Фермата

Со времён Бродского…

Со времён Бродского прекрасная эпоха закончилась дважды —Раньше дураков было много, теперь дурак – каждый,Раньше студентам платили, теперь платят за студентов,Раньше был Высоцкий, теперь –  Егор Летов;Что было на кухнях, теперь –  ВКонтакте,Не осталось и существительного в половом акте,Перспектива кончилась где-то в прошлом столетье,И христиане молятся посреди мечети;Русский глаз сузился до азиатской прыти,И не в затылок свинец, а в кишечник – литий,Когда же мы умудрились так одичать,Что мы готовы колоться, но не торчать?Мастерство проявляется в торжестве бензина,Маргарита тыбрит лук из магазина,И искусство высшее – говорить без слов,Ни державы нет, ни её послов;И киоск закрыли за нечистоплотность,Перспективы нет – только безысходность,В Бога над Москвою как-то стыдно верить,Лишь цветёт цветами в парках цифра девять.Май 2015

Хокку

«Когда засыпает луна…»

Когда засыпает луна,Просыпается солнце —Небо не спит никогда.

«Ты умираешь…»

Ты умираешьИ рождаешься снова,Чтобы когда-нибудь победить.

«Тишина в лесу…»

Тишина в лесу,Лишь жаворонок поёт,Один в пустыне.

«Раннее лето…»

Раннее лето,Смех и слёзы на глазах,Зима ушла.

«Ледяной покров…»

Ледяной покров,Всё живое замёрзло,Журчит ручеёк.

«Свиньи в загоне…»

Свиньи в загоне,Лошади в стаде бегут,Волк – одиночка.

«Ящер не дополз…»

Ящер не дополз,Человек бежал всю жизнь,Ястреб час летел.

«Рассвет в тумане…»

Рассвет в тумане,Подсолнухи скучают,Солнце их взбодрит.

«Море – зеркало…»

Море – зеркало:Отражение манит,А дальше пропасть.

«Пасётся лошадь…»

Пасётся лошадь,Колышется колосок,Радуюсь жизни.

«Только во снах мы свободны…»

Только во снах мы свободны,В итоге – мы не свободны совсем.

Стихи на английском

Castration

I’d like to castrate myselfbecause there is no sense in me as a man.I’d like to castrate myself,I lost my ego a long time agoWhere the rivers flowednow the sadness grows,and horizons falland the bitter taste —there’s no pride in that,only shameful waste.Seekers come and go,only I’m still there,as the rivers flowwith my falling hair,I’m too dumb, too blunt,I am out of league,banished from the University,lost the contest —draped in white,I lean over this fieldas a pimple on someone’s assand all the Omaha beach soldiers,and all the Stalingrad soldiers,and all the Trojan soldiersare crying over meand I cry over them —death castrated us all.

Кастрация

Я хотел бы себя кастрировать,потому что во мне как в мужчине нет смысла.Я хотел бы себя кастрировать,я давным-давно потерял своё я.Там, где реки текли,расцветает печаль,и закат за холмом,горький вкус на губах,и гордиться здесь нечем,всё – стыд, тлен и прах.Те, кто ищут, придут и уйдут,только я буду здесь всегда —пусть же реки текут и текути седеет моя голова.Слишком глуп я и прям,сорта я не того,выгнанный из Университета,проигравший конкурс —обёрнутый в белое,я рею над этим полем,как прыщ на чьей-то заднице,и все солдаты Омаха-Бич,и все солдаты Сталинграда,и все солдаты Троиплачут по мне,а я плачу по ним —смерть кастрировала нас всех.

The real sex

A dream about sexhas nothing to do with the real sex.The real sex is pain,the real sex is struggle,the real sex is humiliation.Sex is a shameful compromisebetween what you want and what you get —you always try to fall in lovewith the one you have sex withbut you never have sex with the oneyou love.Sex is inability —inability to be better,inability to get higher,inability to satisfy your partner,to satisfy yourself.In bed you are always alone —in the moment you dream,in the moment you come.Sex reminds us of our imperfections,of the dirtiest parts of our bodies,of the dirtiest parts of our souls.Sex takes nothing from love,nothing from respect,nothing from gentleness.Instead,it makes you do repetitive movementsjust to free your bodyfrom another secretionwhen the planet is overpopulated.Still,he is who always wantsand she is who always stops.You have to prove yourselfbut there’s nothing to prove in the modern life.You’re just a spit on a highway,shit on a railwayor stinky leftoverson the rubber walls of a condom.This is sexual you —don’t get yourself fooled.

Настоящий cекс

Мечта о сексене имеет ничего общего с настоящим сексом.Настоящий секс – это боль,настоящий секс – это борьба,настоящий секс – это унижение.Секс – это постыдный компромиссмежду тем, что ты хочешь и что получаешь —ты всегда пытаешься влюбиться в того,с кем занимаешься сексом,но никогда не занимаешься сексом с тем,кого любишь.Секс – это немощность,немощность стать лучше,немощность подняться выше,немощность удовлетворить твоего партнёра,удовлетворить себя.В постели ты всегда один —когда ты спишь,когда ты кончаешь.Секс напоминает нам о наших несовершенствах,о самых грязных частях наших тел,о самых грязных частях наших душ.Секс ничего не берёт от любви,от уважения,от доброты.Вместо этогоон заставляет тебя совершать повторяющиеся движениятолько лишь для того, чтобы освободить твоё телоот ещё одной секреции,когда планета перенаселена.И всё жеон тот, кто всё время хочет,а она та, кто всё время останавливает.Ты должен утвердить себя,но в современной жизни нечего утверждать.Ты всего лишь плевок на шоссе,дерьмо на железной дорогеили вонючие остаткина резиновых стенках презерватива.Вот он – сексуальный ты,не обманывайся.

Britney Spears

I dreamt about Britney Spears —old, forgotten starvisiting our savage country.In front of herI was dancingand singing Mickey Mouse falsettowith my broken voiceimitating Justin Timberlakeand everybody could dig it.I was the hostof that ridiculous ceremonycelebrating a whoreas the greatest wonderwhich may happen here.Crowds and crowds of laughing people.Me, the jester,welcoming the second-rate wonder.

Бритни Спирс

Мне снилась Бритни Спирс —старая забытая звезда,которая приехала посетить нашу дикую страну.Перед нейя танцевали пел фальцетом, как Микки Маус,своим сломленным голосомимитируя Джастина Тимберлейка,и публика была от этого в восторге.Я был ведущимэтой нелепой церемонии,чествуя шлюху,как величайшее чудо,что может здесь произойти.Сотни и сотни смеющихся людей.Я, шут,встречающий второсортное чудо.

Airport hall

She was fading out through an airport hall,Not thin at all, a bit squat even,but such a warm figuredipped in an enormous tenderness,a kind of tenderness that goes straight to your heartand bites itwith no remorse.Love is masochism,love is Christianity,a Crucifix,not always sacrifice,because sacrifice is not what it iswhen it goes with satisfaction.And then the pain turns into bliss —blissful was her smile,thrown through all these shades of people,stuck in this imaginative airport hall.Her movements were slowand for a momentthey were still.That was the moment when I woke upwith bitternessof everything I can’t have in this life —no airports,no girls,no destinations.And then the pain turned into painand it wasn’t blissful.

Зал аэропорта

Она медленно исчезала посреди зала аэропорта,вовсе не худая, даже немного приземистая,но столь тёплая фигура,погружённая в необъятную нежность,такую нежность, которая идёт до самого сердцаи вгрызается в него,не жалея.Любовь – это мазохизм,любовь – это Христианство,Распятие,не всегда жертва,потому что нельзя назвать жертвой то,что идёт бок о бок с удовольствием.И тогда боль превращается в удовольствие —полна блаженства была её улыбка,брошенная через этих людей всех цветов и оттенков,застрявших в этом воображаемом зале аэропорта.Её движения были медленны,и на мгновениеони застыли.В это мгновение я проснулся,полный горечивсего того, чего в моей жизни нет —ни аэропортов,ни девушек,ни направлений.И тогда боль превратилась в боль,и блаженства в ней не было.

Стихи на испанском

¿A dónde voy?

No es el tiempo para la cena,No es la hora para dormir —¿A dónde voy?Estoy en el barrio de mis sufrimientos,Estoy en el barrio de mis estudios,Estoy en el barrio de mi soledad —Sólo estoy.Fumo, espiro, tomo la lenguadel mundo extraño porque no creoque sea un hijo de esta nación —¿De quién hijo soy?Quizás necesite algo nuevo —El ritmo, la música, la afición,Y nada puedo buscar en las calles.¿A dónde voy?

Куда мне идти?

Не пришло ещё время ужина,Не настал ещё час для сна —Куда мне идти?Иду по району страданий моих,Иду по району учений моих,Иду по району, где был я один,И сейчас я один.Курю, выдыхаю, принимаю языкЧужеземного мира, поскольку не верю,Что сын я страны, в которой родился —Чей же я сын?Возможно, мне нужно что-нибудь новое —Ритм, музыка, страсть, увлечение,И ничего не найду я на улицах —Куда мне идти?

El retrato

El cielo de tu caraEs cómo el mar de mi cuerpo.Tenía miedo de que me olvidara,Tenía miedo de que muriera,Pero el rayo de tus labiosMe hace querer lo que odio,Las cosas que siempre odiaba,Las cosas que viven en mí.

Портрет

Небо твоего лицаКак море моего тела.Я боялся забыться,И смерть надо мной довлела.Но луч твоих губЗаставляет любить то, что я ненавижу,То, что я ненавидел всегда,То, что всё же во мне живёт.

El paz

Mi casa está destruida,Mi perro me odia,Mis cosas son mis enemigosNunca estoy en paz;El metro es cómo el bosque,Los hombres duermen cansados,Poderes vitales de mínunca me dejan en paz;Lugares parecen vividos,La calle es cómo el pielY yo soy el último peloDe una cabeza calva;Los bancos están cerrados,El viento pasea conmigo,Nadie acepta mis cartas —¿Cómo pagar por el paz?

Покой

Мой дом совершенно разрушен,Мой пёс меня ненавидит,Мои вещи – мои враги,Не обрести мне покой;Метро похоже на лес,Люди, уставшие, спят,Мои жизненно важные органыНе оставят в покое меня;Город как будто живой,Улица будто кожа,А я – волосок последнийНа лысеющей голове;Банки уже закрыты,Ветер гуляет со мной,Никто не берёт мои карты —Чем заплатить за покой?

La madrugada

La madrugada de color verde,de color esmeralda,de mi juventud,nunca te encontraré —tu aroma y tu paisaje,tus libros de poesía sacrasque se bañan en tu colorsin darme nada palpable.La amistad es una mentira,todo el mundo es mi ilusión,por eso no me duermo —la vida es el sueño.

Раннее утро

Раннее утро зелёного цвета,цвета изумруда,моей юности,никогда я тебя не встречу —твой аромат и пейзаж,твои книги стихов священные,что купаются в твоём цветеи не дают мне ничего осязаемого.Дружба всего лишь ложь,весь мир всего лишь иллюзия,поэтому мне не спится —жизнь есть сон.

Сказка о каменном городе

I

Было это давно, верится в это с трудом – мнится, история эта не больше, чем сказка, – но память о событиях тех должна быть сохранна, передаваться из колена в колено, ибо так начиналось наше государство, да и поучительного в ней немало, поэтому слушайте внимательно.

Наш город тогда был полностью каменным. Каменный тогда, каменный и сейчас. Каменный город, построенный на камнях. Ни травинки, ни кустика из-под этих камней пробиться не могло. А других земель мы тогда и знать не могли: на запад – море безграничное, злое, тёмное; на восток – скалы, всё те же камни, взбираться по которым никому в голову не приходило; на юг и на север – бесконечный каменный берег, который, хоть трижды за горизонт уйди, всё таким же каменным и останется.

Как человека сюда забросило, непонятно. Говорили, что сюда нас принесло море, и в это очень хорошо верилось, потому что испокон веков мы жили за счёт торговли с теми, кто проплывал мимо на огромных деревянных кораблях. Мы давали им камни, они нам – еду и всё, что для жизни надо. Старики говорили, что так и жили бы мы, голые и бездомные, посреди каменной пустыни, обменивали бы камешки на хлеб и ни о чём бы больше не думали, да только чужестранцы чурались нашей наготы, а солнце, не закрытое ни листиком, ни веточкой, нагревало камни и обдавало людей жаром как снизу, так и сверху. Жить летом было невмоготу – весь день греет солнце, ночью – камни, от жара не скрыться. Зимой же – другая беда, холод несусветный – мороз покроет камни, дождь ледяной пойдёт, и негде от зимы укрыться.

Тогда и начали мы строить из камней дома, сначала простые – сложим три камешка: два вдоль, один поперёк – вот тебе и укрытие, но постепенно стали появляться мастера, которые из камней научились чудеса делать. Чужестранцы поначалу смеялись над нами – у них все дома деревянные небось были, но, когда увидели работы наших мастеров, обомлели, стали чаще нас посещать, подивиться нашим каменным чудесам приплывали. Они называли это «искусством», «архитектурой», а мы просто жили внутри этих каменных изваяний, ведь для того они и были построены. Мастера же соревновались в умении, задумки их становились всё более причудливыми, и уже своими руками они их воплотить в жизнь не могли. Так и поделилось наше население – на тех, кто придумывает, и на тех, кто строит. Все были при деле. Чтобы не отвлекаться от чудесного строительства, общение с чужестранцами поручили трём болтунам – у них и в голове было пусто, и руки не оттуда росли, поэтому работе они только мешали. А болтать с чужестранцами каждый горазд – им же от нас только камни были нужны, ну и поглазеть на плод трудов наших.

Так и был построен наш каменный город. Да, сейчас от него уцелело немного, а гений мастеров – навеки утерян. Но в этих руинах, в этих обломках до сих пор чувствуется величие, достичь которого не сможет ни одно государство в мире.

II

Я родился, когда всё уже было построено. Город наш не знал ещё бед, он процветал. Один дом был краше другого. Чужестранцы приплывали регулярно, привозили гостинцы, расхаживали по городу в вычурных одеждах. Из наших с ними никто никогда не уплывал. Во-первых, нужды не было, у нас жизнь была спокойная и счастливая, всего доставало. А во-вторых, как бы ни восхищались чужестранцы нашим зодчеством, для них мы так и остались теми голыми дикарями посреди каменной пустыни. Мы были чужды им, непонятны, и больше, чем мы сами, им от нас нужны были камни. Поэтому никто из нашего города ни разу не видел чужих земель и мог только строить догадки, подкормленные кучерявыми рассказами чужестранцев в цветастых одеждах.

В 15 лет я был бедовый малый. Бегал без дела по улицам, щипал девок, дрался с другими мальчуганами, порой захаживал в трактир и выторговывал у трактирщика пиво – всё это не могло остаться без внимания родителей, и они отдали меня прислуживать в церковь. Когда в нашем городе появилась церковь, я толком не знаю. Ещё до меня чужестранцы привезли с собой свою веру, а три болтуна, особо не задумываясь, её приняли, чтобы у нас охотнее покупали камни. Вера требовала, чтобы в городе была церковь, и мы построили её – в самом центре города, поверх уже стоявшей там ратуши, в которой жили те самые три болтуна. Три болтуна и жёны их, конечно, сердились, что над их спальнями вознесли огромную колокольню, но тут уж ничего не попишешь – кто принёс в наш город чужестранную веру, тот пусть в ней и живёт!

Не знаю, как у чужестранцев, а у нас вся вера заключалась только в том, чтобы два раза в день бить в колокол. Ну и крестик носить, что бы он ни значил. Моя служба была подметать колокольню и следить за тем, чтобы никто в неё не забрался и не пробил в колокол раньше положенного. Я знал – если вдруг что, мне уши отрежут, поэтому самому шалить мне и в голову не приходило. А без шалостей, выше всех остальных домов в городе, под палящими лучами солнца – как же мне было одиноко и скучно! Два раза в день приходил звонарь (мне в колокол бить не доверяли), племянник одного из болтунов. Когда его только назначили на эту должность, он был дико ею недоволен, но постепенно стал всё больше гордиться, чувствуя важность и уникальность своего призвания. Поднимался на крышу он всегда особенно чинно и медленно, дёрнет колокол, сколько ему вздумается, и спустится обратно в свой дом-ратушу, полную чужестранных лакомств и развлечений. Это была единственная моя компания в течение долгих часов унылой и никому не нужной работы. Ведь никому бы и в голову не пришло взбираться на такую высь, чтобы пару раз позвенеть в колокол! Да и прозвени этот колокол не в тот час – кому какое дело! На него из народа никто внимания не обращал, только лишь болтуны над ним тряслись, и то больше для виду.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.