, без всякого сомнения!

И тогда мы решили не вмешиваться – возможно, это было… было большой глупостью. Мы улетели, предоставив вас самим себе, дав возможность заново повторять все наши прежние ошибки, и даже совершать новые, надеясь, что вы станете извлекать из них уроки… И лишь через много лет была подготовлена первая группа профессиональных «разведчиков», которые должны были пристально наблюдать за вами, никак не вмешиваясь, и ничем не выдавая себя – это стало главным правилом. Мы, как я думаю, ты уже понял, одни из них. Наша численность всё время неуклонно возрастала, и сейчас составляет… больше ста тысяч, по всей планете. Позже, «разведчики» добились разрешения, путём осторожных, продуманных мер, ускорить ваше движение к прогрессу. Возможно, мы и здесь оказались слишком нерешительны, а временами и непоследовательны… И это всё наша вина.

– А если вы инопланетяне, то почему… говорите не на ваших там каких-нибудь языках? В смысле, весь космос… русскоговорящий что-ли? – вдруг заинтересовался я. Все сказанное Рогволдом назойливо не желало укладываться в голове, так что этот вопрос был лишь способом как то перевести собственное внимание на другую тему.

– Безусловно, нет! – довольно резко ответил Рогволд. Громобой снова ухмыльнулся, но тут же закрыл лицо рукой, отвернув его в сторону. – Дело в том, – вещал Рогволд, – что первая группа «разведчиков» высадилась именно на территории, населённой славянскими или, вернее, праславянскими племенами. Часть этих территорий позже оказалась в составе и российского государства. Высадившись там, – продолжал Рогволд, – мы сразу же приступили к осуществлению своей основной задачи, поставленной перед нами – наблюдению за вами, и изучению вашего языка, культуры и быта. Так и получилось, что первым изученным нами языком Земли оказался именно древнеславянский, и мы оказались вынуждены, в течение долгого времени живя среди вас, использовать именно его. Мы часто стали использовать его даже при общении друг с другом. Позже, когда мы изучили и другие языки, использование древнеславянского уже стало традицией для нашей организации, и он был объявлен нашим официальным рабочим языком.

Но мы продолжали на протяжении веков наблюдать за изменениями, происходящими в грамматическом и лексическом устройстве языка, чутко реагируя на них, и внося изменения и в свои программы для обучения новых «разведчиков». Нам также несколько раз приходилось делать выбор между родственными ветвями языка, на которые неуклонно распадалось единый древнеславянский язык. Так, по различным, в том числе и политическим причинам, мы сначала выбрали язык восточных славян, а когда стал разделяться и он – сделали выбор в пользу так называемого великорусского наречия, которое стало превращаться в современный русский язык.

«Неплохо! – подумал я. – На пустячный вопрос закатывать такую лекцию. Вот бы я мог также!» Но приходилось потерпеть – нужно было узнать и ещё кое-что.

– А что вы вообще делаете? – спросил я.

Рогволд замолчал. Помолчал, ещё помолчал, и начал:

– Наблюдение, сбор информации, передача информации руководству, обнаружение и предотвращение наиболее серьёзных глобальных угроз. К сожалению, это не помогло предотвратить ни приход Адольфа Гитлера к власти, ни начало Второй Мировой войны, ни атомную бомбардировку мирных городов.

– Вот тебе и предотвращение глобальных угроз! – вдруг вмешался Громобой.

– Мы убили Гитлера! – поморщившись, парировал Рогволд.

– После того, как он добился всего, о чём не смел и мечтать, и создал нацистскую империю, подмявшую под себя полмира. Мы, как всегда, невероятно оперативны!

– Как вы смогли убить Гитлера? И кто тогда правит Германией? – спросил я.

– Помимо того, что наши люди находятся в каждой стране, регионе, и даже практически в каждом населённом пункте, «разведчики» смогли проникнуть практически во все крупные и влиятельные организации планеты и добиться в них ключевых ответственных постов. Естественно, множество и в нацистском руководстве и в окружении фюрера. И когда мы приняли решение, что идеология нацизма – это безусловное зло, угрожающее самому существованию человечеству, и решили всеми средствами бороться с ним, нам не составило труда ликвидировать и самого фюрера, а теперь уже императора Великой Германской Империи. Мы надеялись, что это подтолкнёт угнетённые народы к началу восстания, но этого не произошло. А точнее, бунты действительно начались, и даже в самой Германии, но были довольно быстро подавлены, а императором стал его сын, Фридрих I Гитлер, родившийся уже после победы Германии. Сейчас это уже старый и дряхлый старик…

– …намертво вцепившийся во власть костлявыми руками, – мрачно добавил Громобой. – Полумёртвая поганая сволочь, продолжающая обрекать на смерть других!

– Тихо, Гром! – попросил Рогволд устало.

– Тоже понятно, – кивнул я.

– А мне непонятно, – вставил Громобой, – что нам с тобой делать, а, Ромыч? И кто ты вообще такой?

– Давайте решать быстрее! – воскликнул Мирослав. – Мы здесь уже полдня сидим!

– И просидим ещё столько же! – отрезал Рогволд.

– Да почему сразу «столько же»?! Сейчас перевозим его на нашу базу, где-нибудь в Австралии или Индии, вызываем наблюдателей от Верховного Совета, и пускай они разбираются! – предложил Мирослав.

– А если он сбежит по дороге? – спросил Рогволд.

– С какой стати нам понадобился этот Верховный Совет? Мы что, не сможем разобраться сами? – вмешался Громобой.

– Попробуй! – предложил Рогволд.

– Давайте подумаем! Итак, во-первых, некий психически нормальный человек утверждает, что война закончилась поражением нацистов. О чём это говорит?

– Что так оно и есть, – с серьёзным лицом сказал Мирослав.

– Ты прав, Славик. Абсолютно точно.

– Знать, это мы лишились рассудка, Громобой? – язвительно спросил Рогволд.

– Отнюдь нет. Посмотри на его одежду! Посмотри на Ромину одежду!

– И что такого?! – недоумевал Рогволд.

– Да вы даже не обратили на это внимания! – воскликнул Громобой.

– Такую одежду не делают здесь! – догадался Мирослав.

– Да, – кивнул Громобой. – Именно так. Но её не делают и у нас. И тем не менее, это уровень современных технологий Земли, возможно, немного выше.

– И что это значит? – озадаченно спросил Рогволд.

– Вы заметили, – продолжал Громобой, – что его речь определённым образом отличается от речи жителей современной России, хотя при этом в ней совсем не чувствуется иностранного акцента? Это, безусловно, речь русского человека, каким Рома и является.

– Верно! – кивнул Мирослав.

– Но только это не та Россия, которую мы с вами знаем, вот в чём дело, – сказал Громобой.

– И что это значит? – снова спросил Рогволд.

– Подожди! – прервал его Громобой. – В каком году и в правлении какого князя произошло крещение Руси? – неожиданно спросил у меня Рогволд.

– Год – не помню, а крестил, вроде-бы, Владимир Красное Солнышко! – ответил я.

– Сколько королей Людовиков было на французском престоле? – продолжил свой допрос Громобой.

– А чёрт их знает!

– Хорошо. В каком году началась Первая Мировая война, а в каком – Вторая?

– Вторая – в 1939-ом, а Первая… в 1914-ом, точно!

– Что ты, коротко, можешь рассказать о «панфиловцах»?

– Их было 28, отряд, они в 41-ом немецкие танки к Москве не пустили, и все погибли, вот!

– Итак, – произнёс Громобой, – мы можем предположить, что история человечества в Роминых представлениях полностью совпадает… «с нашей», вплоть до 44-ого года. Что же это означает? Ну?

Рогволд лишь пожал плечами.

– Роман – пришелец из параллельного мира! – торжественно объявил Громобой.

Рогволд, тонко усмехнувшись, зааплодировал, а Мирослав остался неподвижен и не произнёс ни слова, но продолжал не отрываясь глядеть на Громобоя.

– Других объяснений этому я не вижу, – тихо добавил Громобой. Ты помнишь теорию Гула-Ил-Азги?

– Импульсная транспортировка? – переспросил Рогволд.

– Да.

– Но ведь никому ещё не удавалось её подтвердить?

– Не удавалось и опровергнуть!

– Домыслы, опирающиеся на мифы! Нам сначала пришлось бы доказать возможность появления «вилок» или «перекрёстков», о которых говорил Святозар…

– Живое доказательство этой теории ты можешь видеть перед собой, Рогволд!

– Хорошо, предположим, твоё предположение… – осторожно начал Рогволд.

– Предположительно верно! – закончил за него Громобой. – Давай, сразу к делу.

– Итак, – недовольно заговорил Рогволд, – мы должны разобраться, что вызвало данный процесс.

– Это могло, при определённых условиях, произойти случайно, не так ли? – вмешался Мирослав.

– Верно, – кивнул Громобой. – Всё именно так. Видишь, Рогволд, всё объяснимо!

– Кроме одного, – тихо заговорил Мирослав. – Как ему вернуться обратно?

– Никак, – покачал головой Рогволд.

Громобой обречённо опустил голову.

– Вероятность такой возможности ничтожна. Мы бессильны что-нибудь сделать.

– Если-бы кто-то всерьёз заботился о дальнейшем развитии науки, возможно, мы бы сейчас не были так беспомощны! – язвительно заметил Мирослав, похоже, в этот раз обращаясь к Рогволду.

Я стиснул зубы. Я понял, о чём они говорили.

– И что дальше? – резко спросил я, поднимая голову.

– Ты можешь остаться здесь или мы доставим тебя на любую другую нашу базу на Земле, или просто на безопасную территорию любой из независимых республик в Африке, Индии или Австралии. Мы можем даже вовсе переправить тебя на другую планету, если ты этого захочешь.

Я замер. И вдруг, почти против своей воли, заявил:

– Я хочу воевать.

– Мы сейчас ни с кем не воюем, и не собираемся этого делать, – отрезал Рогволд.

– Зато другие воюют, и очень неплохо! – воскликнул я.

Громобой улыбнулся.

– А Рома прав! – сказал он.

– Мирослав, может быть, ты выскажешь своё мнение? – потребовал Рогволд. – Или я опять буду вынужден оказаться в одиночестве

– И о чём я должен сказать? – уточнил тот.

– Рогволд, мы ведь постоянно обсуждаем планы возможного восстания. Неужели ты думаешь, что нацисты будут вечно править миром? – спросил Громобой.

– Конечно, нет. Но что ты предлагаешь?

– Я предлагаю, чтобы Роман вступил в нашу организацию, прошёл нашу подготовку, пусть и по сокращённой программе, и в случае, если восстание действительно начнётся – принял бы в нём участие. Где он при этом будет находиться – здесь, или на любой другой нашей базе – не столь существенно.

– Ты берёшь на себя всю ответственность? – уточнил Рогволд.

– Да.

– Я могу остаться здесь, в смысле, в этом городе? – встрял я.

– Да, если захочешь, – кивнул Громобой.

– Под твою ответственность, – ещё раз повторил Рогволд. – Ты знаешь моё мнение.

Громобой кивнул снова.

И ещё я думаю, нам пора, – добавил Рогволд. – Давайте решим окончательно, где останется мальчик, и мы с Мирославом отправимся заниматься другими, не менее важными делами.

– Пусть решает сам! – просто ответил Громобой.

– Давайте здесь! Всё равно мне ничего не дадут делать, ведь так? Какая разница, где я буду находиться?!

– Хорошо, останешься со мной, – сказал Громобой. – Я надеюсь, что сумею подготовить тебя как одного из нас.

– Я тоже на это надеюсь, – мрачно добавил Рогволд. – Нам пора! – объявил он. – Идём, Мирослав!

Он поспешно попрощался, сухо и коротко, на мгновение сжав руку Громобоя, и стремительно направился к двери, а за ним, с несколько виноватым лицом засеменил и Мирослав.

После того, как отзвучал протяжный скрежет захлопнувшейся стальной двери, я не выдержал:

– А куда они так мчались, а, Громобой?

– В этом городе всего три таких базы-убежища, закреплённых за каждым из направленных сюда «разведчиков». Кроме того, весь город разделён на три сектора, за каждым из которых непрерывно наблюдает один из нас. Согласно инструкциям, здесь мы и должны находиться, кроме времени совершения ежесуточного и еженедельного обходов, либо возникновения чрезвычайной ситуации, требующей нашего присутствия. Вот они и отправились, согласно инструкции, скучать в одиночестве.

– А что такое этот Верховный Совет? – вспомнил я.

– Когда возникла наша организация, было решено, что все важные решения мы будем принимать вместе, после обсуждения и голосования, на общем собрании. Но потом правительство это перестало устраивать, и оно потребовало для себя права, в любой момент вмешиваться в нашу деятельность. Так и был создан Верховный Совет. Он не может сам принимать никаких решений но, обладает правом вето – может, по указу правительства, отменить и признать незаконным любое принятое нами решение. Самое любопытное в том, – продолжал Громобой, – что весь Совет располагается даже не на Земле, а на другой планете, но при этом они и оттуда умудряются блокировать почти всю нашу работу.