Время посадить дерево. Сборник поэзии и прозы

С первыми лучами солнца Ляна надела на шею Сашке кожаный шнурок с тремя красными бусинами и сказала:

– А теперь иди к воротам, не оглядывайся и всё забудь. Оберег отдай своей ладе. Теперь всё будет хорошо. Иди и не оглядывайся.

Саша шёл к воротам, словно во сне, никого по пути не встретив. Как только он прошёл между идолами, оказался перед дверью своей квартиры. Саша позвонил в дверь, Соня открыла ему, страшно закричала и упала ему на руки. Когда она пришла в себя, то рассказала, что Саша пропал из лагеря ночью. Его искали целую неделю, но не нашли даже следа. Вернувшись в город, Соня продолжала ждать мужа, хотя все службы твердили, что надежды больше нет, и надо признавать Сашу погибшим.

– Где ты был всё это время, любимый?

– Я не знаю, ничего не помню. Знаю только, что я должен отдать тебе это.

Саша снял оберег и надел его на шею Соне.

– Какой необычный, от него тепло идёт, – сказала жена.

Прошёл год. У Саши и Сони родились светловолосые близнецы, а ещё через два года чудесная дочурка. Это было настоящее чудо, считала Соня. И только Саша иногда позволял себе вспомнить ту волшебную ночь в лесу и губы со вкусом свежих лесных ягод…

Папина чашка

В красивом старом доме, под огромными липами жила дружная семья: отец-лётчик, мама-доктор и дети: сын Славка, второклассник, и дочурка Машулька. Всё у них было очень благополучно, мама и папа хорошо зарабатывали, правда, много работали. У отца ещё и командировки случались, но он всегда возвращался домой радостный и с подарками. Когда он бывал дома, любил возиться со старой мебелью. Отреставрированный им комод из дуба был очень массивным и таинственным. Детям казалось, что он наблюдает за ними. Когда они оставались в комнате с комодом одни, опасливо на него поглядывали и разговаривали шёпотом.

Однажды мама и дети подарили отцу красивую чашку с фотографией семьи. Он очень обрадовался и, уезжая в очередную командировку, наказал её беречь…

Прошло три месяца. Лето сменилось осенью, а от папы не было никаких известий. Мама ходила с заплаканными глазами, дети старались не шуметь. Радость как будто ушла из прежде счастливого дома. Мама не разрешала детям брать папину чашку, но однажды, играя, они её нечаянно разбили. Горе их было безмерным. Они собрали осколки в пакет и убрали их в ящик комода.

Поздно ночью комод тихо вздохнул и проговорил: «Сколько можно спать, просыпайтесь! Надо подумать, как помочь детям вернуть отца!» Липа зашелестела жёлтыми листьями, и они полетели на землю золотым дождём: «В мире мёртвых его нет». Тучка в небе пролилась холодным мелким дождиком: «Он очень болен, лежит без памяти в чужой стране». Лампа на комоде замерцала огнём: «Что же нам делать? Как мы можем помочь?» Из ящика комода послышался перезвон осколков чашки: «Нужно склеить меня! Меня нужно склеить быстрее!»

Утром Машулька вошла в комнату и увидела, что ящик с осколками чашки приоткрыт. Она подошла к комоду, осторожно взяла пакет и громко сказала: «Мама, нужно скорее склеить папину чашку!». Они сели за стол и взялись за работу. Мама, Славка и Машулька бережно и осторожно прилаживали кусочек к кусочку. Провозившись до самого обеда, они остались довольны результатом: чашка была, как новая! А на следующий день позвонил папа!

Вот и не верь в чудеса…

Бабушкин родник

Когда я была маленькой, лет шести, бабушка отвела меня к родничку. Мы прошли по огороду, потом через колючие заросли терновника и слив, по живописному болотцу, густо заросшему камышом и осокой, и вышли к берёзовой роще. По узкой тропинке между густых кустов подошли к родничку. Я во все глаза смотрела на это чудо: в небольшой, но глубокой ямке бурлила чистая вода, как в кастрюле на плите! Пузырьки воздуха поднимались со дна вместе с песчинками и мелкими веточками. Вокруг родничка росла изумрудная нежная травка, делая его волшебным и сказочным местом.

– Бабушка, а можно мне попить?

– Можно, внучка, только очень осторожно, а то горлышко простудишь, уж больно студёная водица в роднике!

– Бабушка, а откуда ты знаешь про этот родничок? Мы так долго шли к нему через вербы, что я даже устала! Далеко от нашей хаты.

Бабушка свернула кружечку из листа лопуха, росшего неподалёку. Чудесная маленькая кружечка! Я бережно взяла её, зачерпнула ключевой воды, осторожно поднесла к губам и сделала маленький глоточек. Вода и в самом деле была ледяная!

Я посмотрела на бабушку. Старушка сидела на стволе упавшей берёзы и, казалось, задремала.

– Бабуля, а ты чего молчишь?

– И-и-и, детонька, жизню я свою вспоминала горькую. Когда Гришка, дед твой, сгинувший на войне, привёл меня в свой дом, колодца на улице не было ещё. Приходилось к этому родничку ходить по воду. Два ведра на коромысле несёшь, одно в руке. Летом ещё терпимо, а зимой уж очень тяжело было по сугробам в валенках да в тулупе с тремя вёдрами. А когда приходилось стирать, вообще беда, да и скотинку напоить, да в доме вода всегда нужна. Тяжко приходилось…

– Хорошо, что колодец вырыли на улице, правда, бабуля?

– Правда, детонька, правда. Да только я не зря привела тебя сюда. Ты, внученька, помни это место, помни, как память обо мне. Вырастешь большая, уедешь в город учиться. А однажды придёшь сюда, найдёшь родник и вспомнишь свою старую бабку, её непростую жизнь.

Я крепко-крепко обняла старушку:

– Я тебя так люблю, бабулечка моя, я никогда-никогда тебя не забуду!

Потом мы немножко прибрались у родничка и под вечер вернулись домой…

Эту память я пронесла через всю жизнь. Совсем скоро и я отведу свою внучку к этому маленькому, затерянному среди заросших верб и берёз родничку моей бабушки…

Ольга Олизар

г. Гродно

«Мы собрались словами и строками…»

Мы собрались словами и строками,Мы сошлись на одном полотне.Чтобы вместе, касаясь истоками,Написать о любви и весне.Чьи-то строки падут полушёпотом,Тонким кружевом лягут у губ.Чьи-то спустятся с облака грохотомИ прижмутся к дрожанию рук.Кто-то скажет: «Любить это здорово!»И оставит счастливую нить.Кто-то бросит, как будто из олова:«Обещаюсь вовек не любить!»Кем-то радуга ввысь нарисуется,Пережив проливные дожди.Кем-то дверь изнутри замуруетсяОт холодного в спину «не жди».Все мы разные ростом и судьбами,Разный почерк у нас и глаза.Но мы связаны общими чувствами,Из которых и вьются слова.О цветах, о весне и о радости,О стране, о семье, о любви.И о том, как с рожденья до старостиБыть душою всегда молодым.

«Я закрою глаза на минуточку…»

Я закрою глаза на минуточку.Для чего? А хочу помечтать.Вдруг вернусь на любимую улочку,Вдруг меня кто-то выйдет встречать.Вдруг послышится голос родительский,Дом седой распахнёт свою дверь.Я войду в его стены на цыпочкахИ скажу, поклонившись: «Привет!»Вдруг узнает во мне он ту девочку,Что носил день и ночь на руках,Что на пол уронила тарелочкуИ разбила стакан молока.Вдруг припомнит мне детство счастливое,Малой дочкой к себе позовёт.Стрелки время махнут торопливоеИ вернут всё с конца наперёд.Буду снова бежать босоногаяПо весенней зелёной траве.Сердцем небо бескрайнее трогая,А душой прислоняясь к земле…Миг, забейся ключом в моём имени,В шов пусти золочёную нить.Дай вернуться к истокам фамилии,Чтобы дерево там посадить.

«А зори здесь тихие… тихие… тихие…»

А зори здесь тихие… тихие… тихие…А память здесь горькая… горькая… горькая…Вновь плачет старушка, склонившись над письмами,И слёзы из глаз собирает ладошками.Живёт её боль за сердечными стенами,Лежит сединой под затёртой косынкою.Уж столько прошло с того самого времени,А прошлое крутится старой пластинкою.Прошу рассказать, и она соглашается,Коснувшись души моей голосом искренним:«Он звал меня в юности просто красавицей,А я его вслух и на шёпот единственным.Мы жили с ним рядом, соседними сёлами,Трудились в колхозе, как наши родители:Я в первых доярках с тяжёлыми вёдрами,Он вечно в полях пропадал с трактористами.Женились мы с ним по любви, по согласию,Построили дом свой на счастье семейное.Детишек хотели, но… жизнью загадано,Чтоб выпало в долю нам бремя военное.Ушёл милый утром без слёз и без паники,За Родину нашу, за небушко синее.Так часто писал мне: «Готовь уже драники,Я скоро приеду, родная, любимая!»Надеялась я, так ждала и так верила,Наш дом на двоих берегла от огня.За день до Победы с далёкого берегаПисьмом похоронка пришла для меня.Остались на память о нём – фотографииИ письма… И почерк… И строки любви,Но самая ценная память из памяти —Косынка, которую он подарил…Заплакали судьбы, как чёрные камушки,Но если б всю жизнь им вернули назад,Старушка была б чьей-то ласковой бабушкой.И дедом кому-то погибший солдат…

Алексей Преснаков

г. Санкт-Петербург

Старинный город

Уснул старинный город, купола церквей лоснятся позолотой, лунный свет увидев.На улицах повисла тишина.Фонарь в окно мне ярко светит,И жалуется на него мне ночи мгла.Нет сна, и только лёгкий ветерок по комнате гуляет.Прохладу мне весеннюю доносит Волга Матушка-река.Опаздывая ровно на одну минуту,Двенадцать будут храма бить колокола.По площадям и переулкам, город охраняя,Гуляет Царь-медведь на задних лапах, не спеша.Спит старый славный град, и я тихонько засыпаюСредь четырёх десятков храмов и церквей, чернильницу опустоша.

Невозможная

Невозможно! Невозможно быть рядом с тобою!И не улыбаться, и в душе не петь, и не писать стихов.И, гуляя вместе вновь по городу родному,За руку тебя не взять, не приобнять и не купить тебе цветов.Невзначай, как будто, что-то говорю.Не окунуться, не вдохнуть аромата твоих волос.И смотрю украдкой на твою такую милую и нежную улыбку.Опьяняет нас большой букет из свежих красных роз.Взглядом лишь касаясь, мы с улыбкой взор отводим,Будто нам всего шестнадцать лет.Надо же так до безумия в тебя одну влюбиться!Так тепло с тобою! Рядом ты – печали, грусти больше нет.Шум фонтана у Адмиралтейства невесёлые стихи мои заглушит,В Ленинграде бабье лето, солнце, свет!Невозможные мечты мои сбываются,И преграды все разрушены. Сомнений больше нет.Дождь хоть будет лить, мы всё равно же будем вместе,Зонтик я в ДЛТ купил для нас вчера.Солнышко осветит нашу пару. Дети нам улыбки дарят, мимо проходящие гражданки и серьёзные мужчины.Все так смотрят на тебя, счастливую, и на меня.Околдован, очарован я тобою и повержен!И не мил мне без тебя ни яркий свет, ни обожающая меня мгла.Видно, кто-то молится и наблюдает там, из поднебесья.Видно, не такой плохой уж я.

Променад

Струится серый день, бегут рекою горною минуты и часы,День исчезает, солнца вовсе не увидев.Наступит вечер, аромат кустов жасмина, роз окутает меня,Луну и звёзды спрячут тучи, лишь меня завидев.Погода в унисон со мною дружит, повторяет настроение мое,И дождиком польёт с небес, хоть на часах давно уж за двенадцать,Не побегу и не ускорю я свои шаги,Хожу по улицам я городским промокшим странником, ночным скитальцем.Под светом фонарей не так уж долго мне осталось быть,И ночью белою раскрыт я буду средь мостов, проспектов, переулков, улиц.Атланты на домах проводят взглядом, вечное молчание храня,Гаргульи с крыш смеются, видя, как я танцую меж непросохших лужиц.И дивным чудом, будто Бог до грешных нас сошёл с небес,Ударит солнца луч и озарит златые купола церквей, соборов, и зайчиками заиграют городские окна.А влажная брусчатка мостовой, как вакса на туфлях, блестит,И величаво опускаются мосты, а запах моря мне Невы доносят волны.

Млечный путь

Иногда так хочется влюбиться!Сбросить одиночества порок,Чтоб других не видеть больше лицаЖенщин, дам, молоденьких особ.Иногда так хочется влюбитьсяНавсегда!!! Как в омут!!! С головой!!!Пустяками больше не делиться,Не тревожить наш с тобой покой.Иногда так хочется с тобоюОбойти полгорода пешкомИ, свернув с Фонтанки на Сенную,Показать свой старый отчий дом.Иногда так хочется, всё бросив,Взять да и устроить выходной!Ты наденешь шёлковое платье,И на «Фигаро» пойдём с тобой.Иногда хочу смотреть украдкой,Как под утро тихо дремлешь ты.И, не разбудить тебя стараясь,Нежно гладить локоны твои.Иногда так хочется в мечтаньяхПробежать по Млечному пути.Обогнув невзгоды, расставанья,Взять и снова счастье обрести.Иногда так хочется влюбиться!Сбросить одиночества порок.Научиться снова улыбатьсяИ ценить любви земной глоток.

Ленинградское дежавю

Встану я не с утром ранним,Встану я, когда хочу.Кофе в турке медно-рыжейСам себе я заварю.Сигарета тлеет молча,Некому меня ругать,Что в квартире рано утромРазвожу я дым опять.Медленно плывут картинки,Повторяясь день за днём.И Ван Клиберн на пластинкеЗаполняет весь мой дом.Я присяду на балконеС чашкой кофе на столе.Иностранцы, наши люди…Невский полон, день уже.А троллейбус, как сохатый,Вновь сорвёт с себя рога.Выбежит шофёр усатый,Все поправит, как вчера.Старый флигель мне помашетМеталлическим флажком.Я ему кивком отвечуКак знакомому, мельком…Всё, как прежде, всё, как видел,Будто это день сурка,Кофе, флигель, иностранцыИ усатого рога.

Любимой

Разбудит рано утром, капнув с потолка, сосновая слеза.Подвешенный фонарь тускнеет, словно маясь,И золото углей томится в печке не спеша,Как грешник на причастии, усердно каясь.Пускай разлука гложет, ветер зябкий и сыройСегодня я с улыбкою проснулся.Все спят. И только друг на караульной службе, зная, отчего счастливый я такой,Мне приоткрытым глазом подморгнул и улыбнулся.И солнце с запада пролесок заливает наш среди полей.Неубранный подсолнух не колышется, и птиц ретивых стая появилась.Сегодня праздник на земле и у меня в душе большой!Сегодня ты, моя любимая, на свет явилась!

Екатерина Заяц

г. Троицк

Сирень

Жила семья пенсионеров. Дом их находился почти в середине села. В палисаднике рос роскошный куст сирени. Хозяйка очень любила сирень, ухаживала за ним, вовремя обрезала, весной подкармливала. Долго цвела сирень, источала приятный запах весны и радовала односельчан. На благоухающих ветках любили собираться птицы и петь весенние песенки. Хозяйка бережно относилась к своему любимцу и очень редко срезала соцветия. Каждый вечер она сидела на лавке под кустом и вязала. Подходили соседи: и стар, и мал… каждый находил себе занятие.

Но случилось непоправимое: хозяйка «улетела к небесам».

Куст сирени стал постепенно стариться: никто не делал обрезку, никто не подкармливал его удобрениями. Кисти бутонов с каждым годом становились всё мельче и мельче. Запах от цветения уже не очаровывал прохожих, птицы перестали собираться на ветках красавца куста и распевать песни. Куст сирени стал предоставлен сам себе.

Случилось так, что хозяин-пенсионер надолго уехал в гости к внуку.

Однажды весной к жителю села Ивану Ивановичу издалека приехали гости. Племянник, молодой мужчина, проходя мимо, увидел сирень. Только распустились первые цветки на кистях. Подойдя ближе и рассматривая цветки, он ощутил прекрасный аромат. Ещё гость заметил запустение вокруг… неухоженность территории. Куст сирени плакал, по тонким стволам медленно стекали капельки воды, а может, сока… или слёз?

Гость спросил у своего дядьки, можно ли ему выкопать несколько веточек поросли с корнями.

– Копай. Хозяин уехал и неизвестно, вернётся ли назад, – ответил Иван Иванович.

И он рассказал историю об этой сирени и всё, что приключилось с соседом.

Перед отъездом племянник выкопал несколько веточек поросли.

– Я посажу их у себя в палисаднике и раздам соседям на своей улице, и будет у нас Сиреневая улица. Улица у нас новая, дома добротные, и соседи у меня все работящие и понимающие, в основном молодые семьи.

– Сажай, сажай… Пусть она радует людей. А я через года два приеду, проверю, как ты держишь своё слово, – улыбаясь, произнёс Иван Иванович, провожая родственников на железнодорожный вокзал.

Прошло три года. Весной Иван Иванович приехал к племяннику в гости… к тому, что откопал веточки сирени. Когда гостя провели через всю улицу, на которой жил племянник, он удивился: возле каждого высокого деревянного дома рос куст сирени.

– Вот видишь, дядька, как мой подарок всем соседям пришёлся по вкусу. Сперва селяне боялись, что сирень не приживётся, ведь у нас климат суровее, чем у вас. На зиму заботливо прикрывали, весной удобряли… Теперь красивые кустики радуют цветением и ароматом хозяев и гостей нашего села. Спасибо тебе, что разрешил тогда взять на развод поросль.

– Молодец! Держишь слово – настоящий мужик!

– А как тот хозяин поживает, у которого куст сирени растёт?

– Приезжал внук и продал этот домик. Говорит, что дедушка теперь у него останется жить. Новые хозяева возвели новый добротный дом в два этажа. Куст сирени обновили, старые ветки все обрезали… от него пошли новые веточки… но пока ещё не цветут.

– А мы оформляем документы на переименование улицы… была Новая, а станет Сиреневая! – весело сообщил племянник.

Куст пиона

– Привет, подруга, – писала пенсионерка сообщение в «Одноклассниках».

– Привет. Как дела? Давненько не общались.

– Всё заботы, дела какие-то.

– Как ты там одна? Слышала, вдовой осталась? Столько лет вместе вы прожили с супругом.

– Жизнь непредсказуема, теперь вот и я вдова. Ничего, держусь.

– Одной скучно в четырёх стенах?

– Я квартиру сдала внаём. Дети мне так посоветовали. Сама перебралась на дачу жить.

– Из города… да в деревню? Ну ты, мать, даёшь!

– Мне здесь нравится. Спокойно и не шумно. Да и никакая она не деревня, даже и назвать, не знаю как. Домов пятьдесят пенсионеров тут проживает постоянно. Есть магазин, аптека, медпункт. Правда, телефонная связь плохая, но интернет исправно тянет. Когда супруг был жив, я её не любила и не замечала все прелести проживания. Он летом на дачу, а я в санаторий или на море… приеду дня на три-четыре, заготовки накручу, дома приберусь… и опять в разъезды.

– А теперь что? Давай перейдём на видеозвонок. Надоело стучать по клавишам.

– Сейчас попробую. Вот, получилось. Теперь трещи и трещи языком! – засмеялась пенсионерка. – Я теперь только поняла, что супруг дом построил добротно и основательно, в огороде и в саду тоже всё служит хозяину, и мало усилий надо прилагать, чтобы содержать в приемлемом виде.

– Слушай, он чувствовал, что ты после его смерти будешь там жить, вот и подготовил для тебя и дом, и землю.

– Не знаю, наверное… Знаешь, я тут ещё обнаружила небольшой сарай, загончик из сетки и клетки для кроликов.

– Рукастый он был у тебя. Жалко мужика.

– Как вышел на пенсию, так и увлёкся всем этим.

– Точно чувствовал?

– В последние дни… и соорудил сарайчик и всё остальное. Я уже домашних цыплят взяла на выращивание. Вырастут, будет у меня и мясо, и яйца.

– А чем кормить будешь?

– Спрашивала у постоянных жителей дачного посёлка. Они мне рассказали и подсказали.

– Теперь тебе некогда и по телефону трескать, в интернете зависать и ящик этот смотреть?

– Точно, точно… весь длинный световой день на свежем воздухе. Слушай, приезжай ко мне. У нас тут тишь да благодать!

– Нееет, я не могу. Мне внука подкинули на месяц.

– Кого же это?

– Да самого маленького… трёхлетнего Акима.

– Так ты с ним приезжай. Места всем хватит. Две комнаты и кухня большая… разместимся. Вода горячая и холодная в доме, ванная, туалет.

– Хорошо, я подумаю.

– Нечего думать, приезжай. Ребёнку здесь лучше будет. Соседи хорошие: одна коз держит, молоко продаёт; другая – яйца, мясо кур, цесарок и перепелов. Так что диетическое питание малышу обеспеченно. И мне скучно не будет.

– Хорошо, пиши адрес. В четверг на электричке и приедем.

– Слушай, тут в гости ко мне недавно заскочила наша одногрупница. Помнишь рыжеволосую Нинку?

– Помню. Сто лет её не видела.

– Я тоже. Встретила случайно в электричке. Подсела ко мне, разговорились.

– Ты, наверное, сама пригласила?

– Точно.

– Язык без костей. Я вот что хотела спросить, а что ваша машина?

– Машину продала, а деньги внукам разделила.

– Зря, конечно…

– Зачем мне она? Стоять в гараже и гнить?

– Но что там с этой Ниной?

– Так вот пришла она с пачкой овсяного печенья к чаю. Посидели, поболтали. Чай попили. Я как раз только испекла пирог с тыквой. Из беседы я поняла, что и разговаривать-то с ней не о чем.

– Похвасталась своим участком, домом?

– Как без этого! И альпийскую горку, и Таврический пион, который очень редко встречается в наших краях, показала. Супруг выписал его из Крыма. Это был его любимый сорт, и он всем гостям показывал свою гордость. Много экзотических кустарников в нашем саду насадил.

– Так метры позволяют, вот он и увлекался.

– Да… двенадцать соток. Зелёный тис он вырастил из ветки, которую упросил друга привезти из Парижа. Теперь он метра полтора вымахал, стоит компактный, пирамидальный и такой гордый красавец. Японская айва… круглая, как шар. Широкое и высокое дерево – абрикос. Плодов даёт больше пятнадцати вёдер. Всех родственников снабжаем его плодами.